возможностьхотькаких- тоновыхвпечатлений,ионисмотрели,неотрываясь.Я сталумолятьихпуститьменяближехотьнаоднуминутку,япыталсяобъяснитьим, почему это было для меня так важно,так необходимо.Моя просьба была отвергнутанаполовинугрубо,наполовинунасмешливоииронически: — Тыстольколеттамжил?Нутактыуженасмотрелся! Политикаирелигия Подобную несентиментальность лагерных старожилов можно считать закономерным проявлением обесцениваниявихглазахвсего,чтонеприносит чисто практической пользы,не помогает выжить.Все остальное,безусловно, казалосьзаключенномуизлишнейроскошью.Отмираливседуховныезапросы,все высокиеинтересы.Вобщем,все,чтоотноситсякобластичеловеческойкультуры, впало в некий род зимней спячки.Исключением из этого более или менее закономерногосостояниябылидвеобласти— политика( чтопонятно)и,чтоочень примечательно, — религия. О политике говорили повсюду и почти беспрепятственно,но это было в основном улавливание,распространение и обсуждениеслуховотекущемположениинафронте.Посколькуслухиэтибыли,как правило,противоречивы ибыстросменялидругдруга,толкивокругнихтолько усиливалинервозность.Тоиделовозникаланадежданаскороеокончаниевойны, но она быстро рушилась,и даже самые большие оптимисты погружались в отчаяние. Религиозные устремления,пробивавшиеся через все здешние тяготы,были глубоко искренними. Вновь прибывших заключенных буквально потрясала живучесть и глубина религиозных чувств.И самыми впечатляющими в этом смыслебылимолитвыибогослужения,совершаемыенамивкаком- нибудьуголке баракаиливвагонедляскота,вкотором голодные,измученныеизамерзшие,в своеммокромтряпье,мывозвращалисьобратновлагерьпослеработы. Зимойираннейвесной1945годавлагеряхвозниклаэпидемиясыпноготифа;им переболелипочтивсезаключенные.Смертностьбылаужасающевысокой— ведь все,ибезтогообессиленные,работалидопоследнегомомента,былилишены уходаикакогобы тонибылолечения;крометого,узаболевшихразвивались неприятныепобочныесимптомы,такиекакнепреодолимоеотвращениекпище ( чтосоставлялодополнительную угрозужизни)имучительныйгорячечныйбред. Чтобыизбавитьсяотбреда,я,какимногиедругие,старалсябольшуючастьночине спать.Часами япроизносил в умекакие- то речи,апотом начал царапатьна клочкахбумагистенографическиезнаки,пытаясьвосстановитьрукопись,которую мнепришлосьвыброситьвАушвицепридезинфекции. Горячканеслассобоймноготяжелыхмоментов.Нокакосамом тяжелом мне былорассказановоточем:чувствуяблизкийконец,человекхотелпомолиться передсмертью,новбредузабылсловамолитвы. . . Спиритическийсеанс
Лишьвредкихслучаях,вкаких- тонебольшихкомпаниях,могливозникатьдебаты нанаучныетемы.Одинразядажеприсутствовалвлагеренаспиритическом сеансе.Хотяпрофессиональноэтомоглобытьмнеблизким,раньше,внормальной жизни,ясэтим несталкивался.Теперьглавныйврачлагеря,признаваявомне специалиста- психолога,пригласил меня на это в высшей степени секретное мероприятие,организованноевкаком- точуланчикеприлазарете. Собралсяоченьузкийкруг,втомчисле — несколькоунтер- офицеровсанитарной службы,тоже,конечно,нелегально.Ведущий — один иностранный коллега — начал сеанс,вызывая духов каким- то подобием молитвы.Лазаретный писарь сиделпередлистом бумаги,держакарандаш,нонеимеянамеренияписать.И вдругегокарандаш сталмедленно-