Абай институтының хабаршысы

Абай институтының хабаршысы.  №6 (12), 2011

46

8.  Ильенков  Э.  В.  Искусство  и  коммунистический 

идеал:  Избранные  ста тьи  по  философии  и  эстетике. – 

М., 1984. – С. 170.

9.  Гадамер X. Г. Истина и метод: Основы философ-

ской герменевтики. – М., 1988. – С. 53.

10.  Никитин Е. П. Духовный мир: органический кос-

мос или разбегающаяся вселенная?// Вопросы философии. 

– 1991. – № 8. – С. 8.

11.  Ницше  Ф.  Автобиография  (Ессе  Номо).  СПб., 

1911. – С. 34.

12.  Шестов  Л.  Апофеоз  беспочвенности. – СПб., 

1905. – С. 48-49.

13.  Абай  (Ибрагим)  Кунанбаев.  Шыгармаларынын 

ею томдык. жинагы. – Алматы, 1977. – 187 6.

14.  Гегель  Г.  В.  Ф.  Сочинения.  Т. 4. Система  наук. 

Феноменология духа. – М., 1950. – С. 15.

15.  Бердяев Н. Дух и реальность. – Париж, 1939. – С. 9.

16.  Крымский С Б. Контуры духовности: новые кон-

тексты  идентификации // Вопросы  философии. – 1992. 

– № 12. – С. 24.

* * *

А. Нуралиев 

АБАЙ И ТАДЖИКСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Аннотация. Вопросы, рассматриваемые в статье. Связи творчества Абая с персидско-таджик-

ской литературой. Степень близости наследия Абая к творениям таджикских классиков. Роль Абая в 

развитии таджикско-казахских литературных взаимосвязей.

Ключевые слова: Абай, творчество, таджикская литература.

А. Нұралиев 

АБАЙ ЖƏНЕ ТƏЖІК ƏДЕБИЕТІ

Аннотация. Мақалада қарастырылған мəселелер. Абай шығармашылығының парсы-тəжік 

əдебиетімен байланысы. Абай мұрасының тəжік классиктері шығармаларына ұқсастығы. Абайдың 

тəжік-қазақ байланыстарын дамытуға қосқан үлесі.

Тірек сөздер: Абай, шығармашылық, тəжік əдебиеті.

 A. Nuraliev

ABAI AND TADZHIK LITERATURE 

Abstract. The issues dealt in this article. Links of Abai with a Persian-Tadzhik literature. The degree of 

proximity to the heritage Abai’s creations Tadzhik classics. The role of Abai in the development of the 

Tadzhik-Kazakh literary relationships.

Keywords: Abai, creativity, Tadzhik literature.

Великий  поэт,  мыслитель,  основоположник 

казахской  реалистической  литературы  Абай  Ку-

нанбаев,  с  благоговением  писавший  о  Фирдоу-

си,  Саади,  Хафизе,  сам  стал  великим  классиком 

восточной  литературы.  В  литературной  жизни 

многих народов есть случаи влияния великих по-

этов  и  их  произведений  на  развитие  обществен-

ной мысли и национального духовного богатства. 

Таким художником слова был Абай, заметно про-

двинувший вперед духовную культуру казахского 

народа и обогативший его художественный опыт. 

«Творчество Абая, – писал академик М. Ауэзов, – 

обогатило историю народа и вместе с тем и обще-

человеческую  культуру  необычайными  свежими 

и новыми ценностями. А эти ценности народ хра-

нит потому, что в них воплощено высшее дости-

жение народного духовного богатства, в них пока-

затели, способствующие дальнейшему широкому 

расцвету передовой культуры народа.

 Каждый факт, каждый мотив, каждую малей-

шую  частицу  живого  явления  народной  жизни, 

народной  культуры  Абай  сумел  воплотить  в  ис-

кусство, в подлинную поэзию» [1, 249].

  По  определению  основного  исследователя 

творчества Абая М. Ауэзова, классическая поэзия 

Востока, в том числе таджикско-персидская клас-

сическая  литература,  была  одним  из  источников 

его творчества и всей казахской литературы XIX 

– начала ХХ вв.

 Известно, что на протяжении XIX века для ли-

Абай институтының хабаршысы. №6 (12), 2011

47

тератур  Центральной  Азии  языком-посредником 

в процессе ознакомления тюркоязычного читате-

ля с общественной мыслью и литературой других 

стран  продолжал  служить  фарси – таджикский. 

Большая  часть  книг  разнонаправленного  харак-

тера,  напечатанных  в  Казани,  Петербурге,  Орен-

бурге, Ташкенте и других издательствах, были на 

фарси или переведены с персидского. Кроме того, 

положение  персидского  как  второго  языка  исла-

ма после арабского обязывало многих овладевать 

этим языком.

  Следует  вспомнить,  что  творчество  Абая 

складывается  и  утверждается  в  период  так  на-

зываемой «литературы нового времени». В то же 

время  Абай  осваивает  художественное  наследие 

мировой  литературы,  начиная  с  Фирдоуси  и  Ни-

зами  и  кончая  М.Ю.  Лермонтовым  и  А.С.  Пуш-

киным.  Поэтому  значительное  место  в  его  твор-

честве занимают переделки, переложения прочи-

танного (поэмы «Ескендир», «Масгут», «Азим»), 

переводы  и  творческая  стилизация («Гаклия» – 

«Назидание»), перевоплощение тех или иных ли-

тературных образов (Искандер, Аристотель, Мас-

гут). При всем этом необходимо подчеркнуть, что 

Абай в своей творческой деятельности сохраняет 

тесную связь с восточной, прежде всего с таджик-

ской классической литературой. Доказательством 

этого, кроме его нравственно-назидательных сти-

хов, полных гуманистических идей, является про-

заическое произведение «Гаклия» («Назидание»), 

имеющее  нерасторжимую  связь  с  творениями 

персидско-таджикской  классической  литературы 

«Кабуснаме» Унсурулмаали Кайковуса, «Гулиста-

ном» Муслихиддина Саади и др. Об этом в общем 

плане  сказано  М.  Ауэзовым,  А.  Жиреншиным, 

Ш.К. Сатпаевой, М. Мирзахметовым и другими.

  В  творчестве  Абая  наравне  с  просветитель-

скими  идеями  заметны  романтическая  и  реали-

стическая  струя.  Об  этом  свидетельствует  об-

ращение поэта к переводу и свободному перело-

жению из Лермонтова, Пушкина и Крылова. Тут 

вспоминается  высказывание  С.  Никольского  при 

определении характера литературных связей это-

го периода о том, что «объяснение различия меж-

ду  реалистическим  и  романтическим  этапами, 

возможно,  кроется  и  в  другом – в  особенностях 

периода интенсивного формирования националь-

ной литературы, ее национального самосознания, 

когда самоутверждение выражается также и в со-

отнесении себя с «другими», в соревновании по-

этических  возможностей  национального  языка» 

[4,110].

 Все без исключения произведения Абая – от 

переводов до оригинальных стихов, поэм и прозы 

при наличии влияния восточной и русской литера-

тур – являются подлинно национальными, казах-

скими. «Но в скрытом виде в этих произведениях 

(в  творчестве  поэтов – книжников  они  слишком 

заметны – А.Н.),  как  и  в  каждом  произведении 

мировой  литературы,  присутствует  и  преобра-

женный опыт инонациональных литератур. И это 

лишь  подтверждает  диалектику  литературного 

развития, как и развития человечества вообще, в 

котором общее и особенное диалектически взаи-

мопроникают. Исследовать эту диалектику – одна 

из  главных  задач  и  при  изучении  литературных 

связей,  творческих  контактов  отдельных  писате-

лей и целых литератур» [4,110].

 Абай не только воплотил в своем творчестве 

гуманистические  и  просветительские  идеи  иной 

литературы, но ввел в казахскую письменную по-

эзию  классическую  метрику  восточного  стихо-

сложения аруз. Начиная с ранних стихов, аруз ис-

пользовался им на протяжении всей его деятель-

ности. Именно благодаря Абаю аруз прижился в 

казахской  поэзии.  Ведь  казахское  традиционное 

стихосложение  отличается  от  таджикского  клас-

сического  аруза. «В  казахском  стихосложении, 

имеющем силлабический, слоговый строй, соблю-

дение  в  каждой  стихотворной  строке  известного 

количества слогов является необходимым услови-

ем  осуществления  ритма» [3, 23]. И  таджикская 

народная поэзия близка к этому. «Первоначальная 

доисламская  персидская  метрика  принимала  во 

внимание слоги или ударение, подобно тому, как 

обстоит дело в простонародной поэзии до сих пор 

и очень редко встречается классической» [5, 101]. 

А  в  письменной  таджикской  литературе  «под 

арабским  влиянием  отказались  от  старого  прин-

ципа  и  вместо  него  приняли  систему  измерения 

слогов по долготе или краткости слога (квантита-

тивность), аруз» [5, 101]. Затем такая форма сти-

хосложения  перешла  и  утвердилась  в  тюркской 

письменной литературе. Абай в своем творчестве 

не  только  использует  аруз,  но  и  «выступает  как 

новатор,  являясь  творцом  новых,  неведомых  ра-

нее в казахской поэзии форм, созданных им на ос-

нове знакомства с мировой литературой» [1, 347].

  В  эпоху  Абая  среди  казахских  поэтов  была 

широко распространена классическая литература 

Абай институтының хабаршысы.  №6 (12), 2011

48

Средней Азии. Абая – знатока персидской и тад-

жикской культуры – привлекали простота и вели-

чие поэзии Рудаки, Фирдоуси, Низами и Руми, их 

мастерское владение словом. Его восхищало твор-

чество Хафиза и Саади.

  Поэтому  в  поэзии  Абая  чувствуется  восточ-

ный колорит. В его стихах казахские литературо-

веды  усматривают  такие  художественные  прие-

мы,  как  садж,  тавзе,  таносуб,  иштикок,  илтизом 

[6, 44] и др., свойственные таджикской классиче-

ской поэзии.

  С  точки  зрения  образования  новой  формы 

на основе аруза интересно стихотворение «Вось-

мистишие».  Особенностью  этой  стихотворной 

формы является сочетание в ней коротких строк 

с длинными. Абай умело использует в ней искус-

ство  «садж» – внутреннее  ритмическое  деление 

строк  по  форме  или  содержанию.  В  них  строка 

делится  на  две  взаиморифмующиеся  строки,  и 

последние рифмующиеся слова составляют садж. 

Вот форма абаевского «Восьмистишия»:

Алыстан сермеп,  

Жүректен тербеп, 

Шымырлап бойға жайылған;   

Қиуадан шауып,  

Қисынын тауып,  

Тағыны жетіп қайырған,  

Толғауы тоқсан кызыл тiл, 

Сөйлеймiн десең өзiң бiл. 

Издали зовет,

от души идет,

Заставляет нас трепетать;

Он всего острей,

он всего быстрей,

может к месту лань приковать;

О, могучий, гибкий язык,

Ты в устах народа велик.

«Говоря об особенностях внутреннего ритми-

ческого деления строк, надо учитывать, что в ка-

захском стихосложении этот момент играет очень 

существенную роль в создании ритма. В связи с 

этим обращает на себя внимание то, что создан-

ный Абаем размер характеризуется необыкновен-

ной  стройностью  и  гибкостью  соединения  рит-

мических  слоговых  групп  и  поэтических  строк. 

В «Восьмистишиях» Абай дает поистине превос-

ходные  по  силе  и  выразительности,  по  красоте 

звучности слоговые сочетания» [3, 345].

Примеров  саджа  в  таджикской  классической 

литературе  множество.  Можно  привести  пример 

из  газели  Саади,  которого  Абай  выделял  среди 

других поэтов:

Махмил бидор, эй сорбон, тунди макун бо корвон,

К-аз ишќи он сарви равон, гўй, равонам меравад.

Ў меравад доманкашон, ман захри танхои чашон,

Дигар мапурс, аз ман нишон, к-аз дил нишонам меравад.

У  Абая,  конечно,  своеобразная  форма  сти-

ха.  Для  сравнения,  если  на  две  части  разделить 

строку Саади, или же две абаевские строки слить 

в одну, то они по форме и по саджу будут иметь 

сходство.  Поэтому  можно  полагать,  что  Абай  не 

случайно в своих ранних стихотворениях упоми-

нает  имя  Саади,  он  перенял  из  его  стиха  что-то 

полезное для себя.

 И, наконец, у Абая по нашему мнению, есть 

прекрасно сложенные рубаи. И в этом он является 

непревзойденным мастером в казахской литерату-

ре.  Его  рубаи  звучат  как  по-восточному – фило-

софски и назидательно:

Ғалымнан надан артпас ұққанменен,

Тағдыр көрмей қоймайды бұққанменен.

О дағы қалыбынан аса алмайды,

Жауқазын ерте көктеп шыққанменен.

В этом прекрасно сложенном абаевском четве-

ростишии выражена философская мысль о жизни 

и  науке,  в  котором  обнаруживается  мироощуще-

ние, стремление его к познанию сущности бытия. 

Поэт говорит о невеждах своего времени, которые 

не  понимают  сущности  науки.  В  своем  четверо-

стишии Абай, в отличие от таджикских классиков, 

мыслит и выражается своеобразно, но он близок и 

понятен своему читателю. Ведь у каждого народа 

есть особый склад мышления, система своих ка-

тегорий или особое соотношение понятий, прису-

щих и другим народам. В данном четверостишии 

(и в некоторых других стихах) это побуждает поэ-

та вести рассуждение особым образом, о каких-то 

своих проблемах, решая их и двигая мысль в на-

правлении  определенных  целей.  Это  проявилось 

в  том,  что,  переняв  форму  и  содержание  из  тад-

жикской  классической  литературы,  Абай  умело 

сочетает  национальное  с  инонациональным.  Это 

и есть проявление творческой связи поэта с иной 

литературой.

Абай институтының хабаршысы. №6 (12), 2011

49

  В  этом  смысле  интересен  другой  стих  Абая 

«Ғылым  таппай  мақтанба» («Не  хвастайся,  не 

имея  знаний»),  построенный  на  дидактике  и  на-

писанный смешанной рифмой в духе таджикской 

классической  поэзии.  В  этом  традиционном 7-9 

сложном стихе, состоящем из 77 строк, ярко выра-

жены просветительские, религиозные и философ-

ско-этические  воззрения  великого  поэта.  В  сти-

хотворении ярко выражено классическое начало, 

напоминающее  восточные  традиции  стихотвор-

чества. Исследования показали, что у Абая много 

общего с «назиданиями» Фаридуддина Аттара, с 

четвертой  главой  его  учебной  книги  «Чахор  ки-

тоб» («Четыре  книги»),  которая  считалась  среди 

мусульман Хорасана и Мавераннахра священной.

 Почти в каждой семье просвещенного мусуль-

манина  Центральной  Азии  эту  книгу  хранили  и 

чтили как священную. По ней обучали детей в му-

сульманских  мектебах,  используя  как  пособие  по 

основам  ислама,  написанное  на  понятном,  попу-

лярном таджикском языке. Книга была составлена 

в XVII веке и состоит из четырех частей (книг). Со 

времени своего появления «Чахор китоб» была пе-

реведена на тюркский язык. Книга «Чахор китоб» 

(«Четыре книги») неоднократно издавалась на пер-

сидском (таджикском А.Н.) и на узбекском языках 

в переводах Абдулкаюма Муллы Имама Кари углы 

в Ташкенте, Коканде [7, 75]. Но Абай мог знать эту 

книгу  исламского  просвещения  и  в  оригинале,  и 

в  переводе.  Из  стиха  явствует,  что  поэта  больше 

привлекали художественные достоинства, научная 

мысль и этические нормы, изложенные в книге.

 Сравнительный анализ показывает, что Абай, 

вдохновляясь  идеей  и  формой  изложения,  трак-

тует  их  по-своему,  включая  в  свое  произведение 

современные проблемы человеческих отношений 

и охватывая многие вопросы морали, этики и фи-

лософии.  Другие  произведения  Абая  также  под-

тверждают наши наблюдения, что он берет из тад-

жикской классики только то, что необходимо для 

осуществления его творческого замысла, который 

преподносится  еще  не  просвещенному  казахско-

му читателю в своеобразной, изящной казахской 

манере.  И  в  этом  проявляется  величие  Абая  как 

поэта мыслителя.

Для примера сравним некоторые стихи из чет-

вертой части «Чахор китоб», которая называется 

«Назидания»  Аттара (XV в.),  с  названным  сти-

хотворением Абая, где наиболее четко выражены 

этические взгляды поэта.

 Абай:

Бес нəрседен қашық бол,   Ты пятерых побори

Бес нəрсеге асық бол,  

И пятерых избери,

Адам болам десеңiз [2, 92]. Чтобы человеком ты был.

 «Чахор китоб»:

 Умри мардумро бикохад панч чиз,

 Ёд гираш, чун шуниди, эй азиз...

 Мефизояд обрў аз панч чиз,

 Бо ту гўям, бишнав, эй ахли тамиз [8,57].

 Жизнь людскую сокращают пять вещей,

 Ты услышь о них и потом прозрей...

 Удлиняют жизнь людскую пять вещей,

 Расскажу тебе о них, ты ж разумей.

 (подстрочный перевод)

 Как видим, у Абая суть назидания изложена в 

более краткой форме. А в дальнейшем совпадает 

преимущественно общее содержание текста.

В  этических  взглядах  Абая  много  общего  с 

назиданиями Аттара. Такая же близость проявля-

ется и в прозаическом «Назидании» Абая, о чем 

будет сказано отдельно.

 Во второй части стиха поэт говорит, что это 

не только его слова, а слова ученого Давани. Сле-

довательно, Абаю были хорошо знакомы произве-

дения этого философа XV века. Поэтому в конце 

своего стиха он пишет:

Сөзіне қарай кiсiнi ал,  

Людей суди по уму,

Кiсiге қарап сөз алма.  

Но не по облику их.

Шын сөз қайсы бiле алмай,  Разумен будь и правдив

Əр нəрседен құр қалма.  

В делах и думах своих, –

Мұны жазған бiлген құл,   Это написал знающий раб

Ғуламаһи Дауани  

Мудрец Давани,

Солай дептi ол шыншыл.    Который является 

                                                                         правдивым.

Сөзiн оқы жəне ойла,  

Пойми совет его простой.

Тез үйренiп, тез жойма  

Быстро научишься, 

                                                                 быстро теряешь,

Жас уақытта көңiл-гүл [2,93]. Подобна цветку память 

                                                                              молодой.

Этические нормы, которые проповедует Абай, 

по его признанию, являются назиданиями мудре-

ца Давани. Возникает вопрос, кем был Давани и 

какое отношение имеет к нему Абай?

Давани – Мухаммад  Асад  бин  Саадиддин 

(Джалолиддин) (1427–1502) является  крупным 

таджикским ученым и философом. Давани попу-

Абай институтының хабаршысы.  №6 (12), 2011

50

ляризировал  труды  мыслителей  прошлых  веков, 

развивая  их  культурные  и  философские  тради-

ции. Он хорошо знал труды греческих и средне-

азиатских мыслителей и философов: Аристотеля, 

Платона, Фараби, Ибн-Сины, Насриддина Туси и 

других,  являлся  основным  комментатором  про-

изведений  ибн  Сины [9, 239]. По  выражению 

академика  А.М.  Багаутдинова,  Давани  защищал 

доктрину ибн Сины от нападок теологов ислама, 

продолжая линию Тахтани [10, 201].

Давани  писал  много.  По  сообщению  Мухам-

мад Али Табризи, он написал более 100 книг. Сам 

он  приводит 29 названий.  Необходимо  сказать, 

что отдельные книги, перечисленные мусульман-

скими  авторами,  сохранились  до  наших  дней  и 

разбросаны  по  многим  библиотекам  мира.  Боль-

шинство из них написаны на таджикском языке.

Таким образом, Давани, являясь крупным тад-

жикским  ученым-энциклопедистом,  оставил  по-

сле  себя  богатое  наследие.  Среди  них  наиболее 

крупным  сочинением  является  «Ахлоки  Джало-

ли» («Этика  Джалоли»),  которое  характеризует 

основные направления мировоззрения Давани.

Трактат  «Ахлоки  Джалоли»  был  написан  на 

персидском  языке,  сохранился  его  перевод  на 

староузбекском  языке [10, 241], выполненный  и 

переписанный  Ишанджаном  ибн  Мухаммадом 

Ходжи [11].

 По мнению Давани, мораль изменяется, раз-

вивается  и  совершенствуется.  Абай  в  вышеназ-

ванном  стихотворении  поддерживает  эту  идею. 

В  то  же  время  в  некоторых  своих  стихах  он  пи-

шет  о  предопределенности  отдельных  порочных 

свойств человека судьбою, волею всевышнего, ко-

торые не поддаются воспитанию. Например:

 

Я вырастил пса из щенка, –

Он мне ногу раз прикусил.

Обучил я когда-то стрелка, –

Он пришел и меня подстрелил [2, 248].

 Это напоминает слова Джами, современника 

Давани, с которым он иногда переписывался.

Агар афъиеро бигири зи дашт,

Ба чаннатсарояш дихи сайру гашт.

Ѓизояш гар аз решаи чон дихи

В-агар обаш аз оби хайвон дихи,

Нагардад бад-ин тарбият роми ту,

Ки охир кунад захр дар коми ту [12, 266].

Давани считал, что человек приобретает поло-

жительные  качества  в  ходе  воспитания  и  обуче-

ния, и что воспитанием детей нужно заниматься 

со дня их рождения. В ребенке первым делом про-

является  потребность  к  еде,  кроме  того,  он  сра-

зу  же  может  распознавать  одинаковые  по  форме 

вещи. Но постепенно у него складывается способ-

ность  различать  вещи,  отличать  добро  от  зла.  А 

умение различать тесно связано с сознанием и ре-

чью. Ребенок сперва познает отдельные, единич-

ные вещи, а после этого он переходит к познанию 

общего. С познанием общего у ребенка совершен-

ствуется разум, развивается сознание [9, 256].

  Абай  в  своем  седьмом  «Слове  назидания» 

рассуждает по данному вопросу близко к Давани. 

Он пишет, что «с самого рождения жизнь ребенка 

складывается из двух различных влечений.

 Первое – это потребность есть, пить и спать, 

без  чего  тело  ребенка  не  сможет  стать  приютом 

души, не будет расти и крепнуть.

  Второе  желание – знать.  Дитя  стремится  ко 

всему,  что  видят  глаза  и  слышат  уши:  тянется  к 

блестящему предмету, пробует его на ощупь и на 

вкус,  ищет  сближения  с  домброй  или  свирелью, 

услышав их необычные звуки. Подросший, он ин-

тересуется уже абсолютно всем: услышит ли лай 

собаки  или  звуки  вечернего  аула,  смех  или  плач 

людей.  Ребенок  становится  беспокойным. «Что 

это  такое?», «Почему  так  получается?», «Зачем 

это делают?», от вопросов ребенка теряют покой 

взрослые.

  Человек  утверждается  на  земле,  постигая 

тайны явлений природы или делая определенные 

умозаключения.  Это  отличает  его  от  животного, 

выдает  его  душу,  говорит  о  выделении  разума  и 

воли» [13, 22].

 Как видим, много общего в этих двух текстах, 

в которых Абай как последователь Давани не от-

рицает  роли  воспитания.  В  девятнадцатом  слове 

назидания  поэт  вновь  возвращается  к  этой  про-

блеме. «Человек, – пишет он, – не появляется на 

божий свет разумным. Он становится им, слушая 

людей, видя их дела, трудясь в поте лица. Он по-

степенно начинает отличать хорошее от дурного, 

а если ему суждено немало пережить, то он, ко-

нечно, и многое узнает» [13, 23].

 По Давани, в человеке нет врожденных зна-

ний, моральных качеств, он познает мир, находясь 

в определенной общественной среде, посредством 

наблюдений и при помощи воспитания.

Абай институтының хабаршысы. №6 (12), 2011

51

 Исследованные нами материалы показывают, 

что Абай в своих этико-философских взглядах наи-

более близок к концепциям Давани. Это дает нам 

основание  полагать,  что  он  был  хорошо  знаком  с 

работами Давани и через него с философией ибн 

Сины. Не углубляясь в подробности, хотим ограни-

читься еще одним примером, свидетельствующим 

о связях назидания Абая с философией Давани.

Согласно  Давани,  свойства  человека  бывают 

естественными  (врожденными)  и  приобретенны-

ми. По данному вопросу он придерживается мне-

ния Фараби и особенно Насриддина Туси. Давани, 

как и его предшественник Фараби, к естественным 

свойствам  относил  некоторые  интеллектуальные 

и  нравственные  качества,  например,  способно-

сти  людей:  способность  к  предположениям,  до-

гадкам, склонность к взаимопониманию и др. [11, 

26]. Признавая отдельные естественные свойства, 

Давани решающее значение придавал приобретен-

ным  нравственным  качествам.  Многие  свойства 

человек  приобретает  уже  с  малых  лет,  а  затем  в 

процессе всей жизни. Каждое духовное качество с 

течением времени способно к изменению и обнов-

лению, оно не остается неизменным, а постоянно 

развивается и совершенствуется [9, 250].

  У  Абая  тоже  нашла  свое  выражение  данная 

мысль. В 43-ем слове он пишет:

«Душа и тело даны человеку природой. Свой-

ства же его различного происхождения. Одни, так 

называемые  произвольные,  рождаются  вместе  с 

человеком, другие – приобретаются им в резуль-

тате труда. Потребность есть и пить – прирожден-

ная. Сон тоже. Желание увидеть мир и познать его 

– также непроизвольная потребность. И только ум 

и знания являются плодами трудовой деятельно-

сти человека [13, 147].

«...  Сила  духа  на  первых  порах  жизни  чело-

века  незначительна,  и  если  не  развивать  своего 

стремления  к  познанию,  то  легко  потерять  даже 

то  малое,  что  имеешь.  Мастерство  человека,  его 

искусство шлифуются непрерывными занятиями, 

упражнениями» [13,149].

 Итак, Абай не только был знаком с трудами 

Давани, но и был в некоторых вопросах филосо-

фии и этики последователем его учения.

жүктеу/скачать 1,08 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: