Тысяча незабываемых поцелуев

все еще держали мое запястье. Чувствуя комок в горле, я сказала: —
Где мальчик, которого я любила? — Рискнув еще раз посмотреть в его
лицо, я прошептала: — Где мой Рун?
Внезапно Рун отцепил свои пальцы от моей руки, как будто моя
кожа обжигала. Мерзкий смех слетел с его губ, когда он пригвоздил
меня взглядом. Он поднял руку и нежно погладил мои волосы —
противоречиво мягкий жест по сравнению с ядом, который он выдал:
— Ты хочешь узнать, куда делся тот мальчик? — Я сглотнула, когда
он рассматривал каждую часть моего лица — каждую черточку, кроме
моих глаз. — Ты хочешь узнать, куда делся твой Рун? — Он скривил
губы в отвращении. Как будто мой Рун был кем-то недостойным. Как
будто мой Рун не стоил всей любви, что я чувствовала к нему.
Склонившись, он встретился со мной взглядом, его взгляд был
таким суровым, отчего мурашки поползли по моей спине. Он резко
прошептал:
— Тот Рун умер, когда ты оставила его одного. — Я пыталась
отвернуться, но Рун преградил мне путь, не давая избежать его
уничтожающей жестокости. Я втянула резкий вдох, но Рун не
закончил. В его глазах я видела, что он далек от конца.
— Я ждал тебя, — сказал он. — Я ждал и ждал, что ты позвонишь
и все объяснишь. Я звонил всем, кого знал здесь, пытаясь найти тебя.
Но ты исчезла. Уехала заботиться о какой-то больной тете, о
существовании которой я даже не знал. Твой отец не стал говорить со
мной, когда я пытался, ты полностью отгородилась от меня. — Он
сжал губы, когда пытался облегчить боль. Я видела это. Видела боль в
каждом его движении, в каждом слове, он снова перенесся в
болезненные воспоминания.
— Я говорил себе потерпеть, что со временем ты все объяснишь.
Но когда дни превратились в недели, а недели в месяцы, я перестал
надеяться. Вместо этого я погрузился в боль. Вместо этого я
погрузился в темноту, которую ты создала. Когда прошел год, и мои
письма и сообщения остались без ответа, я позволил боли поглотить
меня, пока ничего не осталось от прежнего Руна. Потому что пришел
такой день, когда я не смог смотреть в зеркало, не смог больше быть на
месте того Руна. Потому что у того Руна была ты. У того Руна была
Поппимин. У того Руна было целое сердце. Твоя половинка и моя. Но

твоя половинка бросила меня. Она исчезла, и я позволил тому, что во
мне есть сейчас, пустить корни. Темноте. Боли. Гребаной куче злости.
Рун наклонился, пока его дыхание не опалило мое лицо.
— Ты сделала меня таким, Поппи. Тот Рун, которого ты знала,
умер, когда ты превратилась в суку и нарушила каждое свое обещание.
Я отшатнулась, не в состоянии сохранить равновесие от его слов.
Его слова были как пули в мое сердце. На лице Руна не выражалось ни
капли сожаления. Я не видела сочувствия в его взгляде. Просто
холодная, жесткая правда.
Он имел в виду каждое слово.
Затем, взяв с него пример, я позволила гневу завладеть мной. Я
передала контроль всему гневу, что был внутри меня. Я бросилась
вперед и ударила Руна в грудь. Не ожидая, что он хоть шелохнется. Я
была удивлена, что он отшатнулся, прежде чем быстро вернул
равновесие.
Но я не остановилась.
Я ударила его снова, обжигающие слезы катились по моему лицу. Я
снова и снова била его по груди. Крепко стоя на земле, Рун не
шелохнулся. Поэтому я била энергично. Всхлип сорвался с моих губ,
когда я ударила его по туловищу, мышцы перекатывались под его
футболкой, пока я высвобождала все, что накопилось внутри меня.
— Я ненавижу тебя! — я кричала во всю силу своих легких. — Я
ненавижу тебя за это! Я ненавижу человека, которым ты стал! Я
ненавижу вас обоих! — я задыхалась от криков и пошатнулась,
изможденная.
Видя, что его взгляд по-прежнему решительно направлен на меня, я
использовала последнюю каплю своей энергии, чтобы крикнуть:
— Я спасала тебя, Рун! Я спасала тебя от боли. Я спасала тебя от
чувства беспомощности, которое охватило всех, кого я люблю.
Светло-русые брови Руна слились в одну хмурую линию над его
глазами. Замешательство исказило его красивое лицо.
Я сделала еще один шаг назад.
— Потому что я не могла видеть тебя, не могла вынести саму
мысль, что ты увидишь то, что случится со мной. Я не могла сделать
это с тобой, когда ты был так далеко. — Всхлип покинул мое горло.
Так много всхлипов, что моя грудь захрипела от напряжения.

Я закашляла, прочищая горло, и двинулась вперед туда, где Рун все
еще стоял как статуя. Положив руку на сердце, я сказала хриплым
голосом:
— Я должна была бороться. Отдать на это все силы. Я должна была
попытаться. И больше всего на свете я хотела, чтобы ты был рядом все
это время. — Мои мокрые ресницы начали сохнуть на прохладном
воздухе. — Ты бы бросил все, чтобы попытаться добраться до меня.
Ты уже ненавидел своих родителей, ненавидел свою жизнь в Осло, я
могла слышать это каждый раз, когда мы говорили. Ты становился
таким жестоким. Как бы ты смог совладать с этим?
В моей голове пульсировало, головная боль атаковала меня.
Мне нужно было уйти. Мне нужно было уйти от всего этого. Я
попятилась. Рун по-прежнему стоял неподвижно. Я даже не была
уверена, что он моргал.
— Мне нужно идти, Рун. — Я схватилась за грудь, зная, что
последний кусочек моего сердца разобьется после следующих слов: —
Просто оставь всё как есть, в вишневой роще, которую мы так сильно
любили. Позволь нам закончить, что мы должны... что бы у нас ни
было. — Мой голос почти затих, но собрав все силы, я сказала: — Я
буду держаться от тебя подальше. Ты держись подальше от меня. Мы,
наконец, оставим нас в прошлом. Потому что таков наш путь. — Я
отвела взгляд, не желая видеть боль в глазах Руна. — Я не вынесу всю
эту боль, — я слабо рассмеялась.
— Мне нужны лунные сердца и солнечные улыбки, — я
улыбнулась про себя. — Вот, что держит меня. Я не перестала верить в
красоту мира. Я не позволю этому разрушить меня. — Я заставила
себя посмотреть на Руна. — И я не буду причиной того, что кому-то
еще больно.
Когда повернула голову, я увидела, что агония исказила лицо Руна.
Но я не задержалась. Я побежала. Бежала быстро, только сумев
преодолеть свое любимое дерево, когда Рун схватил меня за руку и
развернул снова.
— Что? — потребовал он. — О чем, черт побери, ты говоришь? —
Он отрывисто дышал. — Ты ничего не объяснила! Ты заявила, что
спасаешь и бережешь меня. Но от чего? Что, по твоему мнению, я не
смогу выдержать?

— Рун, пожалуйста, — умоляла я, и оттолкнула его. Он был возле
меня в мгновение ока: руки на моих плечах, удерживая меня на месте.
— Ответь мне! — закричал он.
Я снова оттолкнула его.
— Отпусти меня! — мое сердце беспокойно колотилось. Мою кожу
покалывало от мурашек. Я снова повернулась, чтобы уйти, но его руки
удержали меня на месте. Я боролась снова и снова, пытаясь уйти, на
этот раз пытаясь сбежать от дерева, чьи ветви всегда приносили мне
удовлетворение.
— Оставь меня в покое! — закричала я снова.
Рун наклонился.
— Нет, расскажи мне. Объясни! — закричал он.
— Рун...
— Объясни! — закричал он, перебивая меня.
Я быстро замотала головой, не желая ничего говорить, пытаясь
избежать этого.
— Пожалуйста! Пожалуйста! — умоляла я.
— Поппи!
— НЕТ!
— ОБЪЯСНИ!
— Я УМИРАЮ! — закричал я в тишине рощи, не в состоянии
больше бороться. — Я умираю, — добавила я, не дыша. — Я....
умираю.
Когда я сжала грудь, пытаясь восстановить дыхание, чудовищность
того, что я натворила, медленно наполнила мой мозг. Мое сердце
бешено колотилось. Оно колотилось от натиска паники. Оно
колотилось и ускорялось от ужасного понимания того, что я только
признала... или в чем только что призналась.
Я продолжала смотреть на землю. Где-то в моем мозгу я заметила,
что руки Руна замерли на моих плечах. Когда я почувствовала тепло от
его ладоней, я также осознала, что они дрожали. Я слышала его
затрудненное дыхание.
Я заставила себя поднять голову и встретиться взглядом с Руном.
Его глаза были широко раскрыты, и в них отражалась боль.
В этот момент я возненавидела себя. Потому что этот взгляд в его
глазах, этот загнанный в ловушку, опустошенный взгляд, был
причиной, почему я нарушила свое обещание, данное два года назад.

Вот, почему я освободила его.
Как оказалось, я просто заключила его в тюрьму с гневом вместо
решеток.
— Поппи, — прошептал он с сильным акцентом, когда его лицо
стало белее белого.
— У меня лимфома Ходжкина
2
. Она прогрессировала. И она в
конечной стадии. — Мой голос дрожал, когда я добавила: — У меня
осталось несколько месяцев жизни, Рун. Ничего нельзя изменить.
Я ждала. Я ждала, что скажет Рун, но он молчал. Вместо этого он
попятился. Его глаза вглядывались в мое лицо, в поисках какого-либо
признак обмана. Когда он ничего не обнаружил, то покачал головой.
Тихое «нет» слетело с его губ. Затем он побежал. Он повернулся
спиной ко мне и побежал.
Прошло много времени, прежде чем я нашла силы двигаться.
Прошло десять минут, прежде чем я прошла через дверь своего
дома, где мои мама и папа сидели с Кристиансенами.
Но прошла лишь секунда, когда при виде меня мама бросилась ко
мне, и я упала в ее объятия.
Когда мое сердце разбилось из-за сердца, которое я только что
разбила.
Сердца, которое я всегда стремилась уберечь.

жүктеу/скачать 1,8 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: