Как раз в лице своих лучших представителей А. Смита
и Рикардо она рассматривает форму стоимости как нечто
совершенно безразличное и даже внешнее по отношению к
природе товара. Причина состоит не только в том, что ана-
лиз величины стоимости поглощает все ее внимание. Причи-
на эта лежит глубже. Форма стоимости продукта труда есть
самая абстрактная и в то же время наиболее общая форма
буржуазного способа производства, который именно ею ха-
рактеризуется как особенный тип общественного производ-
ства, а вместе с тем характеризуется исторически. Если же
рассматривать буржуазный способ производства как вечную
естественную форму общественного производства, то неиз-
бежно останутся незамеченными и специфические особен-
ности формы стоимости, следовательно особенности формы
товара, а в дальнейшем развитии – формы денег, формы ка-
питала и т. д. Поэтому у экономистов, которые признают,
что величина стоимости измеряется рабочим временем, мы
находим самые пестрые и противоречивые представления о
человек, который может предположить, что эти ходячие фразы о средних веках и
античном мире остались хоть кому-нибудь неизвестными. Ясно, во всяком слу-
чае, что средние века не могли жить католицизмом, а античный мир – политикой.
Наоборот, тот способ, каким в эти эпохи добывались средства к жизни, объясня-
ет, почему в одном случае главную роль играла политика, в другом – католицизм.
Кроме того, не надо обладать особенно глубокими познаниями, например, по
истории Римской республики, чтобы знать, что секрет ее истории заключается
в истории земельной собственности. С другой стороны, еще Дон-Кихот должен
был жестоко поплатиться за свою ошибку, когда вообразил, что странствующее
рыцарство одинаково совместимо со всеми экономическими формами общества