Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук Научный консультант

 
292 
введении  земства,  характерного  для  центральных  губерний  России.  По 
утверждению  последних  в  Степных  областях  имелись  необходимые  кадры  от 
всех  национальных  групп  для  реализации  земской  идеи:  «  …среди  местного  
населения  как  русского,  так  и  туземного,  всегда  найдутся  люди,  прекрасно  
знающие  нужды и интересы своей среды» [79]. 
Опасения  аналитиков  вызывали  взаимоотношения  казахов  и  казаков  на 
почве  земельных  противоречий.  В  общественных  кругах  существовало  ясное 
осознание приятия земства как формы общественного управления или приятия 
как обязательного института в территориальных рамках областей.  
Проблема  земства  нашла  свое  отражение  в  позиции  членов  группы. 
Сибиряки  однозначно  склонялись  к  принятию  и  введению  земства  в  регионе. 
По одной версии предлагалось взять за основу земскую модель от 1864года; по 
другой  версии  высказывались  предположения  принять  форму  земства  без 
административного  вмешательства.  Существовало  мнение  введения  земства  с 
учетом местных локальных особенностей обширной территории [510, с.12].  
Идея    введения  земства  в  Степных  областях  вызвала  критические 
высказывания  отдельных  представителей  о  неподготовленности  казахов  к 
земскому  самоуправлению.  Звучали  опасения  откровенного  давления 
малообразованной  массы  казахов  на  представителей  переселенчества. 
Журналист  под  псевдонимом 
«Посторонний» 
оппонировал  данным 
предубеждениям, характеризуя психологию казахов с ссылкой на утверждение 
многих  о  их  «высоких  умственных  способностях»  [511].  В  исследуемый 
хронологический период  казахи  сохраняли  коллективные  формы  отношений и 
проявляли  необычайный  интерес    к  массовому  обсуждению  частных  и 
общественных  дел.  Как  показал  исторический  опыт 
выборов 
в 
Государственную  Думу,  казахи  сохраняли  интерес  к  общественным  делам. 
Общественное  сознание  казахов  не  испытывало  деформационных  потрясений 
крепостного  права  и  тяжелого  физического  труда  в  отвратительных  условиях. 
Традиционный  образ  жизни  казахов  актуализировал  их  потребность  к 
созерцательному  наблюдению  и  анализу.  За  короткий  промежуток  времени 
казахи  быстро  усваивали  новые  элементы  действительности,  демонстрируя 
практицизм и рациональный подход.  
Анализируя  закон  о  выборах  уездных  земских  гласных,  выработанных 
партией народной свободы, сибиряки предложили корректирующие действия в 
интересах  казахского  населения.  В  частности,  это  относилось  к  пункту 
обозначения  «населенного  места».  Предлагалась  редакция  определения 
населенного  места  кочевого  населения  как  летние  или  зимние  пастбища. 
Данный 
проект 
актуализировался 
как 
управленческая 
альтернатива 
существовавшему административному устройству [512, с.36]. 
В  целях  комплексного  изучения  Тургайской  и  Семиреченской  областей, 
Сибири и смежных с ней Степных областей – Акмолинской, Семипалатинской 
представители  сибирской  общественности  и  члены  сибирской  депутатской 
группы  планировали  в  перспективе  создать  «Общество  изучения  Сибири  и 
содействия  реформам  в  ней»  с  центром  в  Санкт-Петербурге.  Членами  

 
293 
«Общества»  имели  право  быть  все  просвещенные  представители  населения 
указанных  территорий.  Ожидалась  эффективная  помощь  «Общества»  в 
содействии реализации реформ [513, с.36].  
Ранее    в  этих  местностях    успешно    функционировали  отделы  РГО. 
Организаторы    общества    отмечали    отвлеченность    науки  от    общественных 
процессов.  В  их  представлении  предполагалось    комплексное    изучение 
обширной  территории    с  целью    дальнейшей  эволюции    социума  в  ракурсе 
обновления государства. В проектной части планировалось открытие филиалов  
с количеством членов не менее 10 человек.  Крайне незначительный  членский 
взнос    в    1  рубль    предполагал    открытие    в  кратчайшие  сроки    подобных 
филиалов.  Вдохновители  общества    рассчитывали  на  финансовую  помощь    и 
административное  влияние    бывших  сибиряков,  осевших  в  центре  империи. 
Данная схема  корпоративных  отношений  сибирского  землячества оказалась 
востребована  и активно внедрялась казахскими лидерами, контактировавшими 
с сибирскими  депутатами. 
На  заседании  II  Думы  планировалось  обсуждение  законопроекта  о 
местном  суде,  действие  которого  в  реформированном  виде  необходимо  было 
распространить  в  Сибири.  По  решению  Сибирской  группы,  в  думскую 
комиссию по законопроекту о местном суде вошли 10 депутатов группы, в том 
числе  Кощегулов  и  Нароконев.  В  этот  период  синхронно  Коншиным 
разрабатывался  макет  законопроекта  об  отмене  статей  17  и  38  и  изменении 
статьи  39  с  примечанием,  статей  80-85,  утвержденных  25  марта  1891  года 
Степного  положения.  В  составлении  законопроекта  принимали  участие 
казахские  делегаты.  Основными  экспертами  по  всем  жизненноважным 
законопроектам  Сибири  и  Степных  областей  по  признанию  депутатов  группы 
являлись  они  сами,  выступая  по  этим  проектам  докладчиками  на  общих 
собраниях Думы.  
Депутаты  Степных  областей  неоднократно  получали  телеграммы  и 
«прошения»  от  населения  по  поводу  непрекращающихся  административных 
высылок    из  Акмолинской  в  Семипалатинскую  область  и  наоборот. 
Деятельность  родовых  управителей  и  уездных  начальников  фактически 
признавалась неконтролируемой, что вызывало опасения у общественности.  
С  подобными  запросами  к  депутатам    Степных  областей  обращались 
казахские  общинники.  В  большинстве  случаев  казахи  высылалились  по 
обвинению  в  уголовных  преступлениях.  При  этом  составителями  списков 
высылаемых,  как  правило,  являлись  волостные  начальники.  Родовое 
противостояние  определенным  образом  проявлялось  в  действиях  волостных 
управителей  агрессивно  настроенных  против  своих  врагов.  Аналитиками 
рекомендовывалось  обратить  внимание  степным  депутатам  на  этот  фактор. 
Таким  образом,  поведение  волостных  демонстрировало  дистанциированность 
уездного начальства от ситуации в волости по причине сложности проведения 
расследования, 
административной 
загруженности, 
или 
нежелания. 
Многочисленные 
жалобы, 
к 
сожалению 
информаторов 
не 
имели 
положительного разрешения  вопроса.  

 
294 
На  основании  17  статьи    Степного  положения  продолжались  массовые 
административные  высылки  населения  из  Степного  края.  Депутаты  Степных 
областей во главе с Коншиным создали группу по разработке законопроекта об 
отмене  этой  статьи  и  других  Степного  положения.  В  думский  период    казахи  
обращались  не только к казахским  делегатам,  но и к представителям других  
этнических  групп.    К  депутату  от    Тобольской    губернии  Алексееву  
обращались  казахи  Крутинской  волости  с  ходатайством  о  разрешении  
финансового спора [514, с.45].  
Последнее  собрание  сибирской  группы  состоялось  11  июня  1907  года.    В 
завершающей  части  последнего  собрания  члены  группы  обрисовали  общие 
контуры  надлежащей  платформы  требований  и  положений,  идеологическая 
основа  которых  ориентировалась  на    объединение    населения.  В  целом  эта 
программа включала пункты направленные на установление демократического 
представительства  Сибири  по  четырехчленной  формуле  в  центральной 
Российской  Думе;  создание  областной  или  областных  сибирских  Дум  с 
законодательными  функциями  в  связи  с  невозможностью  центральной  Думы 
заниматься 
местными 
территориальными 
проблемами; 
разрешение 
переселенческой  проблемы  без  ущерба  для  местного  старожильческого  и 
нерусского  населения;  реформирование  местного  управления  на  основе 
широкого самоуправления с ликвидацией института крестьянских начальников 
и  других  административных  единиц,  заменяемых  органами  местного 
самоуправления  от  низших  земских  чинов  до  областных  Дум  и 
Государственной  Думы;  разрешение  нужд    аборигенных  народов  Сибири.  На 
оставшихся членов группы возлагалась задача окончательного редактирования 
ранее выработанного депутатами общего положения самоуправления в Сибири 
[515,  с.31].  На  аккордном  заседании  группы  присутствовали  Кощегулов  и 
Нароконев.  
Принимая  во  внимание  указ  от  3  июня,  сибиряки  прогнозировали 
ситуацию лишения ряда местностей Сибири депутатского представительства в 
III Думе. Поэтому члены группы общим постановлением решили сохранить это 
представительство:  «Сибирской  группой    признано  необходимым  это 
представительство  сохранить,  хотя  бы  представительством  в  группе   
выражающей  сибирские интересы и нужды» [515, с.32].   
Роспуск  II–ой  Государственной Думы  вызвал  возмущение  широких  слоев 
российской  общественности.  По  сообщению  современника,  казахи  Степных 
областей  находились  в  подавленном  состоянии:  «Сообщают  из  Омска,  что 
роспуском  Государственной  Думы  киргизы  удручены.  Они  потеряли 
последнюю каплю  веры  в доброжелательство  правительства» [516, с.38].  
По итогам работы II Думы не оказались решенными глобальные проблемы 
империи  и  Степных  областей.  Продолжалась  переселенческая  программа  в 
Степные  области,  усугублявшая  дальнейшую  поляризацию  казахов  по 
социально-имущественному  признаку.  Репрессивные    акты    относительно 
прогрессивных  элементов  проходили    на  фоне    экономической  дороговизны  и 
роста  преступности.  В  духовной,  социальной,  и  просветительской  сферах 

 
295 
восточных  провинций империи  наблюдался  откат в прошлое.  Обозреватели 
отмечали  ухудшение социально-правового  статуса казахов и других  коренных 
народов  края: «Положение сибирских инородцев … даже  ухудшилось, так как  
буряты и киргизы  лишились представительства в Государственну Думу» [517, 
с.67].  Дистанциированность    власти    от  масс    культивировало    недоверие    и 
агрессию    различных  слоев    общества    к  основам  государственности.  В 
мировоззрении  казахов    укреплялось  негативное  восприятие    чуждых  
элементов  власти,  как    и  всей    природы  самой    власти.  Чиновничество    всех 
рангов  ассоциировалось местным населением с произволом  и коррупцией [73, 
с.16].  
В сложившейся  системе  управления  казахские  прогрессисты   не имели  
официальных  рычагов  воздействия,  но на личностно-обыденном восприятии   
общинников  наблюдался рост их авторитета. В данный  исторический момент 
5-милионный  казахский  народ осознавал  свое будущее  от социальной  роли  
немногочисленных  интеллектуалов,  статус    которых    возвысился    в  их 
мировосприятии  в  сравнении    с  чиновничьим  корпусом  [55].  Лишенные  
средств  к  существованию    в  результате  репрессий    начала    ХХ  века, 
интеллигенты продолжали жить  и содержать собственные  семьи. Этот  сюжет  
до  сих  пор  не  исследован  в  историографии.  По  всей    видимости,  
функционировали  каналы  оказания  помощи пострадавшим. Исключенные  из 
административной  системы    в  период    падения    монархии  прогрессисты  
сумели достигнуть победы на  выборах  в  Учредительном Собрании, выступая 
в  роли    объединительного  начала.  Многочисленное    сословие  волостных 
управленцев    не  составляло  существенной    конкуренции    прогрессистам, 
которые  казалось    бы    были  чужды  общинникам  по  стилю    жизни  и    образу 
мысли  подобно  Ч.Валиханову  первой  половины  ХIX  века.  Уровень 
политической культуры и степень социально-экономического развития  казахов 
начала  ХХ  века  оказались  выше  периода    прошлого.  Социальное  звено  
интеллигентов  логически  вписывалось  в  переходное  состояние    казахского  
народа  эпохи  общественной  и государственной модернизации. 
Работа  в  Государственной  Думе  послужила  хорошей  практикой  для 
дальнейшей  политической  деятельности  казахских  депутатов.  В  частности, 
члены  Думы  М.Тынышпаев,  А.Беремжанов,  А.Букейханов  впоследствии 
лидировали  в казахской политической  партии.  Политическими союзниками по 
думской  работе  казахских  депутатов  являлись    представители  казачества  – 
М.Караулов,  С.Таскин,  Г.Седельников.  После  революции  1917  года  казачьи 
депутаты работали в местных правительствах [518, с.218].  
Социально-профессиональный  состав  казахских  депутатов  в  двух  Думах 
оставался  различным  как  и  контактировавших  с  ними  членов  сибирской 
группы,  мусульманской  фракции  и  других  групп  и  фракций.  В  этой  среде 
доминировали  депутаты,  отражавшие  интересы  отдельных  социальных  групп 
или  населения    областей.  По  мнению    патриарха    Сибирской  автономии 
Г.Потанина, русские депутаты сибирской группы сохраняли свою известность в 
ограниченном  территориальном  пространстве    избиравшей  их  общины. 

 
296 
Единого  лидера,  выражавшего  мнение  Сибири  и  популярного  среди 
полиэтничного  и многоконфессионального населения обширных территорий, в 
этот  период  по  утверждению  Потанина,  не  было.  По  факту  незначительности 
Сибирской  группы,  не  способной  пролоббировать  интересы  Сибири, 
существовала  потребность  организации  Сибирской  областной  Думы  с 
присущими  ей  законодательными  основами  власти  и  механизма  подчинения 
региональных депутатов в основной Думе [470]. 
Потенциальные 
ресурсы 
казахских 
делегатов 
оставались 
незначительными. Казахам в сотрудничестве с другими фракциями не  удалось 
реализовать  большинство  важных  программных  установок.  Качественный 
состав  II  Государственной  Думы  по  образовательным  и  социальным 
характеристикам    уступал  I  Государственной  Думе.  По  аналитическим 
сведениям,  численность    членов  партии  кадетов  и  их  союзников  мусульман 
составляла  1/5 всего состава. При этом решающую роль в центристском блоке, 
куда  входили  кадеты,  играли  члены  польского  коло.  Большинство  -  2/5 
составляли  социалисты,  кооперировавшиеся  с  поляками.  Правые  и  умеренные 
имели  1/5  членов  Думы.  Политическая  мозаика  Думского  состава 
способствовала инициированию и разработке большого количества законов, из 
которых  только  2  -  закон  об  амнистии  и  закон  о  «военно-полевых»  судах 
прошли  обсуждение    в  Думе,  но  не  оказались  реализованными  [474,  с.308]. 
Исторический  опыт  взаимодействия  в  свете  достижения  цели  послужил 
реальной основой для дальнейшей практической работы казахских депутатов и 
их сторонников. В Думский период участились поездки национальных лидеров 
внутри  казахских  областей.  Перед  началом  Думской  избирательной  кампании 
кандидаты  в  депутаты  сохраняли  влияние  в  локальной  областной  среде 
казахского  народа.  Взаимные  перемещения  казахских  прогрессистов, 
сопровождавшиеся  встречами  и  организацией  собрания  общинников 
популялизировали  их  влияние  за  пределами  своих  областей.  Казахские 
прогрессисты  комбинировали  европейские  методы  политической  работы  с 
традиционными установками казахской общины.  
Немногочисленные  казахские  депутаты  не  имели  достаточной  силы 
влияния в Думе. Вкупе с депутатами этнических и социальных групп населения 
регионов  они  составляли  незначительное  меньшинство.  Сибирская  группа,  в 
которую входили казахи, не сложилась в политическую партию. Представители 
сибирской  группы  в  реальности  осознавали  невозможность  организации 
политической  платформы  на  местных  областных  вопросах.  В  самой  группе 
проходили  противоречия  из-за  разной  трактовки  определения  этой 
организации. 
Например, 
сибирские 
депутаты 
социал-демократы 
не 
соглашались с необходимостью объединения представителей от Сибири [519].  
Период  обучения  казахских  юношей  в  столичных  университетах  начала 
XX  века  совпал  с  деятельностью  Государственной  Думы.  В  это  время 
продолжается практика налаживания контактов между казахскими студентами 
и политическими деятелями. В Санкт-Петербурге завязались отношения между 
думским  депутатом  Б.Каратаевым  и  казахскими  студентами  Х.  и  Дж. 

 
297 
Досмухамедовыми и Н.Ипмагамбетовым [57, с.21]. Во время встречи казахские 
студенты обратились к Б. Каратаеву с просьбой провести расширенную беседу 
с  проживавшими  с  Санкт-Петербурге  казахской  студенческой  публикой  и 
тюркскими представителями.  
Некоторые студенты активно занимались общественной деятельностью. В 
частности,  М.  Чокаев  после  смерти  своего  отца,  имевшего  статус  бия, 
вынужден  был  вернуться  на  родину.  Выполняя  волю  отца,  он  взял  на  себя 
ответственность  исполнения  бийских  полномочий.  Фактически,  местная 
казахская  община  делегировала  молодому  человеку  общественно-правовые 
функции в отстаивании своих  интересов [42, с.23].  
По воспоминаниям супруги М. Чокаева – Марии Чокай, он  вошел в состав 
Государственной  Думы  в  качестве  секретаря.  В  этот  период  санкт-
петербургские  казахи  продолжали  сохранять  контактные  связи  с  лидерами 
тюркского  движения.  Сотрудничая  с  думцами,  М.  Чокаев  сошелся  с 
представителями тюркских народов. В политические тюркские круги М. Чокаев 
вошел  по  рекомендации  А.  Букейханова.  Образованный  Чокаев  выполнял 
политические  поручения  представителей  волжско-крымских  татар  и    народов 
Кавказа. В этот период от Туркестана  отсутствовала квота на членство в Думу. 
Представители тюркского сообщества предполагали ввести Чокаева в Думу от 
Уфимского  округа.  При  этом,  известный  уфимский  помещик  С.Джантурин 
подготовил  М.  Чокаеву  дарственную  в  виде  земель  и  дал  своё  согласие  на 
выдвижение  кандидатуры  молодого специалиста в Думу.  
Казахско-тюркские  прогрессисты  использовали  любую  возможность  для 
реализации  поставленной  цели,  успешно  ангажируя  своих  представителей  на 
политическом  поле.  Именно  М.  Чокаев  в  1916  году  в  качестве  переводчика 
сопровождал  думскую  комиссию  в  Туркестан  для  расследования  карательных 
акций  военных  частей  против  казахского  населения.  В  состав  комиссии 
входили  член  Сената  татарский  общественный  деятель,  лидер  прогрессистов 
К.М.  Тевкелев  и  член  Думы  А.Ф.  Керенский  [42,  с.32].  Участие  24-летнего 
М.Чокаева  в  бюро  при  Мусульманской  фракции  Государственной  Думы 
оценивалось  исследователем  Т.Чагатаем  как  косвенное  представительство 
лишенных права действия в политическом институте туркестанцев. [520, с.159].  
Царский  Указ  1916  года  о  мобилизации  на  тыловые  работы  вызвал 
негативную  реакцию  казахского  населения.  По  мнению  казахстанского 
исследователя  Ш.Т.  Омарбекова  ряд  национальных  лидеров  поддерживали 
реализацию  этого  указа  во  избежание  карательных  действий  со  стороны 
царского правительства по отношению к казахам [521, с. 139]. 
В  работе  ученого  Г.М.  Карасаева  освещены  события  восстания  1916  года 
на  территории  Зайсанского  уезда  Семипалатинской  области.  По  материалам 
исследователя  трагические  события  кровавых  столкновений  1916  года 
официально прозвучали на общем собрании депутатов Государственной Думы 
[522]. 
Казахские  депутаты  принадлежали  к  разным  политическим  партиям. 
Большинство  из  них  входили  в  кадетскую  партию.    Бесспорно,  определенную 

 
298 
роль  в  координационной    деятельности    казахских  интеллигентов    выполняли  
представители кадетства в лице  Букейханова  и его сторонников. По  мемуарам  
З.В.  Тогана  в  революционный  период  1917  года  Чокаев    сотрудничал    с 
кадетами [29, с.116]. 
В относительно короткий промежуток времени казахским лидерам удалось 
подготовить  почву  для  организации  массовой  партии    Алаш,  охватившей  все 
социальные  звенья  казахского  народа  в  1917  году.  Привлекательность  этой 
партии  наряду  с  провозглашаемой  политической  задачей  создавали 
просвещенные прогрессисты, общественная деятельность которых пришлась на 
начало  XX века. 
Консолидационная  суть    прогрессистов   отразилась   в их  лидирующей  
роли  создания  казахской  государственности  в  период  свержения   правящей  
монархии.  Сторонниками    идеологической    платформы    Букейханова,   
Байтурсынова,    Чокаева,  Дулатова    выступили    местные    либерально-
демократические    представители    из    среды    служащих.  Так,    на    апрельском   
Всеказахском   съезде  в Оренбурге  в 1917 году присутствовала   значительная  
группа      служащих.  Работники      бывшей    имперской      административно- 
управленческой    системы    оказались    востребованными    в  организации  новой  
структуры   управления  на  идеологической   основе  автономности. Например, 
в  Тургайской    области    подобную    реорганизационную      миссию    выполняли   
письмоводители    Б.Каралдин,    секретарь  Оренбургского    суда    С.Кадырбаев,  
канцелярский  служащий  И.Тлеугабылов,  школьный  учитель А.Алмасов [286, 
л.22].  Подобная      ситуация    корпоративных    действий      части    служащих   
наблюдалась  и  в  других    областях.  В  числе    сторонников      Дулатова    и 
Байтурсынова  были      лидеры      аристократических    семей    А.Темиров, 
Ж.Сейдалин  и  ряд  других, состоявшихся   как  успешные  функционеры  на  
чиновничьей    службе  [523,  л.57].  Чиновники  и  аристократы  своей  позицией 
отражали интересы казахского общества, объединенного под влиянием светски 
просвещенных казахов. 
Согласно  новому  избирательному  закону  в  III  Государственную  Думу 
казахи  лишались  своего  представительства.  Между  тем,  по  манифесту  от  3 
июня декларировалось право участия депутатов от «иных народностей» в Думе. 
Казахское население Степного края лишалось избирательных прав по причине  
численного  преобладания  над  переселенческим.  В  Прибалтийском  крае, 
Польше и Закавказье фиксировалось громадное преобладание «инородческого» 
населения  над  пришлым.  Однако  в  этих  районах  сохранялось  избирательное 
право  неславянских  народов.  В  результате  принятия  закона  о  выборах  в  III 
Государственную    Думу    казахи  потеряли  надежду  на  имперскую  власть  в 
защите национальных интересов. Данные настроения отразились в публикации 
русского корреспондента Я.Полферова. По его информации, разочаровавшиеся 
в  государственной  власти  казахи  одного  аула  под  воздействием  влиятельного 
авторитета Урмамбета настроились переселиться  в Китай. Данное решение, по 
сообщению    информатора,  созрело  под  впечатлением  избытка  нерешенных 
проблем. В резюмирующей части Полферов заключил безысходные настроения 

 
299 
в  сознании  казахов  [475,  с.210].  В  сознании  казахского  населения  
Государственная  Дума    воспринималась    как  некий    Верховный  институт 
власти,    посредством  которого    существовала  возможность    изменить  
существующую  политическую  реальность.  В  результате    деятельности  
казахских  прогрессистов    уровень    информированности    казахов      был 
достаточно  большим. 
Лишение  казахского  населения  права    участия  в  избирательной  кампании 
по  образовательному  цензу,  по  мнению  аналитиков,  вступило  в  логическое 
противоречие  с  новым  избирательным  законом.  По  данным  корреспондента 
«Сибирских  вопросов»  количество  грамотных  в  Семипалатинской  области 
составляло 39 тысяч, в Акмолинской – 66 тысяч человек, тогда как в Амурской 
и  Приморской    областях,  население  которых  допускалось  к  выборам 
соответственно  27  тысяч  и  52  тысячи  человек.  Редакция  журнала  критически 
оценивала  статус  казахского  населения:  «Защиты  в  Государственной  Думе 
лишены киргизы, и притом в самый критический момент их жизни, когда само 
их  существование  поставлены  на  карту,  благодаря  все  растущему  и  не 
урегулированному  переселенческому  движению  в  степной  край»  [524,  с.29]. 
Несомненно,  лидеры  казахского  общества  ходатайствовали  о  восстановлении 
несправедливо  утраченных  гражданских  прав.  Реакционый  закон  о  выборах  3 
июня 1908 года сократил количество депутатов Думы. По итогам этого закона 
изменился  социальный  состав  и  этнорегиональная  специфика  Думы.  Из  23 
депутатов  Казахстана  и  Средней  Азии  сохранилось  1  место  для  уральских 
казаков.  Новый  избирательный  закон  способствовал  ослаблению  депутатского 
корпуса.  Из  500  депутатов  членами  «старого»  созыва  являлись  не  более  30 
человек  [525,  с.22].  Сочувствовавшая  казахским  депутатам  сибирская  группа 
сокращалось  вдвое  и  составляла  14  человек.  Фактически  сибирская  группа, 
отстаивавшая  интересы  казахов,  теряла  былое  влияние  в  Думе.  По  итогам 
выборов  от  Сибири  в  Думу  прошли  почти  исключительно  беспартийные 
прогрессисты,  оппозиционно  настроенные  к  политическому  режиму.    По 
информативным  данным,  сибирские  делегаты,  представленные    в  основном 
крестьянами  и  казаками,  не  имели  достаточной  образовательной  подготовки. 
Сибирские  обозреватели  в  процессе  работы  Государственной  Думы 
рассчитывали  на  проживавших  в  Санкт-Петербурге  способных    оказывать 
консультации  сибиряков. Очевидно, учитывались потенциальные возможности 
столичной  сибирской  общины.  Несомненно,  казахские  прогрессисты 
ориентировали  казахское  население  на  сотрудничество  с  территориально 
близкой сибирской группой.  
Движение 
сибирской 
общественности, 
ориентированной 
на 
удовлетворение 
потребностей 
населения 
Сибири, 
способствовало 
пробуждению  регионального  самосознания  социальных  слоев.  Динамика 
корпоративной  солидарности  проявилась  в  психологии  приказчиков, 
подмастерьев и рабочих. В этот период в городах края формируется казахский 
пролетариат.  Аналитики  отмечали  настойчивую  работу  казахских  рабочих 
Семипалатинских предприятий, добивавшихся обеспечения достойного уровня 

 
300 
жизни  [525].  Аналогичная  реакция  была  характерна  для  иных  этнически 
пролетарских  групп.  Большинство  казахских  рабочих  работали  на 
низкопрофильных  специальностях,  сохраняя  особенности  ментальности, 
специфику  поведения  вчерашних  аграриев.  Социальный  статус 
и 
образовательный уровень подготовки рабочих оказались низкими. 
С  периода  XIX  века  в  общественном  сознании  сибиряков  укрепилось   
негативное  мнение    о  своем  статусе    как    о  «пасынках»  государства, 
отправляющего  в Сибирь  во все  управленческие звенья  отбросы  общества. 
Наличие беспартийных депутатов свидетельствовало  о недоверии  сибирского  
населения    к  идеологической    платформе    известных  партий,    представители 
которых    дискредитировали  себя    в  представлении    общества.  В  то  же  время 
только  единицы   казахского  народа  сотрудничали с партией  «КД».  Поэтому 
политическим    определителем    прогрессистов    являлись  не  только  их  
партийно-идеологические  взгляды,  а  в  сущности    свершенные    дела  и  
пропагандируемая    миссия    консолидации    социальных  групп  народа. 
Умеренно-правые и центристские движения   ориентировались  на европейски-
подготовленных    интеллектуалов,  левые  движения  на  маргинализированных 
радикалов.  Данные  категории    в  казахском    народе    в  пропорциональном 
соотношении  оказались невелики. В 1917-1918 годах казахские  аристократы  и 
интеллигенты с высшим  образованием  объединялись с кадетами. В лагерь их 
идейных  противников    перешли    некоторые  малооплачиваемые  учителя  и 
низовые сотрудники канцелярии. 
Сибирские  депутаты  Н.Н.Скалозубов,  В.И.  Дзюбинский,  К.И.Молодцов, 
А.Ф.Коншин  представляли  интересы  Тобольской  губернии  в  III-ей 
Государственной  Думе.  Скалозубов  и  Коншин  активно  взаимодействовали  с 
казахскими лидерами, в особенности с А.Букейхановым. 
Проблема  целевого  назначения  казахских  общественных  капиталов 
неоднократно 
будировалась 
 
казахскими 
выборщиками. 
Казахские 
представители  требовали  прозрачной  отчетности  использованных  денег.  Ими 
неоднократно  подвергалась  критике  администрация  семипалатинского  
губернатора,  расходовавшего  финансовые  суммы  не  по  назначению.  В  1905 
году  казахи Семипалатинской области  в своих петициях  на имя  Царя просили 
привести этот  капитал  в известность и  употребить   его на обучение  казахских 
детей в русских школах. В обращениях звучали просьбы о создании пансионов 
при  Омской  и  Семипалатинской  гимназиях.  Впоследствии  эти  просьбы 
неоднократно  повторялись  населением  в  запросах  депутатов  Думы.  В 
обращениях  часто  актуализировался  вопрос  увеличения  количества  стипендий 
для  казахских  мальчиков.  В  письмах  казахов  горели  надежды  на  адекватные 
действия  депутатов  по  ликвидации  злоупотреблений  местной  администрации 
[526, с.8].  
В  заметке    журналиста    под  псевдонимом  «V»  с  ссылкой  на  факты  
подтверждались  обращения      казахских  подписантов    о  неконтролируемых  
нецелевых расходах  казахских  общественных сумм. Журналист  указывал  на 
эпизод передачи  генерал-губернатором области  в 1895 году 6 тысяч рублей в 

 
301 
пользу    Западно-Сибирского  отдела  ИРГО.  Информатор  сообщал    об  эпизоде 
передачи  Акмолинскому  губернатору  25  тысяч  рублей  на  постройку  дома    из 
казахских сборов. Казахские  общинники  обращались  к депутатам  с запросом  
о пересмотре сметы   расходования   общественных  сумм   и  ориентации их  на 
нужды казахов. Действительно в области проживало  около 700 тысяч казахов и 
при  этом  только  несколько  казахских    мальчиков  обучались  в  мужской 
гимназии.  В  женской  гимназии  стипендии  для  казахских  девочек 
отсутствовали. В этот момент  на казахские общественные суммы претендовали 
Семипалатинское городское управление и городской родительский комитет при 
женской  гимназии.  Данное  обстоятельство    вызвало  возмущение    казахов. 
Казахские общинники по отсутствию своих этнических  представителей в Думе  
с подобными запросами обращались к сибирским депутатам. Деловые контакты 
взаимного сотрудничества казахских и сибирских депутатов в прошлых Думах 
закрепили  статус  «сибиряков»  в  общественном  сознании  казахов,  которые 
находились  под  большим влиянием казахских прогрессистов. 
Летом  1908  года  в  Тургае    произошел  межнациональный  конфликт. 
Аналогичный  инцидент  свершился  на  Атбасарской  ярмарке.  По  данным 
корреспондентов  увеличилась  динамика  уголовных  преступлений  против 
личности.  В  подобных  преступлениях  все  чаще  фиксировали  ранее  
законопослушные  казахи.  В  процессе  переселения  в  область  отправлялись 
прежде  всего  беднейшие  безземельные  крестьяне.    Помимо  этой  категории 
крестьянства в области устремились различного рода арендаторы и спекулянты. 
Информаторы отмечали изменение психологии переселенцев, рассматривавших 
местные  переселенческие  участки  как  временное  благо  для  удовлетворения 
хозяйственных  запросов.  Проживавшие  на  территориях  переселенцы  после 
истощения  почвенных  ресурсов  добивались  различными  способами 
переселения  на  новые  участки,  изымаемых  у  казахов.  В  Тургайской  области 
усиливалась  тяжба  между  переселенчеством  и  казахами  за  «миллионный 
надел»  -  плодородный  территориальный  массив,  принадлежавший  казахам  и 
закрытый для переселения.  
Мигрирующие  переселенцы  арендовывали  участки  у  казахов  с  целью 
поселения.  Впоследствии  по  окончании  договоренностей  переселенцы  не 
желали  покидать  возделанные  земли,  что  приводило  к  многочисленным 
конфликтам.  Казахи  неоднократно  обращались  в  Санкт-Петербург  с 
ходатайством  о  прекращении  незаконной  передачи  земли  переселенцам. 
Первоначально  Тургайский  генерал-губернатор  Барабаш  поддерживал 
обращение  казахов,  но  впоследствии  под  влиянием  властей  вынужден  был 
изменить свою позицию. В областях усилились противоречия между казахами, 
и  переселенцами.  Истощение  земельных  ресурсов  способствовало  обеднению 
значительной  части  населения.  Люмпенизированные  слои  переселенчества  
характеризовались  элементами  культуры  социальных  низов  –  алкоголизацией, 
азартными  играми  и  т.д.,  что  усугубляло  уголовную  ситуацию  в  регионе  и 
свидетельствовало  о    растущей  апатии  деградирующих  групп  населения. 
Основная масса переселенцев освобождалась от уплаты налогов. Значительное 

 
302 
бремя налоговых обложений ложилось  на заселившихся в областях задолго до 
переселенческой программы старожилов. Данный фактор обострял социальную 
картину  в  обширной  территории  на  фоне  роста  цен  на  все  виды  услуг  при 
отсутствии  земства,  которое,  по  мнению  многих  могло  взять  на  себя 
административно-управленческий  механизм  регулирования  отношений  в  крае 
[527, с.27].  
Переселенческая  проблема  являлась  темой  специального  обсуждения  в 
ноябре–декабре  1908  года  по  инициативе  депутатов  Думы,  создавших 
переселенческую комиссию. Члены переселенческой комиссии интересовались 
перспективами  и  задачей  переселенческой  политики  в  восточных  районах 
империи.  Переселенческую  комиссию  интересовали  следующие  вопросы:  во-
первых,  объемы  норм  переселенческим  хозяйствам;  во-вторых,  возможность 
изменения 
размеров 
переселенческих 
наделов; 
в-третьих, 
значение 
законопроекта  о  землеустройстве    казахов  и  его  готовность.  В  процессе 
переговоров  выяснилось,  что  с  целью  упорядочивания  земельного 
переустройства  был  издан  циркуляр  об  уменьшении  размера  отводимых 
переселенцам  наделов.  На  данный  момент  в  правительственных  кругах 
существовали  противоречия  о  дальнейших  формах  переселенческой 
колонизации – насаждении хуторских хозяйств, подворного землевладения или 
расселения  переселенцев  мелкими  хозяйствами.  Согласно  отчету  начальника 
Переселенческого  управления  по  вопросу  землеустройства  казахов  в  стадии 
разработки  находилась  только  процедура  землеустройства  в  тех  уездах,  в 
которых  большинство  казахских  хозяйств    склонялись  к  оседанию.  Основные 
предполагаемые  принципы  землеустройства  казахов  в  таких  уездах 
заключались  в  следующем:  те  казахские  хозяйства,  которые  по  данным 
статистов,  нуждались  в  земельном  наделе  для  обеспечения  своего 
функционирования  в  объемах,  не  превышающих  переселенческих  норм, 
получали  наделение  землей  в  собственность  по  обычной  переселенческой 
норме;  полускотоводческие  или  полуземледельческие  хозяйства  по  размерам 
превышающие  тип  крестьянского  хозяйства,  должны  были  получить 
землеустройство  по другим, приспособленным к размерам их хозяйств нормам, 
т.е  большие  размеры,  превышающие  переселенческие  нормы;  сохранявшим 
кочевой  образ  жизни  казахским  хозяйствам  предлагалось  либо  перекочевка  в 
другие  районы  так  называемых  государственных  земель,  либо  сокращение  их 
земель 
до 
переселенческой 
нормы. 
Такие 
положения 
предлагало 
переселенческое ведомство для проведения земельной компании [528, с.32].  
Депутат  Тобольской  губернии  В.И.Дзюбинский  в  очередной  раз  поднял 
проблему переселенчества в Сибирь и Степные области на заседании III Думы. 
В  своем  выступлении  он  констатировал  увеличение  финансовых  ресурсов  на 
переселенческую  кампанию  с  5  500  000  рублей    в  1906  году    до  23  000 000 
рублей  в  1909  году.  Увеличение  расходов  напрямую  связывалось  с 
интенсификацией  переселенчества  в  области.  Оратор  с  ссылкой  на 
статистические  материалы,  заявил  о  дефиците  пригодных  для  земледелия 
свободных земель. Трагический опыт разорения переселенцев на непригодных 

 
303 
участках  обострил  проблему  их  переселения  к  старожильческим  поселкам  и  к 
казахским  поселениям.  По  замечанию  Дзюбинского,  как  и  ряда  других 
депутатов, в Степных областях чиновники переселенческого  управления часто 
нарушали  юридические  нормы  и  выходили  за  грань  дозволенного, 
реализовывая задачу наделения землей переселенцев. На конкретных примерах 
он озвучил примеры нарушения прав казахского населения. По его сведениям, 
произошло  искусственное  выселение  казахских  хозяйств  с  побережья  озера 
Алакуль,  берегов  Ишима  и  многих  участков  Омского,  Кокчетавского, 
Петропавловского  уездов.  Дзюбинский  апеллировал  к  официальным  жалобам 
казахских  хозяйств  на  его  имя.  Казахи  лишались  домов,  надворных  построек, 
скотных  дворов,  колодцев.  По  данным  оратора  только  в  1908году  казахи 
Акмолинской  области  потеряли  198  участков  и  6500  распаханных  десятин 
земли.  Потерянные  постройки  членами  различных  комиссий  оценивались 
предумышленно  низко  и  не  достигали  справедливой  нормы.  По  его  данным  в 
среднем  таковые  казахи  получали  10  или  5  рублей  за  потерянные  хозяйства. 
Между  тем,  главноуправляющий  землеустройством  и  земледелием  в 
бюджетной  комиссии  при  обсуждении  вопроса  о  субсидиях  крестьянства  при 
переводе  их  на  хуторские  и  отрубные  участки  считал  неудовлетворительной 
выделяемую сумму в 100 рублей.  
Дзюбинский,  апеллируя    к  материалам    частного  совещания    от  20  мая 
1907года  при  Степном  генерал-губернаторе,реанимировал    проблему 
использования  так  называемых  непригодных  участков,    изъятых    у  казахского 
населения.  Под    влиянием    переселенцев  подобные    участки    становились 
непригодными    для    проживания.  Более  того,  в    результате    применения 
неэффективных    методов    земледелия  переселенцами  цветущие  места    в 
Кокчетавском  уезде,  как,    например,    побережье    озера  Таранкул  и  озера 
Белекаш  теряли    свою  хозяйственную  привлекательность,  превращаясь  в 
пустыню.  Переселенческое  управление   признавало  эти недостатки.  С  целью 
решения  проблемы переселенцев управление практиковало процедуру  обмена 
старыхиспользованных  земель  на  новые  участки,  что  способствовало 
увеличению  земельных наделов  переселенческих хозяйств в ряде  поселков  до 
73-74  десятин  земли  и  соответственно  снижению  земельной  нормы  терявших 
земли    казахов.  Обезземеленные  казахские  хозяйства  зачастую  имели 
земельную  норму  ниже  15  десятин.  При  относительном  безземелье  казахи 
вынуждены  были  арендовать    ранее    изъятые    земли  у  них  же    в  пользу 
крестьян. В процессе  выступления он заявил  следующее: «Я знаю таких лиц  и 
целые  группы,  которые    возражают  против  существующей  системы 
переселения, которые говорят, что в Сибири  земли свободные есть. Но не все 
они  пригодные  на  немедленное  заселение.  К  таким    лицам  принадлежу  и  я» 
[529].   
Члены  Мусульманской  фракции,  представленной  уроженцами  других 
регионов,  продолжали  защищать  интересы  казахского  населения  [530].  Члены 
Мусульманской  фракции  III  Государственной  Думы  инициировали  создание 
аграрного  проекта  с  целью  разрешения  земельного  кризиса  в  Степных 

 
304 
областях.  Суть  проекта  заключалась  в  поземельном  устройстве  казахского 
населения  [531,  с.12].  Мусульманские  депутаты  сотрудничали  с  партией 
кадетов. 
По 
многим 
вопросам 
мусульмане 
консолидировались 
с 
представителями  других  партийных  групп.  В  1909  году  мусульмане,  кадеты, 
октябристы, умеренно правые, выступили против смертной казни [532].  
Совместная  парламентская работа  объединила  мусульманских депутатов  
в достижении  общих национальных  и региональных  целей. В июне 1909 году 
в  Думе,    по  инициативе  депутатов    фракции  Х.Б.-Г.Б.  Хасмамедова    и 
Максудова,  обсуждался  законопроект      ассигнования  600  рублей  для 
преподавания    вероучения    воспитанникам-мусульманам    Оренбургской  
учительской  семинарии.  Во  многих  светских    государственных    школах 
мусульмане  не имели возможности  изучать  мусульманское  богослужение. В 
Оренбургской    гимназии    за  ее  период  существования    обучались  десятки  
тюркских  учеников.  Инициатива  мусульман    нашла  поддержку    центристов    в 
лице фон-Анрепа. С трибуны  Максудов  откровенно  заявил  об игнорировании  
интересов  казахов  в школах [530]. После  бурных  обсуждений  законопроект  
был принят  и передан  в комиссию по народному  образованию. Представители  
фракции  прекрасно осознавали  значимость этого  законопроекта, равно как  и 
других,    продвигаемых  ими.  Демонстрация  их  коллективных  действий  
характеризовала    в  целом    сближение    идейно-политической    платформы  
тюрко-мусульманских    региональных  движений    государства.  Казахские 
прогрессисты  продолжали  поддерживать контакты  с депутатами Думы. 
Мусульманские  депутаты  привлекались  к  участию  в  комиссиях,  которые 
по своей содержательной направленности имели отношение к другим регионам 
империи. Так  башкирский депутат Сыртланов Ш.Ш. действовал в комиссии по 
составлению  законопроекта  «О  привлечении  населения  Приморской  и 
Амурской  областей  к  отбыванию  воинской  повинности».  Ему  было  поручено 
оглашение  доклада  по  законопроекту  [533].  Он  принимал  участие  в  работе 
легитимности  применения  военно-полевого  суда  [534].  Соратниками  
Сыртланова  являлись  известные в думских фракциях  деятели: представитель  
либеральных  демократов  Гегечкори  Е.П.,  известный    в  кавказской  группе  
своей прогрессивной  позицией и не менее  популярный  в депутатских кругах 
Караулов.  Репрессии  1905  и  последующих  годов  показали,    насколько  сильна 
государственная  тактика  подавления.    По  признанию  политического  деятеля 
Думы, против смертной казни единым блоком выступили кадеты, мусульмане, 
социал-демократы,  мирообновленцы,  октябристы,  польское  коло,  умеренно-
правые  [532].  Сыртланов  входил  в  состав  Мусульманской  фракции.  Будучи 
членом  мусульманской  фракции  Сыртланов  Ш.Ш.  выступал  с  требованием 
отмены религиозных и гражданских притеснений для 20 миллионов мусульман  
империи. За консультациями к депутатам обращались представители тюркских 
общин других регионов империи. 
С  партией  кадетов    сотрудничал    казахский  интеллигент  О.Сыртланов.  В 
1909  году  Сыртланов  выступал  в  роли  посредника  между  МВД  и 
Сандазимбаевым,  организовавшим  паломническое  движение  мусульман  из 

 
305 
Одессы  и Средней Азии в святые места [535].   
В  1911  году  в  результате  двухлетнего  неурожая  от  голода  казахское 
население  Уральской  области.  В  Государственную  Думу  на  имя  депутата 
П.Н.Милюкова  поступила  телеграмма  от  султана  Б.Б.Каратаева.  В  телеграмме 
сообщалось 
об 
отказе 
казахскому 
голодающему 
населению 
в 
продовольственного  помощи  со  стороны  властей.  Возмущенный  вопиющей 
несправедливостью,  Каратаев  призывал  депутатов  оказать  влияние  на 
правительство с целью предоставления  помощи бедствующему населению. По 
подсчетам Каратаева, оседлые пункты Базар, Каратобе, Кемилгуга, Уил, Темир, 
Гурьев,  Борлинский,  Карагачанский,  Чиликский,  Джиренкулинский  оказались 
переполненными голодающими казахами. В телеграмме Каратаев подчеркивал 
государственный  статус  казахов  как  верноподданных  империи  и  их 
долготерпение.  В  преддверии  глобальной  трагедии  Каратаев  проявил  личную 
гражданскую позицию, настаивая на выделении помощи казахам из имперского 
продовольственного  капитала:  «…  как  бывший  депутат  Второго  созыва 
Государственной Думы, взываю к вашей совести для склонения правительства 
к  немедленному  оказанию  помощи  голодающему  киргизскому  населению»  
[536].  Телеграмма  Каратаева  получила  свое  звучание  в  кадетской  периодике. 
По  всей  видимости,  влияние  Каратаева  сохранялось  в  кадетских,  сибирских  и 
мусульманских  депутатских  кругах,  прогнозировавших  ситуацию  в  областях. 
Примечательно,  что  Каратаев  в  официальной  метрике  подчеркивал  свое 
султанское происхождение с указанием титула. На личностно-психологическом 
уровне  восприятия  и  в  общественном  сознании  обозначение  султанства 
выполняло  информационно-знаковую  роль  в  политической  статусности 
личности. 
От  неурожая    и  грозившего  голода  пострадало  население  Сибири    и 
Степных    областей.  Бедствовавшим  от  неурожая  казахам-земледельцам 
Омского  уезда  местное  начальство  отказало  в  выдаче  ссуды  на  обсеменение 
полей  по  причине  того,  что  «именной  хлеб  для  киргиз  не  заготовлялся». 
Удрученные реакцией уездного руководства казахи по спекулятивной цене  – 1 
рублей  75  копеек  за  пуд  скупали  пшеницу  у  купцов.  Неопытные  в 
хлебопашестве  казахи  сеяли  некачественную  пшеницу  и  остались  без  урожая, 
вконец  разорившись  [537].  Массовый  голод  охватил  районы  Тургайской 
области.  Местное  казахское,  русское,  казачье  население  выражало 
недовольство  неповоротливостью  областной  администрации.  Негативную 
реакцию  местных  властей  вызвало  письмо  членам  Государственной  Думы, 
авторы  которого  обрисовали  мрачную  картину  голода  [538].  В  Думе 
отсутствовали  казахские  представители.  В  связи  с  этим  казахи  посредством 
национальной  интеллигенции  обращались  с  письменными  запросами  к 
депутатам разных фракций. На продовольственную помощь и семенные  нужды  
переселенческого  населения    Акмолинской    области    властями  выделялась 
3 648  300  рублей  Нужды  казахского    населения    не  учитывались.  На  запросы 
продовольственной  комиссии    представители  ведомства    апеллировали 
специфическими    особенностям    ведения  хозяйства  казахами,  скотоводству  и 

 
306 
наличию  в  области  национального  казахского    капитала    в  90  тысяч  рублей  
Ответ  чиновников  вызвал  недоумение  сибирского    общественного      деятеля 
депутата Скалозубова Н.А. По его мнению,  этих денег  оказалось недостаточно 
для    ликвидации  последствий    неурожая  [289].  В  этот    момент    интересы 
казахского  населения  выражали    представители    мусульманской  фракции    и 
сибирские  депутаты,  ряд  из  которых    поддерживали  контакты  с  казахскими 
прогрессистами  и сочувствующими российскими  либералами.  
С  целью  реализации  поставленной  проблемы  распределения  земельных 
участков  областные  власти  апеллировали  к  общественным  приговорам,  т.е. 
документам,  юридически  закрепляющим  мнение  казахских  выборщиков 
определённой  административной  единицы.  Зачастую  «приговоры»  по  сути 
своего  содержания  противоречили  интересам  казахов.  По  оценкам 
наблюдателей, 
правовое 
оформление 
«приговоров» 
выборными 
представителями  совершалось  по  их  элементарной  неграмотности  и  под 
давлением    контролируемых  уездной  администрацией  волостных  правителей 
[539, с.35].  
 В  Думский  период    в    областях  продолжал    усугубляться    земельный  
вопрос. Представители   общественности  продолжали  критиковать  земельную  
политику    в  печати.  С    особой    настойчивостью      данная    проблема   
обсуждалась    в    центральном    журнале      сибирских    думцев  –  «Сибирских   
вопросах».  В    аналитической      статье      публицист      под      псевдонимом  V    на  
конкретных    фактах    с  обилием      цифровых    материалов      описывал   
незаконные   действия  землеоотводных  партий в  Усть-Каменогорском  уезде 
Семипалатинской    области      по    отношению    к    земледельцам-казахам.  Автор  
отмечал  изъятие 1 6910  десятин возделанной  земли  у 234 казахских  семей.  
При    этом    автор      ссылался    на  122  статью  Степного      положения,    согласно  
которой      за  казахами    в    бессрочное    пользование      закреплялись      зимние   
пастбища      и    обрабатываемые    земли.  Автор,  ссылаясь    на    официальные  
данные      многочисленных    управлений,  отмечал,    что    в  уезде    из  15101 
казахских      хозяйств      занимались      земледелием  10488  или  69,5%.  
Земледельческая   комиссия  под  председательством  В.А. Саенко  подтвердила   
распространение      земледелия      у  местных    казахов.  Экспедиция    Щербины   
ранее   зафиксировала   высокий   процент   земледельцев- казахов  в  регионе. 
Публицист      констатировал      кровавое    столкновение      между    казахами    и 
переселенцами  в  поселке Воскресенском  как  следствие  земельной  тесноты 
[77, с.9].  
Соответствующая  процедурная  часть  крайне  осложняла  общественную 
деятельность  казахских  интеллигентов,  стремившихся  к  установлению 
непосредственных  контактов  с  выборными  и  поддерживающих  их  общинами. 
Поэтому  наиболее  приемлемой  формой  коммуникационных  отношений 
являлись личные поездки и встречи прогрессистов в аульную среду. В данных 
обстоятельствах  в  аульно-сельской  среде  наибольшим  доверием  со  стороны 
населения  и  интеллигентов  пользовались  сельские  специалисты  в  лице 
учителей,  которые  по  занимаемой  должности  и  профессиональному  статусу 

 
307 
дистанциировались  по  служебным  характеристикам  от  управленческого 
корпуса.  Безусловно,  казахскими  интеллигентами  использовался  принцип 
сотрудничества  с  местными  авторитетами-старейшинами  и  хозяйственно 
преуспевающими 
людьми 
казахской 
аульно-сельской 
структуры. 
Корпоративную солидарность в защите политических национальных интересов 
проявляли  юристы,  тесно  контактировавшие  в    депутатский    период  сложных 
перипетий  деятельности  Государственных  Дум.  Общественно-политическое 
казахское  движение  в  широких  народных  массах  персонифицировалось  с 
определёнными  именами,  выступающими  централизующими  лидерами  круга 
сподвижников  на  уровне  областей.  В  соответствующей  иерархии  сельские 
интеллигенты  локализовывались  на  уровне  аульных  общин  и  родовых 
подразделений.   
Итак,  в  период  политического  обострения  и  накала  общественной 
ситуации  в  империи  казахские  интеллигенты  использовали  принципы 
легитимного  отстаивания  интересов  народа  организованных  участием  в 
Государственной  Думе.  Образовательный  ценз  и  уровень  социализации 
подавляющего  большинства  казахских  депутатов  оказались  индентичны. 
Социально-экономический  сектор  и  культура  населения  Казахстана 
развивались  на  основе    взаимопроникновений  национальных  культур  [540, 
с.15]. Просвещенные казахские интеллигенты благожелательно вопринимались 
казахским  большинством  в  ипостаси  реализаторов    идеологии  национального 
освобождения.  Как  справедливо  отмечает  отечественный  ученый  А.Гали 
идеология  джадидизма  основывается  на  синтезе  традиций  и  новационного 
прогресса [541, с.36]. В думский период  казахские депутаты  в сотрудничестве 
с  прогрессивными  кругами  общественности    приобрели    бесценный 
политический опыт. 
Таким образом, просвещенные казахи консолидировались с целью защиты 
интересов  казахского  народа.  Казахские  лидеры  и  их  сторонники  пытались 
использовать  легитимные  методы  в  реализации  своих  задач.  Казахские 
общественные  деятели  сотрудничали  с  мусульманским  движением  и 
российскими 
либерально–демократическими 
партиями. 
Казахские 
представители принимали участие в работе Государственных Дум. 
 
 
 
 
 
 

 
308 

жүктеу/скачать 2,34 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: