Административные реалии также представляют значительную сложность для перевода. В приведенном примере переводчик выпустил обозначение реалии уезд, а слово губерния перевел как theprovince, т.е. словом, не передающим особенностей административно-территориального деления России.
В высказывании с «еловыми иголками» встретился еще один тип реалий, а именно русское национальное обозначение меры длины, ставшее ныне историзмом, — «вершок». Вершок, обозначавший первоначально излишек, «горку», образовывающуюся при насыпании зерна, равен 4,4 см.
Для того чтобы принять решение о способе передачи этого слова, переводчику необходимо было выбрать между транскрипцией, перифразой и адаптирующей транспозицией, т.е. параболой. Транскрипция оказалась бы непонятной английскому читателю и потребовала бы комментария. Перифраза непозволительно утяжелила бы текст художественного перевода. Остается адаптация. Но адаптация также предполагает возможность использования двух вариантов: обращения к современной метрической единице, известной в равной степени и в современной русской, и в современной английской культуре, или же поиск соответствующей единицы среди мер длины, традиционно употреблявшихся в английской культуре до введения метрической системы, подобно русскому «вершку». Переводчик идет именно по последнему пути и в качестве единицы обозначения высоты слоя иголок употребляет английскую единицу inch— дюйм. В самом деле, выбор в качестве эквивалента соответствующей величины в метрической системе — 4,4 см — сделал бы английское высказывание стилистически неадекватным оригиналу, так как придал бы ему оттенок техничности, официальности. Дюйм не эквивалентен вершку в обозначении реальности, так как равен всего 2,55 см. Но для данного контекста не важно это различие, ведь автор говорит об ощущениях, а не о результате точного измерения. Под ногами персонажа был довольно толстый слой иголок, это значение и следовало сохранить в переводе.
485
Опущение. Всловосочетании амосовские печи определение амо-совские превращает обозначение предмета, распространенного во многих культурах, в русскую реалию. Определение печей по имени конструктора было, видимо, значимо для русских читателей XIX в. Оно ассоциировалось с определенным внешним видом предмета, что помогало воссоздать картину интерьера, или свидетельствовало о какой-либо конструктивной особенности и оказывалось связанным с издаваемым печью гудением. Даже для современного русского читателя определение амосовский мало что говорит. Внимательный читатель, стремящийся постичь все смыслы, зашифрованные в тексте, и понять, какое значение имеет это определение и какова его текстовая функция, должен будет обратиться к справочной литературе. Переводчик, работающий для английского читателя, устраняет эту реалию как малозначимую, исходя, возможно, из того, что определение, если бы оно было введено в текст в виде транскрипции, не помогло более полному воссозданию картины английским читателем. Малопригодны были бы и другие способы перевода. Можно предположить, что в английской культуре отопления жилищ аналога данной русской реалии нет, и это устраняет возможность адаптирующей транспозиции. Переводческая перифраза, возможная после того как переводчик выяснил бы конструктивные особенности данного типа печей, только утяжелила бы текст.
Таким образом, опущение определения, предпринятое переводчиком, несколько снижает когнитивную ценность текста (английский читатель получает меньше информации о русской культуре), но не мешает достижению основной функции художественного текста, а именно поэтической.