Лян Яньбэй надул губы: Зачем ты постелил одеяло на пол?

Лян Яньбэй надул губы: 
— Зачем ты постелил одеяло на пол?
— Дурака строишь? — сказал Вэнь Чань и улыбнулся: — А то ты не догадываешься.
— Ваше Высочество, ты слишком жесток ко мне, — с недовольством предъявил ему Лян Яньбэй
и посмотрел на кровать. — У тебя такая большая кровать, там без проблем уместятся двое
человек, так ведь?
Лян Яньбэй состроил жалкое лицо, и Вэнь Чань не мог не смягчиться под этим взглядом.
Страх Вэнь Чаня был небезоснователен. Он едва ли мог сопротивляться Лян Яньбэю. С давних
пор он привык сохранять хладнокровие и держаться отстраненно. Все же он несколько
десятилетий пробыл императором, и у него сложилось основательное понимание личных
связей и рабочих дел — к обоим необходимо было проявлять одинаковое отношение.
Но в близости с Лян Яньбэем равновесие пошатнется.
Вэнь Чань ожесточил свое сердце: 
— Нет. Впустить тебя в комнату — уже максимальная уступка. Если как прошлой ночью
зажжешь те благовония, сразу вылетишь отсюда.
Лян Яньбэй, поняв, что его могут выгнать, сел на стул и вздохнул: 
— Я каждый день пересекаю высокие горы и преодолеваю опасности, чтобы увидеть тебя, но
ты все равно не ценишь этого.
— Ну, благодаря тебе я зато знаю, что придворная охрана абсолютно никчемная, — сказал
Вэнь Чань, бросив на него взгляд.
— Не вся. — Лян Яньбэй задумался и продолжил: — Меня кое-кто заметил, когда я пробирался
сюда сегодня.
Услышав, что Лян Яньбэя заметили, Вэнь Чань опешил и быстро спросил: 
— Кто тебя заметил?
Дело совсем не пустячное: если Лян Яньбэя застанут пробирающимся в императорский двор,
пусть даже это дело замнут и снимут обвинения, для семьи Лян, в ее нынешнем положении,

это будет чревато, а сам Лян Яньбэй подвергнется наказанию.
Лян Яньбэй всерьез рискует, прокрадываясь во дворец ночью. Если бы Вэнь Чань давно это
уяснил, то строго-настрого запретил бы ему возвращаться. По сути дела, в нем говорили
эгоистические желания, отчего он не ответил Лян Яньбэю резким отказом.
Всякий раз, начиная тревожиться, Вэнь Чань был склонен выдумывать ерунду и
преувеличивать. За это короткое время он уже многое себе накрутил, в том числе обдумал,
какие ответные меры предпринять.
Но Лян Яньбэй ответил: 
— А-Фу. Он стоял на шухере, пока я пролезал к тебе в окно.
Вэнь Чань взял подушку и пульнул ее в Лян Яньбэя: 
— Я сейчас же прикажу А-Фу выпроводить тебя отсюда!
Лян Яньбэй прекрасно знал, что Вэнь Чань перепугался, и нарочно дразнил его.
Он поймал подушку и засмеялся во весь рот: 
— Храбрость Вашего Высочества все убавляется и убавляется.
Вэнь Чань сердито посмотрел на него и громко позвал: 
— А-Фу!
А-Фу, который ждал за дверью, тут же вошел: 
— Ваше Высочество, этот слуга здесь.
— Убери всю прислугу перед дворцом. Этой ночью охрана не понадобится, — приказал Вэнь
Чань. Раз уж тут Лян Яньбэй, этим людям незачем стоять на карауле, а то мало ли, услышат
что-нибудь странное.
Однако смышленный А-Фу вовсе не нуждался в распоряжениях Вэнь Чаня: 
— Этот слуга уже распустил весь караул после того, как увидел молодого господина Ляна.

Он робко поднял взгляд и посмотрел на сидящего возле стола Лян Яньбэя с мягкой подушкой в
руках, на которую он опирался подбородком. Вся его поза была довольно беспечной.
Вэнь Чань не ожидал, что А-Фу так быстро со всем управится. Он кивнул и сказал:
— Отведи Лян Яньбэя в ванну и дай ему чистую одежду.
У Лян Яньбэя засияли глаза, и он с приятным удивлением спросил: 
— Ваше Высочество приготовил для меня одежду?
“Ясное дело приготовил, да еще и в полном соответствии с твоими параметрами”, — ворчал про
себя А-Фу.
Все же между габаритами Вэнь Чаня и Лян Яньбэя была большая разница, и одежда Вэнь Чаня
пришлась бы Лян Яньбэю малой, поэтому А-Фу лишь оставалось приказать подготовить новую.
Вэнь Чань, немного смутившийся взглядом Лян Яньбэя, начал его подгонять: 
— Сколько еще вопросов задашь? Давай иди шустрее.
Лян Яньбэй положил подушку на подстилку на полу и, преисполненный радости, последовал за
А-Фу, чтобы принять ванну и согреться. 
После этого, завернувшись в мягкую, теплую одежду, он шел за ним через галерею обратно.
Снаружи ярко освещенного дворца сгустились потемки.
Лян Яньбэй взглянул на приятный для взора дворец и рассеянно спросил: 
— Этот дворец всегда был таким безлюдным?
А-Фу, шедший впереди, не задумываясь ответил: 
— Его Величество никогда не жаловал Его Высочество. Хоть ему и построили дворец, но в
отдаленном месте. Обычно сюда, за исключением слуг, мало кто приходит.
Это звучало немного жалко, и А-Фу добавил: 

— Но Его Высочество любит тишину и спокойствие. Ему хорошо, когда никто его не беспокоит.
— Да уж, это вам не императорский двор, — непринужденно сказал Лян Яньбэй.
— Вот-вот. 
За все эти годы А-Фу не раз жалел своего хозяина. Любой проницательный человек мог
догадаться, что император давно хотел поселить Вэнь Чаня подальше от императорского двора,
но, к сожалению, тот был несовершеннолетним и еще не взял наложницу или жену. Причин
покинуть двор не было, поэтому император поселил его в этом отдаленном дворце.
Болтая еще какое-то время, они дошли до входа во дворец. А-Фу поклонился Лян Яньбэю и
сказал тихим голосом: 
— Пожалуйста, молодой господин Лян, во что бы то ни стало оберегайте Его Высочество.
По правде говоря, в первый раз увидев пролезающего в окно Лян Яньбэя, он был поражен, но
это чувство в итоге перешло в радостное удивление.
После того, как Вэнь Чаня ранили, А-Фу не находил себе места от беспокойства. Убийца
поставила вниз головой всю прислугу дворца Сиян и устранила всех тайных стражников, что
стерегли окрестности дворца. Даже если у нее ничего не вышло, ее метод был в высшей
степени поразительным.
Несмотря на возвращение Циньци и Шухуа, А-Фу по-прежнему нервничал и вставал по три или
четыре раза за ночь, чтобы проверить, все ли в порядке.
Но когда пришел Лян Яньбэй, у него словно гора с плеч упала. По крайней мере, это уже
говорило о том, что его хозяин больше не один.
На острове Уюэ Лян Яньбэю не предоставилось случая показать, насколько превосходны и
сильны его боевые навыки, но он давал чувство душевного спокойствия и надежности.
Лян Яньбэй кивнул и вошел во дворец.
Внутренние покои освещались мягким светом свечей. Вэнь Чань с накидкой на плечах стоял у
окна и кормил Хуахуа. Услышав звук открывающейся двери, он улыбнулся и повернул голову.
А-Фу удалился, закрыв за собой дверь. В зале стало тихо.
Лян Яньбэй подошел медленным шагом, с улыбкой взглянул на попугая и внезапно сказал: 

— Цзюцзю*.
*九九 от 九 (девять, девятый), возведенное в уменьшительно-ласкательное прозвище через
удваивание слога
У Вэнь Чаня подскочило сердце. Не успел он заговорить, как услышал слова птицы, которые
она не произносила ранее:
— Яньбэй, Яньбэй!
Вэнь Чань неверяще уставился на птицу. 
— Она что, умеет выговаривать твое имя?
— Не только. — Лян Яньбэй ткнул пальцем в клетку и беззаботно сказал: — Ваше Высочество,
громко скажи ей мое имя и увидишь, что будет.
Вэнь Чаню стало очень любопытно, и он сказал: 
— Лян Яньбэй.
— Не так. — Лян Яньбэй покачал головой и, чтобы показать на примере, громко сказал: —
ЦЗЮЦЗЮ.
— Яньбэй, Яньбэй, — снова откликнулся попугай.
Лян Яньбэй пожал плечами: 
— Вот так надо.
От его глубокого голоса, громко выкрикивающего “Цзюцзю” у Вэнь Чаня участилось
сердцебиение. Ему казалось, что зовут его, но, оглянувшись, он увидел на лице Лян Яньбэя
спокойное, серьезное выражение.
“Наверное, я слишком много думаю”, — сказал про себя Вэнь Чань.
Он тихо сказал: 
— Бэйбэй*?

*北北 — уменьшительно-ласкательное для имени Лян Яньбэя <3
Лян Яньбэй прищурил глаза: 
— Нужно чуть громче, Ваше Высочество.
Вэнь Чань взглянул на него, прокашлялся и повысил голос: 
— БЭЙБЭЙ!
Птица не подала ни малейшего признака ответа, но человек рядом с ним взял его за руку и
сказал на ухо: 
— Ваше Высочество, у тебя такой мелодичный крик.
Вэнь Чань тут же отреагировал: его лицо и уши стали горячими, по белой шее растекся
румянец. Он начал отталкивать: 
— Ты обхитрил меня!
— Как это обхитрил? — Лян Яньбэй сжал его руку и поймал его прохладные кончики пальцев.
— Мне немного грустно, когда ты так говоришь.
Вэнь Чань не мог мериться силами с Лян Яньбэем. После долгой борьбы Лян Яньбэй так и не
сдвинулся: чем крепче он сжимал, тем яснее Вэнь Чаню становилось, что Лян Яньбэя не
одолеть. Тогда ему в голову пришла блестящая идея.
Он слегка нахмурился, и на его лице появилось страдальческое выражение.
Лян Яньбэй немедленно ослабил свою руку и обеспокоенно спросил: 
— Что такое? Рану задело? Сильно болит?
Добившись успеха, Вэнь Чань улыбнулся, быстро убрал руку, и, отступив назад, ухмыльнулся: 
— Да не болит, не болит. До тех пор, пока ты не хватаешься за меня.
Лян Яньбэй понял, что это было сделано специально, и беспомощно улыбнулся: 

— Ты не позволяешь мне спать с тобой на одной кровати с тобой — это еще ладно, но почему не
разрешаешь подержаться за твою ручку?
— А нечего было обманывать меня, — тихо пробурчал Вэнь Чань.
На самом деле, он не думал, что этот трюк сработает, но, как только Лян Яньбэй увидел
выражение его лица, то тут же отпустил его, не колеблясь.
Вэнь Чань повернулся и пошел к кровати. Уголки его губ невольно приподнялись в улыбке, а
сердце переполнило сладкое чувство, хлынувшее через край и затопившее грудь. Даже
облизнув губы, он ощутил сладость.
Лян Яньбэй тоже улыбнулся и последовал за ним. Он остановился перед спальной подстилкой,
снял обувь и сел на нее, но вдруг почувствовал, что она очень мягкая. Прощупав рукой, он
обнаружил под собой несколько сложенных друг на друга ватных одеял.
Вэнь Чань заметил его движения. 
— Не беспокойся, я бы не стал дурно с тобой обращаться. Эти сложенные одеяла даже мягче
моей постели.
— Они-то мягкие, но без запаха твоей постели... — прошептал Лян Яньбэй, а затем обнял
подушку, которую кинул в него Вэнь Чань. — Ладно, это все же лучше, чем ничего.
— Погаси лампы и оставь одну, — сказал Вэнь Чань, залезая в постель.
Лян Яньбэй встал и проверил двери и окна, затем погасил лампы. Свет стал тусклым. Он
вернулся на свою постель и сказал Вэнь Чаню: 
— Спи спокойно, Ваше Высочество. Я буду тебя сторожить.
Вэнь Чань тихо ответил и закрыл глаза, погружаясь в сон.
Он действительно чувствовал полное умиротворение. После встречи с убийцей Вэнь Чань был
похож на пуганую ворону и продолжал бы бояться, не останься Лян Яньбэй сегодня. Даже
глубокой ночью он спал поверхностным сном, а в некоторые периоды и беспокойным.
Лян Яньбэй же был подобен убаюкивающему, успокаивающему аромату, который снимал все
тревоги и страхи Вэнь Чаня.
Сомкнув глаза, он уснул крепким сном без сновидений.

Лекарство, что принес Лян Яньбэй, заживляло рану Вэнь Чаня, причем с изумительной
скоростью.
Но даже с лекарством Сыту, исцеляющим Вэнь Чаня, потребовалось более полумесяца, чтобы
избавиться от надобности менять повязки. На месте раны остался ужасный шрам.
Лян Яньбэй, увидев его, принес восстанавливающее средство для удаления шрамов. К тому
времени, как улеглась суматоха вокруг покушения на Вэнь Чаня, столица встретила ноябрь,
знаменующий начало зимы.
Все это время Лян Яньбэй ночевал в спальне Вэнь Чаня и уходил утром на рассвете. Он
добросовестно спал на полу, хотя иногда пролезал в кровать.
Однако Лян Яньбэй не возвращался домой по ночам больше полумесяца, что в конечном итоге
вызвало у супругов Лян вопросы.
Хотя они никогда не ограничивали его в свободе, его нынешние действия зашли слишком
далеко. Лян Цзюнь решил, что ему все равно придется похлопотать о своем сыне.
В один из вечеров Лян Цзюнь с крытой галереи наблюдал, как Лян Яньбэй снова собирался
покинуть дом. Он окликнул его и спросил: 
— Твой друг с поврежденной рукой... Ему обязательно нужно, чтобы ты оставался у него на
ночь?
Лян Яньбэй оглянулся и объяснил, как само собой разумеющееся: 
— Его ранили, когда он меня спасал. К тому же, он боится темноты, и ему неудобно
передвигаться ночью, вот я и сопровождаю его.
— Ты уверен, что нам не стоит лично явиться к нему, чтобы выразить благодарность? —
спросил Лян Цзюнь.
— Нет, не стоит. Вы напугаете его, если придете. Он боязливый.
Лян Цзюнь принял эти слова во внимание и не нашел причин не пускать его, поэтому сказал: 
— Хорошо, тогда поблагодари этого человека, как следует.
— Угу, — Лян Яньбэй кивнул, развернулся и покинул главные ворота резиденции Лян.

Госпожа Лян, ставшая свидетельницей этого разговора, подошла к мужу и вздохнула: 
— Яньбэй уже достаточно взрослый, пора бы найти ему подходящую невесту. А то совсем
распустится и вообще не будет возвращаться домой.
— И то правда. — Лян Цзюнь вдруг вспомнил, что его сыну уже восемнадцать. Юноши в этом
возрасте уже заводили семью и детей, а его сын в это время только переехал из Цзиньлина в
столицу и пока что не дал понять, молодая госпожа из какой семьи пришлась ему по вкусу.
Лян Яньбэя это не волновало, но заставляло беспокоиться его родителей.
— В таком случае, завтра повыясняю и посмотрю, какая молодая госпожа ему подойдет, —
сказала госпожа Лян.
http://tl.rulate.ru/book/50413/1425697