Какие проблемы воспитательного характера можно извлечь из предложенного кейса? Опираясь на книгу и выбранный фраг- мент разработать индивидуальную образовательную программу для героев кейса.
При проектировании учесть возрастные и индивидуальные особенности ребенка.
Кейс 3 по книге: Короленко В. Дети подземелья4
У Сони была большая кукла, с ярко раскрашенным лицом и роскошными льняными волосами, подарок покойной матери. На эту куклу я возлагал большие надежды и потому, отозвав сестру в боковую аллейку сада, попросил дать мне ее на время. Я так убе- дительнопросил ее об этом, так живо описал ей бедную больную
4Извлечения из книги: Короленко В. Дети подземелья. М., 1979.
девочку, у которой никогда не было своих игрушек, что Соня, кото- рая сначала только прижимала куклу к себе, отдала мне ее и обе- щала в течение двух-трех дней играть другими игрушками, ничего не упоминая о кукле.
Наконец он повернулся. Я поднял на него глаза и тотчас же опустил их в землю. Лицо отца показалось мне страшным. Прошло около полминуты, и в течение этого времени я чувствовал на себе тяжелый, неподвижный, подавляющий взгляд.
Эти слова упали вдруг на меня так отчетливо и резко, что я вздрогнул.
Да, – ответил я тихо.
А знаешь ты, что это подарок матери, которым ты должен бы дорожить, как святыней?.. Ты украл ее?
Нет, – сказал я, подымая голову.
Как нет? – вскрикнул вдруг отец, отталкивая кресло. – Ты ук- рал ее и снес!.. Кому ты снес ее?.. Говори!
Он быстро подошел ко мне и положил мне на плечо тяжелую руку. Я с усилием поднял голову и взглянул вверх. Лицо отца было бледно, глаза горели гневом. Я весь съежился.
Ну, что же ты?.. Говори! – И рука, державшая мое плечо, сжа- ла его сильнее.
Н-не скажу! – ответил я тихо.
Нет, скажешь! – отчеканил отец, и в голосе его зазвучала угроза.
Не скажу, – прошептал я еще тише.
Скажешь, скажешь!..
Он повторил это слово сдавленным голосом, точно оно вырва- лось у него с болью и усилием. Я чувствовал, как дрожала его рука, и все ниже опускал голову; слезы одна за другой капали из моих глаз на пол, но я все повторял едва слышно:
Нет, не скажу... никогда, никогда не скажу вам... Ни за что!
В эту минуту во мне сказался сын моего отца. Он не добился бы от меня иного ответа самыми страшными муками. В моей груди, навстречу его угрозам, подымалось едва осознанное оскорбленное чувство покинутого ребенка и какая-то жгучая любовь к тем, кто меня пригрел там, в старой часовне.
Отец тяжело перевел дух. Я съежился еще более, горькие слезы жгли мои щеки. Я ждал.