Ссылка на материал

сама видела, сколько раз ошибалась в сравнении с Урим. Не думала ведь, что он вечно будет прощать 
её некомпетентность? Сегодня утром у него словно глаза раскрылись, и он по-настоящему заметил, что 
два месяца работы с ней ни к чему не привели, и в голове что-то щёлкнуло, напоминая, что есть 
оптимальное решение этой проблемы — увольнение. Как он и планировал, но почему-то сошёл с 
правильного курса.
— Пристегнуться не забудьте, — он первым плюхнулся на водительское сидение.
ЫнБи стала возиться с ремнём, но никак не могла нащупать в темноте, куда именно тянуть его, и 
Чонгук ей с этим помог, накрыв её руку своей. Он не придал этому никакого значения, игнорируя её 
зачарованный взгляд и заводя машину. В его голове освободилось так много места, что он сразу 
вспомнил, как ехать в кафе «Нептун», и покатил понемногу в ту сторону, поглядывая на кучки грязного 
снега у бровок и влажный асфальт, в котором отражался свет фар.
Чонгук надеялся, ЫнБи расскажет что-нибудь, пока они едут, поругает его, что ли, пожалуется на то, 
какой он несправедливый, но она словно набрала в рот воды.
Просто этот вечер для неё многое значил. У Чонгука в голове было почти пусто, а у неё мысли роились, 
гудели, жалили.
Сколько времени потребуется папе или Субину, чтобы вернуть воспоминания? Столько же, сколько 
понадобилось на поиск пхатчука? За месяц-полтора может столько всего измениться… Вдруг он 
встретит кого-то другого и влюбится? Вдруг ему просто разонравится ЫнБи, и даже восстановив 
память, его чувства остынут? Он уже к ней безразличен, а после увольнения у них не останется причин 
для встреч. Больше его не обнять и не получить от него утешения. Похоже, в субботний вечер ЫнБи что-
то таки проиграла. Она вернулась в самое начало, получила откат до базовых настроек, и понятия не 
имела, как начать. Теперь всё было по-другому.
— Что хотите заказать? — Чонгук спросил мягко, практически дружелюбно.
— Давайте поедим пхатчук, — ответила ЫнБи, вглядываясь в его профиль, появляющийся в свете 
фонарей и исчезающий в вечерней черноте.
— Пхатчук? Всё вам хочется меня им накормить…
— Да, — не стала отрицать девушка, — чтобы восстановить наш запас удачи.
Чонгук в такое не верил — удача, невезение — слишком абстрактные понятия. Но всё равно согласно 
кивнул, думая, что пхатчук в это время года должен продаваться дешевле, чем в новогоднюю ночь, 
следовательно, можно набрать побольше закусок.
Припарковавшись неподалёку от кафе, он выбрался из машины первым и спрятал руки в карманы, 
чтобы не мёрзнуть. Дорожка до «Нептуна» была припорошена снегом, который с вечера субботы никто 
не притоптал, что было очень удивительно. Чонгук чувствовал себя первопроходцем, оставляя следы от 
своих ботинок, по которым после шла и ЫнБи. Она плелась позади, измученная мыслями о том, как всё 
сложилось бы, если бы она не боялась свою мать настолько сильно, если бы умела давать отпор и не 
доверила тот разговор Чонгуку. Она в нём ни капельки не сомневалась, наверняка он был 
замечательным и говорил исключительно правильные вещи, что маму и разозлило так сильно. 
Возможно, он сказал, что любит ЫнБи, или что не отпустит её ни за что на свете. И вот как всё 
обернулось…
— Проходите, — Чонгук придержал двери, пропуская ЫнБи вперёд и разрешая ей выбрать для них 
столик.
Госпожа Пак скрывалась на кухне, но вышла на звук голосов, когда Чонгук принялся спрашивать, не 
хотела бы ЫнБи выпить чего-нибудь, раз он угощает. Он обещал после подвезти её до дома, но она всё 
качала головой на любые его слова.
— ЫнБи! — госпожа Пак обрадовалась гостье. — Что закажете?
— Два пхатчука, пожалуйста, — заказала девушка, через пару секунд добавляя: — Особенных, госпожа 
Пак.
— Что будете пить?
Чонгук открыл рот, чтобы попросить лимонад, указанный в меню, но ЫнБи опередила его:
— Обычную воду. Самую обычную. Господин Чон Чонгук за рулём.
230/271

Было непривычно, что она не смотрела в упор, когда они сидели напротив. Из-за этого на Чонгука 
волнами накатывала вина. И он пошёл ва-банк, чтобы добиться, наконец, её внимания.
— Госпожа ЫнБи, — он запустил руку в карман пальто, вынимая оттуда браслет с лисой, — это случайно 
не ваше?
Он на мгновение затаил дыхание, прося всевозможные всевышние силы, чтобы он ошибался.
ЫнБи заметно оживилась, скрипнув ножками стула, немедленно подаваясь вперёд и касаясь пальцами 
изображения лисы.
— Да, — её голос зазвучал бодрее, — где вы его нашли? Я так долго это искала…
Чонгук позволил ей отобрать вещицу, сам складывая руки на груди и тушуясь под её проницательным 
взглядом. Вот они и вышли на финишную прямую, когда прятаться больше некуда и придётся говорить.
— Под своей кроватью, — он сжал челюсти, ожидая, что она как-нибудь продолжит.
— А-а, — только и протянула ЫнБи, возвращаясь к разглядыванию браслета и вскоре надевая его на 
левую руку.
Её настроение опять испортилось. Вернулась эта гнетущая тишина, нарушаемая редкими стуками и 
звоном с кухни.
Так значит она сама не хотела это обсуждать, но Чонгук никак не мог избавиться от гложущего его 
чувства, что всё у них получалось неправильно.
— Мы… — попытался начать он, но очень вовремя им принесли воду, стаканы и новую салфетницу.
Поскольку ЫнБи не выглядела заинтересованной в том, что он собирался сказать, Чонгук прекратил. Он 
бы всё ещё больше испортил, если бы после увольнения начал с ней обсуждать всякое, ещё и за едой. 
Неудобно это, да и ненужно.
— Госпожа ЫнБи, вы обижаетесь на меня? — на всякий случай спросил он, чтобы понимать, как вести 
себя на протяжении трапезы.
— Я? Вовсе нет. Вы уволили меня, как и планировали с самого начала. Всё честно.
— Тогда вы расстроены чем-то другим? — он виновато поджал губы. — Возможно, дома что-то 
случилось?
Его внимательность никуда не делась, как и выражение готовности слушать столько, сколько 
потребуется. Это заставило ЫнБи просто предположить, что случится, если она вывалит на него всё — 
про магию, проклятие, их отношения и первый секс. С доказательствами или без — Чонгук не поверит. 
Его амнезия распространилась только на неё, а не на всю его жизнь. Сложно принять, что был с кем-то 
после работы или на выходных, и ничего об этом не помнишь. Она только выставит себя идиоткой.
— Да, — она сложила руки у лица, глядя на Чонгука нерешительно, — моя мама не принимает мои 
отношения с парнем, а мой парень слишком инициативный и самоуверенный, из-за чего абсолютно всё 
разрушилось, и это расстраивает меня так сильно, что я не знаю, сколько пхатчука нужно съесть, чтобы 
стать хоть чуточку удачливой и попробовать исправить то, что кое-кто натворил.
Чонгук протянул долгое «хм», максимально погружаясь в проблему ЫнБи, как сторонний наблюдатель.
— Ваш парень настолько плох, раз не нравится вашей матери?
У него язык чесался спросить о том, почему её браслет был у него дома и что с той упаковкой от 
презерватива, если у неё, оказывается, есть парень.
— Настолько хорош, что не нравится ей.
— Тогда она, может быть, знает что-то о вашем парне, чего не знаете вы? — Чонгук спросил чересчур 
весело, внезапно радуясь мискам с кашей, что принесла госпожа Пак.
Он был так занят работой, что пропустил обед — так он себе говорил, а на самом деле немного 
побаивался раньше времени остаться с ЫнБи наедине и неловко болтать о чём-то.
— Знает? — она фыркнула, подавая ему ложку, а под его тарелку заранее подкладывая салфетку. — 
Ничего она не знает…
231/271

— Родители никогда не делают что-то просто так, — он заумничал, — исключительно из лучших 
побуждений. Моя мама, например, отчаянно пытается свести меня с бывшей, потому что считает её 
хорошей девушкой и думает, что мне с ней будет лучше. Я категорически против, но разве ей что-то 
докажешь? Она же уверена, что делает для меня добро. Наверное и ваша мама думает, что делает 
добро, показывая, что парень ей не нравится.
ЫнБи проследила за тем, как Чонгук зачерпнул ложку каши, поднося её к губам и сперва нюхая. После 
он подул, а попробовал очень осторожно, всё боясь обжечь губы и язык.
— М-м, — он остался полностью доволен первой пробой, — очень вкусно. Чувствую, как моя удача 
пополняется.
Его шутка была дополнена улыбкой, но ЫнБи не могла ответить ему тем же. Ей было не смешно, не 
весело и вообще никак. Ничего не стало лучше в этот понедельник, всё только ухудшилось. Особенно 
после мнения Чонгука о том, что мама сыпнула в него «Порошком забвения» не назло дочери, а для её 
блага. Это в её духе — смотреть на всё однобоко, со своей башни, и поступать по-своему, решая за всех.
— Вы никогда не думали сдаться своей маме? — спросила она, пока Чонгук жевал.
— О, я сдаюсь ей периодически, чтобы она не дулась, но не в таких деликатных вопросах, как моя 
личная жизнь. Я же взрослый, я сам своё счастье строить буду, без её одобрений или запретов. Она, в 
свою очередь, может делать то же самое. Должно быть, это та причина, по которой она вышла замуж 
на прошлых выходных, а не терпит моего отца…
— Моя мама не такая, — обречённо проговорила ЫнБи, — она будет терпеть до последнего, и меня 
заставит.
Чонгук облизал ложку, в очередной раз показывая, как ему вкусно, а потом указал ею на девушку.
— Вас заставить никто не может, это всё глупые предубеждения. Если ваша мать не глава мафии, 
всегда можно сбежать с парнем или другим способом дать отпор.
— Она не глава мафии, — ещё более удручённо ответила ЫнБи, тоже приступая к каше, — она намного 
хуже.
***
Прогноз погоды обещал тихий морозный вечер без осадков, вот почему Чонгук особенно сильно 
удивился падающим на лобовое стекло снежинкам. Снегопад усиливался с каждой минутой, щедро 
присыпая капот и улицы. Пришлось включить дворники, чтобы можно было рассмотреть пустую дорогу 
и безлюдные улицы Квачхона.
— Здесь? — Чонгук притормозил у остановки ещё до того, как задал вопрос, как-то автоматически, на 
подсознательном уровне догадываясь, где живёт ЫнБи.
Она опять молчала всю дорогу. Изредка он ловил на себе её взгляды, измученные и тоскливые, 
вызванные чем-то непонятным для него, неочевидным.
— Здесь, — тихо согласилась она.
ЫнБи не шевелилась, не спешила отстёгивать ремень безопасности и уходить. Она смотрела в окно на 
снег, боковым зрением также выхватывая расслабленного Чонгука, довольного и сытого, избавившегося 
от лишнего груза в виде бестолкового менеджера. Снег засыпал со всех сторон, белый и лапатый, 
обещая на утро вновь превратиться в грязно-серые лужи под ногами, но пока ЫнБи дышать боялась, с 
благоговейным ужасом глядя на улицу, на которую ей предстояло выйти. Ей хотелось вечно сидеть в 
машине с Чонгуком.
Всего день назад она смотрела на первый снег в объятиях своей первой любви, и всё это растаяло на 
следующее утро, не оставив в сердце Чонгука и следа.
— Там, должно быть, холодно, — прочистив горло, сказал он. — Может, подвезти вас ближе к дому?
Он поглядывал на часы на приборной панели, думая о том, чем сможет заняться, вернувшись так 
поздно, и совсем не беспокоясь об ЫнБи. Этот день должен был стать последним и Чонгук еле 
держался, чтобы прямо при ней не выдохнуть с облегчением.
Всё как он и хотел — взглянул на её зимний стиль одежды: рубашка с кружевами, свитер, повязанный 
на плечах, чёрные штаны и привычные осенние ботинки. Думал почему-то, что она и зимой будет явно 
выделяться на фоне всех остальных, а в ноябре она быстро слилась с пейзажем, став такой же блёклой.
232/271

— Да, пожалуйста, — ЫнБи указала рукой направление, зная, что им придётся доехать почти до конца 
улицы, чтобы можно было развернуться.
Чонгук выдохнул как-то тяжело, с явным нежеланием принимаясь исполнять её просьбу. Он глянул по 
сторонам, убеждаясь, что кроме них на дороге никого нет, и заехал в поворот, нарушая всевозможные 
правила. Притворялся, что совсем не ориентируется тут, но сам остановился за дом до участка семьи 
Чхве, чтобы его засыпанная снегом машина не попалась на глаза любопытным родителям.
— Спасибо, — ЫнБи нажала на красную кнопку, и ремень тут же ослабил свою хватку.
— Вам спасибо, — Чонгук мило улыбнулся, махая ей, пока она выбиралась из машины.
— Господин Чон, — девушка наклонилась, держась за ручку двери с наружной стороны, а снег быстро 
засыпал её куртку и волосы, — не отвлекайтесь от работы, ладно? Не думайте ни о чём другом и не 
нанимайте новых менеджеров. Подождите совсем чуть-чуть…
Ей как никогда сильно хотелось упасть вновь на сидение, чтобы дотянуться до парня и заключить его в 
крепчайшие объятия, но он уже был достаточно поражён её пожеланиями.
— Э-э, — протянул он, избегая её взгляда, — да, конечно, я не планирую никого нанимать, пока есть 
Урим. Хорошего вечера.
Он даже наклонился вправо, чтобы самостоятельно закрыть дверь, поскорее покончив с долгими 
прощаниями. ЫнБи пришлось ему уступить и отпустить ручку, а потом смотреть, как он уезжает, 
больше не дожидаясь момента, пока она первой уйдёт и исчезнет из его поля зрения. В этот вечер 
именно ЫнБи до последнего стояла и выглядывала исчезающие в темноте красные фары.
Входная дверь дома хлопнула как раз в тот момент, когда Чонгук вернулся на основную дорогу.
— Кто тебя привёз? — мама выбежала под снег, кутаясь с большой серый шарф.
В ЫнБи просыпалась злость лишь от звука её голоса. Она пропитывала каждую клеточку её тела, 
заставляя смотреть на мать с презрением, искоса.
— Мой парень, — бросила она в ответ, направляясь к дому, — мой самый любимый парень подвёз меня.
— Чонгук? — процедила сквозь зубы женщина. — Но как, я же…
— Ничего не сработало. Он всё так же меня любит и ценит, и переживает, потому и подвёз после 
работы.
ЫнБи до боли сжала губы и зубы, ощущая, как ноет в затылке от приложенных для этого усилий. Она 
весь день была на грани слёз, но знала, что если вдруг не сдержится, остановиться потом не сможет.
— Серьёзно? — мама схватила её за руку, как только они вошли в дом. — Он не забыл о магии?
Её проницательный взгляд видел ЫнБи насквозь. От него не утаилась дрожь подбородка и 
покрасневшие глаза дочери.
— Отстань, — девушка одёрнула руку, расстёгивая куртку и раскидывая обувь в прихожей.
Она ещё никогда ни на кого не обижалась так сильно. Ей было плохо до одури, мутило от одной мысли, 
что так всё и останется, что ничего не выйдет исправить, и тошнота усиливалась при взгляде на ничуть 
не раскаивающуюся маму.
— Милая, давай поговорим, — предприняла попытку избежать нового конфликта госпожа У. — Я тебя 
прекрасно понимаю…
— Ты?! — ЫнБи сложила руки на груди, уже не в состоянии сдерживать слёзы, которыми наполнялись 
глаза. Они превращались в солёные дорожки на её щеках, скатываясь к подбородку и капая на 
связанные в узел рукава свитера. — Что ты можешь понимать? Ты всю жизнь вела себя так, словно я 
неудачная покупка, которую тебе необходимо продать кому-то другому подороже — очередной товар 
вашего с папой секондхэнда.
Пришлось стиснуть зубы, чтобы не приплести сюда Субина, не спросить, почему с ним всё было иначе. 
Его никогда так не контролировали, ему ничего не запрещали и при желании он мог бы завести 
отношения с человеком, и скрывать это гораздо дольше ЫнБи. Но он даже тут оказался лучше — 
встречается с кем-то из своей академии, кто наверняка понравится маме. И с магией у него всё в 
233/271

порядке. Это только ЫнБи в их семье червоточина.
— Это не так, — врываясь в её мысли, возразила мать, — ты моя дочь. И я лучше тебя знаю, каково это — 
встречаться с человеком, но заканчивать это гораздо позже, чем через месяц. Ты должна сказать 
спасибо за то, что переживаешь только то, что он тебя не узнаёт.
ЫнБи ничуть не смягчилась, но изменилась в лице, не понимая, как её мама — такая упрямая по 
отношению к людям и ненавидящая их — могла встречаться с человеком. Это не про неё и не для неё.
— Ты холодная как ледышка, — немедленно меняя тему, заговорила женщина, — я заварю тебе горячий 
чай, раз папа до сих пор не вернулся из магазина, чтобы начать готовить ужин…
— С кем ты встречалась?
Для ЫнБи это ничего не меняло, мамин поступок всё равно был ужасен и ничем не оправдан в её глазах, 
но услышать эту историю очень хотелось. Было интересно, кому из простых смертных так не повезло 
встретить эту женщину и впустить её ненадолго в свою жизнь.
— С человеком, — мама исчезла в кухне, заставляя ЫнБи тоже направиться туда. — Мы познакомились 
на зимних каникулах, когда я приехала домой в Осан. Тогда уже шли обсуждения моей будущей 
свадьбы, но мне, как и тебе, хотелось верить, что есть в этом мире нечто важнее браков по 
договорённости между волшебными семьями. И я встречалась с человеком, вопреки бабушкиным 
запретам.
На стол опустилась чашка со сладко пахнущим фруктами чаем. Мама добавила ложку сахара и пару 
долек апельсина, чтобы вкус тоже был достойным.
— Бабушка поступила так же, как ты? — предположила ЫнБи, не умаляя упрёка, с которым смотрела и 
говорила.
— Если бы, — госпожа У опёрлась на ручку духовки, вновь кутаясь в шарф и пряча в нём руки, — она не 
догадывалась, что я с кем-то встречаюсь. Я уехала в академию помолвленной, а летом вышла замуж, но 
всё равно у меня был человеческий парень, который знал всё о нашем мире, о моём замужестве и его 
это ни капельки не смущало. Я думала, это такая большая любовь, а он…
— А он? — ЫнБи нахмурилась, не будучи уверенной в том, что сможет посочувствовать маме, что бы он 
там ни натворил.
— Использовал меня. Просил наколдовать отметки в университете, выдуривал деньги и упрашивал 
сбегать из дома, чтобы побыть с ним.
ЫнБи хмыкнула. И близко не так страшно, как могло быть. Всего-то заболтанные отношения, в которых 
маму ограбили на десяток ккумов. Подумаешь.
— Ты изменяла папе, но считаешь, что человек, который тебе нравился, был плохим, — 
прокомментировала она. — Достаточно было быть честной по отношению к себе и к другим.
Госпожа У спрятала подбородок и губы в шарф. Она никогда не испытывала стыда перед своими 
детьми, но сейчас никак не могла сдержать этого поедающего изнутри чувства, отчаянно пытаясь 
скрыть его под куском ткани.
— Поэтому ты прятала от меня своего парня? — спросила она дочь.
— Нет, потому что боялась, что ты сделаешь то, что сделала, — ЫнБи крепче сжала чашку, обжигая 
пальцы. — Субин знал изначально, как и Ёнджун, а папина реакция была и близко не такой, как у тебя. 
Меня все поддержали, и только ты посчитала нормальным влезть в мои отношения и уничтожить их.
Слова ЫнБи были сопровождены тяжёлым вздохом — госпожа У боролась с собой, но в итоге сорвалась 
с места и заняла стул напротив дочери.
— Я обманывала по той же причине, но мне всё равно пришлось признаться, — заговорила она чересчур 
взволнованно, глядя куда-то в сторону. — У нас ведь не принято разводиться, волшебный брак это 
навсегда, но я была убеждена, что вырвусь из семьи Чхве. Особенно после того, как… забеременела.
ЫнБи убрала руки от чашки, а морщинки между бровей разгладились, уступая место если не 
удивлению, то серьёзности.
— Ты была беременна от человека? — девичий голос звучал сипло. — Ты рассказала ему об этом?
234/271

— Да, конечно, — мама по-прежнему смотрела на стену позади ЫнБи. — А он сказал, что ребёнок ему не 
нужен, и у него вообще есть другая, «нормальная» девушка.
Повисшая в кухне тишина звенела в ушах обеих, и чтобы прервать это, пришлось вновь заговорить.
— Я ничего не знала об этом, понятия не имела, что делать, и рассказала обо всём твоей бабушке. Она 
была очень зла. Гораздо-гораздо злее, чем ты можешь себе представить. Она не стала хранить мой 
секрет и на семейном собрании рассказала обо всём свекрови, чтобы они вместе решили, что со мной 
делать.
ЫнБи догадывалась, что решили две взрослые женщины, что пеклись только о чистоте крови, и именно 
поэтому её так сильно потрясли последующие мамины слова.
— Они запретили делать аборт. Все в семье решили, что я должна рожать, потому что дети от ведьмы и 
человека обычно рождаются с даром и магическими способностями. Нельзя убивать магию. Но ты, 
ЫнБи… ты родилась обыкновенной.
Ёнджун, по привычке подслушивающий чужие разговоры, отшатнулся, когда рядом возник господин 
Чхве. Он вернулся через магазин как раз в середине этого разговора и побоялся вмешиваться — его 
комментарии могли всё усугубить, потому что он тоже был пострадавшей стороной, которую за нос 
водили. Но сейчас он гораздо больше жалел ЫнБи, которая вообще никогда не должна была узнать об 
этом всём. Это была большая страшная тайна её семьи, которую даже шёпотом не обсуждали с тех пор, 
как девочка появилась на свет. А теперь правда повисла в кухне и поймать и скрыть её уже было 
невозможно.
— Папа… — ЫнБи запнулась, потому что ком в горле был слишком большим. — Он знает?
Господин Чхве сделал шаг вперёд, показываясь в дверном проёме и привлекая внимание своими 
нарочито громкими шагами. ЫнБи было достаточно взгляда на его сочувствующее лицо, чтобы понять, 
что да, знает. Всегда знал, и при этом повода малейшего не давал ей полагать, что он не родной или 
что любит её хоть немного меньше Субина.
— Милая, — он ободряюще улыбнулся, — то, что твоя мама была заложницей своего положения и 
самыми дурацкими способами пыталась уберечь тебя от той же участи, ни в коем случае не 
оправдывает её. И не говорит о том, что Чонгук такой же.
Госпожа У совсем отвернулась, упрямо глядя в окно, за которым без конца шёл снег. Она надеялась, что 
станет легче после разговора, но стало только хуже. Теперь она чувствовала себя глупой. От и до. Как в 
годы своей молодости, так и сейчас, будучи взрослой.
Чонгук и правда был другим. Он не убегал от ответственности, а очень уверенно шёл навстречу, 
демонстрируя свою готовность как к волшебному миру, так и к отсутствию магии у ЫнБи. Он не был 
колдуном, но вёл себя на уровне. А она не сдержалась и не остановилась вовремя с этим проклятым 
порошком.
— Чонгук не такой, — отрезала ЫнБи, жалобно выгибая брови и глядя на свою мать. — Что же ты 
наделала?..
Ёнджун вытянул руку, почти сливаясь с окружением коридора, но каким-то чудом привлекая внимание 
господина Чхве.
— Если ЫнБи лишена магии как обычный человек, — заговорил он, — разве «Порошок забвения» не 
должен был оставить в воспоминаниях Чонгука хоть что-то?
Господин Чхве оживился, выслушав предположение, и даже госпожа У обернулась, чтобы взглянуть на 
полтергейста.
— ЫнБи, — папа был полон надежды, пока говорил, — ты рассказала Чонгуку о проклятии и о нашем 
мире, но он ведь должен знать, что дара у тебя нет, и осознавать, что далеко не всё между вами было 
магией.
Госпожа У закивала, сама цепляясь за эту возможность хоть немного улучшить сложившуюся ситуацию.
Щёки ЫнБи вспыхнули от смущения. Она уставилась в чашку с остывающим чаем.
— Я не говорила ему, — призналась она, жалея с каждым мгновением всё больше о том, что не была 
честна хотя бы с ним, — он вёл себя забавно, когда думал, что я настоящая ведьма…
— Неправда, — перебила её мама, — в разговоре с ним я упоминала, что ты не владеешь магией, и он 
235/271

отругал меня за то, что я сужу ребёнка по этому критерию. Он сказал, что его абсолютно устраивает то, 
что ты не можешь колдовать самостоятельно.
Ёнджун схватился за грудь, наконец, чувствуя себя настолько спокойно, насколько это вообще было 
возможно. Он чуть опять не провалился в темноту, когда ЫнБи резко вскочила со стула. Она посмотрела 
в направлении призрака, на самом деле глядя на отца, потом перевела взгляд на мать, не ожидая с её 
стороны одобрения, но надеясь, что она не станет запрещать ей пытаться вернуться воспоминания 
Чонгука.
— Тогда… я просто должна ему напомнить? — спросила она взбудоражено. — О том, что магии между 
нами было совсем чуть-чуть. Тогда он начнёт вспоминать то, что не касалось зелий и полётов на метле.
Отец закивал, руками и ногами «за», а вот мама заметно стушевалась. В глубине души она надеялась, 
что у ЫнБи это пройдёт, что всё закончится само по себе, не достигая критической точки и не приводя к 
каким-нибудь ужасным последствиям для её семьи. Только вот они уже разгребали последствия 
глупостей госпожи У, и хуже этого ничего быть не могло.
236/271

жүктеу/скачать 1,5 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: