КРИЗИСЫ, ИДЕНТИЧНОСТЬ И КОНФЛИКТЫ С ЦЕНТРАЛЬНОЙ
ВЛАСТЬЮ У ТУАРЕГОВ
А. Буржо
Вплоть до настоящего времени исследователи, обращавшиеся к теме мятежей туарегов в
Мали и Нигере в конце 1990-1991 гг., в целом придерживались культурологического,
идентификационного и этнического подходов.
Подобный выбор метода, который имеет свои преимущества и который привносит свой
вклад в понимание феноменов 1990-х годов, основывается на стремлении детально
анализировать конкретные исторические ситуации. Последние выхватываются из общего
контекста исторических процессов moyenne dureé без попытки понять эти процессы и
выявить истинные корни тех или иных конкретных социальных явлений местного или
регионального масштаба, изучение которых немыслимо вне национального контекста. Я
попытаюсь исправить данное упущение. Соответственно, это небольшое исследование на
тему кризисов, которые пережило общество туарегов, будет посвящено поиску глубинных
причин, приведших к вооруженным восстаниям. Рассматриваемая цепь исторических
событий относится к периоду, включающему в себя отрезок времени, начиная с 1950-х
годов и вплоть до подписания Мирных соглашений 24 апреля 1995 года. Она отмечена
четырьмя большими последовательными кумулятивными кризисами, каждый из которых
проходил развивался в три этапа: зачаточная фаза, латентный кризис, и наконец, взрыв
вооруженного неповиновения.
Первый мятеж номадов относится к 1950-м годам, тому времени, когда пасторальные
общества Западной Африки испытывали на себе влияние развития культуры ренты, из-за
которой кочевники теряли лучшие пастбища. Разумеется, ответный удар со стороны кель
тамашек
1
не заставил себя долго ждать.
Второй кризис связан с победой колоний в борьбе за независимость. Большинство кель
тамашек воспринимали произошедшее как потерю их собственной независимости, выгодное
правительству, возглавляемому черными, и как предательство со стороны французских
колониальных властей.
2
В этой связи следует отметить, что колониальное завоевание наталкивались на
ожесточенное сопротивление,
3
но, начиная с 1940-х годов, с того времени как политическая
и военная власть аристократии туарегов стала ослабевать, туареги в основном поддерживали
хорошие отношения с колониальной администрацией, которая пользовалась ими как
промежуточным звеном в своей политике. Новые силы, пришедшие к власти после
обретения независимости, культурно удаленные от местного населения, с иным фенотипом,
политико-авторитарные, практически диктаторские, властвующие безраздельно и
репрессивными методами, заставили некоторых туарегов ощутить на себе настоящую
колонизацию.
Именно это общее представление о состоянии дел проявляется в северном Мали во
время мятежа в Адаг
4
через некоторое время после ухода французских войск 20 февраля
1961 года. Малийская пресса обвиняла бывшую колониальную администрацию в тайной
поддержке этой вооруженной акции, плохо подготовленной и "спонтанной". Она была
жестоко подавлена молодой малийской армией. Политические и экономические последствия
для региона были катастрофическими, – после подавления мятежа он был провозглашен
запретной зоной на 25 лет (целое поколение!). Адаг, где раполагались лагеря каторжников,
131
Этот мятеж был первым открытым конфликтом с центральной властью в контексте
учреждения в близком к социализму государстве под руководством президента Модибо
Кейта.
5
В Нигере, исключая несколько политических деклараций, исходивших от туарегского
меньшинства, переход к независимости происходил мирно, поскольку и ставки в борьбе за
власть, и тамошние сторонники "колонизаторов" были уже не те. Кроме того, политическая
ориентация независимого Нигера совпадает с французскими экономическими и
политическими интересами. Именно в этом состоит существенное различие. На самом деле,
социалистическая ориентация Модибо Кейта в Мали, была направлена, с одной стороны, на
избавление этого молодого государства от неоколониального французского влияния, а с
другой стороны, на препятствование потенциальному развиию союзнических отношений с
Алжиром, который проповедовал ту же идеологию. Эта относительная гармония с
неоколониализмом проявлялась в отношении OCRS (Объединенной организации сахарских
территорий), созданной 10 января 1957 года, которая объединяла земли Сахары,
принадлежащие Алжиру, Судану (Мали), Нигеру и Чаду и к которой и примкнул Нигер.
Политический характер Организации обнаруживается в создании Министерства Сахары,
21 июня 1957 года, то есть 5 месяцев спустя создания OCRS. Более того, Министр
становится главным Делегатом и представителем Правительства, от которого он получает
инструкции на местах и место Министра Франции на заморских территориях.
Нигер и Чад не доверяли друг другу относительно политического аспекта этого
объединения. Они считали, что прерогативы политики Министерства Сахары будут
направлены только на французские департаменты Саура и Оазис (т. е. Алжир).
Отмечалось, что создание OCRS осуществляется в том контексте, когда колониальные
союзы (Французская западная Африка, Французская Экваториальная Африка и Алжир)
начинают распадаться. Она институционализирует стремление к объединению этого
пространства в сфере культуры (Туареги, Тубу, Арабские бедуины известные как "чистые"
номады) и экономики (традиционное скотоводство и новые многообещающие горные
производства), чтобы создать новое политико-административно и культурно однородное
целое.
Во времена колониального владычества культурная неоднородность сахарских
территорий
позволяла
колониальным
властям
постоянно
поддерживать
силы,
противостоящие требованиям северно-африканского населения, и сглаживать народные
волнения. Одним ярых сторонников этой политики был Эмиль Белим, Директор и
учредитель Управления по делам Нигера (тогда Судана), который с 1951 года начал
виртуозную кампанию по пропаганде "национализации Сахары".
В итоге, это наднациональное образование исчезло 18 марта 1962 года, в тот момент,
когда два франко-сахарских департамента (Саура и Оазис), надеялись на независимость, и
когда распалось французское сообщество, в то время как нефтяные и газовые
месторождения стали прибыльными. Если Эвианские соглашения 1962 года положили конец
миссии OCRS и ее намерениям в отношении территориального разделения, в таком случае
ставилась проблема интеграции сахарских народов, в частности Туарегов, в новых
государствах. Попытка учредить, пусть временно, Сахарскую автономную Республику, не
прошла без последствий для туарегов, по отношению к которым колонизация проявляла
внимание и благосклонность, как писал об этом этнолог Ж. Пети: "По политическим и
сентиментальным соображениям, мы до сегодняшнего дня культивируем 'туарегский миф',
непроизвольно способствуем изоляции этих народов в их самобытности, постоянно
132
Этот пассаж о мифе туарегов относится, следуя терминологии того времени, к "белым
туарегам", за исключением "черных туарегов" (рабов, вольноотпущенных, но также
некоторое количество аристократов с черным фенотипом), численно более многочисленных.
Также отмечалось, что La lettre touarègue, поддержавшая мятеж туарегов в Мали,
восстанавливает колониальную точку зрения на OCRS. На самом деле La lettre touarègue
утверждала, что Организация это "некий гибрид по сути экономического толка". П. Буали ,
один из авторов этого издания, как можно больше минимизирует политическую важность
первого проекта: "OCRS, невзирая на явный отход от политического содержания,
характерного для первых проектов объединения Сахары, все еще остается источником
устойчивого мифа о сахарском государстве, незаконченное строительство которого все еще
будоражит людские умы". В самый разгар бурных и страстных политических дискуссий в
Национальной Ассамблее, автор, избегая политических дебатов, ставки в которых еще
высоки, высказывается за то, чтобы не просто восстановить утраченный "интерес к этому
историческому эпизоду, но увидеть, как в нем проявляются идеи, бывшие актуальными в
период деколонизации" (Bernus et al. 1993: 230). Тогда же депутат Луи Одрю от имени
коммунистической партии голосует "против проекта, реализация которого не приведет ни к
чему, кроме усиления политики колониального расхищения богатств Сахары, под эгидой
финансовых групп Франции и других иностранных государств." (Journal des débats,
Assemblée de l'Union française, 2e séance du 6 décembre 1956 : 1200)
Концепция и содержание политики OCRS, которая в своем внедрении стремится
опереться на этно-культурный партикуляризм сахарской зоны, и в особенности на туарегов,
возродятся вновь 30 лет спустя в меморандуме CRA (Совет Вооруженного сопротивления) 3
февраля 1994 года, выдвинувшего требование установить "туарегскую власть" в пределах
территории, которая примерно соответствует OCRS и карта которой была опубликована 25
февраля 1994 года в правительственном еженедельнике Le Sahel Dimanche. Фактически, что
касается раздела территорий, то регион, обозначенный в меморандуме CRA, составляет две
трети современного Нигера или приблизительно 800 000 кв. км из 1 267 000 кв. км.
Третий кризис, экологический, как в Мали так и в Нигере, ознаменовался засухой 1969-
1973 гг., которая привела к всеобщему голоду.
В Нигере политические последствия голода состояли в государственном перевороте,
возглавленном Сейни Кунче, который свергнул президента Диори Хамани 15 апреля 1974
года. Засуха и голод породили массовое переселение большого количества туарегов в
Алжир, Ливию Нигерию и другие франкоязычные страны. Этот экологический кризис
породил существенный экономический кризис и некоторая часть туарегского общества
оказалась в нищете.
Вторая засуха, произошедшая в 1983-1986 гг.
7
, усугубила кризис, который уже
существовал в то время в туарегском обществе.
В Нигере, кризис, порожденный засухой, осложнялся экономическими и финансовыми
обстоятельствами. Внезапное падение цен на уран (напомним, что это страна производитель
урана) имела незамедлительные последствия в национальном бюджете. Этому падению цен,
сопутствовали предписания F.M.I. (Национальный валютный), который взялся за
реализацию первого P.A.S. (План структурного урегулирования), негативные последствия
которого, особенно в сферах образования и здравоохранения, хорошо известны. Наконец,
создавшуюся ситуацию усугубило ухудшение социальных и политических отношений,
вызванное недемократическим политическим режимом. Фактически, диктаторский режим
генерала Seyni Kountché был совершенно авторитарным. Таким образом, можно отметить,
что этническая концепция политики укоренилась при этом чрезвычайном режиме.
133
Совмещение и пик кризисных явлений в обществе кель тамашек приходится на 1985 год.
Одним из наиболее показательных признаков пика кризиса становятся столкновения между
силами правопорядка и группами туарегов, начиная с нападения на банк и почту
супрефектуры Тщин Табараден, находящейся на северо-востоке Тахуа.
В отличие от засухи1969-1973, засуха 1983-1986 гг., менее продолжительная, но более
тяжелая, чем первая, провоцирует политический кризис в обществе туарегов. Так, в 1984
году,
8
массовый исход в Ливию стал для многих из эмигрантов изгнанием.
1983-1986 гг. стали для некоторых туарегов годами необратимых переломов. Многие из
них выросли в других странах под влиянием арабской культуры и Зеленой книги Каддафи.
И, наконец, четвертый кризис, который включает в себя пятидесятые годы, затрагивает
скотоводческое производство. Последняя, в силу экономической специфики этого вида
деятельности у туарегов, определяется двумя основными факторами: экологией засушливых
зон и трудностями включения в рынок, подчиняющийся новым мировым экономическим
изменениям. Так, например, преобразование продукции дромадеров (одногорбого
верблюда), осуществляется лишь в подпольных коммерческих кругах, которые, как
правило, касаются лишь небольшой группы туарегов. Такое мошенничество, под которым
подразумевается подпольная деятельность и перепродажа, не подкрепляют социально-
экономическую ситуацию пасторальной системы туарегов. Последствия всех кризисов
знаменуются серьезным социальным кризисом, который послужит причиной дальнейших
мятежей, которые затронут, прежде всего, поколения двадцатилетних – сорокалетних.
Именно из этой среды с запозданием появится новая интеллектуальная элита, вышедшая из
колониальной школы сахарских номадов.9
Для многих их них это образование, среднее и высшее, замыкалось в рамках
государственной политики, и ограничивалась ее интересами. У них больше не наблюдалось
особого желания интегрироваться в их родное общество, которое не отвечало ни их новым
запросам, ни их новым стремлениям. Деклассированные и потерявшие свои корни, они не
замедлили эмигрировать в Алжир и в Ливию, не по идеологическим соображениям, а по
причинам непосредственного выживания и в поисках какого-то нового достоинства,
поруганного, по их мнению, властями родной страны. Некоторые из них записались в
ливанскую армию и исламские легионы, чтобы овладеть техникой современной войны и
сражаться в Чаде, Ливане, Палестине и Иране.
На осколках прежних обществ, в ходе социальных волнений и военных действий, новая
интеллигенция
способствует
возникновению
нового
туарегского
общества,
преодолевающего прежние кровнородственные, региональные и национальные барьеры. .
Эти новые сообщества, выкованные в борьбе за выживание, в вооруженной борьбе,
способствовали формированию нового общего самосознания, социального и политического,
костяк которого основывался на безработных, вернувшихся из Ливии, некоторые из которых
были дезертирами, но все они были окружены ореолом боевой славы.
Многозначность термина ishoumar, иллюстрирует переход от бродячих номадов к
странствующим без особой цели бродягам. В философском плане, термин воскрешает в
памяти странствия тех, кто был лишен своих корней. С прозаической точки зрения, это
характеризует новые ливийские объединения малийских и нигерийских туарегов,
находящихся с условиях аккультурации, исключенных из экономической, социальной и
политической жизни.
Достарыңызбен бөлісу: |