Вестник серия «Филологические науки» основан в 2008 году выходит 4 раза в год астана 2015 2

 
95 
как 
Пренцлау 
(нем. Prenzlau, в.-луж. Prenzlawj 
«Пренцлавь»); 
Цоссен (нем. Zosse, 
Sosny «Со́ сны»);  Бранденбург (нем. Brandenburg,  слав.  Бранибор),  Ратцебург  (славян. 
поселение  Ратибор)  впервые  упомянутый  в  документах  германского  короля  Генриха  IV 
в 1062г.  как  Racesburg  [3].  Эти  многочисленные  топонимы  и  еще  ряд  других,  имея  древнее 
германское  или  общеиндоевропейское  происхождение,  приобрели  смешанный  славяно-
германский характер. 
 
Такие  давние  взаимоотношения  двух  государств  не  могли  не  отразиться  и  на 
языковом  уровне.  Славянизмы  интенсивно  проникали  в  немецкий  язык  и  на  протяжении 
длительного периода претерпевали различные семантические преобразования.
 
В  современной  лингвистике  содержание  термина  «славянизм»  является  дискусионным 
(В.В.Виноградов,  Ф.П.Филин,  Г.О.Винокур,  Б.А.Успенский,  А.А.Шахматов,  Ж.К.Киынова, 
Б.Унбегаун,  И.С.  Улуханов  и  др.).  Мы  придерживаемся  более  широкого  толкования  данного 
термина,  согласно  которому  под  славянизмами  понимаются  слова,  речевые  обороты  или 
другие языковые явления (лексические, грамматические, фонетические и др.), заимствованные 
из любого  славянского языка или через его посредство другим языком (как славянским, так и 
неславянским), т.е. слова, имеющие в своей истории славянский этап [3].  
Анализ  фактического  материала  позволил  выделить  следующие  направления,  например: 
славянские  языки 
  немецкий  язык:derAtaman  (russ.  dt.),  dasArtel  (russ.dt.),  derAschug 
(russ.→dt.),  dieBabuschka  (russ.→dt),  dieBalalaika  (russ.→dt),  derBalyk  (russ.→dt),  dieDatscha 
(russ.→dt),  dieDroschke  (russ.→dt),  dieDumka  (tschech.→  dt),  derGospodin  (russ.→dt),  dieIsba 
(russ.→dt),  dieKibitka  (russ.→dt),  dieLitewka  (poln.→dt),  dieOladi  (russ.→dt),  diePeluschke 
(slaw.→dt), 
diePistole 
(tschech.→dt) 
и 
др.; 
славянские 
языки 
  посредники   
немецкийязык:dieJarowisation  (russ.→nlat.→dt),  dieKarausche  (russ.→lit.→dt),  dasMammut 
(russ.→fr.→dt), 
derMenschewismus 
(russ.→nlat.→dt), 
derSklave 
(slaw.→mgr.→mlat→dt), 
dieSklaverei  (slaw.→mgr.→mlat→dt),  dieZibeline  (slaw.→it.→fr.→dt)  и  др.;  посредники 
 
славянские  языки 
  немецкий  язык:  derArschin  (turkotat.→russ.→dt),  derAgronom 
(turkotat.→russ.→dt),dieAgrotechnik 
(gr.→nlat.→russ.→dt), 
dieBandura 
(gr.→lat.→it.→poln.→russ.→dt.),  derIrbis  (mong.→russ.→dt),  derKader  (lat.→it.→fr.→russ.→dt), 
derKaftan 
(pers.→arab.→türk.→russ.→dt), 
derKantschu 
(türk.→slaw.→dt), 
derLiman 
(gr.→türk.→russ.→dt), dieMarunke (lat.→slaw.→dt), derSaffian (türk.→slaw.→dt) и др.[4]. 
 
Более  детальный  анализ  славянизмов  с  точки  зрения  их  семантики  показывает,  что 
вероятность  заимствования  далеко  неодинакова  для  разных  лексем.  В  качестве  стабильных 
необходимо  выделить  следующие  тематические  группы:  общественно-политическая 
терминология  (der  Apparatschik,  der  Agronom,  die  Baba,  die  Babuschka,  der  Bojar,  der 
Bolschewik,  der  Bolschewist,  der  Burlak,  die  Duma  «орган  государственного  управления»,  der 
Gospodin, der Iwan, scherzhaft, «русский солдат», der Kader, der Komsomol, der Komsomolze, der 
Kulak, der Menschewik, der Muschik, die Narodnaja Wolja «социальное движение в 1918 г.», der 
Natschalnik,  der  Oberprokuror,  die  Ochrana  «секретная  полиция  в  царской  России»,  der 
Pomeschtschik, der Prokuror, der Roboter (крепостной), der Slawist, die Sowjetrepublik, die Stiljagi, 
der  Towarischtsch,  der  Zar,  der  Zarewitsch,  die  Zarewna,  die  Zariza;  культурно-
искусствоведческая  терминология:der  Aschug/  die  Aschuge  «странствующий  певец»,  die 
Balalaika, die Bandura «украинский музыкальный инструмент», der Gopak, die Gorodki, die Gusli, 
die  Kalamaika  «венгерский  народный  танец»;  религиозная  терминология:der  Pope  «поп»,  der 
Sobor,  die  Sobornost,  der  Starez  «монах»,  die  Starowerzen  «староверцы»,  der  Raskol,  der 
Raskolnik, der Wladika «титул епископа церкви»; названия растений и животных: die Arbuse, 
die  Beluga,  der  Barsoi  «порода  собаки»),  die  Bramburi  «картофель»,  der  Irbis  «леопард»,  die 
Karausche  «рыба  сем.  Карповых»,  der  Kren  «хрен»,  das  Mammut  «мамонт»,  die  Marane  «рыба 
сем.  Лососевых»,  die  Marunke  «желтая  слива»,  die  Peluschke  «горошек»,  der  Scheltopusik 
«насекомое»,  der  Sterlet(t)  «стерлядь»,  der  Suslik,  der  Tarpan  «порода  лошади»;  полезные 
ископаемые  и  географические  термины:  der  Liman  «вид  морской  бухты»,  das  Masut,  der 
Owrag, der Pod (степное блюдце), die Polje/das Polje, der Podsol «подзолистая почва», die Purga, 
der  Serosiom  «серозём»,  die  Steppe  «степь»,  der  Suchowei,  die  Taiga,  der  Toroß  «многолетний 
лед», das Tschernosem/das Tschernosjom «чернозём», die Tundra; названия продуктов питания и 

 
96 
текстильных изделий, четко характеризующих культуру и быт носителей языка-источника: der 
Balyk «соленая вяленая рыба», der Beluga, der Borschtsch «борщ», der Brimsen «сыр из овечьего 
молока», die Cevapcici «жареные мясные рулеты», der Kasch/die Kascha «каша», der Kumys/der 
Kumyß, der Kwaß, die Naliwka, die Okroschka, die Oladi «оладьи», die Pirogge, der/das Schaschlik, 
die  Ucha,  die  Uschki,  die  Wareniki,  die  Watruschki,  der  Wodka;  der/das  Juchten  «тонкая  кожа 
теленка»,  der  Kaftan,  die  Litewka  «юбка  от  униформы»,  der  Saffian  «сафьян»,  der  Sarafan,  die 
Tscherkeßka  «сюртук»,  die  Ulanka  «военный  мундир»,  die  Uschanka,  der  Woilach  «войлок»; 
артефакты:das  Akanje  «произношение»,  die  Arrende/die  Arenda,  die  Agrotechnik,  der  Balban 
«охотничье  приспособление»,  der  Bolschewismus,  das  Exponat,  die  Glasnost,  die  Jarowisation 
«обработка  семян  перед  посевом»,  der  Machorka  «табак»,  die  Machorka  «сигарета  из  табака», 
der  Menschewismus,  die  Papirossa,  die  Perestroika,  der/das  Pogrom  «расправа  с  религиозными, 
национальными  группами»,  der  Samisdat  (самиздат),  die  Slawistik,  der  Subbotnik,  der  Ukas,  der 
Ustaw, die Glasnost[5].
 
Как  мы  видим,  взаимодействие  немецкой  и  славянской  лингвокультур  охватывает  различные 
стороны  жизни  и  проявляется  в  сочетании  различных  атрибутов  традиционной  духовной  и 
материальной культур немецкого и славянских народов. Не требуют отдельных комментариев 
такие лексемы, как derBortschtsch, die Uschanka, der Wodka или dieMachorka, прочно вошедшие 
и  в  другие  мировые  языки.Однако  далеко  не  каждому  немцу  понятны  такие  слова,  как 
derBolschewismus,  derSubbotnik  или  derSamisdat,  знакомые  в  основном  представителям 
старшего поколения. 
 
Согласно  данным  исследований  и  словарей,  большинство  заимствований  из 
славянских  языков  представлено  именами  существительными,  называющими  конкретные 
предметы  и  явления  (dieBabuschka,  derMachorka,  diePapirossa,  dieDatscha,  derKwaß, 
diePirogge).  Реже  заимствуются  прилагательные  (bolschewikisch,  juchten,  prosowjetisch, 
sklawisch, sowjetisch) и глаголы (slawisieren, knuten, jarowisieren, quarzen, kalaschen, slawisieren). 
Немцы не произносят эти слова  на  иностранный манер, так  как  даже  не  представляют  себе, 
как нужно было бы их произнести по правилам иноязычного произношения. А ведь все они в 
свое  время  были  заимствованы  немецким  языком  из  славянских  языков  и  освоены, 
подчинены правилам и законам немецкого языка. К примеру, заимствования с основой на -e 
и  -а,  которые  в  немецком  языке  восприняты  как  флексия,  относятся  к  существительным 
женского  рода.  Например: die Arrende, die Babuschka,  die Britschka, die Datscha, die Isba, die 
Kabacke, die Kalamaika, die Koledaидр. А узаимствований, имеющих суффиксы -ar, -eur, -er, -
or, принадлежность к мужскому роду аналогично определяется согласно правилам немецкого 
языка:  derBojar,  derProkuror,  derSobor,  derTabor,  derZar  и  др.  Также  к  существительным 
мужского  рода  относятся  слова,  обозначающие  лиц  мужского  пола,  окончания  и  суффиксы 
которых  являются  самыми  разнообразными:  der  Agronom,  der  Bogomile,  der  Burlak,  der 
Gospodin,  der  Komsomolze,  der  Menschewik,  der  Oktobrist  и  др.  Однородны  в  своем 
грамматическом 
оформлении 
заимствованные 
глаголы, 
характеризующиеся 
в 
неопределенной форме  наличием компонента:  -ieren: например, bolschewisieren, jarowisieren, 
slawisierenи т.д. К характерным суффиксам славянских топонимов можно отнести такие, как -
ин  (нем.-in):  Берли́ н,  Швери́ н,  Витци́ н,  Деви́ н,
 Альт-Тетери́ н, Карпи́ н;  -иц (нем. -itz):  Ла́ узиц 
(Лужица), Кемниц,  Добраниц  (нем. Dobranitz);  -ов (нем.  -ow,  фонет.  [o]):  Бесков,  Торнов, 
Гюстров,  Трептов,  Лютов,  Гольцов,  Миров,  Буров;  -ау  (нем.  -au) на  востоке  Германии: 
Люббенау, Шпандау, Торгау [3]. 
 
Таким образом, каким бы ни было фонетическое преобразование славянских лексем, 
для  того  чтобы  быть  приобщенным  к  лексике  немецкого  языка  очень  важно  приобрести 
соответствующее  грамматическое  оформление  (наличие  артикля,  принадлежность  к  роду, 
соответствующие окончания). 
 
Благотворное  влияние  славянских  языков  на  немецкий  язык  определяется  тем,  что 
последний,  используя  до  предела  свои  внутренние,  потенциальные  возможности  развития  в 
необходимых  случаях 
прибегает  к 
славянским  заимствованиям,  способствующим 
обогащению  и  дальнейшему  развитию  его  словарного  состава.  До  настоящего  времени  в 
лингвистике остаются дискуссионными вопросы, связанные с применением заимствований в 

 
97 
заимствующем  языке,  а  также  установлением  цели  и  роли  их  функционирования.  Поэтому 
изучение  заимствований,  и  в  частности  славянизмов,  представляет  собой  перспективное 
исследование,  поскольку  в  немецком  языке  наблюдаются  «живые»  процессы,  требующие 
глубокого осмысления.  
Список литературы: 
1.  Мутовкина 
Л. 
Русские 
в 
Германии: 
более 
ста 
лет 
истории. 
[Электронный 
ресурс]Режимдоступа:http://www.de-online.ru/news/russkie_v_germanii_bolee_sta_let_istorii/2012-01-23-77. 
2.  Славянские  корни  нынешней  Германии  и  лирические  размышления  [Электронный  ресурс]  Режим 
доступа
 
3.  http://ru.wikipedia.org 
4.  Das Fremdwörterbuch, 10. Aufl. - Mannheim, 2010. 
5.  Das große Fremdwörterbuch, 4. Aufl. - Mannheim, 2007. 
 
 
УДК811.161.1`373.613 
Бурибаева Майнура Абильтаевна 
ИСТОРИЯ СЛОВ: СЕМАНТИЗАЦИЯ ТЮРКИЗМОВ И ФОРМИРОВАНИЕ 
 НОВОГО ЛЕКСИЧЕСКОГО ЗНАЧЕНИЯ 
 
 
Аннотация 
 
Тюркизмы,  широко  функционирующие  в  памятниках  русской  письменности, 
подвергаются 
формальной 
и 
семантической 
адаптации. 
Формальная 
адаптация 
способствует  созданию  поливариативности  лексем,  семантическая  адаптация  приводит  к 
сужению vs. расширению исходного значения или его переосмыслению. 
 
Ключевые слова: история слов, тюркизмы, тюркские слова, семантизация, тюркизмы 
в памятниках русской письменности 
 
 
Аңдатпа 
 
Көне  орыс  ескерткіштеріндегі  тюркизмдер  (түркі  сөздер)  формальды  және 
семантикалық 
адаптациядан 
өтеді. 
Формальды 
адаптация 
лексемалардың 
көпварианттылығына әкелсе, ал семантикалық адаптация сөздің мағынасының тарылтуына 
vs. кеңеюіне әкеледі. 
 
Тірек  сөздер:  сөз  тарихы,  тюркизмдер,  түркі  сөздер,  семантизация,  орыс  жазба 
ескеркіштеріндегі тюркизмдер  
 
 
Summary 
 
Türkizms  widely  functioning  in  the  monuments  of  Russian  writing,  subject  to  formal  and 
semantic  adaptation.  Formal  adaptation  helps  create  polivariativnosti  tokens,  semantic  adaptation 
leads to a narrowing vs. expansion of the original value or reconsideration. 
 
Key  words:  history  of  words,  Turkism  Turkic  words  semantization,  Türkizms  in  the 
monuments of Russian Literature 
 
 
Анализ  исторического  пути  «тюркского  слова»  в  русском  языке  в  диахронии  –  от 
«начала» (условно) письменной фиксации до современного состояния – позволяет рассмотреть 
этапы  формирования  и  стабилизации  фонетического,  морфологического,  семантического 
статуса  тюркизмов,  определить  словообразовательный  потенциал  заимствований,  проследить 
особенности их освоения на фоне общих закономерностей развития русского языка. Интерес к 
изучению  тюркизмов  не  ослабевает,  а,  наоборот,  расширяется  и  увеличивается,  поскольку  в 
современных социогуманитарных науках наблюдается усиление внимания к изучению влияния 
Востока  на  развитие  мировой  цивилизации.  В  первую  очередь,  это  влияние  происходило 
посредством историко-культурных и языковых контактов тюрков с разными этносами.  
 
Взаимодействие  языков  начинается  на  семантическом  уровне,  проявляясь  в 
проникновении  лексем  одного  языка  в  тексты,  созданные  на  другом  языке.  На  первых  порах 
значение  таким  лексем  семантизируется,  а  по  мере  их  адаптации  в  принимающем  языке 

 
98 
необходимость в комментариях отпадает. Изменение семантики слова отличается от деривации 
тем,  что  это,  как  правило,  не  одномоментный  акт,  а  результат  накопления  нового  в  недрах 
старого.  Обращение  к  вопросам  семантической  адаптации  тюркизмов  в  широком 
хронологическом  диапазоне  с  XI  по  XXI  вв.  позволяет  судить  о  том,  что  человечество  с 
древних времен овладело действенными инструментами и механизмом понимания, выявления 
и раскрытия смысла познаваемого объекта, в частности, с помощью раскрытия семантики той 
или иной лексемы, отражающей определенную реалию.  
 
Таким  средством,  инструментом,  согласно 
Н.Ж.  Шаймерденовой,  является 
экспликация  семантики  лексических  единиц,  выраженная  в  метаязыковом  плане  в  виде  глосс 
(относительно  древних  письменных  источников)  и  в  виде  семантизации,  комментирования 
(относительно современных текстов) [1, 87].  
 
Филологическое  толкование  текста,  в  котором  глоссы  (разнообразные  в  структурно-
типологическом  отношении)  составляли  экспликацию  семантики  лексических  единиц 
древнейшего периода (XI-XVIII вв.), получило свое дальнейшее развитие и распространение в 
виде  семантизации  лексем  в  новорусский  период  (XVIII-XX  вв.).  Вследствие  этого  многие 
тюркизмы, вошедшие в русский язык, характеризуются постепенной утратой первоначального 
значения  и/или  сужением  сферы  употребления  какого-либо  понятия  в  современном  русском 
языке. Рассмотрим несколько примеров.  
Тюркское  слово  тамгав  значении  ‘печать’,  ‘ханская  печать’  употреблялось  со  второй 
половины  XIII  века.  В  русском  языке  это  слово  приобрело  новое  значение  –  ‘торговая 
пошлина’,  в  котором  оно  зафиксировано  в  первой,  дошедшей  до  нас  грамоте  Ивана  Калиты 
(1328 г.): «А тамгою и иными волостми городьскыми подhлятся сынове мои».  
 
В этом значении слово тамга бытует в русском языке до XIX в., а в XIV веке от слова 
тамга 
появляются 
такие 
производные, 
как 
таможник 
(таможницы)‘сборщик 
золотоордынской  подати’,  ‘сборщик  торговой  пошлины’;  протамга(конец  XV  в.)  ‘пеня  за 
неявку  на  таможне’;  протаможье  (XV  в.)  ‘пеня  за  незаконный  провоз  товаров  без  уплаты 
пошлины’;протаможитися  ‘быть  обвиненным  в  незаконном  провозе  товара’.  Однако  в 
настоящее время данные производные в русском языке не употребляются.  
Слово  мишень  с  уменьшительной  формой  мишенец  в  значении  ‘печать’,  ‘круглая 
пластинка’  употребляется  c  конца  XIV  в.  –  нач.  XV  в.  Однако  в  дальнейшем  слово 
мишеньприобретает новое значение – ‘цель для стрельбы’. 
Значительная  часть  тюркизмов  со  временем  приобретает  стилистическую  окраску, 
другая  часть  порождает  варианты  русских  параллелей  эмоционально-уничижительного 
характера,  следующие  же  приобретают  отрицательно-оценочное  значение.  Например,  таковы 
бирюк – нелюдимый человек, о толстом человеке, ишак – упрямый, колпак – простак, тюфяк 
–  о  вялом,  нерасторопном,  безвольном  человеке,  баран  –  глупый  человек,  упрямый 
человек,кабак – о шуме, беспорядке, балахон – широкая не по размеру одежда и т.д.  
Слово 
кабальный,образованный 
от 
тюркизма 
кабала‘письменное 
долговое 
обязательство’  применяется  со  второй  половины  XIV  в.  В  дальнейшем  своем  развитии  слово 
кабалаприобрело  новое  значение  –  ‘тяжелая  зависимость’,  но  это  произошло  за  пределами 
рассматриваемого периода [2].  
 
Также  обстоит  дело  со  словом  кандалы,  означавшем  изначально  ‘железное  кольцо  с 
цепями,  надеваемое  на  руки  и  ноги  заключенным’,  а  в  современном  русском  языке 
наблюдается  употребление  кроме  первого  значения  и  в  переносном  смысле,  как  ‘узы,  оковы, 
путы, какое-либо ограничение для человека’. 
 
Сужение  значения  и  сферы  употребления  тюркизма  в  современном  русском  языке 
можно  увидеть  на  примере  слова  рундук
,  встречающегося  в  памятниках  письменностив  виде 
вариантовурундук  и  орондук.  С  XI  по  XVII  вв.  словорундук  применялось  в  нескольких 
значениях,  как:  1.  Возвышение;  возвышенная  площадка,  помост.  2.  Большой  ящик,  ларь, 
служащий также подставкой. 3. Прилавок для мелкой торговли, торговый ларь [3]. Например:  
А салтан сидел на рундуке на крае, а под ним был тюшак золотной(Ст. сп. Новосильцева, 78. 
1570 г.). 

 
99 
Леснику... за 13 досокъ липовыхъ 20 ал<тын>... дано; дhлалъ въ передней казенке рундукъ на 
бумагу (Кн. прих.-расх. Моск., 273. 1615 г.). 
А  мhрою  тово  моево  под  тем  рундуком  мhста  длины  сажен<ь>  с  локтемъ,  а  поперек  пол 
сажени(Калуж. а.ж, 48. 1671 г.). 
 
Вариант  рундук  произошел  от  слова  орундук,  что  значит  «сиденье,  стул»из  орун, 
которое во многих тюркских языках и диалектах (каз., казан., крым., ком., тат., уйг., чаг.и т.д.) 
обозначает «место, ложе» и суффикса – лык.  
 
В  современном  русском  языке  слово  рундук  представлено  с  пометой  «устар.»  и 
толкуется  как  «большой  ларь  с  поднимающейся  крышкой»  [4,  598].  В  целом,  анализ 
словарундук  дает  основания  считать,  что  оно  широко  употреблялось  в  среднерусский  период. 
На  это  указывает  частотность  фиксации  этого  слова  в  памятниках  русской  письменности, 
например,  приходо-расходные  книги  Владимирского  края,  Суздальского  Покровского 
монастыря и т.д. [5].  
 
Однако  не  все  тюркизмы  входят  в  общеупотребительный  состав  русского  языка, 
некоторые  из  них  распространены  в  русских  народных  говорах,  а  для  многих  тюркизмов 
характерно  приобретение  в  дальнейшем  терминологических  значений,  многие  заимствования 
вошли  в  сферу  профессиональных  слов.  Так,  лексема  рундукв  современном  русском  языке 
применяется  в  технической  терминологии  с  соответствующими  значениями  ("сиденье, 
лежанка", "большой ларь, с поднимающейся крышкой"): «диван-рундук», «рундук с крышкой 
для  якорной  цепи  и  веревки»,  «рундук  под  кормовым  диваном  на  кокпите»  существует  в 
моторных судах и катерах.  
 
Для  многих  тюркских  заимствований  характерна  архаизация  с  последующей  утратой 
самих  лексем,  основной  причиной  которой  явилось  ослабление  активности  и  выход  из 
употребления  из-за  устаревания  самой  реалии.  К  примеру,  толмач,  арак(а),дефтер,  епанча, 
клобук,  миндер,  тамга,  тафья,  терлик,  ферязь,  ям,а  с  другой  стороны,  произошла  замена 
тюркизмов словами из других (европейских) языков (башмаки – ботинки,штаны– брюки). 
«В разносторонних лексико-семантических преобразованиях, происходящих в русском 
литературном  языке,  начиная  с  первой  трети  XVIII  в.  и  далее,  особенно  показательным 
выступал  процесс  развития  переносных  значений,  который  был  характерен  как  для  исконно 
русских  слов,  так  и  заимствованных  слов.  Тюркизмам,  как  и  западноевропейским 
заимствованиям,  свойственны  изменения  в  семантике,  способствующие  выходу  за  пределы 
первоначальной  сферы  функционирования»  [6,  9].  При  этом  тюркизмы  переходят  в  сферу 
специальной  терминологии,  могут  сохраниться  в  отдельных  регионах  или  говорах.  Они 
приобретают  переносные  значения  и  проникают  в  пределы  различных  терминологических 
систем,  сферу  отвлеченных  понятий  и  представлений.  Например,  в  данных  словах 
представлено их первоначальное значение и современное переносное значение:  
серьги ‘украшение’ → ‘отростки у петуха и курицы под шеей’, ‘цветы’; 
колпак ‘вид головного убора’ → ‘абажур’, ‘сачок для ловли рыб’;  
кайма ‘деталь одежды’ → ‘узкая полоса чего-либо’;  
штаны ‘вид одежды’ → ‘соединение дымоходов’, ‘форма обшивки корабля’ и т.д. 
 «…  тюркизмы  во  «внутрипластовом»  плане,  -  пишет  Р.А.  Юналеева,  -  явились  и 
долгое  время  были  единственным  средством  номинации  и  отражали  период  лексико-
семантической  недостаточности.  В  дальнейшем,  вживаясь  в  русский  язык,  обрастая 
переносными  значениями,  в  «межпластовом»  плане  тюркизмы  начали  утрачивать 
монопольность  лексемы  и  пополнили  ряды  лексико-семантической  избыточности.  Явление 
лексической  избыточности,  таким  образом,  коснулось  тюркизмов  лишь  позднее,  с  притоком 
западноевропеизмов, которые в ряде случаев оказались более жизнеспособными» [6, 9].  
По  классификации  Р.А.  Юналеевой,  одни  тюркизмы  по  степени  употребительности 
являются  экзотизмами-историзмами  (шишак  –  вид  шлема,  бутурлык  –  доспех  на  ноги 
всадника), другие – экзотизмами-архаизмами (калауз – карман, чарыки – обувь из сыромятной 
кожи),  третьи  –  экзотизмами-диалектизмами  (джияк  –  узорчатая  обшивка  ворота,  рукавов, 
белдемчи  –  женская  юбка  с  разрезом  от  пояса).  Среди  экзотизмов-диалектизмов  выделяется 
разновидность,  которая  характеризуется  активным  употреблением  для  определенного 

 
100 
языкового региона (ср. очпочмак и чак-чак – вид кушанья, ичиги – вид обуви (в Татарстане) [6, 
13]. 
 
Таким  образом,  история  слов  позволяет  проследить  интересный  путь  вхождения  того 
или иного понятия в систему заимствующего языка. При этом необходимо учитывать не только 
данные памятников древней письменности и диалектов тюркских языков, но и исторические и 
археологические материалы, которые являются ценным источником для выяснения культурно-
исторических обстоятельств заимствования какого-либо понятия или предмета.  
 
Тюркизмы,  широко  функционирующие  в  памятниках  русской  письменности, 
подвергаются  формальной  и  семантической  адаптации.  Формальная  адаптация  способствует 
созданию  поливариативности  лексем,  семантическая  адаптация  приводит  к  сужению  vs. 
расширению  исходного  значения  или  его  переосмыслению.  Формальная  вариативность 
тюркских 
лексем 
предполагает 
тождественность 
их 
значений, 
семантическая 
(интерпретационная) – тождественность формы. Процесс семантической адаптации тюркизмов 
в  памятниках  русской  письменности  нашел  выражение  в  виде  глоссирования  исконно 
русскими средствами. При этом тюркизмы поясняются либо старославянизмами, либо исконно 
русскими  словами  (русскими  соответствиями,  если  они  есть),  иногда  грецизмами.  Таким 
образом,  на  первых  порах  значение  таким  лексем  семантизируется  (это  наблюдается  на 
протяжении  XI-XVIII  вв.),  а  по  мере  их  адаптации  в  принимающем  языке  необходимость  в 
комментариях отпадает (что наблюдается с XVIII в. до XXI вв.).  
 
Прагматическая  направленность  тюркизмов  обеспечивается  за  счет  существовавших 
лакун  в  лексиконе  русского  языка,  тенденции  к  вытеснению  исконного  средства  номинации, 
либо  за  счет  активного  стремления  вступить  в  синонимические  отношения  идеографического 
или  стилистического  характера  с  уже  существующими  лексическими  средствами  русского 
языка.  Наблюдения  над  семантической  адаптацией  тюркизмов  в  русском  языке  древнего 
периода  с  учетом  динамики  их  функционирования  в  современном  русском  языке  позволяют 
утверждать  о  лексико-семантическом  смещении  значения  тюркизмов,  что  приводит  к 
формированию у них в современном русском языке нового лексического значения. 
 
Основная  масса  тюркских  слов,  встретившихся  в  памятниках  русской  письменности, 
уже  к  XVII  веку  обнаружила  тенденцию  к  прочному  вхождению  в  русский  язык,  что  в 
дальнейшем  подтвердилось  диахронически,  в  том  числе  и  на  материале  Национального 
корпуса русского языка.  

жүктеу/скачать 4,44 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: