Иван Тургенев «Бежин луг» 100 лучших книг всех времен:
www.100bestbooks.ru
недоумением переглядывались, как бы выжидая, что-то будет... Внезапно раздался топот
скачущей лошади; круто остановилась она у самого костра, и, уцепившись за гриву,
проворно спрыгнул с нее Павлуша. Обе собаки также вскочили в кружок света и тотчас сели,
высунув красные языки.
- Что там? что такое? - спросили мальчики.
- Ничего, - отвечал Павел, махнув рукой на лошадь, - так, что-то собаки зачуяли. Я
думал, волк, - прибавил он равнодушным голосом, проворно дыша всей грудью.
Я невольно полюбовался Павлушей. Он был очень хорош в это мгновение. Его
некрасивое лицо, оживленное быстрой ездой, горело смелой удалью и твердой решимостью.
Без хворостинки в руке, ночью, он, нимало не колеблясь, поскакал один на волка... "Что за
славный мальчик!" - думал я, глядя на него.
- А видали их, что ли, волков-то? - спросил трусишка Костя.
- Их всегда здесь много, - отвечал Павел, - да они беспокойны только зимой.
Он опять прикорнул перед огнем. Садясь на землю, уродил он руку на мохнатый
затылок одной из собак, и долго не поворачивало головы обрадованное животное, с
признательной гордостью посматривая сбоку на Павлушу.
Ваня опять забился под рогожку.
- А какие ты нам, Илюшка, страхи рассказывал, - заговорил Федя, которому, как сыну
богатого крестьянина, приходилось быть запевалой (сам же он говорил мало, как бы боясь
уронить свое достоинство). - Да и собак тут нелегкая дернула залаять... А точно, я слышал,
это место у вас нечистое.
- Варнавицы?.. Еще бы! еще какое нечистое! Там не раз, говорят, старого барина
видали - покойного барина. Ходит, говорят, в кафтане долгополом и все это этак охает,
чего-то на земле ищет. Его раз дедушка Трофимыч повстречал: "Что, мол, батюшка, Иван
Иваныч, изволишь искать на земле?"
- Он его спросил? - перебил изумленный Федя.
- Да, спросил.
- Ну, молодец же после этого Трофимыч... Ну, и что ж тот?
- Разрыв-травы, говорит, ищу. - Да так глухо говорит, глухо: Разрыв-травы. - А на что
тебе, батюшка Иван Иваныч, разрыв-травы? - Давит, говорит, могила давит, Трофимыч: вон
Хочется, вон...
- Вишь какой! - заметил Федя, - мало, знать, пожил.
- Экое диво! - промолвил Костя. - Я думал, покойников можно только в родительскую
субботу видеть.
- Покойников во всяк час видеть можно, - с уверенностью подхватил Ильюша, который,
сколько я мог заметить, лучше других знал все сельские поверья... - Но а в родительскую
субботу ты можешь и живого увидать, за кем, то есть, в том году очередь помирать. Стоит
только ночью сесть на паперть на церковную да все на дорогу глядеть. Те и пойдут мимо
тебя по дороге, кому, то есть, умирать в том году. Вот у нас в прошлом году баба Ульяна на
паперть ходила.
- Ну, и видела она кого-нибудь? - с любопытством спросил Костя.
- Как же. Перво-наперво она сидела долго, долго, никого не видала и не слыхала...
только все как будто собачка этак залает, залает где-то... Вдруг, смотрит: идет по дорожке
мальчик в одной рубашонке. Она приглянулась Ивашка Федосеев идет...
- Тот, что умер весной? - перебил Федя.
- Тот самый. Идет и головушки не подымает... А узнала его Ульяна... Но а потом
смотрит: баба идет. Она вглядываться, вглядываться, - ах ты, Господи! - сама идет по дороге,
сама Ульяна.
- Неужто сама? - спросил Федя.
- Ей-Богу, сама.