Қазақстан Республикасы Мәдениет және спорт министрлігі Тілдерді дамыту және қоғамдық-саяси жұмыс комитетіінің тапсырысы бойынша
жүктеу/скачать 2,8 Mb. Pdf көрінісі
|
- Бұл бет үшін навигация:
- О терминотворчестве в языке синьцзянских уйгуров
Примеры: реакцион-ный режим демаркацион-ная линия информацион-ное бюро иррациональ-ное число эмоциональ-ное выражение актуаль-ная тема либераль-ная буржуазия интенсив-ное развитие прогрессив-ная ассимиляция реактив-ный самолет коллектив-ный договор консерватив-ная партия документаль-ный фильм континенталь-ный климат универсаль-ная машина радикаль-ные меры интервокаль-ная позиция – реакцион режим, – демаркацион чегара, – информацион бюро, – иррационал сан, – эмоционал ибарә, – актуал тема, – либерал, буржуазия, – интенсив тәрәққият, – прогрессив ассимиляция, – реактив самолет, – коллектив шәрт, – консерватив партия, – документал фильм, – континентал иқлим, – универсал машина, – радикал чарә-тәдбирләр, – интервокал позиция и др. Благодаря такой дифференциации мы получаем возможность передавать с помощью аффикса -лиқ//-лик (иногда в притяжательной форме: -лиғи//-лиги) значение русского производного суффикса -ность, образующего имена существительные, обозначающие признак, отвлеченный от предмета. Например: «революцион-ность» – революцион-лиқ, «реакцион-ность» – реакцион-лиқ и др. 3. Пожалуй, еще не решенным на практике языка вопросом, имеющим косвенное отношение к терминологии, является вопрос о способах передачи родовых значений отдельных суффиксов русского языка (-ник//-ниц-а, -ист//-ист-ка, -щик//-чик//-щиц-а//-чиц-а, -вод//-вод-ка,
принадлежности лиц (мужского или женского пола) к той или иной местности, городу, стране, нации, религиозной секте и т. д. Трудность этого вопроса, естественно, объясняется специ фикой уйгурского языка, в котором, как известно, отсутствует категория грамматического рода. Практически этот вопрос решается по-разному в зависимости от контекста. Исходя из русского оригинала, переводчики
231 обычно пытаются передать эту родовую разновидность в терминах, обозначающих спе циальности, с помощью аффикса -чи (по отношению лиц муж ского пола) и -чи + қиз или аял (по отношению лиц женско го пола). Например: «отличник» – әлачи, «отличница» – әлачи қиз, «ученик» – оқуғучи, «ученица» – оқуғучи қиз, «телятник» – мозайчи, «телятница» –мозайчи аял (или киз), «дояр» – сеғинчи, «доярка» – сеғинчи аял. Или с помощью аффикса -лиқ//-лик + слова қиз (или аял) передает ся: «москвич» –москвалиқ, «москвичка» – москвалиқ аял, «киевлянин» – киевлик, «киевлянка» – киевлик аял, «одессит» – одессилиқ, «одесситка» – одессилиқ аял; или просто: «турок» – түрк, «турчанка» – турк аяли, «узбек» – өзбәк, «узбечка» – өзбәк аяли и др. Здесь очевидна, конечно, крайняя условность употребления слов қиз (девушка), аял (женщина) как грамматических выразителей женского рода 69
выражающими специальность человека или принадлежность лиц к тому или иному городу, местности, народу, нации и т. д., стоят фамилии и имена. Например: «Советский космонавт В. Терешкова...» – Совет космонавти В.Терешкова... «Известный дояр колхоза Курбан Палтушев...» – Колхозиниң атақлиқ сеғинчиси Қурбан Палтушев... Из этого следует заключить, что при решении этого вопроса надо придерживаться в основном следующих принципов: а) учет окружающей текстовой среды; б) избежание, где это только возможно, явно условного «обозначения» родовой принадлежности с помощью слов «қиз», «аял»; в) следуя наметившейся в русском языке тенденции, постепенно надо освободиться от несвойственного, а следовательно, искусственного приема передачи в языке категории грамматического рода, например: токарь, профессор, инженер, архитектор и т.д. 4. Непоследователен принцип создания в языке сокращенных слов (аббревиатур). Хотя и было решено в 30-х годах о необходимости создания сокращенных слов не на основе собственно уйгурского языка, а путем заимствования непосредственно из русского языка 70 , в настоящее время язык прибегает к тому и другому принципам, допуская тем самым терминологический разнобой. Так, основную часть сокращенных терминов в уйгурском языке составляют абревиатуры, образованные на основе русского языка путем побуквенного, слогового или смешанного (буквенно-слогового) 69 К.Ашуров. Указ. работа. стр. 27–28. 70 Там же, стр. 17–19.
232 сокращения: СССР, КПСС, РСФСР, ТАСС, ВУЗ, ЦК, совхоз, райком, совнархоз, коминтерн, главлит, местком, профком, комсорг, парторг, профсоюз и др. Причем многие из этих сокращенных слов в уйгурском языке в своей слагаемой основе просто совпадают с соответствующими сокращениями в русском языке: ЧТЗ – Челябин трактор заводи, МТС –
Однако наряду с этим принципом на практике параллельно допускается и принцип (в основном буквенного) сокращения на почве самого уйгурского языка. Например: АҚШ – Америка Қошма Штатлири (США), БМТ – Бирләшкән Милләтләр Тәшкилати (ООН), БӘР – Бирләшкән Әрәп Республикиси (ОАР) и др. Какой же из этих двух принципов, кстати, имеющих место и в других тюркских яхыках, оправдает себя на деле, конечно, покажет будущее. Но наличие в языке таких параллельных приемов сокращения уже говорит об отсуствии принципа. В самом деле, какая надобность в одном случае брать русское сокращение, а в другом – уйгурское! Здесь принципиального и противоречащего духу языка ничего нет. Дело лишь в условности, как это имеет место в принципах орфографии. Указанные выше сокращенные слова на основе русского языка (КПСС, СССР и др.) воспринимаются языками как цельные терминологические понятия, как неразложимые термины (КПССниң, КПССтин, КПССқа и т.д.). Поэтому практически целесообразнее все сокращенные термины, передающие названия стран, различных партий и организаций, военно-экономических блоков и союзов, агентств, компаний и других учреждений, имеющих международное значение, а также сокращенные советско-интернациональные и русские термины, получившие широкое распространение в нашей стране, заимствованные непосредственно из русского языка. Нет особой надобности создавать собственно уйгурские сокращения, когда такие термины, как ЮНЕСКО – Организация Объединенных Наций по вопросам просвещения, науки и культуры, НАТО – Северо-Атлантический союз, СЕАТО – Военный Блок Юго-Восточной Азии, АДН – Немецкое телеграфное агентство, одинаково звучат на многих языках мира. Исключением могут быть названия государств:
Несколько в ином аспекте должен быть рассмотрен вопрос о сокращениях, имеющих не научно-терминологическое, а местное номенклатурное значение, а также об условных сокращениях слов, к 233 которым обычно прибегают в целях удобства, краткости. Например: ҚазПИ – Қазақ Педагогикилиқ Институти, ТәшМИ – Тәшкәнт Медицина Институти, «К.Т.» – «Коммунизм туғи», «К.А.» –»Колхозчилар авази» и др. 5. Практика терминотворчества в уйгурском языке показывает, что при создании терминологии по всем отраслям знаний необходимо придерживаться основных принципов и общих правил, следует проявлять максимум гибкости и подходить к каждому конкретному случаю дифференцированно, использовать при этом до конца все возможности языка.
Так, в уйгурском языке мы имеем целый ряд слов, как дохтурхана, давахана, кесәлхана, шипахана, ағриқхана, дорихана. Дифференцируя значения, языковая практика привлекла их в качестве терминов, соответственно передающих следующие значения: ординаторская, поликлиника, диспансер или амбулатория, лечебница или санаторий, больница, аптека. Несмотря на такую внутреннюю возможность, иногда на страницах печати допускается употребление некоторых из этих терминов например: поликлиника, санаторий, аптека и т. д. Возьмем другой пример. В уйгурском языке имеется слово маһир имеюшее общее происхождение со словом мастер (< греч. Mastoras – мастер, ремесленник). Однако это не дает нам основания без разбора заменять им слово мастер, встречающееся в сложных терминах и терминологических выражениях. Здесь и нужно проявить необходимую гибкость с учетом специфики языка. Отсюда: балетмейстер (а не балет маһири), хормейстер (а не хор маһири), «мастер спорта» – спорт мастери (а не спорт маһири), но «мастер художествен ного слова» – бәдий сөз маһири, «мастер высоких урожа ев» – чоң һосул елишниң маһири, или: часовой мастер – саат устиси. «золотых дел мастер» – зәргарчи и др. Таковы основные положения и те недочеты терминотворчества в литературном языке уйгуров Советского Союза. Из этого следует, что в терминотворческом процессе уйгурского языка тесно сочетаются система его собственной терминологии с одной стороны, и общие системы интернациональных и заимствованных из русского языка терминов – с другой. При этом вся терминологическая система пронизана тенденцией максимального и исчерпывающего использования собственных ресурсов и потенциальных возможностей, смелого и добровольного заимствования советско-интернациональных терминов во всех необходимых случаях, 234 приводящего к взаимному сближению языков нашей страны и народов мира. Имеющиеся недостатки, о которых мы говорили выше, требуют постоянного урегулирования, усовершенствования и унификации системы и принципов терминологии, издания отраслевых двуязычных и толковых терминологических словарей языковедами и специалистами – знатоками той или иной сферы научного знания. О терминотворчестве в языке синьцзянских уйгуров Как было отмечено выше, одним из основных языковых факторов, по которым можно судить о тенденциях дальнейшего развития общелитературного языка, является терминологическая работа. Несмотря на то, что до установления народной власти в Синьцзяне на уйгурском языке выпускались ряд газет, журналов и различные книги, вопрос о создании терминологии и выработке ее научных принципов не был предметом специального изучения. Он впервые был поставлен только в 1954 г. 71 в связи с принятием решения о реформе существующей письменности уйгуров, а также других народов Синьцзян-уйгурского автономного района. Лингвистические экспедиции по изучению диалектных особенностей уйгурского и других языков, проведенные со второй половины 1955 г., и обсуждение вопросов о языке и письменности на специальных совещаниях и конференциях, о чем сказано было выше, выяснили настоятельную необходимость всестороннего исследования процесса терминотворчества. Так была созвана I Научная конференция по вопросам языка и письменности национальностей СУAP в августе 1956 г. На этой конференции с докладом «Уйгурский литературный язык и вопросы создания его терминологии» выступил Имин Турсун, который осветил вопрос о формировании общего и единого уйгурского литературного языка, о состоянии терминологической работы в языке уйгуров Синьцзяна до 1955 года. Лексический состав уйгурского языка Имин Tурcyн рассматривает в двух группах: 1) слова и термины, употребляющиеся в языке с древних времен и составляющие его основное лексическое ядро; 2) слова и термины, заимствованные из других языков. Причем образование новых терминов из этой группы, как он утверждает, возможно, во-первых, путем расширения их семантического объема (қолтуқ «подмышка», боғуз «горло», но как термины: Бохәй қолтуғи 71 Первый проект терминотворчества в уйгурском литературном языке Синьцзяна был опубликован в 1954 году.
235 «Бохэйский залив», Тайвән боғузи «Тайванский пролив»), во-вторых, путем употребления в новых значениях («қурултай» в значении «съезд») и, в-третьих, путем новообразований по существующим в языке моделям и способам (оқутқучи «преподаватель», тоқумичилиқ «текстильное производство»). Вторую лексическую группу составляет иноязычный пласт уйгурского языка, который автором дифференцируется или как слова, уже усвоенные и признающиеся носителями собственно уйгурским;: (чай «чай», мата «материя», пул «деньги», чит «ситец», пәтнис «поднос»), или как слова, получившие некоторые семантические отклонения от их первоначального значения в языке-источнике (хәлиқ «народ», ихтисат «экономика», нутик «речь», идарә «учреждение»), или как слова, в известной степени усвоенные языком, но в то же время сохранившие определенные черты иноязычного происхождения (жоза «круглый стол», үстәл «стол», «стул», дәстихан «скатерть», бәсәй «вид капусты» и др.), или как слова, заимствованные языком за последнее время для выражения новых терминологических понятий (конституция, республика, һоқуқ «право», сиясәт «политика», қанун «закон», комитет, сот «суд», прокуратура, физика, химия, диалектика, материализм, идеализм). Полное подчинение заимствованных слов законам грамматики уйгурского языка рассматривается автором как результат устойчивости последней и положительное явление для развития литературной нормы. Подвергая подобному анализу все положительные и отрицательные стороны терминотворческого процесса, докладчик обращает внимание на следующие вопросы: 1) на имеющиеся в языке тенденции безразборного заимствования или необоснованного отказа от необходимых иноязычных слов; в этой связи он предлагает вместо топлап, көпләп «оптовый» исконно уйгурское слово үлгүжә или вместо жәмғериш, дамба, жиң соответственно – чуғлаш, туған, базар; 2) в целях единообразия следует также отказаться от имеющихся терминологических дублетов и параллелизмов, созданных за счет диалектизмов (соқа, лит. – «соха», сапан//буқуса//були//хвали); 3) на неправильное, механическое употребление морфологических форм в структуре заимствованных слов (телефонный аппарат, конкретный чарә, механический һәрикәт); 4) на наличие нелогично построенных искусственных выражений и терминологических сочетаний (типа: Саәт ремонт қилиш ишләтиқириш групписи вместо саәтчилик групписи «артель по ремонту часов»). 236 Положительным моментом терминотворчества в языке
синьцзянских уйгуров И. Турсун считает создание научно-технической терминологии, используя в этой области больше всего готовые советско- интернациональные термины». Исходя из вышеизложенного, в языке синьцзянских уйгуров был принят следующий проект принципов терминологии: «1. Исчерпывающим образом использовать богатство родного языка путем: а) развития и расширения семантического объема слов; б) употребления старых слов в новых значениях; в) образования новых производных слов, используя имеющуюся в языке лексическую базу и различные словообразовательные модели; г) умелого использования в качестве терминов диалектизмов, особенно профессионализмов. 2. Если для передачи новых терминологических понятий язык не находит в своем лексическом фонде соответствующих собственно уйгурских слов, то он может заимствовать их из других, в частности из китайского и русского языков. 3. Необходимо использовать в качестве терминов слова, заимствованные языком еще в далеком прошлом». Здесь же имеется оговорка: «однако не следует вводить в язык слова, которые употреблялись в уйгурском письменном языке XV–XIX вв. под влиянием чагатайского языка и все же не могли проникнуть в живой разговорный язык народа». Итак, в проекте терминотворчества уйгурского литературного языка, принятом Комитетом по изучению языка и письменности СУАР КНР и опубликованном на страницах «Шин-жаң гезити» («Синьцзянская газета»), на первый план были выдвинуты принципы «максимального использования богатства родного языка» 72 . заимствования советско- интернациональных, а также китайских и русских терминов в соответствии с фонетическими и грамматическими законами уйгурского языка. Это говорит о том, что вопрос о терминотворчестве в литературном языке синьцзянских уйгуров в указанный период был решен в основном положительно и с правильных методологических позиций. В этих принципах было ярко выражено стремление синьцзянских 72 Увлечение этим принципом привело даже к замене некоторых ранее заимствованных советско-интернациональных терминов вновь образован ными терминами, например: съезд – қурултай, конференция – вәкилләр жиғини, пленум – умуми жиғин, митинг – аммиви жиғин, федерация – бирләшмә, филиал – шивә, конституция – асасий қанун и др., хотя такая попытка была не всегда последовательной; ср.: запчасть, деталь, смета, отчет, делегация (а вәкил – делегат). Эти примеры взяты из списка тер минов, опубликованных вместе с проектом терминологии для предварительного обсуждения (см. «Шиңжаң гезити», 1957, 11 дек.). 237 уйгуров как можно больше приобщиться к интерна циональной терминологии и использовать многолетний опыт народов СССР, в том числе своих собратьев – советских уйгуров, в области терминологической работы. Так, в докладе И. Турсуна указывалось, что «экономика и культура великого советского народа, построившего социалистическое общество и счастливую жизнь, достигнутый им колоссальный прогресс во всех областях науки и техники, являются для нас лучшим образцом и оказывают благотворное влияние не только на развитие нашей экономики и культуры, но и благоприятствуют проникновению в наш литературный язык самых различных терминов, выражающих эти научные достижения». Естественно, что подобный вполне разумный шаг, сделанный синьцзянскими уйгурами в языковом строительстве, в свое время исключительно радушно был принят советскими уйгурами, так как единство взглядов на терминотворческий процесс, на тенденцию и перспективу развития языка в целом является наилучшей гарантией формирования единой и общей для всего уйгурского народа нормы литературного языка. Однако приходится констатировать, что этот, казалось бы, правильный курс и вполне разумное решение вопросов терминологии в языке синьцзянских уйгуров на II Лингвистическом совещании по вопросам языка и письменности, созванном в ноябре-декабре 1959 г., по некоторым соображениям были изменены, и вопросы терминотворчества получили совершенно иное освещение, что можно наглядно продемонстрировать на материале докладов, прочитанных Сайфутдином Азизи, Альхамом Ахтам, Абдуллой Закировым и др., опубликованных на страницах синьцзянских газет и журналов. Так, в своем докладе «За содружество и сплоченность национальностей по упрочению великой победы социалистической революции в области языка и письменности» Сайфутдин Азизи, говоря о значении и задачах II Лингвистического совещания 73 , подчеркнул, что в результате повсеместно проведенных обсуждений «были подвергнуты критике существующие некоторые ошибочные, реакционно-националистические взгляды и идеи по вопросам развития языков национальных меньшинств Синьцзяна, были выяснены разногласия между марксистско-ленинским мировоззрением и буржуазно-националистическими взглядами». К подобным разногласиям и «реакционно-националистическим» взглядам в решении вопросов терминологии в уйгур ском и других языках 73 ІІ Научное совещание было проведено в Пекине с 28 марта по 16 апреля 1958 г. 238 народов СУАР докладчик относит рассмотренные нами выше принципы терминологии, одобренные I Лингвистической конференцией в г. Урумчи (1956 г.). В этих принципах, согласно которым термины должны были создаваться путем исчерпывающего использования богатства родного языка и заимствования советско-интернациональных терминов и т. д., докладчик усматривает непра вильное, искаженное отражение объективного хода развития языков. Пути дальнейшего развития языков, в частности их терминологической системы, по мнению докладчика, должны быть определены не внутренними тенденциями этих языков, а внешними, факторами, влиянием языка господствующей на ции; в условиях же Китая национальные меньшинства, в том числе и уйгуры, должны развивать свои языки, «опираясь только на язык китайцев», ибо они без помощи китайцев и благотворного влияния их языка якобы «не могут достигнуть свободы, равноправия и получить развитие». В этой связи следует особо отметить одно обстоятельство. Мы уже ознакомили читателей с основными положениями проекта терминотворчества в уйгурском языке, принятого в 1956 г., в котором, кстати, предусматривалось заимствование наряду с советско- интернациональными терминами и терминов из китайского языка, т. е. китайский язык рассматривается как один из источников обогащения уйгурского языка. Выдвигая такой принцип, авторы указанного проекта стояли за то, чтобы не только сохранить имеющееся в лексике уйгур ского языка большое количество китайских слов и терминов, заимствованных уйгурами в далеком прошлом, но и продолжить впредь подобное заимствование. Однако нетрудно заметить, что многие из выступавших на I Лингвистической конференции (1956 г.) отстаивали принцип добровольности заимствования китайских элементов. По их мнению, китайские слова, как и русские слова и советско-ннтернациональные термины, должны быть приняты уйгурским языком не в целях вытеснения собственно уйгурских или ранее заимствованных арабско-персидских слов, а в целях пополнения и дальнейшего обогащения. Причем такое пополнение за счет китайских слов должно происходить естественным, а не насильственным путем, когда оно необходимо для языка. Следует отметить, что подобные, казалось бы вполне резонные, высказывания определенной части уйгурских языковедов в докладе
239 С. Азизи были подвергнуты резкой критике. Это и понятно. Идея «добровольности» в отношении китайского языка совершенно не устраивала многих «специалистов», которым было поручено решать проблемы языка малых народов. Этим и следует объяснить ряд положений, выдвинутых в докладе С.Азизи, которые можно привести лишь в порядке констатации. Так, например, в докладе красной нитью проходит идея о том, что единственным источником дальнейшего обогащения языков малых народов СУАР, в частности создания терминологии, должен служить только китайский язык. В связи со сближением народов в условиях Китая докладчик ставит также вопрос о необходимости в дальнейшем вытеснения из уйгурского языка давно бытующих и усвоенных слови иноязычного происхождения и замены их китайскими (мәктәп – шуән «школа», рәис – жуши «председатель», коммуна – гуңши и др.). Конечно, с подобной установкой нельзя согласиться, т. к. она отрицает не только добровольный характер заимствования языком иноязычных элементов в частности, но и объективные закономерности его развития вообще; она игнорирует собственные возможности языка и его тенденцию развития. Доклад А.Ахтама, председателя Комитета по изучению языков и письменностей народов СУАР «Вопрос об усвоении новых терминов», как и некоторые другие доклады, прочитанные на II Лингвистическом совещании по вопросам языка и письменности (1959 г.), затрагивает конкретные вопросы терминотворчества уйгурского языка. В нем подвергаются критическому анализу теоретические и практические «ошибки» языковедов, допущенные при первоначальной разработке принципов терминологии в уйгурском и других литературных языках народов СУАР. По его мнению, эти «ошибки» сводятся в основном к тому, что в разработанных ранее принципах превалировала тенденция к заимствованию интернациональных терминов и под различными «предлогами» принижалась роль и значение китайского языка. Однако подобное мнение автора не всегда подтверждается убедительными аргументами. Его доклад по существу развивает основные положения доклада С. Азизи и докладов 74 , представленных на двух лингвистических совеща ниях в Пекине 75 . Поэтому мы сочли нужным ознакомить чи тателей 74 На этих совещаниях были заслушаны доклады Лю Цин, Бурхана Шахиди, Фу Мао- Цзы, Пэн Цзин, Са Кун-Ляо, Се Ху-чу и др. 75 Имеются в виду ІІ Лингвистическое совещание по вопросам языка по письменности 240 с содержанием этого доклада, реферируя его основные положения. И надо полагать, что специалисты-тюркологи, интересующиеся проблемой терминологии и закономерностями развития национальных литературных языков, найдут в этих принципах необходимый материал для творческих споров и широкого обмена мнениями. Основные положения доклада А. Ахтама, по существу легшие в основу ныне действующих принципов терминологии литературного языка уйгуров Синьцзяна, сводятся к следующему: 1. «Для выражения малоизвестных широкой массе народа и не точно передаваемых понятий надо заимствовать термины прежде всего (подчеркнуто нами. – А. К.) из лексического состава китайского языка; причем эти термины должны быть написаны на основе китайского фонетического алфавита и орфографических норм, а также в соответствии с их звучанием в общелитературном китайском языке – путунхва». 2. Приемами заимствования или передачи китайских тер минов и терминологических выражений должны быть: а) «звуковой перевод» (т. е. заимствование в китайском звучании без перевода на родной язык); б) «смысловой перевод» (т. е. перевод китайских слов и выражений соответствующими смысловыми эквивалентами родного языка); в) смешанный, звуковой и смысловой перевод»; здесь же указывается, что «китайские пословицы и поговорки лучше всего переводить, но можно заимствовать некоторые из них в китайском звучании». 3. Дальнейшие практические меры по созданию терминов, которые предлагаются в докладе, полностью исходят из указанных выше принципов, согласно которым китайский язык рассматривается как единственный источник терминотворчества в уйгурском языке. Эти принципы состоят из следующих моментов: а) необходимо устранить существующие параллелизмы в терминах путем узаконения, например, таких терминов, как: лушйән – вместо йол (генеральная линия партии), соответственно: гуңшә – коммуна , жаһангирлик – империализм, жүмһүрийәт – республика, файвән – сот (суд), ивәнҗаң –сот башлиғи (председатель суда), Гуңси – ширкәт (объеди нение, кооператив, товарищество); б) необходимо заменить китайскими словами имеющиеся в языке термины советско-интернационального происхождения, которые еще не нацменьшинств, состоявщегося в Пекине с 28 марта по 16 апреля 1958 г., и специальное совещание по вопросам лексикологии и составления словарей языков нацменьшинств КНР, состоявшееся в Пекине с 7 по 25 марта 1959 г.
241 получили широкого распространения в народе и создают определенную трудность в практическом употреблении 76 : гувән – советник, баңлән – мухтар иттипақ//конфедерация, жунфа – милитарист, жунфачилиқ – милитаризм, җәңчайвән – прокуратура, жәңчажан – прокурор, хәйгвән –таможня, зуңжуго – метрополия; в) в тех случаях, когда имеет место параллельное употребление уйгурских и русско-интернациональных политических терминов, необходимо оставить уйгурские: хитапнамә – мани фест, дәллал – компрадор, груһвазлиқ – фракциячилик, шәхсийәтчилик –
категории терминов «пока нужно оставить» такие интернациональные термины, как: демокра тия, социализм, капитализм, и те, которые переведены на ки тайский язык «по их звучанию»: нацизм – натсуй җуйи, фа шиизм – фашиси җуйи; г) различные военные термины (звание, должность, командование, управление и др.) должны быть заимствованы нз китайского языка: бән – отделение, бәнҗаң – командир отделения, шаңшав – полковник, луй– бригада и др.; д) промышленно-технические термины также должны быть заимствованы из китайского языка: диявдукйвән – дис петчер,
е) в тех случаях, когда в области культуры и просвещения употребляются как советско-интернациональные, так и ки тайские термины, предпочтение надо отдавать последним: җиавләнйвән – тренер, капйән–карточка, жиаңши – лектор, җиавшу – профессор, боши – доктор (наук), йәнжйусо – илмий тәкшүрүш институти (научно-исследовательский инсти тут); ж) термины философии по возможности должны быть заменены терминами, образованными на уйгурском языке: гәжрибичилик – эмпиризм, үмитсизлик – пессимизм, еқидичилик – федизм но опять оговорка: «однако пока не надо трогать уже усвоенные языком международные термины, на пример: материализм, натурализм, метафизика, дуализм, диа лектика» 77 ;
77 Там же. 242 з) «Научные термины, как правило, должны быть заимст вованы из лексики китайского языка в их соответствующем звучании. Названия научных предметов также постепенно должны быть заменены китайскими названиями» 78 ; дәйшу – алгебра, җихешвә – геометрия; снова оговорка: однако «на звания некоторых предметов временно можно передавать вами собственного языка» 79 : тарих – «история», тәбиәт «природа (зоология)», hecan – «математика», әдәбият – «ли тература»; и) собственные имена и топонимические названия (за исключением имен и названий национальных меньшинств и их местностей) следует брать в китайском звучании на основе «путунхва», т. е. уйгуры и казахи СУАР должны писать и про износить так: Мосыкә
– Москва, Ленингэлэ –Ленинград, Аламуту – Алма-Ата, Ташигань – Ташкент, Суволофу – Су воров, Пида I – Петр I, Ялишаньда – Александр и др.
Таково практическое решение вопроса терминотворчества в языке уйгуров Синьцзяна, к которому пришло II Лингвис тическое совещание 1959 г. Из этого нетрудно понять, что принятые принципы терминотворчества направлены к тому, чтобы, во-первых, отвергнуть предпринятые уже положитель ные шаги в области терминологии уйгурского языка, во-вторых, не дать возможность синьцзянским уйгурам, казахам, киргизам, узбекам и другим народам последовать примеру своих собратьев в Советском Союзе в области создания еди ной терминологической базы; в-третьих, поднять роль китайского языка и доказать возможность заимствования из него другими народами СУАР терминов в самых различных областях знаний. В связи с изложенным обстоятельством необходимо заме нить, что в этих принципах терминотворчества никогда не ставился вопрос о категорическом отрицании или невозмож ности заимствования китайских слов другими языками. Ведь мы знаем, что китайские элементы, как и элементы других языков, встречаются в том же уйгурском, казахском, узбекском языках. Это вполне естественно, так как взаимообогащение языков при опеределенных их контактах оценивается как исторически необходимый и, пожалуй, неизбежный объек тивно-закономерный процесс. Поэтому речь должна была идти не о способности проникновения китайских слов в языки других систем или о степени проницаемости последних, как об этом постоянно говорилось в докладах, а, наоборот, о формах и условиях, при которых происходит возможное заимство вание. 78 Там же. 79 Там же. 243 Из истории языкознания известны различные формы языках взаимоотношений, а также результаты, к которым при водят добровольные заимствования языком иноязычных эле ментов и насильственные ассимиляторские приемы навязывания элементов одного языка другому. В качестве примера должно сослаться, что и делают докладчики, на языки народов ССР, которые заимствовали большое количество интернациональных слов, а также терминов и за сравнительно короткий срок получили широкое развитие. Во всех языках заимствование слов и терминов из русского языка и через него происходило и происходит на совершенно добровольной основе. Об этом свидетельствуют, например, действующие принципы терминотворчества во всех национальных языках, в которых никогда не предусматривалось (если в этом нет необходимости) и, тем более, не настаивалось обязательное заимствование слов и терминов из русского языка. Русский язык, выполняя функции языка межнациональ ного общения народов СССР, не является обязательным государственным языком СССР. В.И. Ленин считал совершен но непозволительным, чтобы русский язык насильственно на вязывали другим народам: «...Мы, разумеется, стоим за то, чтобы каждый житель России имел возможность научиться великому, русскому языку. Мы не хотим только одного: эле мента принудительности» 80 .
указанию И. Ленина. В заключение следует отметить, что анализируемые нами выше принципы терминотворчества, разработанные II Линг вистическим совещанием 1959 г. на основе изложенных на нем докладов С. Азизи и А. Ахтама, по существу не отра жают закономерностей и объективных тенденций развития уйгурского литературного языка. В этих принципах термино логии фактически столкнулись две крайности. С одной сторо- ны, в процессе создания терминологической системы литера турного языка совершенно не учитываются возможности и перспективы, богатство и гибкость собственного языка, в категорической форме запрещается доступ в язык советско-интернациональной терминологии, что, естественно, ведет к изоляции родственных языков народов СУАР и СССР, а с другой – единственным в своем роде источником создания терминов в уйгурском и других языках народов СУАР рассматривается китайский язык. Таким образом, современный уйгурский литературный язык оказался перед фактом, когда в языке советских уйгуров наметились одни тенденции в области терминотворчества, согласно которым он будет развиваться за 80 В.И.Ленин. Нужен ли обязательный государственный язык? Соч.т. 20, М.,1948, стр. 55. 244 счет максимально го использования и усовершенствования собственных ресур сов. а также свободного приобщения к советско-интернациональной терминологии, тогда как в языке синьцзянских уйгуров, основной массы уйгурского народа, наметились другие тенденции, предусматривающие создание терминологии за счет китайских слов и выражений путем все большего их заимствования, с последующим вытеснением определенной части ранее принятых уйгурами и усвоенных советско-интернациональных терминов и выражений. Все это, несомненно, соответствующим образом окажет свое влияние на общий процесс развития уйгурского литера турного языка. Однако, несмотря на это, рассхождения в терминологической лексике в языке советских и синьцзянских уйгуров пока еще незначительны.
жүктеу/скачать 2,8 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|