Тысяча незабываемых поцелуев

— Я проснулась! — прокричала она в ответ. Мы не смели
двигаться, пока не услышали, что ее отец отошел от двери.
Глаза Поппи были огромными, когда она повернулась лицом ко
мне.
— О боже мой! — прошептала она, из нее вырвалось хихиканье.
Покачав головой, я перекатился на другую сторону кровати, подняв
свою футболку с пола. Когда я натянул черный материал через голову,
рука Поппи приземлилась на мое плечо сзади. Она вздохнула.
— Мы спали слишком долго этим утром, нас почти поймали.
— Этого не повторится, — сказал я, не желая давать ей повод
покончить с этим. Я должен находиться с ней всю ночь. Должен.
Ничего не случилось — мы целовались, спали.
Этого было достаточно для меня.
Поппи кивнула, соглашаясь, но когда она положила подбородок на
мое плечо и обвила руками мою талию, она сказала:
— Мне понравилось.
Она снова рассмеялась, и я слегка повернул голову, поймав
оживленное выражение на ее лице. Она игриво кивнула. Затем Поппи
села и взяла меня за руку, прижав ее к своему сердцу.
— От этого я чувствую себя живой.
Смеясь над ней, я покачал головой.
— Ты безумная.
Встав, я обул свои ботинки, а Поппи села на кровати.
— Знаешь, я никогда не шалила прежде и не делала ничего
плохого, Рун. Предполагаю, я хорошая девочка.
Я нахмурился от мысли, что портил ее. Но Поппи наклонилась
вперед и сказала:
— Это весело. — Я убрал волосы с лица и наклонился над
кроватью, поцеловал ее последний раз нежно и сладко.
— Рун Кристиансен, может, в конце концов, я полюблю твою
сторону характера парня-плохиша. С тобой несколько следующих
месяцев будут интересными. Сладкие поцелуи и выходки, приводящие
к неприятностям... Я в деле!
Когда я двинулся к окну, я услышал, что Поппи шуршит чем-то
позади меня. Я только собирался прошмыгнуть в окно, оглянулся назад
и увидел, что Поппи вытаскивает два бумажных сердца из своей

банки. Я позволил себе понаблюдать за ней, как она улыбалась над
тем, что бы ни писала.
Она была такой красивой.
Когда она положила исписанные сердца в банку, повернулась и
остановилась, поймав меня за подглядыванием. Ее взгляд смягчился,
Поппи открыла рот что-нибудь сказать, когда раздался стук в ее дверь.
Ее глаза расширились, и она взмахнула руками, призывая меня
замолчать.
Когда я выпрыгнул в окно и бежал к своему дому, слышал, как
Поппи смеется вслед. Только такая чистота могла отогнать тьму в моем
сердце.
Как только я перелез через свое окно, я запрыгнул в душ перед
школой. Пар поднимался в ванне, когда я стоял под душем.
Я наклонился вперед, мощная струя окатила водой мою голову, мои
руки уперлись в скользкую плитку передо мной. Каждый раз, когда я
просыпался, гнев поглощал меня, настолько, что я почти ощущал
горечь во рту, на своем языке, ощущая, как жар от него течет по моим
венам.
Но это утро было другим.
Все дело было в Поппи.
Подняв голову, я выключил воду и схватил полотенце. Я скользнул
в джинсы и открыл дверь ванной комнаты, заметив, что мой папа стоит
в дверном проеме. Когда он услышал меня позади себя, то повернулся
лицом ко мне.
— Доброе утро, Рун, — поприветствовал он. Я прошел мимо него к
своему шкафу, схватил белую футболку и натянул ее через голову.
Когда потянулся к ботинкам, заметил, что папа все еще стоит в
дверном проеме.
Остановившись на середине движения, я встретился с ним
взглядом и огрызнулся.
— Что?
Он втиснулся в комнату с чашкой кофе в руке.
— Как прошло твое вчерашнее свидание с Поппи?
Я не ответил. Я не рассказывал ему ничего об этом, значит, это
сделала мама. Я не буду отвечать ему — придурок не заслуживает
знать.
Он прочистил горло.

— Рун, после того как ты ушел вчера вечером, мистер Личфилд
приходил навестить нас.
И затем он вернулся, обрушившись на меня, как торнадо. Гнев. Я
помнил выражение лица мистера Личфилда, когда он открыл дверь
прошлым вечером, когда мы выезжали с их подъездной дорожки. Он
был взбешен. Я видел, что ему не хотелось, чтобы Поппи ехала со
мной. Черт, он выглядел так, будто был готов запретить ей.
Но когда Поппи вышла, я увидел, что он не мог противостоять ее
желанию. Как могло быть по-другому? Он терял свою дочь. Только это
остановило меня высказать все, что я думал, о его возражениях
относительно ее похода со мной.
Папа подошел и встал рядом со мной, я смотрел в пол, когда он
сказал:
— Он беспокоится, Рун. Беспокоится, что ваше воссоединение с
Поппи, не такое уж хорошее развитие событий.
Я стиснул зубы.
— Не хорошее для кого? Для него?
— Для Поппи, Рун. Ты знаешь... ты знаешь, что у нее не осталось
много...
Я поднял голову, горячая ярость бурлила в моем животе.
— Да, я знаю. Такое трудно забыть. Ну, понимаешь, тот факт, что
девушка, которую я люблю, умирает.
Папа умолял:
— Джеймс просто хочет, чтобы последние дни Поппи не были
омрачены никакими проблемами. Чтобы они были спокойными,
доставляли удовольствие. Без стресса.
— И дай угадаю. Я проблема — да? Я этот стресс?
Он вздохнул.
— Он попросил тебя держаться подальше от нее. Просто отпустить
ее без лишней драмы.
— Этого никогда не произойдет, — выплюнул я, схватив рюкзак с
пола. Я надел свою кожаную куртку и прошел мимо него.
— Рун, подумай о Поппи, — умолял меня папа.
Я замер на месте и повернулся к нему.
— Она все, о чем я думаю. Ты понятие не имеешь, каково это для
нас, так как насчет того, что ты будешь держаться, нахрен, подальше
от моих дел. Так же, как и Джеймс Личфилд.

— Она его дочь! — спорил папа, его голос был строже, чем до
этого.
— Да, — спорил я в ответ, — и она любовь всей моей жизни. Я не
покину ее, даже на секунду. И вы ничего не сможете сделать с этим.
Я выбежал из своей двери, когда папа прокричал:
— Ты не хорош для нее, Рун. Не вот такой. Не с твоим курением и
пьянством. Твоим отношением. С обидой ко всему в жизни. Эта
девушка боготворит тебя, так было всегда. Но она хорошая девочка. Не
разрушь ее.
Остановившись, я сердито посмотрел на него через плечо и сказал:
— Ну, у меня есть достоверный источник, что она больше хочет
плохиша в своей жизни.
На этом я прошел мимо кухни, бросив быстрый взгляд на маму и
Алтона, который махал мне. Я захлопнул переднюю дверь и спустился
по ступенькам, затем поджег сигарету, как только добрался до травы.
Прислонился к перилам крыльца, все мое тело напоминало провод под
напряжением от того, что мне сказал папа. И от того, что сделал
мистер Личфилд — предупредил меня держаться подальше от своей
дочки.
Какого хрена он думал, я сделаю ей?
Я знал, что они думали обо мне, но я никогда бы не обидел Поппи.
Ни за что на свете.
Передняя дверь дома Поппи открылась и из нее вышли Саванна и
Ида, Поппи следовала за ними. Они все говорили одновременно.
Затем, как будто она заметила мой тяжелый взгляд, Поппи переместила
взгляд на сторону моего дома и сосредоточилась на мне.
Саванна и Ида посмотрели, что привлекло ее внимание. Когда они
заметили меня, Ида засмеялась и помахала. Саванна, как и ее папа,
уставилась на меня с тихим беспокойством.
Я дернул подбородком в сторону Поппи, показывая ей подойти.
Она шла ко мне медленно, а Ида и Саванна следовали по пятам. Поппи
как всегда выглядела прекрасно: ее красная юбка доходила до
середины бедра, она была в черных колготках и ботинках. На ней было
темно-синее пальто, но я мог видеть под ним белую рубашку и черный
галстук.
Она была такой чертовски милой.

Сестры Поппи остановились, когда она встала передо мной.
Нуждаясь успокоить себя тем, что она моя, а я ее, я оттолкнулся от
перил и бросил бычок на землю. Обхватив щеки Поппи руками, я
притянул ее к своим губам, обрушивая свой рот на ее. Поцелуй не был
нежным, я клеймил ее и помечал как свою.
А себя как ее.
Этот поцелуй был средним пальцем любому, кто попытался бы
встать на нашем пути. Когда я отстранился, щеки Поппи были
красными, а губы влажными.
— Лучше бы этому поцелую оказаться в твоей банке, —
предупредил я.
Поппи кивнула, онемев. Позади нас раздались смешки, я
посмотрел, и увидел, что смеялись сестры Поппи. По крайне мере Ида,
Саванна в основном просто пялилась.
Потянувшись за рукой Поппи, я сжала ее в своей.
— Ты готова?
Поппи уставилась на наши руки.
— Мы собираемся в школу вот так?
Я нахмурился.
— Да. А что?
— Все узнают. Они будут болтать и...
Я снова прижался губами к ее, и когда отстранился, сказал:
— Тогда давай дадим им повод сплетничать. Раньше тебя это не
беспокоило, не начинай сейчас.
— Они будут думать, что мы снова встречаемся.
Я нахмурился.
— А так и есть, — сказал я откровенно. Поппи моргнула, и затем
снова моргнула. Затем, полностью потушив мой гнев, она улыбнулась
и прижалась к моему боку. Ее голова покоилась на моем бицепсе.
Подняв голову, она сказала:
— Да, я готова.
Я удерживал взгляд Поппи на несколько секунд дольше, чем
обычно. Наш поцелуй мог быть средним пальцем всем, кто не хотел
видеть нас вместе, но ее улыбка была средним пальцем темноте в моей
душе.
Сестры Поппи подбежали и присоединились к нам, когда мы
направились в школу. Как раз перед тем как мы завернули в вишневую

рощу, я оглянулся через плечо. Мистер Личфилд наблюдал за нами. Я
напрягся, когда увидел яростное выражение его лица, но стиснул зубы.
Эту битву он определенно проиграет.
Ида болтала всю дорогу в школу. Поппи смеялась по-доброму над
своей младшей сестрой. Я понимал почему. Ида была маленькой
копией Поппи. Вплоть до ямочек на щеках.
Саванна была полной противоположностью. Она больше была
интровертом, глубокомыслящей. И очевидно была защитницей счастья
Поппи.
Быстро помахав нам на прощание, Саванна направилась в здание
средней школы. Когда она отошла, Поппи сказала:
— Она была очень тихой.
— Из-за меня. — Поппи посмотрела на меня, шокированная.
— Нет, — спорила она. — Она любит тебя.
Моя челюсть напряглась.
— Она любит того, кем я был, — я пожал плечами. — Я понимаю:
она беспокоится, что я разобью твое сердце.
Поппи потянула меня остановиться рядом с деревом у входа в
школу. Я оглянулся по сторонам.
— Что случилось? — спросила она.
— Ничего, — ответил я.
Она удерживала мой взгляд.
— Ты не разобьешь мое сердце, — сказала она со стопроцентной
уверенностью. — Мальчик, который возил меня к пруду и затем
слушал со мной оркестр — никогда не разобьет мое сердце.
Я молчал.
— К тому же, если мое сердце разобьется, то и твое тоже.
Помнишь?
Я фыркнул на это напоминание. Поппи толкнула меня, пока моя
спина не оказалась прижата к дереву. Я видел, что большинство
учеников смотрели на нас, пока заходили в школу. Сплетни и
перешептывания уже начались.
— Ты обидишь меня, Рун? — потребовала ответа Поппи.
Побежденный ее упорством, я положил руку на заднюю часть ее
шеи и заверил ее:
— Никогда.
— Значит к черту, что кто-то другой думает.

Я рассмеялся над ее прытью. Она улыбнулась и уперла руку в бок.
— Как тебе такое отношение? Достаточно плохая девочка?
Обхватив ее, к удивлению Поппи, я повернул ее, пока она не
оказалась прижатой к дереву. Прежде чем у нее появился шанс
спорить, я поцеловал ее. Наши губы двигались медленно, поцелуй был
страстным, губы Поппи приоткрылись, чтобы впустить мой язык. Я
попробовал сладость ее рта, прежде чем отстранился.
Поппи тяжело дышала. Она провела рукой по моим влажным
волосам и сказала:
— Я знаю тебя, Рун. Ты не обидишь меня. — Она поморщила нос и
пошутила: — Я бы поставила свою жизнь на это.
Боль начала формироваться в моей груди.
— Это был не смешно.
Она держала указательный и большой палец на расстоянии друг от
друга.
— Смешно. Немного.
Я покачал головой.
— Ты знаешь меня, Поппи. Только ты. Ради тебя. Только ради тебя.
Поппи изучала меня.
— И может, в этом проблема, — заключила она. — Может, тебе
стоит впустить в свое сердце других людей. Может, если ты покажешь
всю ту любовь, что все еще есть под всей этой темной одеждой и
мрачностью, они не будут так резко тебя осуждать. Они полюбят тебя,
каким бы ты ни захотел быть, потому что увидят твою истинную душу.
Я сохранял молчание, когда она сказала:
— Например, Алтон. Как твои отношения с ним?
— Он ребенок, — ответил я, не понимая, к чему она клонит.
— Он маленький мальчик, который боготворит тебя. Расстроенный
маленький мальчик, потому что ты не разговариваешь с ним и не
проводишь с ним время.
От этих слов у меня засосало под ложечкой.
— С чего ты взяла?
— Потому что он сказал мне, — сказала она. — Он был расстроен.
Я представил плачущего Алтона, но быстро отогнал это. Я не хотел
думать об этом. Возможно, я не так много общался с ним, но не хотел
видеть его плачущим.

— Есть причина, по которой он отрастил волосы, знаешь? По этой
же причине он убирает их с лица, как и ты. Это правда мило.
— У него длинные волосы, потому что он норвежец.
Поппи закатила глаза.
— Не у всех норвежцев длинные волосы, Рун. Не глупи. Он
отрастил волосы, потому что хочет быть похожим на тебя. Он
подражает твоим привычкам, чертам характера, потому что хочет
быть, как ты. Он ждет, что ты заметишь его. Алтон обожает тебя.
Я опустил голову. Поппи подняла ее своими руками и нашла мой
взгляд.
— А твой папа? Почему ты не...
— Достаточно, — выплюнул я резко, отказываясь говорить о нем.
Я никогда не прощу, что он увез меня. Эта тема была под запретом
даже для Поппи. Казалось, Поппи не обиделась из-за моей вспышки.
На ее лице я видел только сочувствие.
Я больше не мог этого выносить.
Молча взяв ее за руку, я потянул ее к зданию школы. Поппи
усилила хватку на моей руке, когда другие ученики стали не просто
смотреть, а пялиться.
— Не обращай внимания, — сказал я Поппи, когда мы прошли
через школьные ворота.
— Хорошо, — ответила она и прижалась ко мне ближе.
Когда мы вошли в коридор, я увидел Дикона, Джадсона, Джори,
Эйвери и Руби, столпившихся у своих шкафчиков. Я не разговаривал
ни с кем из них с вечеринки.
Никто из них не знал, что происходит.
Джори повернулась первая, ее глаза расширились, когда она
увидела наши с Поппи соединенные руки. Должно быть, она что-то
сказала себе под нос, потому что в мгновение ока все друзья
повернулись на нас. На их лицах было замешательство.
Повернувшись к Поппи, я призвал ее:
— Пойдем, нам лучше поговорить с ними.
Я направился вперед, когда Поппи потянула меня назад.
— Они не знают о... — прошептала она, чтобы только я услышал.
— Никто кроме наших семей и учителей. И тебя.
Я медленно кивнул, затем она сказала:
— И Джори. Джори тоже знает.

Это был как удар под дых. Должно быть, Поппи увидела боль в
выражении моего лица, потому что объяснила:
— Мне нужно было рассказать кому-то, Рун. Она была моим
самым близким другом, за исключением тебя. Она помогала мне с
уроками и всем подобным.
— Но ты сказала ей, не мне, — сказал я, борясь с желанием уйти
прочь и подышать воздухом.
Поппи усилила хватку на мне.
— Она не любит меня так, как ты. И я не люблю ее так, как люблю
тебя.
Когда Поппи это произнесла, моя злость испарилась... И я не
люблю ее так, как люблю тебя...
Подойдя ближе к Поппи, я обнял ее за плечо.
— Они узнают когда-нибудь.
— Но не сейчас, — сказала она решительно.
Я ухмыльнулся на решительность в ее взгляде.
— Но не сейчас.
— Рун? Иди быстро сюда, ты задолжал объяснение! — громкий
голос Дикона раздался в суете коридора.
— Ты готова? — спросил я Поппи.
Она кивнула. Я направил нас встретиться с группой друзей. Поппи
крепко обхватила руками меня за талию.
— Так вы опять вместе? — спросил Дикон.
Я кивнул, мои губы поморщились в отвращении, когда я увидел
ревность на лице Эйвери. Ясно увидев, что я заметил, она быстро
заменила ее на свою обычную циничную маску. Мне было плевать.
Она была никем для меня.
— Итак, Поппи и Рун снова вместе? — объявила Руби.
— Да, — подтвердила Поппи, улыбнувшись мне. Я поцеловал ее в
лоб, прижав ближе.
— Ну, кажется, что в мире все снова встало на свои места, —
объявила Джори, вынув руку, чтобы сжать руку Поппи. — Когда вы
были не вместе — было неправильно. Вселенная просто казалась… не
той.
— Спасибо, Джор, — сказала Поппи, и они удерживали взгляд друг
друга на секунду дольше, безмолвно общаясь. Я заметил, что глаза
Джори увлажнились. Она объявила:

— Я лучше пойду на урок, увидимся позже.
Джори ушла, а Поппи подошла к своему шкафчику. Я игнорировал
все взгляды. Когда Поппи достала книги, я придержал их, пока она
закрывала дверцу, и сказал:
— Видишь, все прошло не так уж плохо.
— Не так плохо, — повторила Поппи, но я поймал ее за
разглядыванием моих губ.
Наклонившись, я прижал свою грудь к ее и захватил ее рот в
поцелуе. Поппи заскулила, когда я запустил руку ей в волосы, крепко
их удерживая. Когда я отстранился, ее глаза сияли, а щеки покраснели.
— Поцелуй триста шестьдесят, у двери моего школьного
шкафчика. Снова показывая миру, что мы вместе... и мое сердце почти
взорвалось.
Я отстранился, позволив Поппи перевести дыхание.
— Рун? — позвала она, когда я направился на математику, я
обернулся и дернул подбородком. — Мне нужно больше подобных
моментов, чтобы заполнить банку.
Тепло пронеслось по моему телу от мысли целовать ее при каждом
удобном случае. Поппи покраснела от напряженного выражения моего
лица. Как только я снова повернулся, она позвала:
— И Рун?
Я ухмыльнулся и ответил:
— Ja?
— Какое твое любимое место в Джорджии? — Я не мог разглядеть
выражение ее лица, но что-то происходило в ее голове. Она что-то
планировала, я уверен.
— Вишневая роща в весеннее время года, — ответил я, ощущая,
как выражение моего лица смягчается только от одной мысли.
— А не в весеннее? — выпытывала она.
Я пожала печами.
— Наверное, пляж. А что?
— Просто интересно, — она развернулась и затем направилась в
противоположном направлении.
— Увидимся на обеде, — крикнул я.
— У меня репетиция с виолончелью, — Поппи крикнула в ответ.
Стоя на месте, я сказал:
— Значит, я буду смотреть.

Лицо Поппи осветилось, и она ответила нежно:
— Значит, ты будешь смотреть.
Мы стояли в противоположных концах коридора и пялились друг
на друга. Поппи произнесла одними губами:
— Навеки.
Я произнес губами в ответ:
— Навечно и навсегда.
***
Неделя прошла как в тумане.
Прежде я никогда не заботился о времени — быстро оно шло или
медленно. Сейчас я хотел, чтобы минуты растянулись в часы, а часы в
дни. Но, несмотря на мои безмолвные мольбы, время, черт возьми,
шло слишком быстро. Все происходило слишком быстро.
Коллективный интерес в школе к нашему с Поппи воссоединению
утих через несколько дней. Большинство людей еще не приняли это,
но я не обращал внимания. Я знал, что люди сплетничали.
Большинство слухов было о том, как и почему мы снова вместе.
Мне было плевать и на это.
Дверной звонок зазвонил, когда я лежал на кровати, и я встал,
схватив куртку со спинки стула. Поппи вела меня на свидание.
Она пригласила меня на свидание.
Этим утром, когда я покинул ее постель, она сказала мне быть
готовым в десять. Поппи не рассказала зачем, или что мы будем
делать, но я сделал, как она сказала.
Она знала, что я так поступлю.
Когда я шел по коридору, я услышал звук голоса Поппи:
— Привет, малыш, как дела?
— Хорошо, — ответил Алтон застенчиво.
Завернув за угол, я остановился, когда увидел, что Поппи сидела на
корточках, чтобы быть на одном уровне с Алтоном. Волосы Алтона
заслоняли его лицо, и он нервно убрал их рукой... так же как я. Слова
Поппи с прошлой недели всплыли в моей голове...

жүктеу/скачать 1,8 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: