ложенность или природный дар — то, что Тандлер
в свое время назвал «телесной неизбежностью»; 2) как си
туация, то есть целостность его внешнего окружения; 3)
как взаимодействие предрасположенности и ситуации, ко
торое формирует человеческую позицию. Человек занимает
позицию по отношению к чему-либо, что означает, что он
формирует к этому свое отношение. Занять позицию или
сформировать отношение к чему-либо — вопреки принци
пу предопределенности «данной позиции» — это вопрос
свободного выбора. Доказательством этому является тот
факт, что человек способен «сменить свою позицию», при
нять иное отношение (для этого мы включаем размер
ность времени в нашу объяснительную схему, поскольку
смена позиции означает изменение отношения, происхо
дящее со временем). Смена позиции в этом смысле вклю
чает, к примеру, все, что мы называем образованием, обу
чением или саморазвитием, а также психотерапию в са
мом широком смысле этого слова — вплоть до таких
грандиозных внутренних переворотов, как обращение
в другую веру.
В предрасположенности выражена биологическая
участь человека, в ситуации — его социальная детерми
нированность. Кроме того, существует и его «психологи
ческая судьба». Чуть позже мы вернемся к этим вопросам
и рассмотрим, как биологические, психологические и со
циальные факторы человеческой судьбы ограничивают
его свободу.
Рассмотрим сначала те случаи или ситуации, в кото
рых человек противостоит биологической неизбежности.
Сразу же возникает вопрос о том, насколько и как далеко
распространяется свобода человека в отношении к со
бственному организму или насколько глубоко проникает
его способность к свободному выбору и произвольной ре
гуляции в его собственную физиологическую организа
цию. Здесь мы подступаем к классической психофизиче
ской проблеме, поэтому мы вынуждены отступить перед
бесконечными дискуссиями о том, зависит ли и в какой
степени физическое, телесное существование человека от
его духовно-психического бытия или наоборот. Мы огра
ничимся лишь анализом и сравнением нескольких харак-
208
терных случаев, в надежде на то, что они скажут сами за
себя.
Ланге, известный психиатр, описывал следующий слу
чай. Он длительно наблюдал за парой идентичных (од
нояйцевых) братьев-близнецов, которые долгие годы жи
ли вдалеке друг от друга. Практически в то же самое
время, когда он лечил одного из этих близнецов от пара
нойи, доктор Ланге получил письмо от другого, жившего
в отдаленном городе. Это письмо отчетливо выдавало
маниакальные симптомы, совпадающие по содержанию
с параноидальными, обнаруженными у первого брата.
Это действительно судьба: у идентичных близнецов, раз
вившихся из единой зародышевой клетки и имевших одну
и ту же исходную генетическую предрасположенность,
почти одновременно проявилось одно и то же психическое
заболевание.
Ну как тут не склониться — под впечатлением случаев,
подобных э т о м у , — перед мощью природной судьбы?
Рассматривая эта факты, свидетельствующие о способно
сти органических сил выходить на передний план, проти
востоя всему остальному, как мы можем еще сомневаться
в этих силах? Разве человеческая судьба не сформирована
в основном такими биологическими факторами, этими
врожденными природными задатками? Какова же тогда
роль собственно человеческого, духовного фактора, где
и когда он возобладает? Результаты исследований по на
следственной патологии близнецов подтверждают фата
листические заключения, исключительно опасные тем,
что они парализуют человеческую волю, призванную про
тивостоять своей собственной внутренней предопределен
ности.
Теперь о том, что касается второго случая. Во время
своей работы в Венской неврологической клинике доктор
Хофф и его помощники проводили с испытуемыми экспе
риментальные сеансы гипноза, с тем чтобы вызвать со
стояние «чисто выкристаллизованного» аффекта.
В разное время испытуемым предлагались то радост
ные, то грустные переживания. Анализ кровяной сыворот
ки, взятой у испытуемого в период радостного возбужде
ния, показал, что в это время ее иммунная активность
против бацилл-возбудителей тифа гораздо выше, чем
в тот момент, когда этого же испытуемого охватывают
грустные переживания. Данные исследования отчасти
объясняют пониженную сопротивляемость инфекциям
209
у тревожных ипохондриков. Они же помогают понять, по
чему в инфекционных больницах или даже в лепрозориях
санитаркам, которые полны высочайшего чувства долга,
удавалось избежать заражения, так что передаются леген
ды об их «чудодейственном» иммунитете.
Мы считаем, что нет смысла противопоставлять «силу
духа» и «силы природы». Мы уже отмечали, что как раз
ум, так и плоть являются составляющими человека, что
и разум, и плоть зависят друг от друга. Ибо человек
является гражданином сразу нескольких миров; он нахо
дится в состоянии постоянного жизненного напряжения,
в биполярном силовом поле. Если бы мы попытались
проверить эти силы, натравливая их друг на друга, в итоге
мы, вероятно, получили бы ярчайший вид соревнования.
Вечная борьба духовной свободы человека с его
внутренней и внешней судьбой и составляет, по сути, че
ловеческую жизнь. Ни в коей мере не преуменьшая значе
ния судьбы, особенно судьбы биологической, мы, как пси
хотерапевты, рассматриваем судьбу как конечный поли
гон для человеческой свободы. Ради своей работы по
крайней мере мы должны действовать так, как будто
область принуждения и давления судьбы не посягает на
поле свободы действий; таким образом мы можем макси
мально полно использовать свою свободу.
Даже там, где физиология тесно связана с психикой —
в случаях патологии м о з г а , — патологическое физическое
изменение совсем не обязательно и не раз и навсегда опре
деляет судьбу человека, скорее болезнь является как бы
отправной точкой для формирования больным своей су
дьбы. В этом смысле говорят, что мозг человека «пласти
чен». Нам известно, к примеру, что в случае поражения ас
социативных полей головного мозга другие области ко
ры могут компенсировать подобное нарушение, так что
рано или поздно необходимые функции могут быть вос
становлены
1
. Известному американскому нейрохирургу
Дэнди удалось даже удалить кору головного мозга право
го полушария целиком (у правшей), не производя никаких
сколько-нибудь значимых и устойчивых психических на-
1
Многочисленные нейропсихологические исследования, выполнен
ные под руководством выдающегося советского психолога А. Р. Лурия,
подтверждают, что за счет компенсирующих путей могут быть восста
новлены функции не только ассоциативных полей головного мозга чело
века. — Прим. ред.
210
рушений. Будет ли принят больным и его родственниками
физический недуг, являющийся следствием подобной опе
рации — а при этом парализуется вся левая часть т е л а , —
это отдельный вопрос. Такого рода проблема имеет отно
шение к философскому основанию медицинской практи
ки.
В настоящее время — хотя достоверно это пока еще
неизвестно — существуют предположения, что целые
участки человеческого мозга недоразвиты. До сих пор не
выяснено, все ли в действительности ганглиозные клетки
мозга используются в его деятельности. Тот факт, что
другие участки мозга могут брать на себя функции пора
женных центров, казалось бы, указывает на то, что
используются они далеко не все. И что наиболее важно —
как показали последние исследования — филогенетичес
кое развитие мозга происходит скачками. В частности,
число ганглиозных клеток возрастает не постепенно, а
удваивается на каждой новой стадии эволюции мозга
1
.
Кто может с определенностью сказать, что сегодня ис
черпаны все ресурсы человеческого мозга на современ
ном этапе его эволюции? Разве не чувствуется, что функ
циональное развитие нашего мозга еще не достигло мак
симально возможного уровня?
Биологическая судьба представляет собой материал,
который приобретает форму под воздействием свободно
го человеческого духа, то есть под влиянием того, ради че
го, с точки зрения человека, он существует. Снова и снова
мы становимся свидетелями того, как осмысленно чело
век вплетает свою биологическую предопределенность
в структуру собственной жизни. Мы постоянно встречаем
людей, добившихся успехов в преодолении невероятных
трудностей — серьезных физических недостатков, которы
ми они были наделены от природы; люди эти преодолели
первоначальные препятствия на пути своего духовного
развития, препятствия, навязанные так называемым био
логическим фактором.
Та форма жизни, которой они в итоге достигают, на
поминает произведение искусства или высшее спортивное
достижение: первое — в том смысле, что свобода воли
придала форму сопротивляющемуся биологическому ма-
1
К сожалению, В. Франкл не приводит точных ссылок по этому
чрезвычайно интересному факту, оставляя неясным содержание упоми
наемых им эволюционных с т а д и й . — Прим. ред.
211
териалу; второе — в том смысле, в котором мы ранее
представляли мастерство спортсмена как пример того, че
го можно достичь целенаправленным усилием. Бегун,
стартовавший позади своего соперника с определенной
форой, может по результатам забега оказаться лучше его,
даже если не он первым пересечет финишную линию. Не
удивительно, что у англичан, у этой нации спортсменов,
одним из самых распространенных является принцип:
«сделать все от себя зависящее». Этот принцип подразу
мевает, что сам человек при оценке какого-либо достиже
ния принимает в расчет элемент его относительности. До
стижение должно оцениваться по отношению к исходной
точке, к конкретной ситуации со всеми ее сложностями, со
всеми внешними и внутренними преградами.
Человеческая жизнь, отмеченная с самого начала печа
тью противостояния индивида собственной природной
ограниченности, может показаться единой и грандиозной
рекордной гонкой. Нам известен человек, у которого в ре
зультате предродового поражения мозга были частично
парализованы все четыре конечности. Его ноги были на
столько атрофированы, что всю жизнь он был прикован
к каталке. Вплоть до позднего отрочества его вообще счи
тали умственно отсталым, и он оставался безграмотным.
В конце концов какой-то ученый заинтересовался им и ор
ганизовал для него минимальное начальное обучение.
В поразительно короткий срок наш пациент научился не
только читать, писать и тому подобное, но и приобрел
знания на уровне университетского образования в тех во
просах, которые вызывали его особый интерес. Теперь
уже многие известные ученые и профессора стали сопер
ничать друг с другом за право стать его частным препода
вателем. Он создал в своем доме литературный салон,
в котором сам стал наиболее интересной и привлекатель
ной фигурой. Лучшие красавицы боролись за его любовь,
за место в его постели, настолько теряя головы, что слу
чались целые скандалы и даже попытки самоубийства.
А этот мужчина не мог даже говорить нормально! Его ар
тикуляция была резко затруднена тяжелой болезнью;
каждое слово он произносил с неимоверными усилиями
и перекошенным лицом. Какой великой силой нужно бы
ло обладать этому человеку, чтобы «вылепить» свою
жизнь! И каким примером мог бы он быть для наших па
циентов, которые в большинстве своем начинают с гораз
до менее тяжелого состояния, чем начинал он! Ибо если
212
бы его жизнь сложилась в соответствии с его «судьбой»,
он должен был бы просто прозябать в каком-нибудь заве
дении для умственно отсталых — чтобы в один прекрас
ный день умереть там в безвестности.
* * *
Теперь вернемся к тому, что мы обозначили как «пси
хологическую судьбу человека», имея при этом в виду те
психологические факторы, которые определяют путь к ду
ховной свободе индивида. Заслуга психоанализа в том,
что он сумел отчетливо выделить детерминированный ха
рактер психических процессов, их предопределенность,
рассматривая все душевные события как неизбежный ре
зультат определенных более или менее необходимых «ме
ханизмов». Однако любой непредубежденный наблюда
тель не может не признать того простого факта, что наши
инстинкты, так сказать, лишь «формируют предложения»
к поведению, тогда как наше «Я» принимает решение, что
в конце концов делать с этими предложениями. Именно
наше «Я» способно решать — и совершать свободный вы
бор; именно «Я» выступает субъектом желания: «Я хочу».
И так происходит всегда — независимо от того, куда нас
«влечет» сумма бессознательных побуждений — «Оно».
Сам Фрейд был вынужден допустить, что «Эго» («Я»)
по сути своей противостоит инстинктам, составляющим
подсознательное «Оно». С другой стороны, он пытался
вывести «Эго» из инстинктов. Несостоятельность подобно
го подхода аналогична тому, как если бы в ходе судебного
разбирательства адвокат, закончив свою защитную речь,
оказался вынужденным занять место обвинителя и вести
дело против самого себя. Эрвин Штраус давно уже дока
зал, что сила, которая подчиняет себе инстинкты и управ
ляет ими, не может сама быть выведена из инстинктов.
А Шелер охарактеризовал психоанализ как интеллектуа
льную алхимию, которая настаивает на возможности пре
вращения сексуальных инстинктов в нравственные побу
ждения.
Конечно же, «Эго», как воплощение воли, принимаю
щей решение, неизбежно нуждается в энергии инстинкта.
Однако «Эго» никогда не может оказаться просто пас
сивно «влекомым». Плавать под парусом — это не зна
чит отдать корабль на волю ветра; напротив, искусство
моряка-парусника как раз и заключается в его способнос
ти использовать ветер так, чтобы он гнал корабль в нуж-
213
ном направлении, так что хороший моряк может пра
вить даже против ветра. Опасность психоаналитической
концепции человеческой инстинктивности состоит в том,
что она в конечном итоге приводит к фатализму. Как
бы там ни было, невротические больные прежде всего
предрасположены к слепой вере в неизбежность судьбы.
Изначальное слабоволие — это выдумка, не суще
ствует такой реальности. И хотя невротик склонен припи
сывать независимый статус силе воли, она сама по себе не
остается чем-то застывшим или раз и навсегда данным.
Напротив, сила воли определяется ясностью и глубиной
понимания собственных целей, искренностью принимае
мых решений и в немалой степени — навыками принятия
решений (которых невротическим больным особенно не
хватает). До тех пор, пока человек будет продолжать по
стоянно и совершенно неоправданно напоминать себе
перед каждой попыткой совершить усилие, что она может
оказаться неудачной, он вряд ли преуспеет в своих уси
лиях — хотя бы потому, что ему не захочется разрушать
собственные ожидания. Поэтому тем более важно при вы
работке решения оградиться с самого начала от всех кон
траргументов, возникающих при этом в таком множе
стве. Если, к примеру, некто обдумывает возможность
бросить пить, его сразу же подстерегает огромное разно
образие внутренних возражений против этого шага, на
пример: «Но я же вынужден...» или «Да, но я вряд ли смо
гу удержаться...» и так далее. Если бы вместо этого он
просто повторял себе: «Больше ни единого глотка, и точ
ка!» — он был бы на более правильном пути.
Насколько поучительным — несмотря на всю свою
спонтанность и непреднамеренность — оказался ответ од
ной из наших пациенток, больной шизофренией, на во
прос о том, страдает ли она слабоволием: «Я слабовольна
до тех пор, пока хочу быть такой, но когда я не хочу этого,
я перестаю быть слабовольной». Эта больная, несмотря
на свой психотизм, на редкость проницательно определи
ла, что люди склонны скрывать сами от себя свободу со
бственной воли, оправдываясь якобы присущим им сла
боволием.
На невротических больных — фаталистов сильное впе
чатление производят идеи «индивидуальной психологии»
(причем они эти идеи понимают неверно и, как следствие,
неверно их используют), в результате чего они склонны
винить условия своего существования в детстве, получен-
214
ное ими воспитание и образование в том, что все это «сде
лало» их такими, какие они есть, и, таким образом, пре
допределило их судьбу. Такие люди пытаются оправдать
слабости своего характера изъянами биографии. Они при
нимают эти слабости как нечто раз и навсегда данное,
вместо того чтобы понять следующее: раз в детстве
и юности они находились под воздействием столь небла
гоприятных условий, это тем более их обязывает взять
себя в руки и заняться самовоспитанием. Один пациент,
доставленный в психиатрическую клинику после попытки
совершить самоубийство, ответил на увещевания своего
психотерапевта: «Ну что я могу здесь сделать? Я как раз
тот самый типичный «единственный ребенок», о котором
пишет Адлер».
Мораль «индивидуальной психологии» (если ее пра
вильно понимать) должна требовать от каждого человека
освобождаться от типических ошибок и слабостей, под
влиянием которых он — в результате своего воспита
ния — все еще находится, освобождаться настолько, что
бы уже не иметь на себе клейма «единственный ребенок»
или какого-нибудь еще, в зависимости от каждого кон
кретного случая. Фатализм невротика представляет собой
еще одну неявную форму бегства от ответственности. Та
кой невротик предает свою неповторимость и непохо
жесть на других, ища прибежища в типичности и цепляясь
за судьбу, которую якобы нельзя изменить. И в данном
случае неважно, каков конкретно этот тип, законам кото
рого человек, как он считает, обязан следовать: тип ли это
характера, расовый или классовый тип — иными словами,
какую судьбу имеет в виду человек: психологическую ли
(коллективную), биологическую или социальную.
«Закон» («индивидуальной психологии»), которому
«подчинялся» вышеупомянутый пациент (воспринимаю
щий себя единственным ребенком), имеет действие лишь
теоретически для человека, далекого от психологии;
практически же, в действительности этот закон действует
до тех пор, пока его истинность принимается как дол
жное, до тех пор, пока в законе этом человек видит не про
сто факт, но с у д ь б у , — а это уже фатализм. Неправильное
воспитание никого не оправдывает; последствия его необ
ходимо преодолевать сознательными усилиями.
То, что каждый человек духовно свободен в выборе
позиции не только по отношению к своей физической, но
и по отношению к своей психической природе, другими
215
словами, что для него вовсе не обязательно слепо подчи
няться психологической судьбе, наиболее драматично
и ясно проявляется, наверное, в тех случаях, когда лю
дям приходится выбирать позицию по отношению к бо
лезненным состояниям своей психики. В своей книге
«Психология обсцессивного невроза» Эрвин Штраус иссле
довал, насколько неизбежными или искусственны
ми — «созданными» — являются патологические процессы
в психике, то есть в какой мере они предопределены судь
бой и неподвластны свободе воли человека. В особых слу
чаях, подобных неврозу навязчивых состояний, Штраус
склоняется к мнению, что болезнь может настолько огра
ничить свободу существования такого больного, что даже
его философская позиция предопределена судьбой. Мы не
можем с этим согласиться и еще обсудим этот вопрос.
Здесь же, однако, мы приведем несколько примеров, кото
рые демонстрируют способность человека свободно фор
мировать свою позицию, несмотря на нездоровую психи
ку.
Больная, необыкновенно умная учительница средней
школы, проходила в клинике лечение от периодически
повторяющихся депрессий, вызванных органической па
тологией. Ей прописали психотропные лекарства, то есть
фактически применялся соматический подход. Однако
в ходе непродолжительной беседы с пациенткой врач
выяснил, что ее депрессия в данный момент была, по сути,
не органического происхождения, а психогенная; и даже
если рассматривать болезнь в целом, в ней можно было
выделить психогенный компонент. Ибо больная рыдала
из-за того, что она такая слезливая. Дополнительный пси
хогенный компонент теперь осложнял первоначально ор
ганическое заболевание. Она теперь находилась в состоя
нии депрессии из-за своей депрессии, то есть ее настоящая
депрессия являлась своеобразной реакцией на органиче
ское состояние. Имея в виду подобную реакцию, врач до
бавил дополнительный терапевтический курс — а именно
курс психотерапии для воздействия на психогенные фак
торы. В соответствии с этим пациентке велели не обра
щать внимания, насколько это возможно, на свое подав
ленное настроение и прежде всего не предаваться груст
ным размышлениям о своей подавленности, поскольку
благодаря подобным размышлениям перспектива ей бу
дет видеться очень невеселой. Больной предложили по
зволять состоянию подавленности пройти мимо, подобно
216
тому как облако проплывает мимо солнца, скрывая его от
наших глаз. Она должна помнить, что солнце продолжает
существовать, даже если в какой-то момент мы и не ви
дим его. Так же продолжают существовать и ценности,
хотя больной, находящийся в состоянии депрессии, вре
менно не в состоянии воспринимать их.
Применение психотерапии помогло больной освобо
диться от многого из того, что она в себе подавляла. Она
сама раскрыла врачу все свое душевное отчаяние — свою
низкую самооценку, ничтожность содержания и смысла
своей жизни — ужасного существования человека, чув
ствующего себя безнадежно связанным по рукам и ногам
этими повторяющимися состояниями депрессии, к кото
рым приговорила ее судьба. Теперь требовалось лечение,
выходящее за рамки чистой психотерапии, в узком смы
сле этого слова. Необходим был курс логотерапии. Врач
должен был показать пациентке, что сама ее болезнь —
эти предопределенные судьбой (как сказал бы Штраус,
«самопорожденные») повторяющиеся состояния депрес
сии — бросала ей вызов. Поскольку люди вольны в выбо
ре духовной позиции по отношению к собственным психи
ческим процессам, ей предоставлялась свобода в принятии
позитивного отношения к своему недугу, или, другими
словами, ей предстояло реализовать то, что мы назва
ли «ценностями отношения». С течением времени больная
научилась видеть, что жизнь полна для нее личных задач,
несмотря на ее угнетенное состояние. Более того, она на
училась в этих состояниях видеть еще одну задачу: задачу
как-то уживаться с ними, быть выше их. После такого
экзистенциального анализа — а это именно он и был —
она смогла, несмотря на такие свои состояния и даже во
время более глубоких фаз эндогенной депрессии, вести
жизнь, в большей степени полную сознания ответственно
сти и смысла, чем до лечения, и даже, вероятно, более ос
мысленную, чем была бы ее жизнь, не заболей она вовсе.
Пришел день, когда эта пациентка смогла написать свое
му врачу: «Я не была человеком, пока Вы меня не сделали
им». Хочется вновь вспомнить замечание Гёте, которое
мы уже цитировали в качестве ценнейшего принципа лю
бой психотерапии: «Если мы принимаем людей такими,
какие они есть, мы делаем их хуже. Если же мы относимся
к ним так, как будто они таковы, какими им следует быть,
мы помогаем им стать такими, какими они в состоя
нии стать».
217
Во многих случаях заболеваний психики свободный
выбор позиции по отношению к собственной жизни боль
ной может осуществлять в форме примирения с выпав
шим на его долю недугом. Ибо именно постоянная на
прасная борьба с такими «самопорожденными» состоя
ниями и ведет к усугублению депрессии, тогда как челове
ку, просто и без особых страданий принимающему подоб
ные приступы, легче не придавать им значения, и оправ
ляется от них он тоже быстрее.
Одна женщина десятилетиями жестоко страдала от
слуховых галлюцинаций. Ей постоянно слышались ужас
ные голоса, насмехающиеся надо всем, что она делала.
Однажды ее спросили, как же ей, несмотря на это, удава
лось сохранять присутствие духа. Как она относилась
к своим галлюцинациям? Она ответила: «А я просто ду
маю про себя: в конце концов, слышать такие голоса го
раздо лучше, чем быть совсем глухой». Сколько умения
в выборе жизненной линии проявила эта простая женщи
на, каким важным достижением (в смысле реализации
ценностей отношения) является все ее поведение! Как от
важно мирилась она с мучительными симптомами шизо
френии, которые могли бы заставить ее полностью поте
рять самообладание. Разве в этом шутливом и одновре
менно мудром ответе не содержится элемент свободы ду
ха перед лицом психического нездоровья?
Каждому психиатру известно, насколько не похожим
друг на друга может быть поведение больных, страдаю
щих одним и тем же психическим заболеванием в зависи
мости от их духовной позиции. Один паралитик раздра
жителен и враждебен по отношению к окружающим, тог
да как другой — хотя, по сути дела, страдает тем же забо
леванием — дружелюбен, приветлив и даже обворожите
лен с окружающими его людьми. Нам известен такой слу
чай. В бараке концентрационного лагеря лежали несколь
ко человек, больных тифом. Все бредили, кроме одного,
который старался отвести ночной приступ горячки, наме
ренно отгоняя ночной сон. Возбуждение и интеллектуаль
ный подъем, вызванный лихорадкой, он использовал, од
нако, для того, чтобы восстановить неопубликованную
рукопись своего научного труда, которую у него отобрали
в лагере. За шестнадцать бредовых ночей он заново вос
создал всю книгу целиком, делая в потемках краткие сте
нографические записи ключевых слов на крошечных
обрывках бумаги.
218
* * *
Всегда и везде человек оказывается включенным в со
циальный контекст — в связи с другими людьми и в цепи
событий. Личность детерминирована сообществом в
двояком смысле: с одной стороны, ее поведение в целом
обусловлено социумом — и в то же время, с другой сторо
ны, она сама воздействует на социум, постоянно направ
лена на него. Таким образом, для индивидуального пове
дения характерна не только социальная причинность, но
и социальная направленность. В отношении социальной
причинности необходимо снова отметить, что так назы
ваемые социологические законы никогда до конца не
определяют поведения индивида — стало быть, они не ли
шают человека свободы воли. Более того, они могут
влиять на него, только проходя через специальную зону
индивидуальной свободы, в которой они только и остав
ляют след в индивидуальном поведении. В отношении об
щественной предопределенности человеческой судьбы мо
жно сказать, что и здесь остается для человека область,
в которой возможен его собственный свободный выбор,
так же как и в случае с биологической или психологиче
ской предопределенностью его существования.
Раз уж мы коснулись вопроса о социальной предопре
деленности, мы должны выделить здесь, к сожалению, ти
пичную психотерапевтическую ошибку, к которой склон
но большинство специалистов по индивидуальной психо
логии. Она заключается в представлении о том, что все
достойное и полноценное в человеческом поведении сво
дится к социальной корректности и ею же исчерпывается.
Утверждение о том, что в индивидуальном поведении
ценным является только то, что оказывается выгодным
сообществу, с нравственной точки зрения несостоятельно.
Такая этическая предпосылка привела бы к обеднению
ценностей человеческого существования. Легко показать,
что в мире ценностей существуют целые области сугубо
личного, «индивидуального пользования». Это те ценно
сти, которые могут или должны реализовываться за пре
делами всякого сообщества и независимо от него. Сюда
относятся, например, все те ценности, которые мы назва
ли ценностями переживания. Они находятся целиком за
пределами влияния сообщества. Богатый запас ценно
стей, которые оказываются доступными через восприятие
природы или искусства, остается в распоряжении инди-
219
вида даже при полнейшем его одиночестве и является по
сути своей принципиально личным, индивидуальным.
Эти ценности остаются в силе независимо от того, выгод
ны они сообществу или нет. Утверждая это, мы отдаем се
бе ясный отчет в том, что вместе с тем существует множе
ство «ценностей переживания», которые по природе своей
относятся к атрибутам общественного бытия. Эти ценно
сти могут опираться как на широкие сообщества (товари
щество, солидарность и т. д.), так и на более узкую осно
ву — например, на сексуальное партнерство как на
взаимные интересы двоих.
До сих пор мы рассматривали социальное окружение
в качестве возможного основания или цели человеческого
существования. Теперь мы должны рассмотреть социум
как судьбу в собственном смысле — а именно как более
или менее неизменный и неизбежный элемент реальности,
противостоящий человеческой воле, вызывающий ее на
борьбу. Здесь, таким образом, сосредоточена третья
область, в которой судьба противостоит человеку,
поэтому мы должны разобраться с социологическими
факторами. Позже мы обсудим вопрос о формировании
собственной профессиональной жизни и проблему дости
жения «активного» урегулирования взаимоотношений че
ловека с социальным окружением. В следующем подраз
деле социальное окружение выступает как сила, способная
стать мощной причиной человеческого страдания...
Достарыңызбен бөлісу: |