Программа «Культура России»
жүктеу/скачать 4,12 Mb.
|
Гарбовский Н.К. - Теория перевода (2007)
| 71
§ 2. Иероним — теоретик перевода. «Письмо Паммахию о наилучшем способе переводить» Главный документ из дошедшего до нас литературного наследия Иеронима, в котором он излагает свое переводческое кредо, — это так называемое «Письмо Паммахию», содержащееся в собрании его писем под номером 57 — «Ad Pammachium. De optimo genere interpretandi» («Паммахию. О наилучшем способе переводить»). Обратившись к тексту послания, следует иметь в виду, что это — не продуманный трактат по риторике или теории перевода. В то же время анализ разнообразных случаев переводческой практики, проведенный автором, сделанные им сопоставления аналогичных фрагментов Священного Писания по разным текстам, а также попытка вывести некоторые закономерности перевода, опираясь на авторитет античных авторов и на собственный переводческий опыт, позволяют считать этот документ серьезной вехой в истории переводческой мысли. Поводом для написания послания послужила довольно банальная для переводчика история: его обвинили в искажении содержания оригинала. Из текста этого памятника теории перевода следует, что речь шла о письме папы Епифания епископу Иоанну, в котором тот упрекал епископа за некоторые мысли и призывал раскаяться. Иероним отмечал, что это письмо было на устах многих, так как демонстрировало высокую образованность автора и изящество стиля. Некий Евсевий, не слишком искушенный в греческом языке, упросил Иеронима перевести ему это письмо на латинский только для личного пользования. Иероним согласился, вызвал скорописца и надиктовал ему текст перевода. Выражаясь в современных терминах, он сделал перевод с листа, снабдив его дополнительно заметками на полях, облегчавшими прочтение. Через полтора года этот перевод письма оказался в Иерусалимской библиотеке. К тому времени папа и епископ примирились, и Иеронима стали обвинять в искажении смысла письма, в клевете, а также в том, что он внес раздор между священнослужителями, так как перевод не соответствовал точно содержанию письма. Иероним отвергает все обвинения в том, что он намеренно исказил отдельные фрагменты оригинального текста и утверждает основной принцип перевода — отход от дословности и стремление передать не значение отдельных слов, а смысл высказываний: «Ego enim non solum fateor, sed libera voce profiteor, me in inter-pretatione Grœcorum, absque Scripturis sanctis, ubi et verborum ordo 72 mysterium est, non verbum e verbo, sed sensum exprimere de sensu»1 — «Я действительно не только признаю, но откровенно заявляю, что в переводе с греческого, за исключением Священного Писания, где и порядок слов есть таинство, выражаю не слово словом, а смысл смыслом». В этом высказывании отчетливо прослеживаются две идеи. Первая, основная, состоит в том, что перевод — это не подстрочник, в котором каждому слову оригинала должно соответствовать слово в переводе. Переводчик передает смысл оригинального произведения, не стремясь к сохранению его формы. В тот период подобное утверждение было вполне прогрессивным, так как свидетельствовало о понимании того, что в переводе неизбежны те или иные потери, что эти потери могут быть в ущерб форме оригинала, но не в ущерб смыслу, и, наконец, что переводной текст должен соответствовать нормам не исходного языка, а языка переводящего. В противном случае переводной текст, по словам Иеронима, будет неумелым, дурным подражанием — cacozelia. а) Основной принцип перевода. Учители: Цицерон и Гораций Провозглашая основной принцип перевода, Иероним ссылался на своих учителей Цицерона и Горация и приводил их высказывания о переводе. «Ив этом, — пишет он, — я имею своим учителем Туллия, который перевел "Протагора" Платона и "О доходах" Ксенофонта, а также прекраснейшие речи Эсхина и Демосфена, выступавших один против другого. Не время сейчас обсуждать подробно, сколько он у них выпустил, сколько добавил, сколько изменил, чтобы особенности одного языка передать особенностями другого. Достаточно мне авторитета самого переводчика, который в предисловии к этим речам сказал так: "Решил я предпринять труд, полезный для обучающихся (ораторскому искусству), хотя мне самому и ненужный: перевести две из самых замечательных речей, в которых спорят друг с другом красноре-чивейшие аттические ораторы — Эсхин и Демосфен"». Далее Иероним приводит хорошо известную в истории перевода цитату из предисловия Цицерона к переложеным им с греческого речам Эсхина и Демосфена (см. гл. 4, § 2). Развивая ту же мысль, Иероним ссылается и на Горация, точнее, приводит одну лишь фразу римского поэта из его произведения «Об искусстве поэзии»: «Neс verbum verbo curabis reddere, fidus Interpres», где встречаются слова «верный переводчик». Это ' Hieronymus. Epistola LVII. Ad Pammachium // Hieronymus. Sancti Eusebii Hieronymi Stridonensis. Opera omnia. Paris, 1845—1846. P. 571 (здесь и далее пере-В°Д с лат. Л. Бондаренко). П высказывание Горация, процитированное Иеронимом и неоднократно приводившееся последующими поколениями переводчиков, само по себе уже представляет интерес потому, что позволяет двоякое толкование. Гораций в этом произведении дает советы начинающим поэтам. Вот как выглядит интересующий нас фрагмент в русском переводе: Если выводишь ты нам Ахилла, покрытого славой, Пусть он будет гневлив, непреклонен, стремителен, пылок, Пусть отвергает закон и на все посягает оружьем; Будет Медея мятежна и зла, будет Ино печальна, Ио скиталица, мрачен Орест, Иксион вероломен. Если же новый предмет ты выводишь на сцену и хочешь Новый характер создать, да будет он выдержан строго, Верным себе оставаясь от первой строки до последней. Впрочем, трудно сказать по-своему общее: лучше Песнь о Троянской войне сумеешь представить ты в лицах, Нежели то, о чем до тебя никто и не слышал. Общее это добро ты сможешь присвоить по праву, Если не будешь ты с ним брести по протоптанной тропке, Слово в слово долбя, как усердный толмач-переводчик, Но и не станешь блуждать подражателем вольным, покуда Не заберешься в тупик, где ни стыд, ни закон не подмога1. В русской версии М. Гаспарова слова Горация о переводчике также представлены как сравнение. Гораций предлагает начинающим поэтам не писать о каких-либо новых, никому не известных вещах, это слишком сложно. Можно использовать хорошо известные сюжеты, уже описанные в классической литературе. Он предостерегает поэтов от слишком точного повторения того, что стало уже общим достоянием. Говоря о Троянской войне, он скорее всего имеет в виду «Илиаду» Гомера. Если это так, то слова Горация можно интерпретировать и как рекомендацию не переводить поэтические произведения греческих классиков, тем более дословно, т.е. так, как переводили обычно в тот период тексты иных, нехудожественных, жанров. В такой интерпретации советы поэтам выглядят вполне логично: используя сюжеты и характеры, выведенные в классической греческой литературе, не переводить слово в слово греческие произведения, но и не идти по пути вольных подражаний классическим авторам. Иероним распространяет эту рекомендацию на переводчиков. Создается впечатление, что он трактует слова Горация fidus Interpres не как сравнение, а как обращение. В истории перевода, как отмечает канадский исследователь П. Оргёлен, двоякая трактовка высказывания Горация встречалась неоднократно. Более правильной считается форма сравнения с переводчиком, а не об- 1 Квинт Гораций Флакк. Оды, эподы, сатиры, послания. М., 1970. С. 386 (перевод М. Гаспарова). 74 рашения к нему. Еще в XVI в. (1545) Жак Пелетье дю Ман в своем переводе «Поэтического искусства» Горация уже представил эту форму именно как сравнение, а не как обращение. Однако, отмечает Оргёлен, поправка, внесенная Пелетье дю Маном, была быстро забыта. Лишь в XVII в. Пьер-Даниель Юэ в трактате «О переводе», увидевшем свет в 1661 г., вновь говорит об ошибке в трактовке высказывания Горация, чем вызывает живую дискуссию сторонников и противников вольного перевода в эпоху расцвета «прекрасных неверных»1. Разночтения встречаются и в современный период. Так, Ко-панев приводит высказывание Горация как обращенное к переводчикам: «О усерднейший переводчик, стремись к тому, чтобы переводить не слово в слово»2. В то же время Гоциридзе и Хуху-ни, ссылаясь на перевод A.B. Артюшкова («не... иди переводчиком верным другого Слово за словом»), полагают, что высказывание к переводчикам не обращено3. Интересную версию того, почему Иероним использует высказывание Горация по отношению к переводчикам, предложил испанский исследователь В. Гарсия Йебра. Он полагает, что Иероним просто не обратил внимания на падежную форму интересующего нас словосочетания: у Горация оно стоит в именительном падеже, а не в звательном, который следовало бы употребить в обращении {fide interpres). Йебра полагает, что Иероним не заметил этого несоответствия падежных форм, так как в его время звательного падежа, существовавшего при Горации, в латинском языке уже не было. Но на это, как отмечает Гарсия Йебра, не обратили внимания и десятки последующих толкователей Горация (и Иеронима). А ведь истина лежит на поверхности, продолжает автор исследования, независимо от падежного окончания она в самом строе мыслей Горация, излагаемом им в данном месте поэмы, где он дает наставления начинающим поэтам (а отнюдь не переводчикам)4. Однако предположение испанского исследователя о путанице в падежных формах представляется сомнительным. В самом деле, помня о любви Иеронима к классической латинской литературе и языку, а также его глубокие познания в этой области, вряд ли можно допустить, что Иероним не обратил внимания на такую «мелочь», как различие падежных форм в один звук, как говорит Йебра, даже если в его время одна из форм уже и не употреблялась. 1 Horguelin P.A. Anthologie de la manière de traduire. Domaine français. Montréal, 1981. P. 20. 2 Копанев П. И. Указ. соч. С. 181. 3 Гоциридзе Д.3., Хухуни Г.Т. Указ. соч. С. 38. 4 См.: Garcia Yebra V. Traducción: bistorta y teoria. Madrid, 1984. P. 48—68. 75 Более того, если смысл высказывания довольно просто выводится из контекста, трудно предположить, что Иероним оказался неспособным его понять. Чем же можно объяснить в таком случае то, что Иероним распространяет на переводчиков рекомендацию Горация, данную начинающим поэтам? Можно предположить, что Иероним умышленно не обращает внимания на различие форм (тем более что его современникам, для которых он писал, это различие могло быть и неизвестно) и использует высказывание Горация так, как это ему выгодно. Если принять во внимание, что Иероним был блестящим и весьма жестким полемистом, не щадившим соперников и не стеснявшимся в выборе аргументов и форм выражения в спорах (сравнение соперников с ослами довольно часто возникает в его полемических текстах)1, то это вполне можно допустить. Но можно найти этому факту и еще одно объяснение. Оно действительно выводится из контекста, но не из контекста «Послания Писонам» Горация2, а из контекста письма Паммахию Иеронима, в котором им использована цитата из Горация. Высказывание Горация приводится Иеронимом вслед за известным фрагментом предисловия Цицерона к собственным переводам речей Эсхина и Демосфена. Цицерон, как мы помним, утверждает, что сделал это не для собственной пользы, а для обучающихся ораторскому искусству и подчеркивает, что переводил он эти речи не как переводчик, а как оратор. Таким образом, и Цицерон, и Гораций дают наставления тем, кто стремится обучиться их искусствам. Оба используют сравнение с переводчиком-буквалистом — антиподом красноречивого оратора или поэта, — чтобы продемонстрировать, как не нужно делать. Иероним — ученик и последователь Цицерона и Горация — скорее причислял себя к касте литераторов, чем толмачей-переводчиков. Поэтому и в переводе, важном для него виде литературной деятельности, он стремился сам и призывал других следовать советам своих учителей, чувствовать себя в переводе свободно, не сковывая порывы красноречия рамками форм исходного текста, т.е. не поступать так, как переводчики-буквалисты. Возможно, для него, как и для его предшественников, само слово interpres заключало отрицательную коннотацию, так как обозначало именно буквалиста, лишенного дара красноречия и следовавшего в переводе букве оригинала3. Таким образом, Иероним, скорее, не перепутал падежные 1 См.: Смирнов A.A. Указ. соч. 2 «Об искусстве поэзии» — одно из трех посланий 2-й книги «Посланий» Горация, известное также как «Послание Писонам». 3 См.: Гоциридзе Д.З., Хухуни Г.Т. Указ. соч. С. 35. 76 формы, он сознательно использовал двусмысленное в отрыве от контекста высказывание римского поэта, чтобы, сославшись на его авторитет, убедить противников в правильности выбранного им пути в переводе: не переводить как переводчик-буквалист, а создавать в переводе текст подобно ораторам или поэтам. Эта главная в теоретических рассуждениях Иеронима мысль развивается в тексте письма и подкрепляется разными примерами, призванными показать, что путь, выбранный переводчиком, верен. жүктеу/скачать 4,12 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|