Филологическая серия

164
165
серия
 ФИЛОЛОГИЧЕСКАЯ. 2014. №3
ISSN 1811-1823. Вестник ПГУ
Казахские  музыкальные  инструменты  составляют  разносторонний, 
разноплановый  и  многогранный  феномен.  Особое  значение  имеет 
информативное  ядро  в  художественном  тексте  оформления  казахских 
музыкальных инструментов, поскольку казахские музыкальные инструменты 
являются носителями сакрального знания.
Особая роль музыкальных инструментов и инструментальной музыки 
в жизни казахского народа отражена в многочисленных древних мифах и 
легендах. «Музыкальные мифы и легенды, являющиеся неотъемлемой частью 
традиционной религиозной системы, ставят Музыкальный Инструмент на 
высшую  ступень  мироздания,  как  создателя  и  носителя  космического 
порядка, проводника чистых энергий, объединяющих в гармоничное целое 
Космос, Природу и Человека» [1, с. 106].
Существует  легенда,  связанная  с  происхождением  музыкального 
инструмента жетыгена. «В глубокой древности было у одного Старика семь 
сыновей. Однажды, во время джута, смерть унесла их всех. После смерти 
первого  сына  старик,  натянув  на  кусок  выдолбленного  дерева  струну, 
играет кюй-плач “Қарағым” – ”Родной мой”, после смерти второго - отец, 
натягивая вторую струну, играет кюй “Қанат сынды” - ”Сломанные крылья”, 
следующим сыновьям посвящены кюи – “От сөнер” - ”Погасло пламя”, 
”Бақыт көшті” –”Счастье ушло”, “Күн тұтылды” - ”Солнце затмилось”, “Ай 
құрыды” – ”Исчезла луна”, после смерти седьмого сына Старик натягивает 
седьмую струну и играет плач по всем сыновьям “Жеті баламнан айрылып, 
құса болдым” – ”Потеряв семь сыновей, стал слепым”».
Легенда о древнейшем музыкальном инструменте жетыген связана с 
глобальной катастрофой, когда уходят близкие, исчезает двуполярность 
мира, гаснет огонь жизни, уходит земное счастье, исчезают Солнце и Луна, и 
Космос становится слепым и непроявленным, безжизненным. Единственный 
способ противостояния – это, преодолевая горе и отчаяние, проливая слезы 
очищения, создать инструмент с семью струнами (цифра семь – символ 
жизни), вибрации которых дают толчок зарождению нового цикла Жизни. 
Равновесие  между  грандиозными  потоками  Жизни  и  Смерти  на  земле 
регулируется игрой на кобызе, что и отражено в легенде о первошамане 
Коркуте. “Когда Коркуту было 20 лет, во сне к нему явился человек в белой 
одежде и сказал, что век его недолог, всего – 40 лет. Коркут решил искать 
бессмертие. Сел он на быструю, как ветер, верблюдицу Желмая и отправился 
в дальний путь. По дороге встретил людей, которые что-то копали. Когда 
Коркут  спросил,  что  они  делают,  те  ответили:  “Могилу  для  Коркута”. 
Чувствуя, что эти места для него гибельны отправился дальше. Так объехал он 
все четыре угла света, но везде его ждала вырытая могила. Коркут вернулся 
в центр земли, на берега родной Сыр-Дарьи и, сделав первый кобыз, обтянул 
его шкурой, принесенной в жертву Желмая. Расстелил ковер на водах реки, 
и, сидя на нем, стал день и ночь играть на кобызе. Игра Коркута привлекла 
все земные существа – летающих птиц, бегающих зверей, пытались к нему 
пройти через пески и люди. Все, в ком была жизнь, сидели на берегу и 
слушали  кобыз.  Пришла  и  Смерть,  чтобы  забрать  душу  Коркута,  но  он 
продолжал играть. И пока пел кобыз Коркута, Смерть была бессильна, не 
было у нее сил забрать кого-то из этого мира... Но однажды Коркут, устав, 
все-таки заснул, вот тогда смерть, приняв облик змеи, ужалила его. Но он не 
умер совсем, а ни живой, ни мертвый стал Владыкой нижних вод, и помогает 
всем шаманам делать добро людям”. Кобыз охраняет природу, животных и 
людей. Он носитель бессмертия и вечной жизни. 
Музыкальный  инструмент  как  проводник  жизнетворящих  энергий 
раскрывает все тамыры (кровеносные сосуды, жилы, энергетические каналы), 
которых в теле домашнего животного или человека, согласно казахской 
народной  медицине  62.  “В  старину  на  берегах  Жаика  жила  прекрасная 
девушка  Акжелен.  Когда  наступали  сумерки”  она,  одетая  во  все  белое, 
блистая полным набором серебряных украшений, которые обрамляли ее 
необыкновенную красоту, верхом на белом коне появлялась в ауле, где всю 
ночь играла в юрте на домбре свои Кюи – акжелены… Их было 62, каждый 
из них открывал один тамыр в теле человека, и когда они открывались все 
– человек испытывал прилив сил, наземное наслаждение”. В этой легенде 
отзвук  древних  представлений  о  Светлом  женском  божестве,  которое  с 
помощью  музыки  воздействуют  на  тамыры  человека,  открывая  их  для 
жизнетворящих потоков космической энергий.
«Казахская народная музыка со временем превратится в профессиональное 
большое искусство; в ней заложена богатая основа, которая ждёт только 
своего дня возрождения и расцвета во всех жанрах» [1]. Понятие «культурное 
наследие» значительно расширяет свои границы, охватывающие в настоящее 
время объекты нематериального наследия. Под нематериальным наследием 
понимаются обычаи, устные традиции, исполнительские искусства, навыки, 
связанные с традиционными ремеслами, инструменты и т.п.
Таким образом сохранение культурного многообразия, и взаимодействие 
уникальных  народных  традиций  являются  основой  цивилизационной 
стабильности человечества и его эволюционного культурного потенциала, а 
именно музыкальные инструменты являются ярким элементом материальной 
и  духовной  культуры  народа,  служат  своеобразным  знаком  с  глубоко 
символическим содержанием, где сосредоточена обширная информация о 
космологических представлениях, религиозных верованиях, этическом и 
эстетическом выборе их создателей.

166
167
серия
 ФИЛОЛОГИЧЕСКАЯ. 2014. №3
ISSN 1811-1823. Вестник ПГУ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1  Аманов,  Б.,  Мухамбетова,  А.  Казахская  традиционная  музыка  и  
ХХ век. – Алматы : Дайк-Пресс, 2002. – 544 с.
2 Ахметова, Г. Г. Этическое и эстетическое в творчестве М. Ж. Копеева, 
С. Торайгыроова и Ж. Аймаутова. – Павлодар : Кереку, 2010. – 101 с.
3 Балабеков, Е. О. Казахский музыкальный фольклор: особенности, 
основные  функции,  воспитательные  возможности  и  проблемы 
совершенствования. – Шымкент : ТОО «МиК», 2000. – 178 с.
4 Кушкумбаев, А. Военное дело казахов в ХVII–ХVIII веках. – Алматы, 
2001. – 172 с.
Павлодарский государственный университет 
имени С. Торайгырова, г. Павлодар.
Материал поступил в редакцию 04.09.14.
Д. М. Мергалиев 
Музыкалық  халық  аспаптары  мен  қазақтың  фольклорлық  - 
мифологиялық мұрасы
С. Торайғыров атындағы
Павлодар мемлекеттік университеті, Павлодар қ.
Материал 04.09.14 редакцияға түсті.
D. M. Mergaliev
Kazakh  folklore  and  mythological  heritage  and  national  musical 
instruments
S. Toraighyrov Pavlodar State University, Pavlodar.
Material received on 04.09.14.
Аталмыш  мақалада  музыкалық  халық  аспаптардың  сипат-
бейнесін  қалыптастыруда  қазақ  халқының  фольклорлық-
мифологиялық мұрасының мәні мен мазмұны туралы қарастырылады.
The article considers the value and place of folklore and mythological 
heritage  of  the  Kazakh  people  in  the  formation  of  national  musical 
instruments image.
УДК 80/81 
К. Х. Рахимжанов, М. К. Акошева
ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКОЕ КАЛЬКИРОВАНИЕ В 
ПЕРЕВОДЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЯЗЫКОВЫХ 
ЛИЧНОСТЕЙ – НОСИТЕЛЕЙ КУЛЬТУРНОГО 
БИЛИНГВИЗМА
В  статье  рассматриваются  приемы  фразеологического 
калькирования,  используемые  в  переводческой  деятельности 
переводчиков-билингвов. 
Фразеологическое  калькирование  понимается  нами  как  прием 
обогащения  выразительных  средств  и  терминологии  языка-рецептора, 
используемый  для  удовлетворения  потребностей  литературного 
языка.  Подобное  калькирование  «значительно  усиливается  в  условиях 
контактирования письменных культур» [1, 178]. 
Для осуществления калькирования необходимым условием является 
действие внешних факторов. Это, прежде всего, наличие контакта между 
двумя языками, который может протекать в разной форме (письменной и 
устной). Письменная форма контактов является той самой сферой, в которой 
процесс калькирования осуществляется самым непосредственным образом 
–  переводом  с  одного  языка  на  другой.  И  этот  перевод  осуществляется 
билингвами-переводчиками для людей, владеющих только одним языком.
Кальки, возникшие в результате письменных контактов, Ч. Апреотесей 
относит  к  книжным:  1)  книжные  кальки,  созданные  главным  образом 
переводчиками;  2)  народные  кальки,  осуществляемые  устным  путем 
в  условиях  билингвизма  [2,  86-87].  К  числу  книжных  калек  относятся 
фразеологические кальки – новые словосочетания или синтагмы, выражения, 
фразеологизмы,  созданные  из  существующих  слов  по  иноязычным 
моделям.  Кальки  М.  М.  Копыленко  рассматривает  как  продукт  влияния 
какого-либо  другого  языка,  утверждая,  что  всякое  иноязычное  влияние 
в  лексико-семантической  среде  того  или  иного  языка  отражается  либо 
в  виде  появления  в  нем  иноязычных  лексем  (ксенонимов),  либо  в  виде 
калькирования  [3].  Суть  фразеологического  калькирования  состоит  в 
снятии слепка с иноязычного выражения, в следовании за мотивировкой 
его  появления  путем  использования  собственных  языковых  средств 
в  области  структуры  или  переноса  наименования.  Фразеологическое 
калькирование – это воспроизведение структуры и значения устойчивых 

168
169
серия
 ФИЛОЛОГИЧЕСКАЯ. 2014. №3
ISSN 1811-1823. Вестник ПГУ
сочетаний другого языка на материальной основе родного языка. По словам 
М.  М.  Копыленко,  фразеологическое  калькирование  представляет  собой 
заимствование  «ограниченной  сочетаемости  лексем:  фразеологические 
кальки – гнезда, индивидуальной сочетаемости лексем: индивидуальные 
фразеологические кальки [4]. Фразеологическую кальку можно определить 
как фразеологическую единицу, появившуюся в языке в результате перевода 
грамматического  строения  и  семантики  соответствующих  иноязычных 
фразеологических единиц [5, 138].
Следует  отличать  в  переводоведении  фразеологические  кальки  и 
фразеологические эквиваленты, под которыми мы понимаем фразеологизмы 
исконного языка, появляющиеся независимо от процесса контактирования 
в  разных  языках  самостоятельно.  В  результате  сопоставления  таких 
фразеологизмов  в  разных  языках  мы  можем  обнаружить  совпадающие 
по семантике, структуре и стилистическим признакам фразеологические 
единицы. Такие фразеологические единицы классифицируются учеными в 
зависимости от того, какие критерии положены ими в основу классификации. 
Так,  Е.  А.  Быстрова,  принимая  во  внимание  совпадение/несовпадение 
семантики,  внутренней  формы,  стилистической  окраски,  лексико-
семантической сочетаемости, структуры, состава русских фразеологизмов и 
фразеологизмов национальных языков, выделила шесть типов соотношений 
фразеологизмов:  1)  полностью  совпадающие  по  семантике,  внутренней 
форме,  составу,  стилистической  окраске,  лексико-семантической 
сочетаемости;  2)  совпадающие  по  структуре,  внутренней  форме,  но 
различающиеся  по  семантике  значения;  3)  совпадающие  по  семантике, 
стилистической окраске, но в определенной мере различающиеся внутренней 
формой; 4) отличающиеся внутренней формой, но одинаковые или близкие 
по значению; 5) не имеющие эквивалентов; 6) ложные эквиваленты, сходные 
по  компонентному  составу,  образной  основе,  имеющие  омонимичные 
свободные словосочетания» [5].
М. М. Копыленко, сопоставляя русские и казахские фразеологические 
единицы, различает следующие эквиваленты: 1) абсолютные эквиваленты 
-  фразеосочетания,  образованные  под  воздействием  русского  языка  и 
имеющиеся в обоих языках, их компоненты без семантического сдвига (белая 
ночь – ақ түн, научный сборник - ғылыми мұра [6].
Л. К. Байрамова выделяет шесть видов эквивалентов: 1) абсолютно 
тождественные , совпадающие с переводимыми оборотами по семантике, 
стилю, лексическому составу, грамматическим формам и синтаксической 
структуре;  2)  полные,  совпадающие  с  русскими  фразеологизмами 
семантически, стилистически и лексически; 3) неполные/ частичные, которые 
совпадают  с  русскими  фразеологизмами  семантически,  стилистически 
и  частично  лексически;  4)  аналоги:  совпадение  переводных  единиц  с 
переводимыми, минимальное совпадение на лексическом и синтаксическом 
уровнях; 5) полукальки; 6) заимствованные [7, 93-94].
Сабитова  М.  Т.  отмечает,  что  межъязыковая  фразеологическая 
эквивалентность  «характерна  для  фразеологизмов,  обладающих,  как 
минимум,  одним  общим  значением,  одинаковой  стилистической 
характеристикой, соотносимых по лексическому составу (при возможных 
частичных несовпадениях); с необязательной тождественной грамматической 
оформленностью  [8,  79].  Исследователем  выделяются  следующие 
типы  межъязыковых  фразеологических  эквивалентов:  тождественная: 
материальная содержательно-функциональная общность сопоставляемых 
фразеологизмов, которая является средством не только языкового родства, 
но  и  языковых,  культурно-исторических  контактов;  прямая:  сходство 
структурной организации формы, общность значений и функций соотносимых 
фразеологизмов;  синонимическая:  содержательно-функциональное 
равенство соотносимых фразеологизмов, не характеризуется типологическим 
сходством; омонимия или полисемия, т.е. тождество аспектной организации 
при больших или меньших различиях в совокупном смысле [9, 79-80].
Фразеологическую кальку К. М. Абишева понимает как фразеологическую 
единицу  исконного  языка,  возникшую  в  результате  воспроизведения 
структурной модели иноязычного образца и перенесения его внутренней 
формы, в результате которых происходит семантический сдвиг в калькируемых 
единицах [9]. Фразеологическое калькирование с другого языка приводит к 
появлению в языке-рецепторе таких фразеологических единиц, в которых 
синтаксические связи и семантические отношения слов не соответствуют 
существующим в исконном языке правилам и законам. Это происходит, 
во-первых, потому, что в процессе перевода иноязычных фразеологизмов 
переносится  в  воспринимающий  язык  чужая  структурная  модель;  во-
вторых, перенос внутренней формы иноязычного фразеологизма вызывает 
семантические сдвиги в значениях исконного фразеологизма [10, 133].
Анализ приемов перевода фразеологических единиц в произведениях 
билингвов показал, что билингвы в процессе перевода активно используют 
фразеологическое калькирование. 
В  произведениях  Ч.  Валиханова  калькирование  фразеологических 
выражений  осуществляется  из  самых  разных  языков:  из  французского, 
английского,  латинского,  казахского,  даже  с  китайского:  в  основной 
части  текста  дается  иноязычное  вкрапление,  затем  это  иностранное 
фразеологическое  сочетание  переводится  им  в  примечании  на  русский 
язык, указывается также источник, ср.: «Мы надеемся, что всех этих acta et 
facta
*3
 достаточно, чтобы видеть всю фальшивость и ложность знаменитых 
народных мнений» (Ч. Валиханов. Собр.соч.в 5 тт. Т.4, с. 85). Примечание: 
*3
 Ч. Валиханов, там же, т.4. Актов и действий (лат.); «Комплимент стоил 

170
171
серия
 ФИЛОЛОГИЧЕСКАЯ. 2014. №3
ISSN 1811-1823. Вестник ПГУ
мне ужасного труда, и когда я кончил монолог энергическим «джандурля!», 
которое имеет тысяча значений (оно значит и высшую степень хорошего 
[и]  nes  plus  ultra
*119
  гадости,  значит  и  гнусное  проклятие  и  радушное 
благослование» (Ч. Валиханов, там же, т.2, с. 238). 
*119
 До крайних пределов 
степени (лат.); «Я не мог вытерпеть, подъехал сам к бедной аяч и запретил 
киргизу  его  лечение.  Comme  de  raison
*50
,  что  родные  больной  были 
недовольны моим вмешательством» (Ч. Валиханов, там же, т.1, с. 334). 
*50
 
Само собой разумеется (фран.); «Итак, доктора отныне должны называться 
эмпирическими эгоистами, а не иначе. Dit haut!
*15
 (Ч.Валиханов, там же, т.2, 
с. 233). 
*15
 Громко сказано (фран.); «Согласно этой arrie pensee он говорит 
вам  факт,  диаметрально  противоположный  истине,  и,  возвратившись 
домой,  рассказывает,  что  против  китайца  киргизы  ужасно  грубы»
*14
  
(Ч. Валиханов, там же, т.2, с. 231). 
*14
 Задняя мысль (фран.); «Только женщины 
с испорченным вкусом, не имеющие никакой женственности могут кричать 
в восторге, читая эмансипированные химеры госпожи Дю Деван, и, закатив 
свои белки, восклицать gue c’est charmant»
*2
 (Ч. Валиханов, там же, т.1,  
с. 287). 
*2
 Как это очаровательно (фран.); «Солонка была очень смугла, но 
приятна лицом, на голове торчали какие-то цветы, волосы были убраны a la 
chinois»
*
 (Ч. Валиханов, там же, т.2, с. 186). 
*
 На китайский манер (фран.); «Да 
ведь сегодня был дождь. Э! Сяо юй мибудоле»
*29
 (Ч.Валиханов, там же, т.4, 
с. 351). 
*29
 Маленький дождь, а не большой (кит.); «Муса Валитов с прочими 
укочевал от Борохуджира в горы. Все будто решилось по делу с Байсерке, 
ему  возвращены  ограбленные  тайтюяни  и  положено  выдать  четыреста 
баранов» (Ч. Валиханов, там же, т. 4, с. 364), точнее: тайтуяқ (тайтуйақ, 
тюрк.) – слиток серебра в виде копыта жеребенка; «Из воззрения на дело 
суда, как на дело частное, относящееся только до интересов тяжущихся 
явился обычай за труд, принимаемый на себя бием, в известных случаях 
вознаграждать его штрафом «бийден-бийлаги» с тяжущегося, признанного 
по суду виновным» (Ч. Валиханов, там же, т. 4, с. 88), точнее: бидің бийлігі 
– вознаграждение за решение бия. В некоторых случаях перевод дается не 
в примечаниях, а предварительно в тексте, иноязычное выражение дается в 
скобке, ср.: «В суде биев бывают случаи, допускающие участие «присяжных» 
для решения так называемого у англичан вопроса о факте (question of fact) 
(Ч. Валиханов, там же, т. 4, с. 92).
Представляют  также  интерес  фразеологические  кальки  второго 
типа. К ним относятся воспроизводимые в русском языке по структуре и 
семантике казахские фразеологические выражения, образно представляющие 
обряды, ритуалы. Лингвист З. К. Ахметжанова указывает, что менталитет, 
мироощущение и мировосприятие народа – носителя языка передается через 
перфомансную коммуникацию [11, 359]. Так, перфомансные фразеологизмы, 
связанные с верованиями народа, такие, как ақсарбас, көк аспан, көк соққыр, 
көк жарылқасын, ақ түйенің қарны жарылды, сенің көк есегің болайын, аруах, 
қолдай гөр, қолтығымнан жебей гөр! Перевод их на другой язык вызывает 
затруднения, переводчик должен учитывать особенности национального 
менталитета  другого  народа,  его  ценностные  установки,  заложенные  в 
стереотипе. Так, для русского национального сознания словосочетание «баран 
с желтой головой» реализует значение «масть барана», а для казахского 
понятие «ақсарбас» имеет сакральное значение: «жертвенный баран», «баран, 
которого приносят в жертву духам». Поэтому переводчик важно помнить о 
совпадении/несовпадении ценностных установок народов. 
Ч. Валиханов при переводе перфомансных фразеологических выражений, 
правильно понимая поставленную перед ним задачу – достижение сходства 
мировосприятий  народов  в  отношении  предмета  мысли,  использует 
описательный  перевод.  Особенность  такого  описательного  перевода 
заключается в этом случае в том, чтобы акцентировать внимание читателя 
на национально-культурных различиях, выражающихся в словосочетаниях 
двух народов. В казахском языке сочетания ақ қасқа, көк қасқа, ақ түйенің 
қарны жарылды, көк соққыр, көк жарылқасын! – это устойчивые сочетания, 
имеющие  устойчивую  семантику,  а  в  русском  языке  –  многих  из  них 
нет в лексико-фразеологической системе языка. Кроме того, выражения 
баран с желтой головой, распоролось брюхо белого верблюда, синее небо, 
пегий  в  яблоках  –  обычные  свободные  словосочетания,  не  прошедшие 
порога  фразеологизации.  У  них  нет  переносных,  образных  значений. 
Поэтому переводчик объясняет образно-сакральный смысл перфомансного 
выражения, ср.: «Баран должен быть белый с желтой головой или белый 
с лысиной.  Обыкновенно, принося жертву, киргиз в молитве описывает 
приметы приносимого животного: «О, арвах, для тебя именую лунорогого, 
раздельнокопытчатого  с  запахом  мускуса,  или  с  ушами,  подобными 
баурсакам, или с разрезными ушами, с двумя зубами» (Ч. Валиханов. Собр. соч. 
в 5 тт. Т. 4, с. 56). 
*27
 Примечание: по-казахски: Ақ мүйізді, аша тұяқты, жұпар 
иісті, баурсақ құлақты. В примечании приводится казахский фразеологизм. 
Ср.: «Поговорка распоролся желудок белого верблюда употребляется при 
крайне радостных случаях, например, при возвращении близких людей из 
опасного исхода или из дальнего путешествия, при рождении наследника» 
(там же, т. 4, с. 56). Примечание: по-казахски: ақ түйенің қарны жарылды: 
«Аруах, дух предков, во всех трудных житейских случаях обращаются к 
ним, говоря: «аруахи, держите меня за руку и поддерживайте под мышки» 
(там же, т.1, с. 208). Примечание: «Аруақ, қолдай гөр, қолтығымнан жебей 
гөр»; «Не переходят черех укрюк, топор и бакан, говоря: «переступивший 
через бакан не разбогатеет, переступивший через топор никогда не будет 
довольствоваться» (там же, т.1, с. 210). Примечание: по-казахски: «Бақан 
аттаған байымайды, балта басқан жарымайды»; «Да побьет меня огонь 

жүктеу/скачать 3,45 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: