головунасогнутую влоктеруку.Носон вопреки всемуприходит,приглушает сознание,дает возможность отключиться от всего ужаса,всей боли этого положения. Издругихподобныхнеожиданностейможноупомянутьследующие:разумеется, пришлось забыть о зубныхщетках,разумеется,мы испытывали жесточайший авитаминоз,носостояниедесенбылолучше,чем когда- либораньше,впериоды самогоздоровогопитания.Дамалоличтоещеоказалосьвозможным!Полгода носитьоднурубашку,покаонабуквальнонеистлеетнателе,многоднейподрядне умываться,потому что замерз водопровод,не мыть руки,вечно грязные от земляныхработ,иобойтисьбезранивоспалений— правда,дотехлишьпор,пока
неначалисьотморожения.Или:человек,которогопреждебудилмалейшийшорохв соседнейкомнате,сейчасзасыпает,едвасвалившисьнанары,спитбокобокс товарищем,храпящим емув самое ухо.Приходишь к выводу,что прав был Достоевский,определивчеловекакаксущество,котороековсемупривыкает.Если бы насспросили,насколькоэтоверно,мы бы ответили:«Да,этотак.Человекко всемупривыкает.Нонеспрашивайтенас— как». «Броситьсянапроволоку»? Новсеэто — ещетольконачалопсихологическихнаблюдений.Мы ещенетак далеко ушли в понимании происходящего вокругнаси в нассамих.Мы еще находимсявпервойфазенашихдушевныхреакций. Безвыходностьситуации,ежедневная,ежечасная,ежеминутнаяугрозагибели — всеэтоприводилопочтикаждогоизнас,пустьдажемельком,ненадолго,кмысли осамоубийстве.Ноя,исходяизмоихмировоззренческихпозиций,окоторыхеще будетсказано,в первый же вечер,прежде чем заснуть,дал себе слово «не бросаться на проволоку». Этим специфическим лагерным выражением обозначался здешний способ самоубийства — прикоснувшись к колючей проволоке,получитьсмертельныйудартокавысокогонапряжения.Норешение «не бросаться на проволоку»,в сущности,в Аушвице мало что меняло. Самоубийство здесь теряло смысл,потому что вообще было невозможно рассчитыватьнасколько- нибудьдолгую жизнь.Рассуждаячистологическиили узнаваянекоторыецифры,заключенныйвынужденбылпризнать,чтоедвалиему удастсяпопастьвтонезначительноечислосчастливчиков,которыеускользнутот всех селекции и других способов уничтожения. В Аушвице заключенный, находящийсяещевсостояниипервичногошока,совсем небоитсясмерти.Даже газоваякамераужечерезнесколькоднейневызываетунегостраха.Вегоглазах этопростонечто,чтоизбавляетотзаботыосамоубийстве. Я личнонепринадлежалктем,ктопережилпервичныйшок,шокпоступления наиболее болезненно.Это не раз подтверждали и мои непредубежденные товарищи.Ивсе- такиприследующемэпизодеямогтолькоусмехнуться. Несмотря на запрет покидать бараки без особого распоряжения,один мой знакомый коллега,прибывший сюда неделей раньше,прошмыгнул к нам на следующееутропослеприбытия.Онхотелнасуспокоить,просветить,утешить. Похудевший почти до неузнаваемости,он торопливо,с более или менее убедительнонаиграннойживостью,бросалнам фразы:«Небойтесь!Небойтесь селекции!М.( главныйврачлагеря,эсэсовец)считаетсясврачами! ».( Этобыло неправдой.Небудувдаватьсявподробности,нотеперьяэтознаю:врачодного блока,самзаключенный,человеклетшестидесяти,рассказалмне,каконумолял этогоМ.вызволитьегосына,которомупредстоялагазоваякамера.Итотхолодно, жесткоотказал. )«Ободномпрошувас,односоветую,— горячилсяэтотколлега,— брейтесь!Еслиудастся — брейтеськаждыйдень!Чем?Ну,хотьосколкомстекла! Отдавайте последний кусок хлеба,чтобы кто-