Вестник серия «Филологические науки» основан в 2008 году выходит 4 раза в год астана 2015 2

 
113 
деятельности,  следствием  чего  является  наличие  здесь  двух  терминов  –  «фонетика»  и 
«орфоэпия».  В  соответствии  с  теорией  МФШ,  фонетика  –  область  системных  отношений 
языковых  единиц  –  фонем  и  звуков,  орфоэпия  –  практическая  фонетика,  фонетика  в 
нормативной реализации [1, 31]. 
 
Современная  лингвистика,  вслед  за  Э.  Косериу,  рассматривает  узус  любого  языка  в 
составе  триады  «система—  норма  -  узус»,  так  как  совмещая  в  себе  характеристики  и  плана 
языка, и плана речи (хотя и будучи в основном речевой категорией), узус создаёт условия для 
воплощения  языковой  системы  в  речи  в  синхронном  состоянии  и  для  изменения  её  на 
диахронной  оси.  Узус  всей  суммой  речеупотреблений  упрочивает  языковую  систему, 
одновременно расшатывая её путём накопления новых явлений.  
 
Способность  узуса  менять  систему  удобно  рассмотреть  на  примере  взаимоотношения 
фонологической  системы  и  произносительной  нормы,  так  как  системность  фонологической 
организации  прослеживается  наиболее  четко  и  существует  потому,  что  в  самой  системе 
имеется  не  одна,  а  две  или  несколько  возможностей  выражения  одной  языковой  сущности, 
иначе  говоря  -  два  или  несколько  вариантов.  Задача  нормы  -  выбор  одного  из  вариантов  или 
признание обоих. Норма, таким образом, является ограничением вариантности системы.В свете 
сказанного 
представляется 
актуальным 
рассмотреть 
произносительные 
реализации 
фонетической  модели  [t’e]  //  [t  э]  в  фонологической  подсистеме  заимствованных  слов.  Речь 
пойдет о выборе твердого или мягкого варианта согласного в позиции перед гласным [е]. Эти 
варианты существуют только в словах иноязычного происхождения, так как в исконно русских 
словах  парный  по  твердости/мягкости  согласный  перед  передним  гласным  не  произносится 
твердо. 
 
Как  известно,  одним  из  источников  довольно  интенсивного  воздействия  на 
фонетический,  морфологический  и  семантический  уровни  системы  русского  языка  через 
лексику является усилившийся поток заимствований, главным образом, из английского языка. 
Действительно,  газетные  и  журнальные  страницы,  публичная  речь,  радио-,  телетексты, 
разговорная речь перенасыщены иностранными словами, которые являются, с одной стороны, 
обозначениями  «нерусских»  реалий,  узнаваемых  и  принимаемых  вместе  с  западными 
культурными,  техническими,  экономическими  ценностями  и  идеями,  а,  с  другой  стороны,  в 
наплыве  чужеземной  лексики  есть  много  «заграничных»  слов,  которые  бесцеремонно 
вытесняют русские эквиваленты.  
 
Первоначально  возникнув  как  специальные  термины  в  письменном  варианте,  где 
произношение несущественно, заимствованные слова хлынули на газетные страницы, а затем и 
в устный обиход. Это происходит так стремительно, что многих из них еще нет в нормативных 
словарях  русского  языка.  Кодификаторская  работа  лингвистов,  в  то  числе  и  в  области 
орфоэпической нормы, не успевает за ними. 
  
Наблюдая 
живую 
речевую 
практику 
- 
речь 
радио- 
и 
тележурналистов, 
корреспондентов, политиков, О.А. Лаптева отмечает, что складывающаяся узуальная норма не 
имеет  ясных  очертаний,  она  сильно  отходит  от  нормативных  орфоэпических  требований  и 
рекомендаций,  что  приводит,  по  ее  мнению,  к  расшатыванию  кодифицированной  нормы. 
Исследователь 
намечает 
две 
возможности 
в 
развитии 
произносительной 
нормы 
заимствованных  слов,  приобретших  высокую  частотность:  1)  возобладает  какой-либо  один  - 
мягкий  или  твердый  -  произносительный  вариант,  когда  норма  допускает  оба;  2)  усилится 
разнобой, то  есть нормативные рекомендации мягкого  или твердого  согласного спутаются [2, 
30].  Вторая  возможность  для  речевой  практики  тем  более  вероятна,  что  ныне  отмечается 
терпимость  к  разного  рода  ненормативным  явлениям,  проявляющаяся  в  русле  общей 
«тенденции к либерализации языка» (В.Г. Костомаров).  
 
Р.И.  Аванесов  отмечал,  что  произношение  прежде  всего  определяется  фонетической 
системой языка, фонетическими  условиями, но, с  другой стороны, звуковое оформление  слов 
может зависеть  от «принадлежности слова к тому  иному  стилю» или  к  определенному «слою 
лексики».  В  самой  системе  нет  указаний  на  то,  как  именно  следует  произносить  согласный 
перед гласным переднего ряда [е]: твердо или мягко (ср.: гро[тэ]ск, но гипо[т’е]за, пас[тэ]ль, 

 
114 
но  пос[т’е]ль),  поэтому  существует  вариативное  произношение  многих  слов:  к  примеру, 
гангс[т’е]р и гангс[тэ]р [2, 10]. 
 
Как известно, орфоэпия императивна, в ее задачу входит выработка произносительных 
рекомендаций, кодификация произношения. Поэтому, на наш взгляд, будет интересно и важно 
наметить  тенденцию  развития  орфоэпической  нормы,  касающуюся  качества  согласных  перед 
[е], сравнив рекомендации орфоэпических справочников разных лет. 
 
При сопоставлении данных «Орфоэпического словаря русского языка» (под редакцией 
Р.И.  Аванесова)  1989  года  [4],  «Словаря  образцового  русского  ударения»  М.А.  Штудинера 
(2004)[5]  и  «Орфоэпического  словаря  русского  языка»  И.Л.  Резниченко  (2008)  [6]  нами 
выявлены  несколько  типов  реализации  фонетической  модели  [t’e]  //  [tэ]  в  заимствованных 
словах, среди которых приведем существенные для нас. 
 
Большую группу слов этой модели составили лексемы, в которых согласные, зубные и 
губные  перед  [е]  смягчаются,  и  справочники  при  фиксации  произношения  этих  слов 
единодушны: 
аква[р’е]ль,ба[р’е]льеф,бе[р’е]т, 
п[р'е]сса, 
па[т'е]нт, 
ин[т'е]ллект, 
ака[д'е]мик,  [д'е]бют,  пре[з'е]нт,  [д'е]баты,  ли[д'е]р,  [т'е]кст,  ко[ф'е],  [д'е]виз, 
компли[м'е]нт, кол[л'е]га, гипо[т'е]за, [д'е]фицит, а[в'е]ню и многие другие. 
 
В картотеке представлены случаи, когда словарь 1989 года дает твердое произношение 
согласного  как  императивную  норму,  а  в  более  поздних  словарях  твердое  произношение 
согласного перед [е] признано равноправным вариантом смягченного согласного, например: 
менеджер Ав.-89: мэ-нэ Штуд.-2004 : ме и мэ Резн.-2008: ме и мэ  
миксер сэ се и сэ се и сэ  
реэвакуация рэ ре и рэ ре и рэ  
сервис, сервисный сэ се и сэ се и сэ  
террор, терроризм тэ те и тэ те и тэ  
 
В  этом  типе  фонетической  реализации  можно  заметить  «движение»  заимствованного 
слова в плане освоения его фонетической формы. 
 
Произношение  твердых  согласных,  парных  по  твердости-мягкости  было  широко 
распространено в речи дореволюционной дворянской интеллигенции. Е.Д. Поливанов полагал, 
что  такое  положение  было  обусловлено  следующими  причинами:  наличием  русско-
французского  двуязычия;  влиянием  орфографии;  своеобразной  орфоэпической  культурой, 
имевшей  место  в  дворянских  семьях.  Послереволюционные  изменения  в  составе 
интеллигенции  и  реформа  орфографии  «свели  на  нет  действие  первого  и  третьего  фактора  и 
усилили роль второго» [7, 5]. Как пишет С.В. Князев, в результате в русской лингвистической 
науке  сложилось  убеждение,  что  твердое  произношение  согласных  перед  [e]  должно 
постепенно 
утрачиваться, 
сохраняясь 
только 
в 
каком-то 
небольшом 
количестве 
малоупотребительных  заимствованных  слов.  Они  выделялись  в  особую  фонетическую 
подсистему,  не  принимаемую  во  внимание  при  описании  так  называемой  основной 
фонетической системы русского языка. 
 
Однако  с  середины  шестидесятых  годов  прошлого  века  в  работах  таких  ученых,  как 
М.В.  Панов,  М.  Я.  Гловинская,  М.И.  Матусевич  отмечается,  что,  во-первых,  многие 
заимствованные  слова,  став  широко  употребительными,  сохраняют  твердое  произношение 
перед  [е],  и,  во-вторых,  в  ряде  слов,  где  раньше  в  позиции  перед  [е]  нормативным  считалось 
произношение  мягкого  согласного,  ныне  правильным  признается  произношение  твердого 
согласного, например: артерия, претензия, бактерия, пантера. 
 
Не  получает  подтверждения  и  положение  о  том,  что  в  речи  молодого  поколения  в 
связи  с  утратой  дворянской  произносительной  традиции,  а  также  под  влиянием  орфографии 
количество  твердых  произнесений  будет  сокращаться.  Напротив,  современные  словари-
справочники демонстрируют в своих рекомендациях большое количество случаев, где в словах 
указанной  модели  согласный  должен  произноситься  перед  [е]  как  твердый.  Значительное 
количество этих слов представлены в словарях М. Штудинера и И. Резниченко, но отсутствуют 
в «Орфоэпическом словаре» под редакцией Р.И. Аванесова, что вполне объяснимо – эти слова 
приобретены русским языком недавно. К примеру: 
Штуд.-2004 Резн.-2008 

 
115 
Андеграунд дэ дэ  
бартер тэ тэ 
брейк рэ рэ 
децибел дэ дэ 
дефолт дэ де и дэ 
камикадзе зэ дзэ 
кампанелла нэ нэ 
консенсус сэ сэ 
плеер лэ лэ 
плоттер тэ тэ 
ремейк мэ мэ 
 
Приведенные данные орфоэпических словарей разных лет позволяют сделать вывод  о 
том, что позиция перед [е] не на стуке морфем перестала быть слабой для противопоставления 
согласных  по  твердости-мягкости.  Подводя  итоги,  можно  сказать,  что  фонетические 
реализации  заимствованных  слов  модели  [t'e]  //  [tэ]  находятся  в  русле  общей  тенденции 
развития русской фонетической системы к дифференциации согласных по твердости-мягкости. 
Возможность  твердого  произношения  парных  согласных  перед  [е]  в  громадном  количестве 
недавно  пришедших  в  русский  язык  слов  иноязычного  происхождения  показывает,  что  закон 
обязательного  смягчения  согласных  перед  [е]  не  действует.  «Ущербность»  этой  позиции 
сглаживается,  происходит  «втягивание  системой»  позиции  перед  [е]  в  общий  класс  позиций 
перед  всеми  другими  гласными  фонемами,  где  твердость/мягкость  согласных  оппозиционно 
противопоставлена.  Таким  образом,система  языка  и  его  узус  являются  теми  общими 
границами,  в  которых  существует  языковая  норма.  Орфоэпия  всегда  имеет  дело  с 
существующими  в  речевой  практике  вариантами,  из  которых  в  результате  кодификаторской 
деятельности выбирается один или допускаются два и более. С помощью вариантов, как пишет 
С.М. Кузьмина, язык нащупывает дорогу в будущее [1, 32]. 
Список литературы: 
1. 
Кузьмина  С.М.  Система,  норма  и  узус  в  фонетике  и  письме  //  Современный  русский 
язык: Система – норма – узус. – М.: Языки славянских культур, 2010. – 480 с. 
2. 
Лаптева  О.А.  Говорят  по  радио  и  с  телеэкрана.  Звучит  твердо  или  мягко?  //  Русская 
речь. - М. -1998.- №4; №5. 
3. 
Аванесов Р.И. Русское литературное произношение. М., 1972. 
4. 
Орфоэпический  словарь  русского  языка.  Произношение,  ударение,  грамматические 
формы. М., 1989;  
5. 
Штудинер  М.А.  Словарь  образцового  русского  ударения.-  2  изд.  –  М.:  Айрис-пресс, 
2004.  
6. 
Резниченко  И.Л.  Орфоэпический  словарь  русского  языка.  Произношение,  ударение. 
М.: Астрель: АСТ, 2008. 
7. 
Князев  С.В.  Корреляция  согласных  по  твердости-мягкости  в  современной 
орфоэпической норме // Русский язык как иностранный в отраслевом вузе. – М., 1987. С. 5-10. 
 
 
УДК [81̓42: 32]: 342.511.7 
Байгарина Герта Петровна 
ПРЕЗИДЕНТСКИЙ ДИСКУРС В ЖАНРОВОЙ СТРУКТУРЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ 
КОММУНИКАЦИИ 
 
Аннотация  
В  статье  рассматриваются  жанровые  особенности  президентского  дискурса  на 
материале «Послания президента» как жанра политической коммуникации. 
Ключевые  слова:  политическая  коммуникация,  речевой  акт,  жанрообразующие 
признаки, жанр обращения, перформативы. 
 

 
116 
 Аңдатпа 
 Мақалада  саяси  қатысым  жанр  ретінде  «ПрезидентЖолдауы»  материалында 
Мемлекет басшысы дискурсының жанрлық ерекшеліктері қарастырылады. 
 Тірек  сөздер:  саяси  қатысым,  сөйлеу  актісі,  жанр  құрушы  белгілер,  үндеу айтудың 
жанры, перформативтер. 
 
 Summary 
 The article contains genre features of the presidential discourse examination on the material 
of "President’s Message" as a genre of political communication. 
 Key  words:  political  communication,  speech  act,  genre  genesis  characteristics,  addressing 
genre and performatives. 
 
 К  числу  ведущих  сфер  коммуникации  в  современную  эпоху  относится  политическая 
коммуникация как отражающая политическую реальность и участвующая в ее преобразовании. 
Специфика  политической  коммуникации  в  отличие  от  других  видов  институционального 
общения  заключается  в  ориентированности  ее  на  массового  адресата,  чему  политический 
дискурс обязан в первую очередь средствам массовой информации. Особенность политической 
коммуникации  на  современном  этапе  заключается  в  том,  что  основной  средой  ее 
существования  являются  СМИ:  «концептуализация  политического  пространства  фактически 
осуществляется  посредством  не  личного  опыта  людей,  а  информации,  почерпнутой  через 
СМИ,  которые  становятся  придаточным  звеном  в  восприятии  политики  и  конструировании 
картины мира политики» [1,121]. СМИ выступают в качестве посредника между политиками и 
народом: язык политики доступен всем членам языкового сообщества.  
 
В  лингвистической  литературе  сформулирован  узкий  и  широкий  подход  к  понятию 
политического  дискурса,  однако  при  любом  его  осмыслении  политическую  коммуникацию 
относят  к  институциональным  типам  общения,  то  есть  «когда  говорящий  выступает  как 
представитель  определенного  социального  института  и  как  носитель  определенного 
социального  статуса,  что  предопределяет  соблюдение  установленных  статусно-ролевых  и 
ситуационно-коммуникативных норм [2, 54]. 
 
Особое  место  в  жанровом  пространстве  политической  коммуникации  занимает 
президентский  дискурс,  который  в  свою  очередь  также  проявляется  в  системе  разнообразных 
жанров. Исследователи отмечают особую природу жанров президентской риторики, жанровые 
предпочтения  политических  лидеров  страны,  доминирующие  жанры  дискурсивной  практики 
президентов.  В  целом,  по  мнению  М.В.  Гавриловой,  «президентский  дискурс  представляет 
собой  сложное  и  многомерное  речевое  образование,  в  котором  наблюдается  процесс 
взаимодействия  речевых  структур  различных  жанров,  которым  присуща  историческая 
изменчивость, культурно-национальная обусловленность, индивидуальные предпочтения» [3]. 
 
Среди  жанров  президентского  дискурса,  ставших  как  предпочтительными,  так  и 
обязательными  для  многих  лидеров  стран  в  постсоветскую  эпоху,  оказались  Послания 
президентов.  В  России  это  Послание  направлено  Федеральному  собранию,  в  Казахстане  – 
Послание президента народу страны.  
 
Послание  относится  к  жанрам  институционального  характера,  а  с  учетом  ведущей 
интенции  является  интеграционно-ориентационным.  Композиция  Послания  как  жанра 
подчиняется  определенным  правилам.  В  тексте  Послания  подводятся  итоги  политического  и 
экономического  развития  страны  за  прошедший  год,  формулируются  цели  и  задачи  как 
тактического  характера  на  будущий  год,  так  и  стратегического  характера  на  ближайшую 
перспективу.  
 
В центре нашего внимания тексты двух последних Посланий президента Казахстана - 
Казахстанский  путь – 2050: Единый путь,  единые  интересы, единое будущее (17  ноября 2014 
г.); Нурлы жол – путь в будущее (11 ноября 2014).  
 
Последнее  Послание  президента  Казахстана  отличается  по  своей  структуре  от  всех 
предыдущих:  в  нем  политическая  составляющая  в  основном  присутствует  имплицитно.  Не 
случайно  оно  получило  название  Новой  экономической  политики  «Нурлы  Жол»,  а  в 

 
117 
неформальной  коммуникации  оказалась  востребована  подзабытая  номинация  НЭП.  Как 
известно, с ежегодными Посланиями к народу президент обращается в начале года. Послание 
на  2015  год  было  озвучено  11  ноября:  перенос  сроков  объясняется  необходимостью 
корректировки  некоторых  позиций  в  контексте  предстоящих  «глобальных  испытаний»:  Мы 
должны  оперативно  принять  все  возможные  меры  для  предотвращения  негативных 
тенденций. У нас нет времени на раскачку. 
 
В  основе жанра Послание  президента лежит первичный жанр обращения. По мнению 
Е.И.  Шейгал,  это  «статусно-индексальное  общение  на  уровне  «политик  –  все  общество...»  [4, 
234].  Исследователи  политического  дискурса  отмечают,  что  в  каждом  языке  есть  языковые 
средства,  которые  однозначно  сигнализируют  «об  институциональном  или  личностном 
характере  коммуникации,  о  ситуации  и  о  социальных  ролях  коммуникантов»  [2,55].  К 
диагностирующим  языковым  средствам  относят  выбор  формы  обращений:  обращение  к 
гражданам страны является обязательным компонентом Послания. Сравним набор обращений, 
адресатом  которых  является  народ  Казахстана,  в  двух  последних  Посланиях  Президента 
Казахстана. В «Нурлы Жол» использована только одна форма – «Уважаемые казахстанцы». В 
предыдущем  –  «Уважаемые  соотечественники»,  «Дорогие  соотечественники»,«Мои 
соратники»,  есть  адресное  обращение  –  «Уважаемые  депутаты  и  члены  правительства». 
«Уважаемые  казахстанцы»  сопровождается  обращением  «Мои  соратники».  Как  видим,  в 
Послании на 2015 год форма обращения является более стандартизованной, что обусловлено в 
целом общей тональностью текста Послания.  
 
Для  политического  дискурса  характерны  определенные  речевые  акты,  для  жанра 
Послания  в  качестве  специфических  определены  политические  перформативы,  то  есть 
«высказывания,  само  произнесение  которых  является  политическим  действием,  формой 
политического участия» [4, 217]. Для обоих анализируемых Посланий характерными являются 
перформативы  требования  и  приказа.  Среди  них  глагол  поручать  в  форме  1  лица,  типичной 
именно для употребления его в функции перформативов: Для завершения начатых проектов я 
поручаю правительству...; поручаю направить; поручаю обеспечить.Поручаю Национальному 
Банку  и  Правительству.  Поручаю  Правительству  совместно  с  моей  Администрацией...  Даю 
конкретные поручения Правительству... 
 
Использование  перформативных  высказываний  с  глаголом  поручаю  равнозначно 
совершению  действия,  на  которое  это  высказывание  указывает.  Не  случайно,  в  текстах 
Посланий  употребляются  конструкции  с  отглагольным  существительным  поручение,  которые 
указывают  на  исполнение  требования,  заложенного  в  содержание  глагольного  перформатива: 
Сегодня по моему поручению правительство уже ведет активную работу. Не случаен и выбор 
глагола  поручаю:  он  входит  в  группу  перформативов,  которые  обладают  способностью 
отражать  иерархические  отношения  адресанта  и  адресата.  Поскольку  перформатив  это 
одновременно  и  слово,  и  действие,  то  очевидно,  что  успешность  речевого  акта  определяется 
тем, от кого исходит интенция: от коммуниканта, обладающего высоким социальным статусом, 
или не обладающего таковым.  
 
Среди  других  перформативных  глаголов,  используемых  в  Послании,  отметим: 
Сегодня, отвечая на вызовы, я объявляю о новой экономической политике. Этому я посвящаю 
новое  послание  народу  на  2015  год.  Перформативное  употребление  сохраняется  и  в 
конструкциях,  в  которых  перформативный  глагол  подчинен  модальному  хочу:  Я  хочу 
обнародовать.  Вперформативном  высказывании  именно  1-ое  лицо  сообщает  ему 
перформативную  функцию:  это  «один  из  контекстов,  где  1-ое  лицо  глагола  не  может  быть 
заменено  другим  без  полного  изменения  функции  и  назначения  всего  высказывания  [5,  136]. 
Перформативные  высказывания  можно  отнести  к  обязательным  признакам  жанра  Послание: 
это  тип  предложений  с 
нестандартным  соотношением  между  высказыванием  и 
действительностью.  ...перформативные  высказывания  обозначают  то  самое  действие,  которое 
происходит при осуществлении данного высказывания» [5, 20].  
 
Перформативы требования и приказа составляют императивный компонент Послания, 
который  совмещен  с  информативным  компонентом.  Информативная  часть  Послания  обычно 
включает  в  себя  сообщение  о  результатах  прошедшего  года,  обозначение  основных  задач  на 

 
118 
предстоящий год, а также характеристику ситуации в стране и мире. Для этой части Послания 
характерными  являются  пассивные  конструкции:  В  рамках  программы  индустриализации 
определены  10  вузов,  на  базе  которых  будет  обеспечиваться  связь  науки  с  отраслями 
экономики.  На  сегодня  полностью  освоены  100  млд  тенге  из  Нацфонда...  Созданы 
беспрецедентные условия для кредитования бизнеса. Наши программы развития образования 
и 
здравоохранения 
будут 
продолжены. 
Пассивизация 
текста 
приводит 
к 
более 
объективированному представлению информации.  
 
Последнее Послание президента отступает от традиционной композиционной схемы: в 
первой  части  лишь  намечены  «угрозы  и  вызовы»,  обусловленные  последствиями  еще  не 
закончившегося 
мирового 
финансово-экономического 
кризиса. 
Здесь 
превалирует 
императивная  часть.  Кроме  перформативов  ее  формируют  высказывания  с  модальным 
значением  долженствования,  которые  также  являются  типичными  для  жанра  Послания:  Мы 
должны  оперативно  принять  все  возможные  меры.  Мы  должны  дополнить  платформу 
партии  новым  содержанием.  Мы  должны  использовать  эти  резервы.  Акимы  должны 
максимально  заняться  этой  работой.  Не  менее  частотными  являются  высказывания  со 
значением  необходимости:  Правительству  и  акимам  необходимо  принять  меры.  Нам 
необходимо  оперативно  пересмотреть  некоторые  позиции...  Необходимо  выделить  100  млд 
тенге на льготное кредитование малого и среднего бизнеса.  
 
Модальные  высказывания  со  значением  долженствования  и  необходимости  можно 
отнести  к  жанрообразующим  признакам  такой  разновидности  президентского  дискурса,  как 
Послание. 
Это 
обусловлено 
семантикой 
«долженствовательной» 
модальности, 
предполагающей  «обусловленность  ситуации  факторами,  которые,  с  точки  зрения  субъекта 
модальной оценки, требуют безальтернативное и немедленное превращение потенциального в 
актуальное»  [6,  142].  В  подобных  конструкциях,  как  известно,  реализуется  директивная 
иллокутивная  цель  в  виде  актов  приказа,  требования,  запрещения,  пожелания,  совета  и  др.  В 
Послании,  на  наш  взгляд,  актуализировано  в  первую  очередь  значение  требования.  Среди 
используемых  в  Послании  модальных  предикатов  должен,  надо,  следует,  необходимо 
предпочтение отдается должен: в высказываниях с должен в большей степени, чем с другими 
модальными маркерами, передается безальтернативное превращение потенциального действия 
в актуальное.  
 
Значение  необходимости  реализуется  и  в  инфинитивных  предложениях:  обеспечить 
все  социальные  обязательства  в  полном  объеме.  Представляется,  что  конструкции  как  с 
модальными маркерами, так и с инфинитивами можно объединить в один тип в зависимоти от 
того, чем обусловлена необходимость (долженствование) – это конструкции с так называемой 
предписываемой необходимостью, возможно, ситуативно-предопределенной необходимостью. 
 
В целом же модальный план Послания характеризуется иллокутивной модальностью, в 
нем  слабо  дифференцированы  модальность  знания  и  мнения.  Исследователи  проводят 
различие этих двух категорий по параметру истинности пропозиции. Как показал анализ текста 
Послания,  мнение  первого  лица  государства,  вербализованное  в  Послании,  высказывается  с 
большой  степенью  уверенности,  то  есть  оно  может  быть  квалифицировано  как  знание:  имеет 
место истинностная, а не вероятностная оценка. Следовательно, применительно к этому жанру 
президентского дискурса можно сделать вывод о диффузности категорий знания и мнения. 
 
Одна  из  функций  жанра  Послание  –  интегративная,  функция,  в  которой  проявляются 
взаимные  обязательства  президента  и  народа.  Специализированные  вербальные  знаки 
интеграции  определены  Е.И.  Шейгал  как  маркеры  «своих»  [4,119].  Кроме  отмеченного 
местоимения  я  в  перформативном  употреблении  не  менее  частотным  в  Послании  является 
использование инклюзивного мы: Мы должны дополнить платформу партии.... Мы должны 
использовать эти резервы. Мы обязаны создать... Нам необходимо пересмотреть некоторые 
позиции...,  а  такжелексем  совместности:  Новая  экономическая  политика  «Нурлы  Жол»  -  наш 
глобальный шаг на пути в число 30 самых развитых стран мира. Новые магистрали обновят 
нашу  экономику.  Мы  должны  сами  беречь  наше  единство.Мы  в  Послании  обозначает 
включенность его автора в определенный коллектив: это может быть «я и депутаты», «я и все 
казахстанцы».  Интегративную  функцию  выполняют  и  формы  обращений  типа  Дорогие 

 
119 
соотечественники;  Мои  соратники.  Используемые  знаки  интеграции  позволяют  автору 
Послания отождествлять себя со всеми казахстанцами, «апеллировать к общей национальной ... 
принадлежности».  
 
Общеизвестным  является  особая  роль  номинаций  в  создании  «нужной»  для 
определенного  группового  субъекта  картины  мира:  манипулирование  номинациями 
демонстрирует власть языка в виде его способности навязывать свое мировидение. Значимость 
способа  именования  того  или  иного  явления,  события  объясняется  тем,  что  номинации 
выступают  как  выразители  соответствующих  ценностей  и  антиценностей,  они  приобретают 
функцию  символов,  формируют  стереотипность  мышления,  не  требующую  самостоятельного 
осмысления действительности, что и составляет суть иллокутивной модальности.  
 
Номинации,  относящиеся  к  текстообразующим  категориям,  могут  быть  представлены 
оценочными  атрибутивными  словосочетаниями.  Обращает  на  себя  внимание  далеко  не 
случайный  подбор  оценочных  слов  в  тексте  Послания:  Время  глобальных  испытаний;  наш 
глобальный  шаг;  чтобы  пройти  глобальный  экзамен;  масштабная  паромная  переправа; 
произведет мультипликативный эффект. 
 
В  Послании  от  17  января  2014  г.:  Глобальная  потребность  в  продовольствии; 
конкуренция  в  глобальном  агропроизводстве;  глобальное  участие  нашей  страны;  эта 
грандиозная  стройка;  согласно  глобальному  рейтингу  Казахстан  входит  в  группу  стран  с 
самыми  благоприятными  условиями  для  ведения  бизнеса.  Как  видим,  используются  слова  с 
семой  интенсивности  признака:  «масштабный  –  отличающийся  глубиной  и  большим  охватом 
чего-н»  [7,  345];  «глобальный  –  охватывающий  весь  земной  шар.  Полный,  всеобъемлющий, 
величественный» [7, 132]; «грандиозный – огромный, величественный» [7, 143]. 
 
Кроме  того,  используется  специальная  морфологическая  форма,  предназначенная  для 
выражения  высшей  степени  проявления  признака  –  превосходная  степень  –  самые 
благоприятные.  Несомненно,  что  эти  слова,  в  содержание  которых  входит  количественная 
характеристика признака, приобретают оценочное значение в соответствии с интенциональным 
характером  текста  Послания.  Об  этом  свидетельствует  и  расширение  синтагматических 
возможностей  прилагательного  глобальный,  которое  приобретает  функцию  ключевого  слова: 
оно сочетается со словами рейтинг, участие, потребность, шаг, экзамен. 
 
В  основе  номинаций  оказываются  и  ключевые  слова,  организующие  текст  для 
выражения  авторской  оценки.  Ключевые  слова  рассматривают  «в  качестве  индикаторов 
социальных  изменений,  поскольку  они  являются  ...маркерами  мировоззрения,  системы 
ценностей....  Совокупность  ключевых  слов  создает  своеобразный  портрет  эпохи  [8,  38-39].  К 
ключевым концептам политического дискурса относят народ, власть, страна и ее номинации. 
В  Послании  Президента  они  также  присутствуют  -  Казахстан,  народ, казахстанцы,  однако  к 
актуализированным словам, то есть ключевым словам «текущего момента», что показательно, 
следует  отнести  стабильность,  согласие,  доверие,  единство:  Мы  должны  крепить  доверие 
между  всеми  казахстанцами.  Мир  и  стабильность  –  это  общенародное  достояние.  Мы 
должны сами беречь наше единство и межэтническое согласие. Как видим, можно говорить о 
возникновении  в  Послании  синонимических  связей  между  отмеченными  ключевыми  словами 
доверие,  согласие,  стабильность,  единство.  Точно  такими  же  новыми  являются 
синтагматические  связи  метафорического  наполнения  типа  межэтническое  согласие  –  это 
живительный  кислород.  В  этом  контексте  не  случайным  является  использование  номинации 
толерантный (Быть толерантными друг к другу), к которой так часто обращается Президент: 
в тексте Послания это слово с учетом современной ситуации в мире, несомненно, приобретает 
новые смыслы, которые содержатся и в семантике ключевых слов. 
 
Тематическая  структура  Послания  определяет  большой  удельный  вес  лексики, 
относящейся  к  политической  и  экономической  сферам.  Однако  нужно  учитывать  и  то,  что 
президентский  дискурс  демонстрирует  совмещение  устной  и  письменной  форм  речи.  Это 
обстоятельство  в  свою  очередь  предполагает  сочетание  стандарта  и  экспрессии:  наряду  с 
клишированными  выражениями  типа  проработать  вопрос, необходимо  продолжить  работу, 
проведена  большая  работа  президент  прибегает  и  к  разговорной  лексике,  вероятно,  с  учетом 

 
120 
аудитории, к которой он обращается: У нас нет времени на раскачку. Остальные деньги мы не 
проели и не потратили...Надо только засучить рукава и приняться за работу. 
 
Для  политического  дискурса  в  целом,  как  и  для  жанра  Послание  президента, 
характерно  использование  такого  средства  выражения  мнения-оценки,  как  метафора. 
Современная лингвистика считает метафору орудием мышления и способом познания, оценки 
и объяснения мира. По справедливому мнению, «исследование базисных метафор - это своего 
рода  ключ  к  выявлению  особенностей  национального  сознания  на  определенном  этапе 
развития  общества»  [9,  54].  Метафора  выступает  как  средство  осмысления  меняющейся 
общественно-политической  ситуации.  Кроме  того,  метафора  предстает  и  как  средство 
убеждения аудитории в правильности тех или иных оценок. По наблюдениям исследователей, 
каждая  историческая  эпоха  привносит  новую  систему  концептуальных  метафор.  В  Послании 
как  институциональном  жанре  президентского  дискурса  в  основном  использованы 
традиционные,  так  называемые  «вековые»  метафоры.  Среди  них  –  метафора  с  понятийным 
образом  «строительство»  и  его  составляющие.  В  основе  «строительной»  метафоры  лежит 
представление о грандиозной стройке: будет меняться вся архитектура мира. В рамках этой 
метафорической  модели  выстроен  образ  инфраструктурного  каркаса  в  контексте  Плана 
инфраструктурного развития.  
 
Идея развития активизирует метафорический  образ пути, дороги: Дороги – это линии 
жизни  для  Казахстана.  Этот  же  метафорический  образ  используется  при  упоминании  о 
вызовах  XXI  века:  Легкой  прогулки  в  XXI  веке  не  будет.  В  целом  же  новая  экономическая 
политика,  которую  в  качестве  политической  задачи  на  2015  год  сформулировал  президент  в 
последнем  Послании,  представлена  в  рамках  этого  же  метафорического  образа:  Чтобы 
казахстанцы крепко держали в своих руках штурвал будущего страны. Ибо никакой ветер не 
будет попутным, если страна не знает маршрута и гавани прибытия. 
 
Оказалась 
востребованной 
и 
физиологичееская 
метафора: 
Транспортная 
инфраструктура  -  это  кровеносная  система  нашей  индустриальной  экономики.  Этот  же 
понятийный  образ  заложен  и  в  упомянутом  выше  сравнении  межэтнического  согласия  с 
живительным  кислородом.  Обращает  на  себя  внимание,  что  для  сопоставления  выбраны  те 
составляющие  метафорической  модели  «Политические  реалии  –  это  человеческий  организм», 
без которых невозможна жизнь. 
 
Итак, жанровые характеристики Послания Президента, как и соответствующий выбор 
языковых  средств  определяются  интенциональной  установкой  автора  Послания  максимально 
воздействовать на общественное сознание граждан Казахстана.  

жүктеу/скачать 4,44 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: