Архивов и документации вко материалы международной научно практической конференции

218 

 

его  глазами  и  ушами,  его  чувствами  и  сердцем.  Возможно,  это 

поможет  понять,  почему  советские  люди  выжили,  выстояли, 

почему клали на алтарь победы самое ценное, что у них было  – 

свою жизнь. Откуда это и как оно появилось у советских людей, 

мы обозначаем «это» и «оно» словом – ПАТРИОТИЗМ.  

Повседневность военного времени в историописании носила 

некие  мифологические  стандарты,  при  этом  упускались  из  виду 

обычные  военные  будни,  тяготы  военной  жизни,  и  чисто 

психологическое довление временности бытия в условиях войны. 

Строки из знаменитого стихотворения «Жди меня, и я вернусь»: 

«Как  я  выжил,  будем  знать.  Только  мы  с  тобой…»  как  бы 

приоткрывают завесу, но не показывают, а что было там, в окопе 

и  за  ним,  в  тылу  и  условно  за  ним.  Немаловажную  роль  в 

историописании  военных  событий  могут  сыграть  источники 

личного  происхождения,  к  которым  относим  воспоминания, 

письма,  дневники,  вместе  с  тем  нельзя  рассчитывать  на 

объективность,  т.к.  это  исходит  от  субъекта,  но  мы  сможем 

прочитать и увидеть войну глазами этого человека.  

Антропологический  подход  в  исследованиях,  посвященных 

войне  раскрывает  не  мифологизированные  страницы  военной 

повседневности, а показывает военные будни без прикрас. Устная 

история  одно  из  новых  направлений  в  исторической  науке, 

позволяющих увидеть изнанку войны, ведь не секрет партийные 

органы,  особенно  в  первые  дни  войны  давали  установку  не 

показывать горечь поражений, панику и страх, погибших солдат 

и огромное количество беженцев, потоки народных слез.  

Как,  например,  рассказ  Абакумова  Василия  Яковлевича  о 

рейде  в  тылу  фашистов,  с  одной  стороны  задание,  с  другой 

обычный  человеческий  страх,  за  невыполнение  расстреляют 

перед строем, попадешься к фашистам, они могут не расстрелять, 

а  повесить  или  сжечь  заживо:  «Вырыли  ячейки  и  сидели  в  этих 

ячейках,  нас могли тоже обнаружить, так как дорога проходила, 

по  которой  двигались  немцы,  в  300-400  метрах.  И  здесь  нас 

выручила метель, она замела наши следы и нас засугробила. Как 

видите, и природа была на нашей стороне, она нас еще от одной 

опасности  сберегла.  Вечером  мы  выползли  из  этих  ячеек  с 

глубокой болью судороги, надо было кричать, но кричать нельзя, 

219 

 

по  дороге  движение.  Мало  помалу  размялись  и  пошли  в 

обратный путь в то самое село, откуда мы вышли, т.е. Крапивное. 

Туда мы пришли утром, смотрим и не верим своим глазам – село 

было  дотла  сожжено,  не  осталось  не  одного  домика.  Немцы 

решили сжечь дотла только за то, что оно было партизанское» [1,  

л. 5]. 

Тамара  Дмитриевна  Блохина,  закончив  в  1942  году 

мединститут,  попала  на  Калининский  фронт  в  эвакогоспиталь. 

Насколько  тяжело  было  медикам  можно  понять  по  ее  рассказу: 

«Вдруг мы услышали крики, стоны. Мы выбежали с фонарями и 

увидели  множество  раненых.  Их  несли  на  плащ-палатках,  на 

телегах,  кто  полз  сам,  а  кто  мог,  шел  сам.  И  все  они  кричали: 

возьмите  меня  первым,  спасите  у  меня  дома  дети,  а  кто  не  мог 

кричать,  стонали…  Я  дала  команду  кого  первых  брать,  кого 

очередных.  И  работа  закипела.  Тут  были  раненые  в  живот, 

голову,  легкие,  ноги,  руки  и  др.,  так  как  я  одна  умела  делать 

вагусные  (при  ранении  легких  и  человек  погибал,  открытый 

пневмоторакс)  и  бедренные  блокады,  брала  сама  извлекать 

осколки тяжелых, а остальные накладывали шины по показаниям 

и  повязки.  Двое  суток  мы  работали,  не  зная  день  или  ночь. 

Фельдшера,  санинструктора  менялись  и  чуть  отдыхали,  а  я  не 

могла отойти от операционного стола. На третьи сутки больных 

стало меньше.  

Привезли тяжелого больного в голову. Я открыла рану, сняв 

повязку,  и  увидела,  что  в  огромной  ране  пульсировал  мозг. 

Попыталась позвать парикмахера, чтобы побрить вокруг раны, но 

он, после двух бессонных суток, уснул, так что его не разбудить. 

Тогда я сама попробовала побрить, но, только закончив и сказав, 

какую повязку нужно наложить, я потеряла сознание. И упала на 

шины…  Потом  мы  работали  так  же  под  бомбежками  и 

обстрелами,  по  привычке  не  спав  двое  суток  с  единственной 

мыслью, что от нашей работы зависит жизнь раненых. Однажды 

мы  двигались  по  большаку  вслед  за  продвигающими  вперед 

нашими  частями.  С  одной  стороны  –  болото,  с  другой  лес.  А  у 

нас  в  батальоне  был  фельдшер,  который  не  расставался  с 

гармошкой.  Шли  мы  колонной,  измученные,  усталые,  и  вдруг 

неожиданно,  когда  он  растянул  меха,  чтобы  нас  подбодрить 

220 

 

музыкой,  начался  страшный  минометный  обстрел.  Аптечную 

повозку  подкинуло  в  воздух,  а  нашему  любимому  гармонисту 

оторвало  голову...»  [2,    л.  7].  Обыденность  фразы  «  в  огромной 

ране пульсировал мозг», «нашему гармонисту оторвало голову», 

беспристрастная оценка военного бытия, где жизнь и смерть идут 

рядом, смерть стала привычна. 

Очень  часто  можно  услышать,  не  знаю,  как  выдержали,  и 

как  победили,  нас  вела  ненависть  и  вера,  такое  увидишь  и 

думаешь  нелюди.  Бояринов  Петр  Афанасьевич  сообщал:  «Во 

время  войны  каждый  солдат  проходил  школу  ненависти  к 

фашистам.  Я  не  помню  названия  села  на  Украине,  помню,  что 

было это на Северном Донце. Фашисты только что оставили село, 

мы  первыми  в  него  вошли.  Все  горело,  кругом  убитые  старики, 

женщины, дети, скот. На все село одна живая молодая женщина 

осталась  с  грудным  ребенком.  Спасаясь,  убежала  из  села. 

Вернулась, дом горит, сынишку 3-х лет штыком фашист заколол. 

Эта  женщина  –  черная  от  горя  –  стояла»  [3,  л.  3].  «Когда 

проходили  через  населенный  пункт,  наше  внимание  привлекли 

висевшие на кольях забора предметы, похожие на горшки. Но мы 

глубоко  ошиблись.  Этими  «горшками»  оказались  человеческие 

головы.  Недалеко,  в  здании  костела,  обнаружили  трупы 

казненных.  Жителей  в  селе  не  оказалось.  Только  в  одном  из 

подвалов  удалось  найти  перепуганного  старика,  который 

рассказал,  как  немцы  и  бандеровцы  казнили  поляков»  из 

воспоминаний  Трофима  Михайловича  Клименко  [4,  л.  5].  Читая 

записи,  пролистывая  пожелтевшие  листы  архивных  документов, 

в условиях новейшего времени, когда свастика реет над чьими-то 

молодыми  головами,  понимаешь,  что  назрела  необходимость 

архивного  набата,  и  вместо  баннеров  с  рекламными  роликами, 

вывесить  баннеры  с  письмами  и  рассказами  ветеранов,  может 

быть  тогда  хоть  один  из  тех,  кто  поднимает  флаг  с  эмблемой 

фашизма задумается и даже остановиться 

Деградация  культурной  памяти  о  войне  это  свидетельство 

разрыва  преемственных  связей,  связь  поколений  разрушена, 

ценностные ориентиры потеряны. 

Военная  тематика,  в  советскую  действительность  являлась 

основой воспитания патриотизма и гражданственности, советское 

221 

 

общество  переполняло  чувство  гордости  за  страну,  чувство 

сопереживания  за  потери  близких  людей.  Историческая  память 

Великой  Отечественной  войны  сегодня  является,  возможно, 

единственно  связующим  звеном  на  постсоветском  пространстве, 

именно ее - связующую нить поколений пытаются уничтожить и 

оболгать,  сочиняя  совершенно  новую  историю.  Противостоять 

такого  рода  политическим  инсинуациям  позволит  устная 

традиция  исторической  памяти,  реконструкция  повседневной 

жизни  военных  лет  по  воспоминаниям  и  письмам.  Фронтовые 

письма 

постепенно 

становятся 

предметом 

научного 

исследования.  

Фронтовые 

письма 

это 

своего 

рода 

фронтовая 

коммуникация  между  театром  военных  действий  и  тылом,  они 

имеют свои нюансы, в их содержании есть что-то общее и что-то 

отличное,  но  объединяет  их  одно,  они  все  пылают  жаждой 

ненависти  к  фашистам  и  огромной  любовью  к  семье,  к  родине. 

Их  писали  в  короткие  промежутки  военного  затишья,  письма 

давали  надежду,  веру  и  любовь.  Их  ждали  в  тылу,  их  ждали  на 

фронте,  письмо  как  связующая  нить  между  близкими  людьми, 

позволяло надеяться на скорую встречу. 

Письма  военных  лет  кладезь  информации,  даже  цензура  не 

смогла  скрыть  событий,  очевидцем  которых  был  автор.  В 

областном  архиве  сохранилось  множество  писем  с  войны, 

безмолвные  треугольники,  продавленные  по  сгибам,  многие 

семьи  до  сих  пор  бережно  хранят  письма  с  войны,  это  особый 

эпистолярный  жанр,  особая  словесность,  они  фрагментарны  и  в 

тоже  время  информативны,  печальны  и  радостны.  Читая  их, 

понимаешь,  что  чувствовали  женщины  в  ожидании  весточки  от 

своих  любимых  мужей,  сыновей,  братьев,  сестер.  Это  семейная, 

можно  сказать  социальная  история,  частная  жизнь,  ставшая 

предметом  анализа  и  публикации.  Письма  несут  в  себе  печать 

интимности,  сокровенных  мыслей,  многие  из  них  не  были 

рассчитаны на публичное освещение. 

Во  многих  местных  архивах  отложилось  множество 

фронтовых  писем,  эпистолярный  жанр,  воспринимавшийся  как 

реликвия,  как  музейный  экспонат,  стал  сегодня  одним  из  самых 

ценных источников военной и тыловой повседневности.  

222 

 

Фронтовые  письма,  пожелтевшие  страницы,  свидетельства 

героической  борьбы  советского  солдата,  выражение  его 

беззаветной  любви  к  Родине,  преданности  своему  народу, 

готовности  бороться  до  последней  капли  крови  за  Победу,  в 

которую он беспредельно верил. Одни из них полны решимости, 

уверенности  в  победе.  Другие  -  забот  о  семьях,  о  погибших 

друзьях, о труде в своих прежних коллективах. 

Фронтовики  писали  в  обком,  райкомы,  горкомы  партии  и 

комсомола,  в  редакции  газет,  в  колхозы,  учреждения, 

предприятия. И каждое письмо – это клятва стоять насмерть, бить 

врага  беспощадно.  С  такими  письмами  обязательно  работали 

редакторы,  стилистическая  выправка  писем  должна  была 

соответствовать  идеологическому  замыслу  партии.  Такого  рода 

письма  были  рассчитаны  на  широкую  публику,  для  печати  в 

средствах  массовой  информации,  они  несли  заряд  оптимизма, 

патриотизма  и  веры  в  победу.  Публичные  письма  несли  в  себе 

смысловую нагрузку, они были несколько официозны и вместе с 

тем  приземлены.  Газетные  письма  были  для  публичного 

прочтения,  это  письмо  каждому  и  для  всех,  читая  его  человек, 

понимал свою значимость в тылу и прилагал еще больше усилий 

в своей профессиональной деятельности. 

Письма,  написанные  единолично,  адресовались  не  только 

своим близким, родным, но и землякам, толчком к написанию по 

совету  командира  или  по  личной  инициативе  служила  награда, 

подвиг  совершенный  лично  солдатом.  В  письмах  с  фронта 

красной нитью проходит тревога за своих близких, желание знать 

до мельчайших подробностей, чем они живут, чем питаются. 

На  фронт  шли  тоже  рапорты  о  выполнении  фронтовых 

заданий, рассказы о гвардейцах тыла, работающих под лозунгом 

«Все для фронта, все для победы!». В ответ на письма с фронта, 

шли  ответные  коллективные  письма  от  колхозов,  от  трудовых 

бригад, от школьников и т.д. 

Читая  фронтовые  письма,  еще  раз  переживаешь  тяжесть 

войны, горечь утрат и радость победы. Содержание писем несет 

информацию  для  специалистов  различных  направлений,  т.к.  их 

исследование 

опирается 

на 

междисциплинарные 

связи, 

историческая  психология,  антропология,  культурная  память, 

223 

 

география,  история  повседневности  и  пр.  Вызывают  интерес 

структура  и  состав  эпистолярного  жанра  фронтовых  писем, 

возможность изучения повседневности военных лет, как в окопе, 

так и далеко в тылу.  

Фронтовые  письма  несут  смысловую  нагрузку  через 

эмоциональный  фон  автора  и  его  восприятия  жизненной 

ситуации, в которой он оказался. Письма будничны, однотипны и 

привычны  структурой  написания  для  самого  автора,  даже  сам 

факт,  что  каждый  боец  в  окопе  в  минуты  затишья  пытался 

сообщить  своим  родным  о  себе,  есть  регулярно  повторяемое 

событие военной повседневности. Согласно Ф. Броделю, все, что 

окружает 

ежедневно 

и 

ежечасно 

человека, 

формат 

взаимоотношений,  его  поступки,  его  действия  в  текущих 

условиях проживания и местонахождения, составляют структуру 

повседневности. 

Соответственно 

идеалы 

и 

ценностные 

ориентиры,  сформированные  до  начала  войны  оказывают 

влияние  на  его  духовность  и  поведение  в  экстремальных 

условиях.  Возможность  увидеть  историю  изнутри,  глазами 

рядового  человека,  понять  смысл  его  поступков  и  действий 

предоставляют фонды личного происхождения. 

Фронтовые  письма  это  возможность  составить  социальный 

портрет 

женщины, 

находившейся 

в 

тылу, 

показать 

эмоциональный фон ее жизненных условий, чувства, настроения, 

ее  восприятие  войны  и  многое  другое,  в  том  числе  ее  умение 

ждать, даже тогда, когда пришла весть о гибели.  

Содержание  писем  может  стать  ценнейшим  источником 

информации  по  социальной  истории,  своего  рода  это  устная 

история,  отраженная  в  маленьком  треугольнике,  прошедшем 

цензуру и преодолевшем линию фронта. Стиль фронтовых писем, 

их  логика,  структура  в  большинстве  своем  идентично, 

содержание  отражает  чаяния  всех  советских  людей  –  желание 

покончить с войной и вернуться на родину.  

При  работе  с  письмами  следует  задать  вопрос,  кто  автор, 

кому  адресовано,  как  он  или  она  воспринимают  войну,  что  они 

ощущают и чувствуют, через что им пришлось пройти, что стоит 

за 

строчками 

тех 

писем, 

которые 

должны 

стать 

пропагандистским  рупором.  Письма  источник  и  источник 

224 

 

письмо,  субъективность  и  объективность  его  оценивается 

исследователем,  публичный  дискурс,  интимный  дискурс  и  все  с 

оглядкой на цензуру. 

К  публичным  письмам  можно  отнести:  «Здравствуйте! 

Дорогие,  любимые  колхозники  и  колхозницы  колхоза  «Красная 

Маралиха»  Выдрихинского  с/совета  Восточно-Казахстанской 

области. 

Разрешите  передать  вам  свой  почтенно-пламенный 

фронтовой  привет.  Пожелать  вам  всего  наилучшего  в  вашей 

колхозно-зажиточной  жизни  и  здоровья.  Хороших  успехов  и 

подвигов в вашем повседневно-упорном труде, быту и отдыхе… 

Мудрость 

и 

проницательность 

нашего 

Верховного 

Главнокомандующего  Маршала  Советского  Союза  тов.  Сталина 

привела нас к победам, которые вошли в историю как блестящие 

страницы  торжества  сталинской  стратегии.  По  гениальному 

замыслу  Великого  Сталина  и  под  его  предводительством, 

осуществляется  разгром  армии  гитлеровских  захватчиков… 

После  изгнания  немцев,  с  территорий,  где  гитлеровские  палачи 

хозяйничали  около  полутора  лет,  на  пути  своего  продвижения 

вперѐд на запад пришлось встретиться с неслыханными зверским 

издевательствами 

немецко-фашистских 

разбойников 

над 

мирными  советскими  жителями  и  чинить  полное  уничтожение. 

Разрушают  асфальтные  и  шоссейные  дороги,  взрывают  мосты  и 

всевозможные  сооружения,  разбирают,  рвут  железнодорожные 

полотна,  режут  и  ломают  телефонные  и  телеграфные  столбы. 

Предают огню населѐнные пункты, города и деревни. Насилуют 

наших  сестѐр,  жѐн,  издеваются  над  нашими  отцами,  матерями. 

Убивают  и  вешают  старых  и  малых,  ни  в  чѐм  не  повинных 

людей.  Массовый  увод  гражданского  населения  в  Германию  на 

подневольный  каторжный  труд  и  ряд  других  издевательств 

чинимых двуногими людоедами. 

Вот, что приносит нам «новый порядок» в Европе.  

Чем  больше  продвигаемся  вперѐд  на  запад,  тем  больше  и 

больше  сжимаются  сердца  ненавистью  к  этой  заклятой  поганой 

сволочи. 

Мы им за всѐ отомстим, не пощадим и не простим… 

225 

 

Отцы,  матери,  сѐстра,  братья,  жѐны  и  дети  советую  вам  не 

беспокоится  и  не  расстраиваться,  о  детях,  братьях,  мужьях  и 

отцах,  ушедших  на  фронт,  на  защиту  нашей  Великой  любимой 

Родины.  Мы  героически,  мужественно  и  упорно  защищаем  и 

уничтожаем 

немецко-фашистских 

бандитов, 

вероломно 

напавших на нашу священную землю. 

Нам созданы хорошие условия, которых ещѐ не было и нет, 

не в одной капиталистической армии. 

Мы  бойцы  и  командиры  Красной  Армии  чувствуем 

повседневную  безграничную  преданность,  отцовскую  заботу 

всего  многонационального  Советского  народа,  партии  и 

правительства  во  главе  с  нашим  полководцем  Маршалом 

Советского Союза тов. Сталиным. 

Колхозники  и  колхозницы!  Безусловно,  приходится 

встречаться с трудностями и ни где таких трудностей не встретил 

как на войне. Но надо сказать открыто, что победа без трудностей 

не даѐтся…» [5, л. 14-17]. 

Письмо-обращение: «Секретарю райкома партии 

Дорогой товарищ! 

Извините  меня,  что  я  отрываю  для  Вас  дорогое  время 

чтением  моего  письма.  Но  в  этом  я  вижу  единственную 

возможность  пробить  ту  косность,  которая  существует  в 

Зыряновском  РОНО.  Дело  в  том,  что  они  забыли  о 

существовании  в  селе  Путинцево  старейшего  советского 

педагога.  Возможно  из-за  фронтовой  обстановки  письма  долго 

идут  и  не  успели  перевести,  но  это  дела  не  меняет,  т.к.  она 

провела  там  порядочное  время  в  недостойном  для  нее 

положении. Нуждается в куске хлеба и в элементарных заботах. 

Речь идет о Розенберг Лидии Адамовне. Два ее сына находятся на 

фронте, оба были ранены, но еще продолжают с оружием в руках 

защищать Родину.  

Сама  она  по  своей  скромности  и  преклонным  годам  не 

может,  по-видимому,  или  не  хочет  защищать  своих  прав  и  ей 

требуется помощь общественных организаций. 

Вы,  вероятно,  хотите  знать,  почему  я  так  беспокоюсь 

судьбой Розенберг Л.А. Дело в том, что я ее ученик до выпуска из 

школы в 1941 г. и весьма ей благодарен за любовь к литературе, 

226 

 

которую  она  мне  привила,  и  которая  останется  у  меня  на  всю 

жизнь,  а  по  дошедшим  до  меня  слухам,  которые  я  уточнил,  она 

находится  прямо-таки в бедственном положении. 

Прошу  Вас,  как  партийного  руководителя,  с  чуткостью 

отнестись  к  этому  факту.  Если  не  посчитаете  за  труд  написать 

мне, я буду Вам благодарен. 

А сейчас я нахожусь в таком положении, что еще немного и 

команда – «Вперед!». Надеюсь, Вы меня поймете. 

Если желаете знать меня поближе, напишите об этом мне по 

моему  адресу.  Пока  сообщу,  что  почти,  что  с  начала  войны  на 

фронте, куда попал из средней Зыряновской школы № 3, прошел 

некоторую подготовку в училище и в огонь, в непрерывные бои, 

видел  начало  войны,  может  быть,  увижу  и  конец,  но  начало  от 

конца  так  сильно  разнообразны,  не  похожи  друг  на  друга. 

Настроение у всех бодрое» [6, л. 198]. 

Письмо  как  крик  души  о  помощи:  «По  призыву  меня  на 

фронт,  моя  семья  осталась  в  Большенарымском  райцентре 

коммунального  хозяйства  квартире.  В  то  время  работала  жена  в 

школе  учительницей.  Зав.  райОНО  Курочкина,  которая 

возмущалась  о  плохой  заботе  в  семьях  Красноармейцев  и  дала 

клятву  возглавить  это  дело.  Когда  кончился  учебный  год,  она 

стала  требовать  от  сотрудников  школы,  в  том  числе  матерей 

грудных  детей  идти  работать  на  школьные  огороды,  захватив  с 

собой люльки, чтобы их повесить на пьянее, это похоже «на долю 

женскую»  /из  стихотворения  Некрасова/.  Она  также  ставила 

вопрос, что ведь раньше тоже с детьми в поле работала и сейчас 

ничего  ведь  не  сделается.  Предлагала  всех  имеющихся  четырех 

детей моей жены забрать и выходить в поле для работы. 

Делайте вывод, могла ли женщина выйти в поле на работу, 

когда она имеет 4-х малолетних детей, из которых один грудной, 

а старший пяти лет. 

Следующее  обещание  Курочкиной  моей  жене.  Ввиду  того, 

что  Красноармейка  и  имеет  четырех  детей  малолетних  детей  и, 

что  ты  кандидат  партии,  так  мы  тебя  с  учительской  работы  по 

договоренности  с  секретарем  РК  КП/б/К  Андреевым  переведем 

на  другую  работу  без  ущерба  и  убытка  тебе.  Ты  не  имеешь 

соответствующего  образования  и  к  тому  же  у  тебя  своих 

227 

 

малышей  много,  очень  трудно  будет  работать  в  школе,  притом 

сейчас  нужно  ремонтировать  школу,  садить  огороды,  а  потом 

прополка  и  тебе  будет  трудно.  Ввиду  этого  жена  с  5  июня 

находится  без  работы  и  не  может  получить  зарплату  за  май 

месяц. 

Через  месяц  зав.  райОНО  Курочкина  сообщает  моей  жене, 

что  вы  уволены,  как  не  имеющая  образования  и  на  другой  же 

день исключает детей из детсада и отбирает хлебные карточки у 

семьи.  Почему  за  все  это  не  привлекли  к  ответственности  зав. 

райОНО  Курочкину,  а  секретарь  райкома  КП/б/К  т.  Андреев 

оказался бессильным против Курочкиной, т.к. бездушно отнесся 

не по-человечески поступил с семьей защитника родины, семьей 

красноармейца-командира  Гусельникова.  Так  могут  поступать 

только  те,  с  которыми  мы  воюем,  как  райОНО,  так  партийная 

организация  должны  были  способствовать  жизни  в  лучших 

условиях семье красноармейца, а не так как сказано фактом. 

Согласно  вышеизложенного,  я  лично  прошу  редакцию 

оказать  моей  семье  в  смысле  квартирных  условий,  снабжения 

пайком  и  восстановления  жены  на  работу  в  райцентре,  а  не  так 

как  хотела  сделать  зав.  райОНО  Курочкина  и  председатель 

райисполкома,  которая  предлагала  работу  с  переездом  в  другой 

с/совет  на  расстоянии  25  километров,  с.  Сольновка,  секретарем 

с/совета  чего  ввиду  семейных  обстоятельств  сделать  жена  не  в 

состоянии.  Лично  прошу  редакцию  на  виновных  этих 

обстоятельств  воздействовать  законом  Правительства  в  военное 

время  над  личностями,  творящимися  на  местах  безобразия,  не 

остались  бы  безнаказанными  и  впредь  не  творили  бы 

издевательства над Красноармейскими семьями» [7, л. 94]. 

Письмо,  читая  которое  ощущаешь  постыдность,  что 

заглянул  в  замочную  скважину,  интимность  обращений  и 

женская  доля:  ««Добрый  день,  моя  роднушка!  Что-то  долго  нет 

писем,  ждала  сегодня,  но  напрасно  было  мое  положительное 

ожидание,  что  случилось  мой  милый??  А  может  где-нибудь  в 

пути задержались, о как тяжело когда от тебя моя роднушка нет 

известия, ведь я так беспокоюсь, о своем родном Петрусе, может 

завтра  получу,  ведь  я  думаю,  что  мой  нехороший,  мой  милый 

славный  медвежонок:  каждую  минуту    использует,  чтобы  хоть 

228 

 

одно  слово  написать  своей  Нинусе,  ведь  для  меня  твои  письма 

нужны, если долго  нет писем, я задыхаюсь…» [8, л. 9]. 

Маленькие  треугольники,  сегодня  как  атрибут  военной 

коммуникации,  как  источник  семейной,  культурной  памяти,  как 

ценный  документ  фронтовых  дней,  и  просто  как  реликвия 

Великой Победы. 

Как  это  не  парадоксально  только  сейчас  мы  осознаем, 

«маленький  человек»  и  стал  главным  героем  Великой 

Отечественной войны, он был на фронте, на передовой; он был в 

тылу,  на 

передовой; 

он 

был 

солдатом, 

партизаном, 

военнопленным, 

эвакуированным, 

депортированным, 

репрессированным.  Это  он  испытал  страх,  боль,  отчаяние, 

потери,  унижение,  испытание,  радость  от  победы  и  от  того,  что 

выжил. 

Микроистория  отдельной  личности  на  фоне  глобальных 

событий  своей  повседневной  жизнью  может  дать  намного 

больше,  расширит  рамки  понимания  Великой  Отечественной 

войны, и даже возможно даст ответ молодому поколению, за что 

сражались  их  деды,  и  как  выстояли,  чтобы  потом  у  них  не 

возникало и тени сомнения, что это была чужая война. 

Литература: 

1 ГАВКО (Государственный архив Восточно-Казахстанской 

области -  далее ГАВКО) Ф753. Оп.2. Д.336 

2 ГАВКО Ф.753. Оп.2. Д.172 

3 ГАВКО Ф.2866-п. Оп.1. Д.658 

4 ГАВКО Ф.753. Оп.2. Д.141 

5 ГАВКО Ф. 2866п. Оп. 1. Д. 900.  

6 ГАВКО Ф.887. Оп.1. Д.70.  

7 ГАВКО Ф.2866-п. Оп.1. Д.725.  

8 ГАВКО Ф.753. Оп.2. Д.150 

 

ӘОЖ 94(574.42)  

жүктеу/скачать 5,65 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: