«солнечная пряжа»
жүктеу/скачать 6,3 Mb. Pdf көрінісі
|
Солнечная пряжа 15
| 97
Читаем Бальмонта любви. Поэтому в названии – ключевое слово, передающее интенцию творца, – «Жажда»: «Из жажды музыки пишу стихи мои, / Из страсти к музыке напевы их слагаю»; «Из жажды музы- ки рождается любленье, / Влюблённая любовь, томление и боль. / Звучи, созвучие! Ещё, не обе- здоль!» (с. 29). Оба стихотворения – «Завет» и «Жажда» – представляют в совокупности образное развёр- тывание ключевых строк из «Паутинок»: «Лю- бовь огонь, и кровь огонь, и жизнь огонь, мы огненны»; «Всё, что живёт в этом мире, влекомо в мирах Красотою»; «Вслушайся в музыку, в му- зыке вечное смотрит в минутное»; «И только це- луя, и только лаская, / Я чувствую Бога кругом». Последняя строфа сонета «Жажда» зако- номерно передаёт творческий прорыв к Вечно- сти – и неукротимую силу жажды творчества и любви: «Я к Вечности приник. В созвучье исце- ленье. / В непрерываемом душе побыть дозволь. / Дай бесконечности! Дай краткому продленья!». В развитии композиционно-семантиче- ского строя книги закономерно представить рассмотренную часть (24 стихотворения) как изоморфную части первой, вместе с тем содер- жащую в себе зерно (ключи) всей книги в целом (цикл «Паутинки). Началом третьей части можно считать стихотворение «Ночной Дождь»: оно иници- ирует мотивы воспоминания, музыки, любви (с. 29–30). Ночная тишина не только позволя- ет услышать музыку дождя, но и пробуждает в душе воспоминания о родной усадьбе и мысли о древних своих истоках: «Где я был за гранями столетий?» (Тишина», с. 30), о детстве челове- чества, о зарождении любви в мире и в сердце («Дуга», «Любимая», с. 30–31). В определении композиционной особенности этой части наибо- лее точной будет предложенная О. В. Епишевой в процессе исследования музыкального начала в творчестве Бальмонта «ключевая метафора по- тока, отражающего внутреннюю подвижность и изменчивость субъективного и разрушающего его структурную упорядоченность» (11, с. 7). «Музыка мира» и «музыка души», о кото- рых пишет в своей диссертации О. В. Епише- ва, в равной мере определяют развитие мотива любви в книге «Дар Земле» и в целом в лирике К. Д. Бальмонта. Воплощением творящего на- чала вселенской музыки на земле Бальмонт на- зывает женщину: «Музыка – женщина, пенье – мужчина, / Даже и женское пенье. / В музыке звёздная дышит картина / Первого часа творе- нья»; поэтому женщина представляется вдохно- вительницей творчества и любви: «Музыки дай мне, восторга и смеха, / Петь тебя буду влюблён- ный» («Музыка», с. 40). Певучий мост – облако – соединяет зем- лю и небо и помогает влюблённым понять друг друга без слов («Он пел глазам») («Звезда», с. 35–36). «В певучий сад» устремляется за своей возлюбленной герой, на которого «с неба смо- трит Красота» («Непобеждённый», с. 40). И вла- га, и ветер, и огненное творящее пламя, и сон, и звёзды и Луна, и цветущая земля – всё это об- разы любви. Время и пространство безмерны в отношении к любви («Та минута любви, что продлится века» – «Минута», с. 44; «Всегда най- ду я близь, качнувши даль» – «Хрусталь», с. 45). В стихотворении «Час Души» символическое представление особого «измерения» любви осу- ществляется в мифопоэтических пространствен- ных образах (цветущий мир, «в ветре травы», «зеркало реки», звёзды, высокое крыльцо), об- разах времени («день и час весёлый», «без пре- град, без времени, без цели», «во веки сущий») и в унаследованных и преображённых символиз- мом традиционно-поэтических образах любви, с нею связанных: музыка («Слушаться невидимой свирели»), влага, поток, обещанное кольцо, из- бранный цветок. Мотивы отражения и восхож- дения способствуют формированию авторских символических образов особого пространства («Отчий чертог») и времени («Час души»). В ряде стихов («Судьба», «Ирландская де- вушка») любовь представлена от лица героини. В цикле «Беседка» ведущий голос – мужской, а пятое стихотворение («В моё окно всегда в ночи глядит звезда») отражает позицию женщины; в результате в изображении любовного чувства появляется диалогизм. Несмотря на то что ге- роиня этого цикла – вполне реальная женщина (история создания этих стихов известна [12]), тем не менее, цикл предельно обобщён, отража- ет прихотливую игру воображения и заканчива- ется на высокой поэтической ноте: «Так мечта, набросав нам созвучий, / Показала в изломе сво- ём, / Как красив наш таинственный случай, / Как нам нежно и дружно вдвоём» (с. 48). Характерно, что в стихотворении «Длин- нопокровная» (с. 50–51), символически воссоз- давая образ греческой богини любви и красоты Афродиты, поэт не называет конкретного имени. В тексте акцентированы свойства, вписываю- щие этот образ в контекст символической лири- ки, и ключевой акцент обозначен через употре- бление в заглавии субстантивированного слова, сохраняющего семантику признака: «Длинно- |