Всё хреново
жүктеу/скачать 1 Mb. Pdf көрінісі
|
26.-Всё-хреново
|
Глава 3 Ньютоновские законы эмоций Первую свою оплеуху Исаак Ньютон получил в поле. Дядя объяснял ему, почему пше- ницу сажают диагональными рядами, но он не слушал. Он смотрел на солнце и думал, из чего делается свет. Ему было семь [66] . Дядя так залепил ему тыльной стороной ладони по левой щеке, что его самосознание разлетелось на куски вокруг его рухнувшего тела. На какое-то время он утратил чувство лич- ной целостности. А когда части его души снова слепились друг с другом, один сокровенный кусочек так и остался валяться в грязи, в том месте, где он навсегда был потерян. Отец Исаака умер еще до его рождения, а мать вскоре бросила его, чтобы выйти замуж за какого-то богатого старикана из другой деревни. В итоге в его первые, самые важные годы Ньютона постоянно перекидывали друг другу всякие дядюшки, кузены, деды и бабки. Никому из них он был особо не нужен. Мало кто понимал, что с ним делать. Он был обузой. Ему перепадало мало любви – чаще вообще нисколько. Дядя Исаака был необразованным алкашом, но уж если он что и умел, так это считать рядки в полях. Это был его единственный интеллектуальный навык, и, вероятно, поэтому он практиковал его чаще, чем нужно. А Исаак то и дело увязывался за ним в эти обходы с пере- счетом рядков, потому что это была единственная возможность обратить на себя дядино вни- мание. Внимание, которое он впитывал так же жадно, как пустыня воду. При этом мальчишка оказался вундеркиндом. К восьми годам он мог рассчитать коли- чество корма, необходимого для питания овец и свиней весь следующий сезон. К девяти годам он с ходу выдавал устные подсчеты гектаров пшеницы, ячменя и картофеля. К десяти Исаак решил, что сельское хозяйство – это тупо, и занялся вместо этого вычис- лением точной траектории движения солнца в течение года. Но дяде было плевать на точную траекторию движения солнца, потому что она не несла в дом еду – во всяком случае впрямую, – так что он снова надавал Исааку оплеух. В школе дела тоже шли не очень. Исаак был бледным, тощим и рассеянным пацаном. Ему не хватало навыков общения. Его интересовали всякие занудные штуки вроде солнеч- ных часов, прямоугольной системы координат и доказательств сферической формы Луны. Пока другие дети играли в крикет и бегали друг за дружкой по лесу, Исаак часами пялился в ручейки, пытаясь понять, как глазное яблоко воспринимает свет. Детские годы Исаака Ньютона были сплошной чередой издевательств. И с каждым уда- ром его Чувствующий мозг вырабатывал чувство непреложной истины: с ним самим, оче- видно, что-то не так . Иначе почему его тогда бросили родители? Почему над ним потеша- ются сверстники? Как еще объяснить его почти полное одиночество? Пока его Думающий мозг занимался построением всяких невообразимых графиков и вычерчиванием диаграмм лунных затмений, его Чувствующий мозг тихо убеждал себя в том, что в этом маленьком английском мальчике из Линкольншира есть какой-то существенный внутренний дефект. Однажды он написал в своей школьной тетради: «Я мелкий паренек. Бледный и слабый. Мне нигде нет места. Ни в доме, ни на самом дне ада. Что мне делать? Зачем я нужен? Только и могу, что плакать» [67] . Все, что вы читали о Ньютоне до этого, правда – или по крайней мере очень правдо- подобный вымысел. Но давайте теперь представим, что мы оказались в параллельной вселен- ной. И давайте допустим, что в этой параллельной вселенной тоже есть свой Исаак Ньютон, М. Мэнсон. «Всё хреново» 32 очень похожий на нашего. Он тоже был воспитан жестокими родственниками. Он тоже живет в озлобленности и изоляции. Он тоже безостановочно измеряет и вычисляет все, что видит. Но только вместо того чтобы маниакально измерять и вычислять внешний, природный мир, этот Ньютон из параллельной вселенной решил маниакально измерять и вычислять внут- ренний, психологический мир, мир человеческого сознания. Это, кстати, не так уж сложно представить, потому что жертвы насилия часто становятся самыми проницательными исследователями человеческой природы. Для нас с вами наблюде- ние за людьми – это, скорее, развлечение для воскресного дня в парке. Но для жертв жестокого обращения это навык выживания. Волна чужого гнева может настигнуть их в любую минуту, поэтому у них вырабатывается острое защитное шестое чувство. Насмешливость в голосе, при- поднятая бровь, более глубокий вдох – этого достаточно, чтобы сработала их внутренняя сиг- нализация. Итак, давайте представим, что этот Ньютон из параллельного мира, наш «эмо-Ньютон», стал маниакально исследовать окружающих. Он вел записи и каталогизировал все обозримые особенности поведения своих сверстников и родных. Он постоянно что-то строчил, фикси- ровал каждый поступок, каждое слово. Он заполнил сотни страниц бредовыми описаниями всевозможных действий, которые люди даже не замечают, как совершают. Эмо-Ньютон наде- ялся, что если с помощью измерений можно прогнозировать и контролировать внешний мир, формы и конфигурации Солнца, Луны и звезд, то с их помощью можно также прогнозировать и контролировать и внутренний, эмоциональный мир. В ходе своих наблюдений эмо-Ньютон выявил неприятный факт, о котором мы все знаем, но который очень мало кто признает: люди – лжецы, все без исключения. Мы врем постоянно, для нас это норма жизни [68] . Мы врем о важных вещах и врем по пустякам. И, как правило, делаем это без злого умысла – мы, скорее, врем другим, потому что привыкли врать себе [69] . Исаак заметил, что свет странно преломляется в людских сердцах, а они сами этого как будто не видят: они говорят, что любят тех, кого, кажется, терпеть не могут; заявляют одно, а делают другое; считают себя правыми, совершая немыслимо жестокие и бесчестные поступки. При этом им самим всегда представляется, что они ведут себя правильно и последовательно. Исаак решил, что никому нельзя доверять. Никогда. Он высчитал, что его страдания обратно пропорциональны квадрату расстояния между ним и внешним миром. И пообещал себе никогда не попадать в чью-либо орбиту и вращаться подальше от сил притяжения других человеческих сердец. У него не было друзей, и ему, по собственному мнению, совершенно не хотелось их заводить. Он заключил, что мир – это блеклое, уродливое место и что единствен- ный смысл его собственной жалкой жизни – зафиксировать и измерить его уродство. При всей своей угрюмости Ньютон однозначно не был лишен амбиций. Он хотел вычис- лить траектории человеческих сердец и скорость их страдания. Он хотел узнать силу их цен- ностей и массу их надежд. И, самое главное, он хотел изучить отношения между всеми этими элементами. Он решил вывести три ньютоновских закона эмоций [70] . жүктеу/скачать 1 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|