«солнечная пряжа»
жүктеу/скачать 6,3 Mb. Pdf көрінісі
|
Солнечная пряжа 15
| 95
Читаем Бальмонта зывающего державы, – и тончайшей паутинки, несущей в себе песнь «о взнесённости радуг»; в четвёртом –зодчего – и земляного червя; в пя- том – луча, золотящего подземелье; в шестом – первоцвета, осеняющего собой весь мир. Объ- единяющее начало, представленное во втором моностихе огнём, отражается в заглавном об- разе паутинки; в категории мирового масштаба, соединяющей земное и вселенское – Красоте («Всё, что живёт в этом мире, влекомо в мирах Красотою»); во вневременной тайне музыки («В музыке вечное смотрит в минутное») (с. 17); на- конец, – в земной и Божественной любви, в без- граничной власти Бога. Применительно к книге «Дар Земле» остаётся актуальным наблюдение, выведенное С. И. Кормиловым в отношении образных со- ответствий в книге «Перстень»: «Из числа тем, использованных в первых стихотворениях- строчках ‘Паутинок’, только ‘ключ’ не находит прямых соответствий в дальнейшем строе книги – не потому ли, что эти две строчки <…> явля- ются своеобразными миниатюрными ‘ключами’ ко всему, что Бальмонт в этот переломный для его жизни период пытался, как мог, выразить?» [9, с. 12]. Именно потому, что «всевыразитель- ность» для поэта есть ключевое свойство все- ленского порядка, мироустроения в целом, это же качество обусловливает процесс и характер творчества. В трёх последующих стихах пред- ставлено зарождение творческого состояния: в земной природе, когда в тончайших прояв- лениях совершается переход от трепетного со- зерцания к движению ввысь – к источникам непостижимых тайн («Это – пение рожденья, / Изнутри исход вовне, / К Солнцу, к воздуху, к весне, / Это – таинство цветенья, / Призрак му- зыки в огне, / Устремленье к вышине / Побывав- шего на дне» («Цветочный Звон», с. 18). Не ме- нее органичным представляется движение «из- вне вовнутрь», когда состояние причастности к «тайнам мира» возникает «в работе дружной» «зрачков души» («Ворожба Ресниц», с. 18). И наконец, в стихотворении «Из Пламени» пере- дано общее состояние напряжённого ожидания преображения, источник которого – творящий солнечный огонь: «…Синий храм спокоен и глубок, / Вскинув огнецвет пресуществленья. // Мерная гармония вверху. / Облака – преображе- нье чувства. / Тучка к тучке – мысль и стих к сти- ху. / Грозовые замыслы искусства» (с. 19). Мир небесный представлен здесь в двух ипостасях: обытовлённой («Безглагольно небо голубое») и высокой, одухотворённой («Синий храм»). Пе- реход от «творческого покоя» к динамическому процессу творчества непосредственно соотне- сён с происходящим в природе («Облака слага- ются в напевы», «Дав громам восторг и буйство пенья», «Тучка к тучке – мысль и стих к стиху»). Пять следующих стихотворений в изобра- зительном плане представляют собой картины природы в движении от осенней опустошённо- сти и тоски – к бодрящим зимним вьюгам и сол- нечному пламени весны (этот ход практически повторяет образно-семантическое соотношение трёх предыдущих текстов). Обратим внимание на их стилистическую динамику. В стихотворении «Осень» доминирует некрасовская образность на основе конкретно- изобразительных деталей («Вот они, мёрзлые глыбы, / Серого цвета земля. / Трав перекруче- ны сгибы, / Холод их сжал, шевеля…» (с. 19). Подобный характер наблюдается в следующем тексте, хотя название его уже условно-обобщён- ное («Неверности»), и в завершении – характер- ная для бальмонтовского стиля метафора: «Ско- ро воздух будет спаян, / В небе призрак белых стен» (с. 20). Стихотворение «В Кибитке» построено на представлении мира, преображённого по- этическим сознанием; в основе образного строя здесь – сравнение и реализация метафоры; в ре- зультате создаётся живой образ схватки кита и удава в зимнем облачном небе. Символический характер концовки по-бальмонтовски представ- ляет сущностный план только что созданных игровых образов: «Молчу. Смотрю. И нет кита. / И больше нет удава. / Лишь голубая пустота / И золотая слава» (с. 21). Образный строй стихотворения «Забава» определяется свойственным бальмонтовской лирике приёмом персонификации: в нём изо- бражаются забавы зимнего ветра от лица самого ветра («Я веселился / С Забавой Белой. / Я опу- шился, / Как колос спелый. // Смеясь, умылся / Я свежим снегом. / В полях носился / Проворным бегом…» (с. 21)). Динамичный характер образа передаётся активностью глагольной лексики (27 разнохарактерных глаголов на 10 строф текста), а также короткой строкой (трёх- и двустопного ямба). Символически выделен образ Забавы Бе- лой (оба слова с заглавной буквы). Подчеркнём, что в стихотворении «Осень» в том же слово- сочетании при передаче имени нарицательного использованы малые буквы («Будет он снежные тучи / К белой забаве скликать» (с. 19)) и сам образ ветра представляет собой вполне традици- |