Учебное пособие для учителей, преподавателей высшей школы, аспирантов и студентов
жүктеу/скачать 2,97 Mb. Pdf көрінісі
|
|
32 Гумилев Л.Н. 1993, 43-45; Крадин Н.Н. 2001. 95-137. 33 Гумилев Л.Н. 1993, 87-88; Лубо-Лесниченко Е.И. 1994, 230-232; История. 1998, 129. цивилизацией, даже если он демонстрировал примеры героической доблести и морального превосходства, должен был отказаться от Барбарикума навсегда. Демонизация Барбарикума и «варваров» как абсолютного зла завершилась, чему яркое подтверждение исследователи находят в позднеантичной письменной традиции. Парадоксально, но уныние от присутствия «варваров» вдохновляло греко-римскую интеллектуальную элиту, которая, описывая свои страхи, тревоги и отчаяние вольно или невольно обозначила на горизонте ожидания, на горизонте желанного будущего нового «варвара». И в этих прогнозах, высказанных греческими и латинскими интеллектуалами от Тацита до Аммиана Марцеллина, от Диона Кассия до Прокопия Кессарийского будущее цивилизации в той или иной степени связывалось с племенами Барбарикума. И хотя человек этого племенного мира мог быть вскормлен волчицей, судьба его – служить Риму, укреплять и поддерживать «римский миф». Попытки создать свой миф, например, «кельтский» или «готский», опираясь на пример своих же харизматичных в Барбарикуме племенных вождей Арминия, Верцингеторига, Эрманариха, Стилихона или Теодериха, не предполагались и всегда рассматривались как разрушение римских традиций, культуры и в целом humanitas. Вовсе не случайно что один из историографов Барбарикума, готский историк Иордан (VI в.), в самом начале своего сочинения, как бы возражая своим противникам, отмечал, что история племени готов «… исполнена похвалы достойной храбрости мужей», что готы обладают «мужеством» (animositate) и «твердостью» (constantia), 34 другими словами, имеют такое же право на свой миф, как и римляне. В Средние века распространенное нежелание видеть чужаков равными себе продолжается и запускается процесс стигматизации понятия «варвар», который теперь несет только пейоративные, уничижительные коннотации. Его мобилизующая сила присутствует в сознании средневекового человека, как резервуар, в который помещались собственные нежелательные качества, но, главным образом, чужие, свойственные другим, особенно иноземцам и «безбожникам» или представителям другой веры. Исследование роли «варваров» в формировании средневековой мезоксении представляется одной из перспективных проблем современной варварологии. В XVI в. особый интерес к племенному миру проявляли гуманисты, которые, преклоняясь перед Античностью, выявляли, переводили, печатали и изучали античные и ранневизантийские исторические сочинения. Большинство ныне используемых письменных источников, которые раскрывают тему «варварства», вошло в научный оборот именно в XVI-XVII вв. Так, с 1645 г. началось издание «Corpus Byzantinae Historiae», где публиковались тексты с подробными комментариями. В 1599 г. был издан «Glossarium graeco-barbarum», объясняющий многие термины. Согласно общей традиции гуманистического историописания, исключая немецких исследователей, «варвары» и «варварство» как явление европейской истории получило отрицательную политическую окраску. Тем самым были заложены основы будущих дискуссий между романистами и германистами. Только в XVIII в., когда политес и приличные манеры, разумность и вкус, рациональность и изысканность стали ценностями, принятыми и поддерживаемыми элитой, когда возникло и само понятие «цивилизация», возникло и сразу же обрело священный смысл, присвоив себе монопольное право быть главным критерием всего, в том числе и оправдания насилия, термин «варвар» приобрел преимущественно морально- этический смысл. В эпоху Просвещения те, кто по выражению Э. Гиббона «описывал торжество варварства» в рамках «всеобщей» и «всемирной истории», занимались больше подборкой и переложением материалов источников, чем самостоятельной их интерпретацией и написанием истории варварского мира. Поэтому у просветителей «варварство» имеет двойственную характеристику. С одной стороны, оно представляется
34 Iord. Get. 58, 65. как проявление дикости, воинственности, примитивности и невежественности, а с другой – наивности, умеренности и мудрости. 35
оказалась идея нации, с ее самобытным развитием, а также стремление к изучению истории национальных государств и национальной культуры, индивидуального разнообразия в историческом развитии народов. Романтизм стимулировал интерес к филологии, к существенному пополнению фонда источников, в том числе содержащих свидетельства о «варварах», по новому поставил проблему их критики. Так, в 1799 г. в Германии было основано «Gesellschaft für ältere deutsche Geschichtskunde», которое начало выпускать свод источников – «Monumenta Germaniae historica». В 1829 г. стал готовиться к публикации «Corpus scriptorum historiae byzantinae». Во Франции с 1844 г. Ж.П. Минь приступил к изданию свода «Patrologiae cursus completus» латинских (Series latina) и греческих (Series graeca) христианских авторов. На подъеме национального самосознания и укрепления национальных государств происходила реинтерпретация европейского племенного мира и постепенное его выделение в субъект исторического процесса. Немецкое и французское историописание романтизировало жизнь племенного мира, применяя понятие «варвар» в качестве синонима-символа непокорности, как сути свободы. Образы предводителей-варваров вдохновляли романтиков XIX в. Французы гордились Верценгеторигом, немцы – Арминием, англичане – Боудиккой, которые выступили против Рима. Интерес к варварам весьма показательно характеризуют следующие примеры. По указанию Наполеона III в 1865 г. недалеко от городка Ализ- Сент-Рен близ Семюра был установлен памятник варвару Верценгеторигу, чье благородство бросило вызов могущественному Риму. 36 На постаменте высечена надпись: «Галлия объединившаяся Составляющая единую нацию Вдохновленная общим порывом Может бросить вызов миру». В 1875 г. Вильгельм I почтил своим присутствием открытие памятника вождю херусков Арминию, которого еще Тацит называл возмутителем и освободителем Германии. 37 Скульптурное творение Э. Банделя было установлено в провинции Северный Рейн-Вестфалия, недалеко от города Детмольда. Голову знаменитого варвара венчал
35 См., например, характеристики варварских племен у Э. Гиббона: 41 «… неусидчивые и склонные к праздности … удовлетворяли свою жажду мщения и грабежа … предприимчивый народ»; 55 «… искал дружбы этого сильного народа…»; 57 « … храбрости европейских варваров… изливали свою ярость одни на других … успевали силой или храбростью..»; 58 «… искали римского покровительства. … были заносчивы … готовы на всякое предприятие …»; 197 « … идут на войну по склонности …»; 198 « … считавшие войну за наслаждение … обнаружившие военные дарования … предпочитали узы верноподданства узам кровного родства … считали всякую личную обиду за оскорбление всей нации …; 224 « …по своей неустрашимой храбрости … отличавшихся своим проворством…»; 225 «… с бесстрашной беззаботностью…»; 304 «… отважными и неустрашимыми ратными товарищами … искусны в мореплавании … отважные пираты…»; 305 «… неустрашимой храбрости саксов … могущество пиктов … войны и хищничество были господствующей страстью …»; 306 « … возбудило их любознательность…»; 315 « … славились своей силой и ловкостью … непреклонной и упорной настойчивостью … питали наследственную привязанность … буйство варварской молодежи …»; 316 « … вели себя с наглостью … свирепость варваров …»; 371 « … держал себя с величием героя … отличался благоразумием и мужеством …»; 374 « …вероломный гот … осторожный Стилихон …»; 380 « … скромность Алариха … благоразумный готский военачальник …»; 393 « … обнаруживал притворную сдержанность …»; 402 « … германцы были менее развратны … менее жестокосердны … под грубой и даже дикой внешностью … нередко скрывались добродушие и сострадание…» и др. (Гиббон Э. 1994). 36 Талантливый организатор и стратег, вождь кельтского племени арвернов Верценгеториг возглавил в 54 г. до н.э. Великое галльское восстание против Рима. Будучи запертым в Алезии, терпя поражение, он лично предал себя в руки Юлия Цезаря с условием пощадить осажденных. Однако, римляне не только не сдержали обещание, но отправили Верценгеторига в Рим, провели в триумфальной процессии Цезаря, шесть лет держали в заточении в Мамертинской тюрьме, а затем казнили (Широкова Н.С. 1989, 128-135; Колосовская Ю.К. 2000, 42-48). Памятник Верценгеторигу создан скульптором Э. Миллетом. 37 Tacit. Ann. I. 55 (…turbator Germaniae…); II. 88 (… liberator haut dubie Germaniae…). В 9 г. Арминий возглавил восстание германцев и уничтожил римскую армию в Тевтобургском лесу, остановив тем самым римскую экспансию на земли германских племен. Римляне перешли к оборонительной тактике, навсегда отказываясь от попыток занять территории варваров вплоть до Эльбы (Щукин М.Б. 1994, 188-190).
крылатый шлем, в правой руке он держал меч, левой ногой попирал орла, символа римских легионов. На мече видна надпись: «Немецкое единство, моя сила Моя сила, мощь Германии». На рубеже XIX-XX вв. в ходе бесконечных споров историки убедились: только заглянув в могилы, можно представить, как жили племена, которых называют «варварами». В ожидании археологов XX в., обозначивших истинное место «варваров» во всемирной истории, появилось понятие «цивилизация варваров». Таким образом, семантическое наполнение терминов «цивилизация», «варвар», «варварство» прошло длинный путь. Однако среди историков, археологов, этнологов, философов, социологов и политологов они до сих пор не обрели однозначного толкования, остаются по-прежнему субъективными и не субстанциональными. В отношении понятий «варвар» и «варварство», возможно, это объясняется также и тем, что не всегда принималась во внимание архетипическая адаптивная, нейтрализующая тревогу, природа слова «чужой». Понятие «варвар», как негативный «чужой», существовало в сознании людей не извечно. Его появление, связанное с существенным сдвигом сознания первобытного человека, обозначило такой процесс организации его жизненного опыта в предотвращении внешней опасности, когда возникло дихотомическое противопоставление «себя» всем «другим». Условно эту эволюционную цепочку можно было бы представить следующим образом: - доисторический «коллективизм» («мы – они» - «мы – не они» - «свой – другой» - «свой – чужой»; - гомоцентризм («люди – не люди» - «настоящие люди» - животные»); - этноцентризм («греки – не греки» - «римляне – не римляне» и т.д.); - цивилиоцентризм («эллины – варвары» - «римляне – варвары» и т.д.). На первом этапе происходило осознание своего отличия, как неизменной данности, от других себе подобных, не наделяя его какими-то общими признаками. На втором этапе уже выделялось отличие всех, кто не «мы» и в сущности даже не вполне люди. Затем эти признаки непохожести усложнялись, далеко не всегда приобретая, однако, одиозный смысл. На следующем, четвертом, этапе происходило разветвление «лабиринта варварства» на этнические, этические и потестарно-политические составляющие. Итак, дефиниции, определившие смысл понятия «варвар», сложились задолго до появления самого понятия, оформившего этот «первообраз», как архетип, как вневременную схему. «Варвар», как изначальная схема представлений, как феноменологический, вечно- человеческий и вечноповторяющийся архетип, существовал и существует до настоящего времени, жестко характеризуя мир на похожих и непохожих по действиям, ценностям и убеждениям. Отметить это тем более важно, поскольку «варварство», как явление когнитивное и психологическое, постоянно активируется и в латентной форме, к сожалению, будет существовать всегда, как своеобразное «зазеркалье» цивилизации. Нельзя не присоединиться к мнению философа Н.В. Мотрошиловой которая рассматривает «варварство» как «наследственный код», оборотную сторону цивилизации. 38
консимилированных варваров, в которой сконцентрированы уникальные примеры проявления классического варварства. Его сущностные характеристики наиболее полно раскрываются через феномены идентичности (в том числе этнической), миграций (степень организованности и географической мобильности), а также через морально-этические ценности, нормы и соответствующие модели поведения. Обратим более пристальное внимание на некоторые особенности этого процесса. Племенной мир, занимавший огромные просторы между Атлантическим и Тихим океаном, не был одноликим миром диких варваров, но сложным конгломератом
38 Мотрошилова Н.В. 2010, 95-114. разнообразных миров, которые имели свое внутреннее единство, свою хозяйственно- культурную особенность и каждый из которых представлял собой некое этническое пространство. 39 Его контакты с цивилизацией, ход и темпы миграционного напряжения в немалой степени определялись спецификой этого этнического пространства. Я подразумеваю под этническим пространством объединенные идентичностью племенные общности конкретного географического и хронологического локуса, исходя из понимания этничности, как контекстно зависимого ситуативного чувства, мощного средства и ресурса мобилизации в дихотомии «мы - они», «свой – чужой». Как правило, этничность в племенном мире проявлялась через этноним, а в более поздние периоды через традиционную культуру и защиту исторического наследия первых т.н. «варварских королевств». Поскольку этничность не является врожденным свойством, а скорее процессом, «постоянным плебисцитом», преломленным в сознании индивида, ответом варвара на вызов выживания, само становление, функционирование и воспроизводство этнического пространства имело свою специфику. В стабильные периоды оно, вероятно, не было востребовано и находилось в латентном состоянии, а в условиях бифуркаций выходило на первый план среди профессиональных, половозрастных, территориальных и других лояльностей. При этом этничность имела особую ценность, и племена, как ее воплощение, могли, как, например, готы, создавать свои мифологемы. И хотя каждое из племенных сообществ, составлявшее то или иное этническое пространство, имело свое достаточно выраженное своеобразие, тем общим, что их объединяло, была причастность к особому, условно называемому «варварскому» пути развития. Этнической вражды, этнических противоречий как таковых, племенной мир консимилированных варваров еще не знал, на что следует также обратить внимание. Им было чуждо враждебное отношение к обычаям, традициям и культуре других народов. Об этом свидетельствует бесчисленное количество фактов. В человеческих коллективах еще не было ярко выраженных этнических противоречий. Этничность маркировала, прежде всего, горизонты социальной жизни, отражая проявление инстинкта территориальности. Поэтому «другое» изгонялось из области позитивных ценностей, преимущественно принимая враждебные формы. Имя конкретного племени, этноним, использовалось в качестве «образа врага», который подобно призраку шагал с мигрирующими народами. Этот «кочующий образ» мог и покинуть своего хозяина, и выбрать в спутники другого. Обладая консервативностью и огромной жизнеспособностью, он стал архетипом уникальной устойчивости. Передаваясь из поколения в поколение, этноним мог менять свое содержание, поскольку менялось представление тех, кто его использовал. Постепенно он стал утверждаться как оценочный термин, фиксируя личную заслугу или вину, превращаясь в титул или прозвище (этнофолизм). Его функция как «пароля», емкого символа-маркера, своеобразного универсального «языка общения», койнэ, не только между цивилизацией и племенным миром, но и между мигрирующими народами, трансформируясь и развиваясь, сохранилась в последующих цивилизациях вплоть до Постиндустриальной. Консимилированные варвары, обитавшие на землях от Рейна и Дуная до предгорий Алтая и степей Восточной Азии, еще не достигли того рубежа, с которого начиналась собственно цивилизация. Они находились в состоянии перехода, в преддверии цивилизации, преимущественно на стадии формирования «цивилизации варваров». Выделялся мир сравнительно «окультуренных» племен, уже подвергшихся влиянию цивилизации. Зачастую они определяли характер взаимоотношений, как с цивилизацией, так и с той частью племен, которые обитали в отдаленных районах Барбарикума. 40 Во II - VII вв. на северных окраинах римской и китайской цивилизаций сформировались два таких центра - мир германских племен на Западе и этническое пространство кочевых варварских племен в Азии. Тогда же возникла и выделилась заметная роль ядра дальней
39 Budanova V. 2009, 113-119. 40 Колосовская Ю.К. 1996, 146-166. периферии Барбарикума - славянского мира. 41 В ходе великих миграций, племена, обитавшие в зоне варварской периферии цивилизации, были частично «поглощены» двумя мировыми державами - Римской и Китайской. Племена более отдаленные прошли поэтапный эволюционный процесс, но у некоторых развитие не развернулось и они оказались в историческом тупике, выбраться из которого так и не смогли. 42
миграционная активность. 43 Даже миграции в пределах варварской периферии отражали предрасположенность племен к контактам с соседней цивилизацией. Они же выступали фактором, стимулирующим эти контакты: военные, торговые, дипломатические и т.д. Мобильность племенного мира Барбарикума стимулировалась римским влиянием, заражая миграционным «вирусом» все большее число германских племен. При этом значительную провокативную роль выполняла территориальная экспансия непосредственно Римского государства. Этот натиск на плотно населённые области вызвал волну передвижений, которая первоначально катилась с запада на восток и с севера на юг. 44 Сходные процессы проходили также и в азиатском регионе. После образования сильного государства Цинь его правители, понимая опасность присутствия на севере кочевий варварских племен, ставили целью оттеснить их от границ империи. В общении с северными кочевниками в основном преобладала тенденция их изгнания и вытеснения. 45 Подобно китайским войскам, римляне неоднократно вторгались и вели военные действия в пределах племенных территорий варваров-германцев. Образование первых военных союзов - это «ответ на вызов», проявление начавшегося процесса противостояния и одновременного сближения римского и варварского миров. 46 Варвары выиграли в сопротивлении римской цивилизации, но при этом вышли на «старт» массовых миграций, лавинообразный поток которых остановился только в конце VII в. Как известно, в Европе начало масштабного военного противостояния варварского мира и римской цивилизации связано с Маркоманнскими войнами (166-180 гг.). В азиатском регионе им, пожалуй, соответствует серия массированных вторжений сюнну (хунну). В отличие от Римской империи, которая, выиграла противостояние с варварским миром, Китайская империя в первых войнах с сюнну (хунну) его проиграла. 47
Стремительная трансформация европейского Барбарикума развернулась в III в.: переселились на Декуматские поля аламанны и франки, часть готов заняла Дакию, в районе Реции усилилась позиция ютунгов, на Верхнем Дунае появились бургунды и вандалы. Среднедунайская низменность, которая выбрасывала миграционные волны квадов, маркоманнов, бургундов, аламаннов, сарматов, гепидов, готов стала в IV в. центром варварского мира, «серединой варварской земли». 48 Китайская империя периода правления последних императоров Старшей династии Хань, так же как и Римская, сдерживая напор соседних варварских племен, сравнительно быстро определила наиболее опасные районы их вторжений. Особо выделяется один из них - бассейн реки Тарима, который ханьцы называли Западным краем. Следует отметить, что районы Восточной Азии к северу от Ханьской империи представляли собой плотно заселенное различными кочевыми племенами пространство. Кроме сюнну (хунну) здесь обитали набиравшие силу сяньбийские племена, вдоль ханьской границы в Маньчжурии кочевали ухуани, степи между Ордосом и озером Лобнор занимали тангуты. На западе этого обширного кочевого пространства выделялись усуни, а на севере - енисейские динлины, и их соседи хагасы. 49
41 Bona I. 1991; Седов В.В. 1994; Он же. 1995; Гавритухин И.О. 2000; Крадин Н.И. 2001; Головнев А.А. 2009, 180-206; Буданова В.П., Горский А.А., Ермолова И.Е. 2011. 42 Мансуэлли Г. 2007, 307. 43 Головнев А.А. 2009, 180-206; Буданова В.П. 2011, 19-53. 44 Буданова В.П. 2002, 188. 45 Таскин В.С. 1968; Сюй Тао. 1996. 46 Колесницкий Н.Ф. 1985, 5-26. 47 Langemann G. 1981; Колосовская Ю.К. 2000, 98-127; Крадин Н.Н. 2001, 119-125. 48 Буданова В.П. 2000, 31-42. 49 Думан Л.И. 1970, 37-50. Концентрация консимилированных варварских племен у границ Римской империи порождала конфронтацию, которая стимулировала их переход на римскую территорию. Среди амбициозных племенных вождей усиливались проримские настроения, которые римляне всячески поощряли и вознаграждали. Родовая аристократия кочевых племен также проявляла себя не только на полях сражений и в военных походах, но интриговала и устраивала заговоры против своих предводителей. В европейском регионе проримские настроения среди племени готов окончательно разделили их на везеготов и остроготов. 50
В Восточной Азии борьба антикитайской «военной» и прокитайской «мирной» партий также привела к расколу племени сюнну (хунну). 51 Часть северных сюнну (хунну) вошла в состав сяньбийского племенного союза, многие смешались с северными китайцами, остальные ушли на запад к озеру Балхаш. С этого времени началась их ассимиляция с другими племенами и во II в. н.э. античная письменная традиция уже упоминает этот смешанный народ как «гуннов». Таким образом, для двух лидеров варварского мира - готов и сюнну (хунну) - проимперские настроения оказались трагичными, ибо привели к утрате племенного единства. Консимилированные варвары племенного мира стремительно втягивались в жизнедеятельность цивилизации, во внутриимперские интриги, в борьбу вокруг власти и за власть. Вышедшие из среды «федератов», полководцы варварского происхождения интегрировались в римскую социальную структуру, входя в ее военную элиту. Китайская империя для обороны от кочевников также нуждалась и прибегала к помощи самих кочевников, включая их в сферу своих интересов. Южные сюнну (хунну), подобно римским «федератам», защищали ее границы, их вожди награждались громкими титулами и получали высокие посты в китайской армии. Переселение сюнну (хунну) в Китайскую империю, так же как готов в Римскую, открыло новый этап их исторического превращения. В ходе противостояния Риму ввиду войн и переселений возникла текучесть состава знати. Часть родовой верхушки погибла во внутренних и внешних конфликтах. На основе дружинных отношений постепенно сформировалась и окрепла военнослужилая знать. Военные трофеи и принятая практика поднесения «даров» способствовали тому, что в Восточной Азии у верховных правителей кочевых племен и родовой знати также скапливались значительные ценности. Но варвары-кочевники не только воевали с империей. В промежутках между войнами велась активная дипломатическая деятельность. 52
В период между Адрианопольским сражением и падением Западной Римской империи произошел наиболее яркий и противоречивый всплеск миграционной активности варваров европейского Барбарикума. Гуннское присутствие в европейском регионе активизировало варварское миграционное пространство как в начале массового переселения племен в империю в 376 г., так и незадолго до окончательного крушения Западноримского государства в 476 г. Характер участия самих германцев в миграционных процессах изменился. Пройдя этап стихийных, лавинообразных передвижений, переселений, поисков «желанной земли», многие племена осели и начали территориальную экспансию. Они заняли стратегически важные области, ключевые позиции в политической жизни империи. Гунны оказались тем катализатором, который ускорил эти процессы. Особенно выразительно воздействие гуннов на судьбы племен Верхнего и Среднего Подунавья. Из-под обломков рухнувшей «державы» Аттилы выбрались консолидированные этнополитические образования (гепиды, герулы, готы). Расположенные на границе двух Империй, в географическом районе, который вызывал споры и вражду между Византией и Западом, эти варвары-германцы соперничали из-за контроля над определенными районами. Создавался постоянный фон нестабильности, распрей и «смуты», что самих варваров держало в напряжении и вскоре снова привело к
50 О проблеме разделения готов см.: Буданова В.П. 1999. 51 Таскин В.С. 1989, 5-28. 52 Думан Л.И. 1970, 37-50; Буданова В.П. 2000, 105-118. очередному взрыву миграционной активности. Племена пришли в движение, которое одних привело в Константинополь, а других снова в Западную Европу, но на этот раз уже без сопровождения гуннов. В процессе взаимодействия с цивилизацией, как правило, проявлялись разные формы мобильности варварских племен. Это и передвижения с целью грабежа или с целью расселения, передвижения, связанные с выполнением обязанностей федератов, переселения, спровоцированные военными маневрами империи или миграцией других племен, и, наконец, передвижения как экспансия, расширение границ уже имеющихся владений. Массовое переселение варваров из Барбарикума в Римскую империю во II-VII вв. осознается как непреложный факт их включения в огромную державу, обретения большинством племен определенной социальной ниши в римской государственной системе и создания варварских «королевств» различного типа. В V в. империя «управляла» процессом формирования на своих землях первых варварских «королевств», что создавало впечатление о возрастающей «управляемости» варварскими миграциями со стороны Рима. Германцы становятся федератами, продвигаются в отведенные им земли, перемещаются в пределах империи, выполняя функции федератов, и даже вступают в вооруженные столкновения друг с другом, если этого требовал долг перед империей. Германская знать домогается от императоров знаков власти и признания. Открывается широкий простор для проявления личного мужества в защите интересов империи. Война рассматривается как работа, которая дает возможность сделать карьеру. Появляется новый тип лидеров - конунгов и вождей, которые ведут свои племена к созданию на землях Западной Римской империи германских «королевств». С другой стороны, «врастая в Рим», германцы все более целенаправленно воздействуют на механизмы имперской власти. Они добиваются разрешения заселять вполне конкретные, нередко лучшие земли, например, Западный Иллирик, северное побережье Африки, Юго-Западную Галлию, Италию. Переселение превращается в расселение. Варвар-германец как инструмент сохранения Римского государства, как щит от других варваров, в ходе миграций сам начинает использовать империю для создания собственной государственности. Однако некоторые предводители варваров-германцев понимали тупиковость данного пути. Парадокс заключается в том, что эта амбициозная идея реализовалась в азиатской «модели» Переселения. Племена сяньбийцев, начавшие во II в. расселяться на Великой равнине, усилились и в начале IV в. сформировали собственную державу. Своеобразное «варварское государство», противостоящее китайским государственным образованиям, добровольно пошло по пути его стремительной китаизации, вплоть до отказа от родного языка и веры, принятия китайских имен, культуры, китайской государственности и религии. Элементы кочевой культуры севера в конечном итоге фактически слились с культурной традицией Среднекитайской равнины. Итак, изменения и многовековая трансформация идентичности, мобильности и моделей поведения консимилированных варваров племенного мира II-VII вв. шли не изолированно и лишь отчасти самодостаточно, ибо были связаны, зависимы, порой подчинены ходу развития сопредельной цивилизации. Отношение цивилизации к этому варварскому миру, являясь в большинстве случаев стратегически оправданным, основанным на балансе сдерживания и использования, приводило к провоцирующему эффекту и формировало в варварском мире неприятие самой цивилизации и каких-либо отношений с ней. В отличие от событийной истории образ европейского варварства II-VII вв. недостаточно четок и репрезентативен. В сущностной характеристике варварства принципиально важно, как мне кажется, учитывать, прежде всего то, что Барбарикум являлся самоуправляемым и саморегулируемым миром, в котором способ жизнедеятельности человека определяли преданность вождю-предводителю племени, бескомпромиссное участие в защите своих территориальных владений и культ силы (где сила, там и справедливость). Отсюда и нацеленность на воинское мастерство, славу и власть, презрение жизни ради богатства, которое добывалось с помощью силы, а затем щедро тратилось на поддержание своей репутации. Главный способ самоутверждения консимилированного варвара не ораторское искусство убеждения, а поединок с оружием в руках, так как его этический кодекс был основан на силе и иррациональности. Также поэтому приветствовалось иерархическое племенное чинопочитание, сопряженное с беспрекословным выполнением воли предводителя и, одновременно, со стремлением племенной знати уравняться с римскими патрициями. Варварство консимилированных варваров отличалось почти паразитическим способом жизни уже не столько земледельцев и скотоводов, сколько тех, кто контролировал торговые пути и шел в римскую армию на службу, связанную также с выполнением федератских контрольно-охранительных функций. Хотя твердости и жестокости у этих варваров было не больше, чем у римлян, но вероломство, необязательность и целерациональная мотивация их поступков, проявлявшаяся в реальных практических делах, находит многочисленные прямые и косвенные подтверждения в сочинениях позднеантичных и раннесредневековых авторов. Если исходить из того, что «цивилизация» это определённый тип общества, отражающий процесс, систему и состояние поступательного развития, которое проходит определенные этапы, то «цивилизацию варваров» можно определить как образ жизни, способ обеспечения выживания, детерминируемый базовыми устоями существования племенного мира. Среди наиболее существенных признаков «цивилизации варваров» выделим особенности среды обитания, материальные и духовные ценности, человеческий вектор, определявший их поддержание и модальность, устройство идентичности, способы хранения и передачи информации, а также наличие преемственности, которая транслирует достижения от поколения к поколению. Уже неоднократно обращалось внимание на то, что вклад племенного мира в исторический опыт становления европейской цивилизации недооценен. 53 На мой взгляд, такое небрежение вызвано, прежде всего, тем, что варвары, особенно консимилированные, демонстрируют иной темп и вектор развития, иной «коридор» эволюции с неоднозначным проходом в будущее, уходящим в тупиковое направление несостоявшихся цивилизаций. Это
подтверждают периодически вспыхивающие споры между романистами и германистами, между сторонниками и противниками германской атрибуции некоторых археологических культур, а также дискуссии вокруг вопросов баланса «варваризации» и «романизации» и типологии потестарности варваров. 54
другой опыт представления о жизни, другой способ видения мира, другое отношение к жизни, другую систему ценностей. Принято считать, что человек в подобных мирах не был цивилизован, не рефлексировал на собственное бытие, не задумывался над смыслом собственной жизни, не хотел знать мир, в котором жил, природу, которая его окружала. Но так ли это? Устная традиция, предания, «переселенческие» саги концентрировали память о событиях и типах поведения, жизненных для человека из Барбарикума. Символы (надгробные камни), обряды и обычаи также несут особую информацию о том, как, например, удерживался мир кельтов, скифов или германцев от разрушения. Материал для понимания стабилизирующих факторов в образе жизни варварских народов продолжает обильно пополняться археологией. Неожиданный результат исследований последних десятилетий о мифопоэтическом мировосприятии варваров представлен лингвистами, культурологами и историками. Еще раз следует подчеркнуть, что «цивилизация варваров» - это молчаливая интравертная цивилизация. Система ценностей и образ жизни народов Барбарикума здесь сложны и эластичны. Прежде чем описывать, их необходимо расшифровать, как это уже сделано в отношении кельтов. Движение в этом направлении обозначено работами исследователей Венской школы, университетов в Орхуссе, Йеле, Торонто, Пуатье,
53 См., например: Bowersock G.W., Brown P., Grabar O. 1999. 54 См., например: Heather P. 2005; Ward-Perkins B. 2005: Goffart W. 2006; Idem. 2008. Болонье, Пенсильвании. Отмечено, что римская концепция варваров в качестве охранной системы интеллектуальных владений историков ещё долго будет оставаться серьёзным препятствием в формировании нового образа Барбарикума. Действительно, у греков и римлян определение варваров однозначно, хотя об особенностях этой цивилизации они редко писали, так как самое главное им и так казалось очевидным. С Барбарикумом их объединяло не только общее прошлое с общими предками индоевропейцами, но и общие перспективы будущего. Однако в древности ни одно из племён Барбарикума не создало свою экстравертную цивилизацию, подобную Греко-римской, хотя «железная революция», как кажется, всем предоставила равные возможности. Таким образом, «цивилизация варваров» - это иерархическая система, сложная и многоуровневая. Её внутренняя структура квантировалась этнической идентичностью, которая формировала свои миры: кельтский, иллирийский, фракийский, скифский, германский и т.д. Роль государства здесь ничтожна, а порядок был основан на межличностных отношениях. Однако жители Барбарикума были способны к длительному автономному существованию, к организации потестарных структур, умели создавать крепкие и относительно стабильные общества. Для них характерна близость, однотипность социально-политических структур и религиозных верований, соответствие которым находилось в эллинском и римском пантеоне. Здесь разрабатывали разумные и точные правовые нормы. У скифов, фракийцев, иллирийцев, кельтов и германцев была своя элита, способная к рефлексии и абстрагированию. Судьба Европы часто находилась не только в руках Александра Македонского, Юлия Цезаря, Марка Аврелия или Аэция, но и скифских царей Иданфирса и Атея, кельтского предводителя Верцингеторига, царя даков Буребисты, вождя херусков Арминия, готских конунгов Алариха и Теодериха, харизматичного вандала Стилихона и его соплеменника конунга Гейзериха. В «цивилизации варваров» присутствовало нечто общее, что объединяло народы Барбарикума, племена кельтов, германцев, скифов, фракийцев и других. Доминирующие витальные потребности подталкивали ее к расширению, к экспансии - шла борьба за земли и ресурсы, за их перераспределение. Обладавшие накопительной способностью материальные ценности стимулировали бифуркационные процессы, что вело к образованию так называемых «больших племён» и трёхступенчатой социальной структуры (знать, жрецы, рядовые), где иерархию определяло отношение к обязанностям, а не к собственности. Если в Греко-римской цивилизации города являлись, прежде всего, местом управления, обитания элиты и культурными центрами, то города Барбарикума (а их было не мало!) – это, прежде всего, центры торговли и ремесла. «Цивилизация варваров» демонстрировала мощный экономический напор, который раздражал и одновременно притягивал. Так, в пору своего предельного расширения и могущества скифы снискали славу самого богатого народа Европы, а крупные ремесленные мастерские и артели бродячих кельтских мастеров диктовали даже в самых дальних уголках Европы моду на латенские изделия. Для «цивилизации варваров» характерен культ войны, военного дела, соответствующих стратегических и технических новшеств (например, так называемые «скифский поворот», «галльская стена»). Мужество, храбрость, честь, преданность и верность определяли культ воина-героя, значили больше, чем накопление богатства, что давало грекам и особенно римлянам повод для восхищения. Слова вандала Стилихона: «Одержи победу сегодня, и ты станешь победителем во многих неначавшихся войнах» впоследствии заняли достойное место в трудах по военному делу. «Иной», «варварский» хабитус человека Барбарикума сопротивлялся влиянию извне, например, образу жизни, который римляне пытались навязать, кельтам, дакам, германцам, называя его
humanitas, «человеколюбие». Всякие заимствования пресекались и скифами, которые были наиболее непроницаемы для влияний, и где их либо не было совсем, либо было мало, ибо хранилась верность своей старине. «Цивилизация варваров» была хранителем такой формы традиции, которая
исключала неорганизованность, примитивность и неполноценность. Свобода от своих традиций и вседозволенность, которую варвары получали переселяясь в Римскую империю, привела их к потере идентичности, в конечном итоге к гибели. В отличие от историцизма классических цивилизаций, которые пишут и оставляют свои «архивы», для «цивилизации варваров» письменность не являлась необходимостью. Роль письменности в этом мире выполняли мнемонические символы и ритуалы. Символы природные (деревья, скалы, урочища, небесные светила) и созданные человеком (идолы, курганы, архитектурные сооружения) как «гравитационные центры» концентрировали в памяти варваров происходящее. Таким образом, антиномичный тандем двух понятий «цивилизация» и «варвары», на мой взгляд, не является историческим казусом. В узком смысле «цивилизация варваров» - это определённый этап в истории человеческого общества, через который прошли многие племена и народы. Для «цивилизации варваров» в Европе исходную точку, вероятно, следует искать в эпохе Гальштата, когда происходила стремительная индивидуализация, нарастали разнообразие и пестрота мира, завершившиеся в Латене. Окончательный распад этого цивилизационного пространства, его надлом, начавшийся на рубеже II-III вв., завершился только в VII в. В более широком понимании, «цивилизация варваров» это универсальный концепт, применимый в бинарной оппозиции любых цивилизаций, стоящих перед выбором принятия «своих» и отторжения «чужих» стандартов, темпов и векторов эволюционного развития. Как исследователи, мы не можем не осознавать, что изучение варваров перегружено эмоциями. Их образ менялся, но неизменным оставалось античное пропагандистское клише: варвар - это символ абсолютного зла, насилия, низкого уровня развития, закрытости и паразитизма. На мой взгляд, это значит, что и в XXI в. исследование истории варваров и варварства в антропологии цивилизаций остаётся актуальной кросскультурной темой.
Литература Свод. 1991: Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. I (I-VI вв.). - М.: Наука. Свод. 1995: Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. II (VII-IX вв.). - М.: Восточная литература. Ammianus Marcellinus. Römische Geschichte / Versehen von W. Seyfarth. Berlin, 1968–1971. Bd. I-IV. Eutropius. Breviarium ab urbe condita // MGH. Auct. Antiquiss. Berlin, 1879. Vol. II. Iordanes. Getica (De origine actibusque Getarum). // MGH. Auct. Antiquiss. Berlin, 1882. Vol. V. Ps. 1. Paulus Orosius. Historiarum adversus paganos libri VII / Ed. C. Zangemeister // CSEL. Lipsiae, 1889. Vol. V. Philostorgius. Historia ecclesiastica // PG. Paris, 1858. T. LXV. Античная цивилизация и варвары. 2006: Античная цивилизация и варвары. / Отв. ред. Л.П. Маринович. - М.: Наука.
Причерноморья и Северного Кавказа (XII-XIII вв.) // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1980 г. / Отв. ред. чл.-корр. АН СССР В.Т. Пашуто. - М.: Наука. 5-151. Бонгард-Левин Г.М. 1980: Древнеиндийская цивилизация: Философия. Наука. Религия. - М.
Бонгард-Левин Г.М., Ильин Г.Ф. 1985: Индия в древности. - М. Буданова В.П. 1988: Варвары в представлении «Анонима Валезия» // Культура и общественная мысль: Античность. Средние века. Эпоха Возрождения / Отв. ред. Л.С. Чиколини. - М.: Наука. 57-64.
Буданова В.П. 1997: Трансформация образа варвара: от переселения к расселению // Тезисы докладов конференции «Иностранцы в Византии. Византийцы за рубежами своего отечества» / Отв. ред. Г.Г. Литаврин. Москва, 23-25 июня 1997 г. - М.: Индрик. 13-14.
изд.
Буданова В.П. 2000: Варварский мир эпохи Великого переселения народов. – М.: Наука. Буданова В.П. 2002: Великое переселение народов как универсальная модель взаимодействия цивилизации и варварства // Цивилизации / Отв. ред. акад. А.О. Чубарьян. Вып. 5. 168-192.
истории миграций // Иммиграционный вызов в начале XXI века: миграции в глобализирующемся мире / Отв. ред. В.М. Хачатурян, Е.Ю. Сергеев. – М.: ИВИ РАН. 19- 53.
Буданова В.П., Горский А.А., Ермолова И.Е. 2011: Великое переселение народов: Этнополитические и социальные аспекты / Отв. ред. А.А. Горский. – СПб.: Алетейя. Васильев Л.С. 2001: Культы, религии и традиции в Китае. - М. Васильев Л.С. 1989: Проблемы генезиса китайской цивилизации: формирование основ мировоззрения и менталитета. - М Всемирная история. 2003: Всемирная история: Энциклопедический словарь. - М.: Эксмо; Большая Российская энциклопедия. 177-178. Всемирная история. 2011: Всемирная история. Т.1. Древний мир / Отв. ред. В.А. Головина, В.И. Уколова. - М.: Наука. Всемирная история. 2012: Всемирная история. Т.2. Средневековые цивилизации Запада и Востока / Отв. ред. чл.-корр. РАН П.Ю. Уваров. - М.: Наука. Гавритухин И.О. 2000: Начало великого славянского расселения на юг и запад // Археологiчнi студiї. – Київ-Чернiвцi. Гиббон Э. 1994: История упадка и крушения Римской империи / Пер. с англ. В.Н. Неведомского / Сост. Попов Б.С., Уколова В.И. – М.: Издательская группа «Прогресс», «Культура».
акад. РАН В.А. Тишков – Екатеринбург: УрО РАН; «Волот». Грацианская Л.И. 1999: Центр и периферия: литературное воплощение этнопсихологических реалий в описании «варваров» // Древнейшие государства Восточной Европы. 1996-1997 гг. Северное Причерноморье в античности: Вопросы источниковедения / Отв. ред. А.В. Подосинов. - М.: Восточная литература. 46-58. Гребенюк А.В. 2006: Курс лекций по истории мировых цивилизаций. Ч.I. Цивилизации Древнего Востока / Науч. ред. Б.В. Александров. - М.: Рубежи XXI. Гумилев Л.Н. 1993: Хунну: Степная трилогия. - СПб.: Тайм-аут-Компасс. Гуревич А.Я. 1984: Категории средневековой культуры. - М. Доватур А.И., Каллистов Д.П., Шишова И.А. 1982: Народы нашей страны в «Истории» Геродота. Тексты, перевод, комментарий. - М.: Наука. Древние цивилизации. 1989: Древние цивилизации / Под ред. Г.М. Бонгарда-Левина. - М.: Мысль.
Думан Л.И. 1970: Внешнеполитические связи Китая с сюнну в I-III вв. // Китай и соседи в древности и средневековье / Отв. ред. С.Л. Тмхвинский и Л.С. Переломов. – М. 37-50. Дьяконов И.М. 2007: Пути истории: От древнейшего человека до наших дней. Изд. 2-е, испр. - М.: КомКнига. Ерасов Б.С. 2002: Цивилизации: Универсалии и самобытность / Отв. ред. Н.И. Зарубина. - М.: Наука. Ермолова И.Е., Култышова И.С., Светилова Е.И., Шопина Н.Р. 1998: Античность. Словарь-справочник / Под ред. В.Н. Ярхо. - Дубна: Феникс. 49. Жигунин В.Д. 2000: Древность и современность. Человечество на пути к синтезу: Учебное пособие / Науч. ред. Г.П. Мягков. - Казань: Новое Знание. Згурский Г.В. 2008: Словарь исторических терминов / Под ред. С.Н. Смоленского. - М.: Эксмо. 78. Иванов С.А. 1987. Понятия «союза» и «подчинения» у Прокопия Кесарийского // Этносоциальная и политическая структура раннефеодальных славянских государств и народностей / Отв. ред. Г.Г. Литаврин. - М.: Наука. 27-32.
взаимодействия / Отв. ред. Л.П. Репина. - М.: Наука. Ионов И.Н., Хачатурян В.М. 2002: Теория цивилизаций от античности до конца XIX века. - СПб.: Алетейя. Исторический. 2010: Исторический энциклопедический словарь. М.: ОЛМА Медиа Групп. 95.
История. 1998: История Китая / Под ред. А.В. Меликсетова. - М.: Изд-во МГУ. Кнабе Г.С. 1975: Понимание культуры в древнем Риме и ранний Тацит // История философии и вопросы культуры / Отв. ред. М.А. Лифшиц. - М.: Наука. 62-130. Колесницкий Н.Ф. 1985: Этнические общности и политические образования у германцев I- V вв. // Средние века. Вып. 48. 5-26. Колоссовская Ю.К. Некоторые вопросы истории взаимоотношений Римской империи с варварским миром // Вестник древней истории. № 2. 146-166. Колосовская Ю.К. 2000: Рим и мир племён на Дунае. I-IV вв. - М.: Наука. Крадин Н.Н. 2001: Империя Хунну. Изд. 2-е. перераб. и доп. - М.: Логос. Крюков М.В. 1982: Этнические и политические общности: диалектика взаимодействия // Этнос в доклассовом и раннеклассовом обществе / Отв. ред. Ю.В. Бромлей. - М.: Наука. 147-163.
этнического самоназвания) // Этническая ономастика / Отв. ред. Р.Ш. Джарылгасинова, В.А. Никонов. - М.: Наука. 6-12.
Теория и история цивилизации. - М.: Институт экономических стратегий. Культура Византии. 1984-1990: Культура Византии / Отв. ред. З.В. Удальцова, Г.Г. Литаврин. - М.: Наука. Т. 1-3. Курбанов М.Г. 2006: Варварство в гримасах цивилизации // Вестник Российского философского общества. - М.: РФО, № 2 (38). 120-122. Курбанов М.Г. 2008: Варварство: дорога и дом // Философия и общество. Научно- теоретический журнал. - М.: Учитель, № 1 (49). 73-89. Лисовой И.А., Ревяко К.А. 1996: Античный мир в терминах и названиях / Науч. ред. А.И. Немировский. - Мн.: Беларусь. 48. Мансуэлли Г. 2007: Цивилизации древней Европы / Гвидо Мансуэлли в соавторстве с Раймоном Блоком; пер. с фр. Е. Абрамовой. – Екатеринбург: У-Фактория. Маринович Л.П. 2006: Возникновение и эволюция доктрины превосходства греков над варварами // Античная цивилизация и варвары / Отв. ред. Л.П. Маринович. - М.: Наука. 5- 29.
ИФРАН, «Канон+» РООИ «Реабилитация». Новая Российская. 2007: Новая Российская энциклопедия / Глав. ред. А.Д. Некипелов. - М.: Энциклопедия; ИНФРА-М. Т. III (2). 200-201. Подосинов А.В. 2002: Восточная Европа в римской картографической традиции. Тексты, перевод, комментарий. - М.: Индрик. Подосинов А.В. 1984: Овидий и Причерноморье: опыт источниковедческого анализа поэтического текста // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1983 г. / Отв. ред. чл.-корр. АН СССР В.Т. Пашуто. - М.: Наука. 8-178.
и Закавказья. Тексты, перевод, комментарий. - М.: Наука. Подосинов А.В., Скржинская М.В. 2011: Римские географические источники: Помпоний Мела и Плиний Старший. - М.: Индрик. Седов В.В. 1994: Славяне в древности. - М.: Изд-во «Научно- производственное благотворительное общество «Фонд археологии». Седов В.В. 1995: Славяне в раннем средневековье. - М.: Изд-во «Научно- производственное благотворительное общество «Фонд археологии». Словарь. 1964: Словарь иностранных слов / Глав. ред. Ф.Н. Петров. - М.: Советская Энциклопедия. 124. Словарь. 1989: Словарь античности / Отв. ред. В.И. Кузищин. Пер. с нем. - М.: Прогресс. 92-93.
Словарь. 1998: Словарь исторических терминов / Под ред. А.П. Крюковских. - СПб.: ЛИТА. 27. Словарь средневековой культуры. 2003: Словарь средневековой культуры / Под. ред. А.Я. Гуревича. - М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН). Смирнова Е.Д., Сушкевич А.П., Федосик В.А. 1999: Средневековый мир в терминах, именах и названиях / Сост. Е.Д. Смирнова. - Мн.: Беларусь. 61. Советский энциклопедический. 1979: Советский энциклопедический словарь / Гл. ред. С.М. Ковалев. - М.: Советская энциклопедия. 196. Сравнительное изучение цивилизаций. 1999: Сравнительное изучение цивилизаций / Сост.,ред. и вступ. ст. Б.С. Ерасова. - М.: Аспект Пресс. Сюй Тао. 1996: Китай и северные варвары (III в. до н.э. – VI в. н.э.) взаимодействие народов и культур. Автореф. дис. … канд. ист. наук. – М. Таскин В.С. 1968: Материалы по истории сюнну (по китайским источникам). Автореф. дис. … канд. ист. наук. – М. Таскин В.С. 1989: Введение // Материалы по истории кочевых народов в Китае / Введ., пер. и коммент. В.С. Таскина. Вып. 1: Сюнну. - М. 5-28. Тойнби А.Дж. 1991: Постижение истории / Сост. Огурцов А.П.; Вступ. ст. Уколовой В.И.; Закл. Ст. Рашковского Е.Б. - М.: Прогресс. Фергюсон А. 2010: Опыт истории гражданского общества. - М. Хачатурян В.М. 2009: «Вторая жизнь» архаики: архаизирующие тенденции в цивилизационном процессе. - М.: «Academia». Хвостова К.В. 2005: Особенности византийской цивилизации. - М.: Наука. Хвостова К.В. 2009: Византийская цивилизация как историческая парадигма. - СПб.: Алетейя. Цивилизация. 2003: Цивилизация. Восхождение м слом: Структурообразующие факторы и субъекты цивилизационного процесса / Отв. ред. Э.В. Сайко. - М.: Наука. Чужое: опыты преодоления. 1999: Чужое: опыты преодоления. Очерки из истории культуры Средиземноморья / Отв. ред. Р.М. Шукуров. - М.: Алетейа. Широкова Н.С. 1989: Древние кельты на рубеже старой и новой эры. - Л. Щукин М.Б. 1994: На рубеже эр. Опыт историко-археологической реконструкции политических событий III в. до н.э. – I в. н.э. в Восточной и Центральной Европе. - СПб.: «Фарн».
World. – Cambridge, MA: Harvard University Press. Budanova V. 2009: Great Migration of Peoples: Ethnical Image of an Era of Change // Proceedings of the International Conference «First Great Migrations of Peoples» under the auspices of UNESCO (UNESCO Headqurters, Paris, 19 June 2008). - Paris. 113-123.
Rheiniches Landesmuseum in Bonn. № 184. – Bonn. 165 - 174. Cameron A., Long J. 1993: Barbarians and Politics at the Court of Arcadius. - Berkeley. Frontiers. 1990: Frontiers / Ed. By R. Eyre et al. - London. Heather P. 2005: The Fall of the Roman Empire. A New History of Rome and the Barbarians. – Oxford: Oxford University Press. Goffart W. 2006: Barbarian Tides. The Migration Age and the Later Roman Empire. – Philadelphia, PA: University of Pennsylvania Press. Goffart W. 2008: Rome's Final Conquest: The Barbarians // History Compass. 6/3. 855-883. Inglebert H. 2009: Atlas de Rome et des barbares, III-VI siècle. - Paris. Kulikowski M. 2009: Rome et les Goths. III-V siècle, invasions et intégration. - Paris. Langemann G. 1981: Die Markomannenkriege. – Wien. Laser R. 1976: Der Aufstand der Bataver und die Sicherung der Reichsgrenze (Limesbau) im 1. und frühen 2. Jahrhundert // Die Germanen: Geschichten und Kultur der germanischen Stämme in Mitteleuropa. 1976. Bd. I. - Berlin. 280-295.
Ausdrücke neuen Kulturbewusstseins. - München. Lechner K. 1955: Byzanz und die Barbaren // Saeculum. Bd. 6. 292-297. Powl W. 2005: Aux origins d’une Europe ethnique. Transformations d’identites entre Antiquité et Moyen Âge // Annales. 60/1. 183-208. Prescott J. 1978: Boundaries and Frontiers. - London. Ward-Perkins B. 2005: The Fall of Rome and the End of Civilization. – Oxford: Oxford University Press. Weiler J. 1965: Orbis Romanus und Barbaricum // Carnuntum Jahrbuch. - Graz; Köln. 34-39. Wolfram H. 1980: Geschichte der Goten. - München. Wolfram H.1990: Das Reich und die Germanen: Zwischen Antike und Mittelalter. - Berlin.
|