Тонкое искусство пофигизма: Парадоксальный способ жить счастливо

сосредотачивает,  как  несколько  сантиметров  от  собственной  смерти.  Я
выпрямляюсь  и  снова  смотрю  вдаль.  Я  улыбаюсь.  Я  напомнил  себе,  что
умереть не страшно.
Такая  открытость  собственной  смертности  имеет  древние  корни.
Древнегреческие  и  древнеримские  стоики  призывали  людей  все  время
помнить  о  смерти,  чтобы  больше  ценить  жизнь  и  оставаться  смиренными
перед  лицом  невзгод.  В  некоторых  направлениях  буддизма  медитация
понимается как путь приготовления живого человека к смерти. Растворение
«Я»  в  великом  ничто  —  обретение  просветленного  состояния  нирваны  —
мыслится  как  своего  рода  репетиция  перехода  на  ту  сторону.  Даже  Марк
Твен,  этот  лохматый  озорник,  который  пришел  и  ушел  с  кометой  Галлея,
сказал:  «Страх  перед  смертью  следует  из  страха  перед  жизнью.  Человек,
который живет полной жизнью, готов умереть в любой момент».
Я  все  еще  на  скале.  Сажусь  на  корточки,  чуть  отклоняюсь  назад,
выставляю  руки  за  спиной  и  аккуратно  приземляюсь  на  задницу.  Затем
аккуратно  свешиваю  одну  ногу  через  край  скалы.  Оказывается,  за  краем
есть  небольшой  уступ.  Я  ставлю  ногу  на  него.  Затем  переношу  за  край
другую  ногу  и  тоже  ставлю  ее  на  уступ.  Несколько  мгновений  сижу
неподвижно,  отклонившись  назад  и  опираясь  на  ладони.  Ветер  ерошит
волосы.  Тревога  стала  переносимой,  но  лишь  пока  я  сосредоточен  на
горизонте.
Затем я сажусь прямо и снова смотрю вниз. Страх резко поднимается
по  спине,  наэлектризовывая  члены.  Ум  лазером  сосредоточен  на  точных
координатах каждого сантиметра тела. Пожалуй, в какие-то моменты страх
удушает.  Но  всякий  раз,  когда  это  происходит,  я  опустошаю  свои  мысли,
заставляя  себя  смотреть  на  свой  потенциальный  приговор,  а  затем  просто
признать его существование.
И  вот  я  сижу  на  краю  света,  на  южной  оконечности  надежды,  у  врат
востока. Эта мысль пьянит. Я чувствую, как адреналин разносится по всему
телу.  Никогда  еще  столь  неподвижное  и  столь  вдумчивое  состояние  не
будоражило столь сильно. Я слушаю ветер, наблюдаю за океаном и смотрю
на концы земли. И смеюсь вместе со светом: все, чего он касается, благо.
Осмыслить  собственную  смертность  важно,  поскольку  это  избавляет
от всех пустых, шатких и поверхностных ценностей в жизни. Большинство
людей  целыми  днями  гонятся  за  лишним  долларом,  за  толикой  лишней
славы или внимания или за щепоткой лишней уверенности, что они правы

и любимы. Однако смерть ставит перед нами гораздо более мучительный и
важный вопрос: что ты оставишь на Земле?
Сделаешь ли мир хоть ненамного иным, хоть ненамного лучше? Какой
отпечаток  оставишь?  Какое  влияние  окажешь?  Говорят,  бабочка,  машущая
крылышками  в  Африке,  может  вызвать  ураган  во  Флориде.  Какие  же
ураганы ты оставишь за собой?
Беккер  прав:  пожалуй,  это  единственный  важный  вопрос  в  жизни.
Однако мы не хотим и думать о нем. Во-первых, он трудный. Во-вторых, он
пугающий. В-третьих, мы понятия не имеем, что делаем.
Но,  когда  мы  избегаем  этого  вопроса,  мы  позволяем  пустым  и
пагубным  ценностям  овладеть  нашим  мозгом,  взять  под  контроль  наши
желания  и  амбиции.  Когда  мы  избегаем  вездесущего  взгляда  смерти,
поверхностное  кажется  важным,  а  важное  поверхностным.  А  ведь  смерть
—  единственное,  что  известно  с  несомненностью.  И  как  таковая,  она
должна  быть  компасом,  который  позволяет  сориентироваться  во  всех
остальных  ценностях  и  решениях.  Она  —  правильный  ответ  на  все
вопросы, которые мы должны задавать, но никогда не задаем.
Есть  лишь  один  способ  смириться  со  смертью:  осмыслить  и  увидеть
себя как часть чего-то большего, чем ты сам; отказаться от служения себе и
ориентироваться на ценности простые, непосредственные, контролируемые
и  терпимые  к  хаотическому  миру  вокруг  вас.  В  этом  корень  всякого
счастья.  Послушайте  хоть  Аристотеля,  хоть  психологов  из  Гарварда,  хоть
Иисуса Христа, хоть пресловутых The Beatles: все они скажут, что у счастья
лишь  один  источник  —  забота  о  том,  что  больше  тебя;  вера  в  то,  что  ты
делаешь  нечто  важное  для  людей  и  твоя  жизнь  —  лишь  часть  какого-то
великого  и  непостижимого  процесса.  Именно  это  чувство  зовет  людей  в
церковь,  толкает  их  на  войны,  помогает  им  воспитывать  семьи,  копить
пенсии,  строить  мосты  и  изобретать  сотовые  телефоны:  мимолетное
чувство  принадлежности  к  чему-то  более  великому  и  более  неведомому,
чем они сами.
Эгоцентризм  лишает  нас  этого.  Он  стягивает  все  внимание  на  свое
«Я», свой внутренний мир. Мы начинаем чувствовать, что мы — в центре
всех  проблем  вселенной,  что  мы  —  величайшие  страдальцы,  что  мы
больше заслуживаем величия, чем остальные.
В  таком  подходе  есть  нечто  соблазнительное.  Но  эгоцентризм
изолирует  нас.  Вместо  любознательности  и  радости  о  мире  мы  начинаем
интересоваться лишь собой и проецируем свои предрассудки и комплексы
на  каждого  человека  и  каждое  событие.  Это  заманчиво,  привлекательно  и
выгодно  и  на  некоторое  время  обеспечивает  душевный  комфорт,  но  в

духовном плане это яд.
Такова чума современного общества. Мы материально обеспечены, но
нашу психику разъедают низкие и поверхностные страсти. Люди снимают
с себя ответственность и требуют, чтобы общество заботилось об их тонких
чувствах.  Люди  железобетонно  уверены  неизвестно  в  чем  и  навязывают
свои  взгляды  другим,  зачастую  жестоко,  во  имя  выдуманных  праведных
идеалов.  Люди  упиваются  иллюзией  собственного  превосходства,  а  сами
пальцем  о  палец  не  хотят  ударить  из  инерции,  летаргии  и  страха  перед
неудачей.
Современный ум избалован. А потому люди сплошь и рядом считают,
что заслуживают то, чего не заработали. Они полагают, что имеют право на
то,  ради  чего  не  жертвовали.  Они  объявляют  себя  экспертами,
предпринимателями, изобретателями, новаторами, бунтарями и тренерами,
не  имея  опыта  за  плечами.  И  не  то  чтобы  они  были  мегаломанами:  они
лишь убеждены в необходимости быть великими, чтобы состояться в мире,
который ценит лишь экстраординарное.
Современная  культура  путает  большое  внимание  с  большим  успехом,
полагая их синонимами. Однако это разные вещи.
Вы уже великий. Уже. Осознаете вы это или нет. Осознают это другие
люди  или  нет.  И  не  потому,  что  вы  создали  приложение  для  iPhone,  или
окончили школу на год раньше, или купили роскошную яхту. Как раз в этом
нет величия.
Вы  великий  потому,  что  перед  лицом  бесконечного  смятения  и
несомненной смерти вы продолжаете выбирать, до чего вам есть дело, а до
чего нет. Уже один этот факт — выбор жизненных ценностей — делает вас
прекрасным,  делает  вас  успешным  и  делает  вас  любимым.  Даже  если  вы
этого не осознаете. Даже если вы спите в сточной канаве и голодаете.
Вы  тоже  умрете.  Умрете  потому,  что  вам  тоже  повезло  жить.
Возможно,  вы  этого  не  чувствуете.  Но  отправьтесь  как-нибудь  на  скалу:
может быть, поймете.
Однажды Буковски написал: «Все мы умрем, все мы. Какое шоу! Одно
это  должно  заставить  нас  любить  друг  друга,  но  не  заставляет.  Мы
запуганы и смяты житейской ерундой, мы снедаемы ничем».
Вспоминается  та  ночь  у  озера,  когда  я  глядел,  как  тело  моего  друга
Джоша  достают  из  озера  спасатели.  Вспоминается,  как  я  глядел  в  черную
техасскую  ночь  и  чувствовал,  как  в  ней  медленно  растворяется  мое  эго.
Смерть Джоша научила меня намного большему, чем я поначалу думал. Да,
она помогла мне не проспать жизнь, взять ответственность за свой выбор и
осуществлять свои мечты без внутреннего стыда и комплексов.

Но все это второстепенно. А был урок глубже и важнее: не надо ничего
бояться. Никогда. В последующие годы я часто напоминал себе о смерти: с
помощью медитации, книг по философии или сумасбродства вроде того на
скале  в  Южной  Африке.  И  только  так  я  мог  сохранить  это  осознание  в
центре  своего  ума.  Благодаря  приятию  собственной  смерти,  пониманию
собственной  бренности  все  было  легче:  избавляться  от  пристрастий,
выявлять  свой  эгоизм  и  бороться  с  ним,  брать  на  себя  ответственность  за
свои проблемы, переносить страхи и неуверенность, мириться с неудачами
и  видеть  плюсы  в  отказах.  Благодаря  мысли  о  смерти  все  это  переставало
быть тяжелым. Чем больше я вглядываюсь во тьму, тем светлее становится
жизнь,  тем  тише  становится  мир  и  тем  меньше  во  мне  подсознательного
сопротивления чему-либо.
…Несколько минут я сижу на скале, вбирая в себя окружающий мир.
Решив  наконец  встать,  завожу  руки  за  спину  и  делаю  несколько  быстрых
шагов  назад.  Потом  тихо  останавливаюсь.  Проверяю  почву  под  собой:  не
подведет  ли  какой-нибудь  камень,  сорвавшись  из-под  ног?  Убедившись  в
безопасности, начинаю обратный путь к реальности — полтора метра, три
метра — и с каждым шагом тело приходит в себя. Ноги становятся легче. Я
позволяю жизненному магниту притянуть себя.
Я шагаю по камням, возвращаясь к главной дороге. Поднимаю голову
и  вижу,  что  на  меня  уставился  мужчина.  Я  останавливаюсь.  Мы
встречаемся глазами.
«Послушайте.  Я  видел,  как  там  вы  сидели  на  скале»,  —  осторожно
говорит  он.  У  него  австралийский  акцент.  Слово  «там»  он  произносит
смущенно. И кивает в сторону Антарктики.
«Да,  —  улыбаюсь  я,  —  вид  потрясающий,  правда?»  Но  он  не
улыбается. Его лицо серьезно.
Я упираю руки в шорты. Тело все еще гудит от пережитого. Повисает
неловкое молчание.
Какое-то мгновение австралиец стоит в замешательстве, все еще глядя
на  меня.  Он  явно  размышляет,  что  сказать  дальше.  Затем  произносит,
тщательно подбирая слова.
«Вы как? С вами все в порядке?»
Я  делаю  короткую  паузу  и  отвечаю  с  улыбкой:  «Жив-здоров.  Очень
даже жив».
Его  скептицизм  уходит,  уступая  место  улыбке.  Он  коротко  кивает  и
идет по тропинке вниз. А я стою наверху, дышу простором и жду, когда на
вершину поднимутся мои друзья.

жүктеу/скачать 0,74 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: