Қазақстан Республикасы Мәдениет және спорт министрлігі Тілдерді дамыту және қоғамдық-саяси жұмыс комитетіінің тапсырысы бойынша
жүктеу/скачать 2,8 Mb. Pdf көрінісі
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Краткие сведения о диалектах
- Текст В действующей орфографии
- В фонетической транскрипции
- Библиография
- Особенности стилистического употребления синонимных и вариантных фразеологизмов в уйгурском литературном языке
Синтаксис § 14. Способы выражения синтаксических связей. Интонация служит одним из элементов связи в словосочетаниях. Так, при объединяющей интонации, компоненты сочетания находятся в атрибутивных отношениях, а при разъединяющей интонации они вступают в предикативные отношения.
предшествует определяемому, прямое дополнение и обстоятельства 271 предшествуют управляющему глаголу, основным управляющим и завершающим предложение словом как правило выступает сказуемое, а все остальные зависимые от него слова (подлежащей, дополнение, обстоятельства) предшествуют ему. Такой обычный порядок слов в связи с перемещением логического ударения иногда нарушается и подвергается инверсии. Способами морфологически выраженной синтаксической связи слов в уйгурском языке являются: а) согласование – мениң қәлимим «моя ручка», силәр студентсиләр «вы студенты», сән кәлмидиң «ты не пришел»; б) управление глаголов и послелогов; в) примыкание – манти
§ 15. По своей структуре простые предложения бывают: нераспространенными и распространенными, полными и неполными, личными и безличными. Простые предложения по цели и интонационным особенностям высказывания делятся на
повествовательные, восклицательные, побудительные и вопросительные. § 16. В современном уйгурском языке имеются два типа сложных
Сложносочиненные предложения, состоящие из двух и более равноправных предложений, по принципу связи составных компонентов делятся на: бессоюзные – Меһман кәтти, өз қалди «Гости ушли, остались свои»; союзные – Қар қелин яғди, лекин су тоңлимиди «Выпал обильный снег, однако вода не замерзла». Сложноподчиненные предложения имеют следующие виды придаточных предложений: а) условные – Әгәр у чақирған болса, биз бараттуқ «Если бы он пригласил, мы бы пошли»; б) уступительные – Йол тәс болсима, биз сәяһәтни давам қилдуқ «Хотя путь был трудным, мы продолжили свое путешествие»; в) определительные – Сәнәмниң өзи шиләйдиған ишини биз иш беришкә
выполнить нам»; г) дополнительные – Сениң немә демәкчи болғиниңни мән сезиванмән «Я чувствую, что ты собираешься сказать»; д) временные – Сән мәктәпни түгәткичә, мән институтни путирих «Когда ты кончишь школу, я окончу институт»; е) причинные – Савут кәлгәчкә, мән театрға кәттим «Поскольку пришел Савут, я пошел в театр»; 272 ж) целевые – Кечикип қалмас үчүн, биз машиниға олтуруп кәттик «Чтобы не опоздать, мы поехали на машине»; з) придаточное образа действия – У худди мени биринчи қетим көргәндәк, маңа тикилип қарап қалди «Он уставился на меня, будто видел впервые». Лексика § 17-18. Основные лексические слои в словарном составе современного уйгурского языка следующие: исконно уйгурский общетюркский и заимствованный, каждый из которых имеет свои слои. Исконно уйгурский слой составляют слова, которые нельзя отнести к общетюркскому пласту, ни к числу заимствованной лексики, в пример: таңла «рано утром», сейса «сейчас», җиқ много», уддул «прямой, прямо», әңгизә «потом», кәнри «много» и др. Характерной чертой подобных слов является то, что они, имея общетюркский корень, сохранили в своем составе древне уйгурские словообразовательные форманты и зачастую выступают архаичной формой (синонимом) более позднего образования. Общетюркский слой уйгурского языка включает в себя слова, встречающиеся во всех или во многих тюркских языках в том или ином фонетическом оформлении и семантическом употреблении, например
«ты», ал «возьми» и др. В результате экономических, культурных и территориальных общений в уйгурский язык проникло большое количество иноязычных слов составляющих значительный процент его лексики. Наиболее характерными иноязычными заимствованиями являются арабизмы, фарсизмы, китаизмы и русизмы. Проникновение арабско-персидских слов в уйгурский язык, начавшееся примерно с X века, первоначально было связано с экономическими взаимоотношениями уйгуров с арабами и персами, а в дальнейшем с проникновением ислама и мусульманской культуры в Восточный Туркестан, принятием арабского письма, распространением религиозных книг, открытием духовных школ и т. д. Процесс заимствования арабизмов (через персидский язык) и фарсизмов происходил особенно интенсивно начиная с XIV в. Установлено, что в словарном составе уйгурского языка арабизмы составляют примерно 33%, а фарсизмы – 7%. Они употребляются как в литературном, так и в общенародном уйгурском языке и выражают самые различные понятия, например: китап «книга», тарих «история», милләт «нация», пән «наука», «предмет», гуна «вина» 273 «грех», саат «часы», сатраш «парикмахер», тава «сковорода», пахта «хлопок». Арабизмы и фарсизмы в уйгурском языке активно участвуют в словотворческих процессах, переплетаясь с элементами уйгурского, китайского, русского и других языков, Например: араб.-перс.-уйг. адәм- гәрчилик «человечность». В настоящее время арабско-персидские слова уйгурским языком непосредственно не заимствуются. Хотя в процессе создания литературной нормы наблюдается с одной стороны, восстановление некоторых книжных элементов (мусабиқә «соревнование», сәлбий «отрицательный», иҗабий «положительный»), а с другой стороны – они же вытесняются неологизмами, русизмами и интернациональными терминами, например: революция вм. инқилап, проект вм. лайиһә. Торгово-экономические и политические взаимоотношения китайцев с уйгурами, особенно интенсивно происходившие с момента завоевания китайцами Восточного Туркестана (1756–1758 гг.), способствовали проникновению в уйгурский язык значительного числа китайских слов. Они, как и другие иноязычные элементы, полностью подчиняются законам развития уйгурского языка. К ним относятся слова, обозначающие предметы домашнего обихода, овощеводства и административные термины, например: җоза – «низкий круглый стол», туң «бочка», чәйдо «соломорезка», саңза «хворост», яңию «картофель», газир «вид гороха», ямул «присутственное место», даңза «список», «запись» и др. В настоящее время в язык уйгуров Спньцзян-уйгурского автономного района КНР китайские слова стали проникать в большом количестве, вытесняя соответствующие арабско-персидские и русские:
Русские слова начали проникать в уйгурский язык примерно со второй половины XIX в. в связи с проникновением российского капитала в Восточный Туркестан н благодаря тесному общению уйгуров с русским населением после переселения их в пределы России в 1881–1883 гг. Это были в основном слова из области бытовой лексики (например: каравәт «кровать», чит «ситец», үстәл «стол», доға «дуга») и административной терминологии (сот «суд», болус «волостной управитель»). Интенсивное заимствование уйгурами Советского Союза русских слов происходит после Октябрьской социалистической революции и оказывает благотворное влияние на развитие уйгурского языка.
274 Краткие сведения о диалектах § 19. В настоящее время специальными исследованиями, проведенными в 1955–1957 гг. под руководством Института языков нацменьшинств АН КНР при участии и советских специалистов, установлено, что в качестве самостоятельных диалектов можно выделить лишь язык хотанцев и лобнорцев, а языки кашгарских, илийских, хамийских, аксуйских, яркендских, турфанских уйгуров, отличающиеся друг от друга незначительными расхождениями, главным образом в области фонетики и лексики, следует считать говорами одного так называемого центрального диалекта, который и служит опорным диалектом уйгурского литературного языка. В основу же литературного произношения принята произносительная нормa илийских уйгуров. Таким образом, мы имеем следующую классификацию диалектов уйгурского языка: 1) северо-западный или центральный диалект, который объединяет говоры: а) турфанскпй, б) кучарскии, в) аксуйский, г) кашгарский, д) яркендский, е) илийский, ж) урумчинский, 3) комульский, и) карашарский, к) корлинский; 2) восточный, или лобнорский, диалект; 3) южный, или хотанский, диалект. Языки же саларов и желтых уйгуров, которые некоторые исследователи относили к числу диалектов («наречий») уйгурского языка, в натоящее время считаются самостоятельными языками. Восточный, лобнорский диалект в фонетическом отношении характеризуется: а) сильным действием закона прогрессивной и регрессивной ассимиляции (қыз-зар «девушки», лоп-туқ «лобнорец»,
узкого и на предшествующие широкие гласные а, ә (баш-имға «голове», но кел-ип, а не кәлип «приходя»); в) отсутствием явления редукции гласных (пайдасиз «бесполезный», анаси «его мать»); г) последовательным чередованием р/й (тийик вм. тирик «живой», бикәй вм. бекар «напрасно»,
В лексике встречаются очень много диалектных синонимов, например: синек «муха», сөйөк «красный», сарағу «глухой», сарза «жеребенок». Южный, хотанский диалект в фонетическом отношении характеризуется: а) наличием широких а, ә в конечном ударном слоге (оян вм. оюн «игра», уғал вм. оғул «сын», үтәк вм. өтүк «сапоги»); б)
275 чередованием р/й (бий / бир «один», куйутуто / қурутуду «сушит»), в/г (җува /җуга «шуба», җуван / җуган «молодая женщина») и др. В лексическом отношении хотанский диалект характеризуется обилием китайских заимствований и наличием слов, говорящих о специфике быта и хозяйственной жизни хотанцев (ағынақ «большие сережки», мунақ «виноград с длинными ягодами», әнҗү «солома с зернами», қамшуқ «рот», наматманчилик «выделывание кошмы»), а также слов, отличающихся от литературной нормы своей семантикой и формой, например: қонақ «кукуруза» (литер. көмүқонақ), қисмақ «силок для птиц» (литер. қилтақ), муға «сюда» (литер. мәйәгә), нурғун «скалка» (литер. ноғуч). К грамматическим особенностям можно отнести: а) наличие очень употребительной причастной формы на -ғулуқ/-күлүк: барғулуқ «намеривающийся отправиться куда-нибудь»; б) наличие формы атти (<-ap еди): барытты «хотел бы он пойти», а также образование формы 1-го лица настояще-будущего времени с помощью глухого т – остатка вспомогательного глагола тур- «находиться», «стоять»: әгә тигитмән «выхожу замуж», алатмис «мы берем» и др. Центральному диалекту свойственны нормы общелитературного уйгурского языка. Говоры центрального диалекта (кашгарский, турфанский, илийский и др.) имеют свои, главным образом фонетические и лексические, отличительные черты, которые постепенно нивелируются в процессе выработки единой литературной и орфографической нормы. Общими же фонетическими признаками этого диалекта в частности являются: а) паатализация и переход т > ч (тиш > чиш «зуб», түш > чүш «сходи»); б) редукция и обратное влияние узкого и на предшествующие широкие гласные а, ә, хотя в этом отношении кашгарский диалект имеет много исключений и т. д. В лексическом плане указанные говоры характеризуются наличием слов с разной семантической окраской, например: кашг. и илийск. дада «отец», турф. дада «дедушка», а в значении «отец» – ата. К грамматическим особенностям, например турфанского говора, можно отнести наличие формы өзлә, өзләниң, өзләдин (вм. литер. өзәң «сам», өзәңларниң «ваших», өзәңлардин «от вас») или бармақчидәкмән (вм. литер. барғидәкмән «как будто поеду я»). Следует отметить, что указанные различия между говорами интенсивно нивелируются, особенно в уйгурской письменной литературе. Так, кашгарец хотя и говорит: у шәһәрдә жүрәпто «он ходит в городе»,
276 у өтикини кийәпто «он надел сапоги», но пишет: у шәһәрдә жүрүпту, у өтүгини кийипту. Текст В действующей орфографии Адәттә, адәмләр кичигидинла қандақту бир мутәхәссислик егиләшни арзу қилиду. Бәзилириниң муәллим яки врач болғуси кәлсә, бәзилириниң инженер болуп, тағ-денизларни көзгүси келиду. Әнди бәзи бирлири болса, тракторист яки комбайнер болуп, колхоз-совхозларниң паянсиз етизлиқлирида кәһриманларчә иш кәрсәткүси келиду. Ярмәһәммәт Әхмәтовни жуқарқи ейтилғанларниң һеч бири қизиқтурматти. Униң мәхсити асман бошлиғида өз әркичә пәрваз қилип жүргән һава кемисини егиләш еди. (С. Мәшуров. Лачин. Йәттә жиллиқниң изи билән) В фонетической транскрипции Әдәттә|әдәмлә кичигидинла қандахту бир͜ мутәхәссислик егиләшни арзу͜ қылыду || бәзилириниң муәллим|йаки врач͜ богусы͜ кәсә | бәзилирниң инженер͜ болуп | тағ͜ деңизлани көзгүси͜ келиду || әнди бәзи͜ бирлири͜ боса | трактарис йаки камбайнер͜ болуп|калхоз͜ сафхозланиң пайансыз͜ етизлиқлирида қәхриманлачә иш͜ көсәткүси͜ келиду || йармәһәммәт әхматофни жуқақы͜ ейтилғанланиң һәч͜ бири қызыхтуматти || униң͜ мәхсити | асман͜ бошлуғуда өз͜ әркичә пәрваз͜ қылып͜ жүгән һава͜ кемисини егиләш͜ еди ||
Обычно люди с детства мечтают приобрести какую-то специальность. Одни хотят стать учителем или врачом, другие желают стать инженером, пройти по горам и океанам (в поисках богатства земли). Некоторые же стремятся, став просто трактористами или комбайнерами, по-геройски трудиться на безграничных хлебных полях колхозов и совхозов. Ничто из этого не интересовало Ярмухаммеда Ахметова. Его целью было научиться управлять воздушными кораблями, свободно парящими в воздушном пространстве.
Ташкәнт, 1937. Баскаков Н. А. Очерк грамматики уйгурского языка. – В кн.: Баскаков Н.А., Насилов В.М. Уйгурско-русский словарь. М., 1939. Боровков А. К. Учебник уйгурского языка. Л., 1935. 277 Илиев Ә., Сәдвақасов Г. Уйғур тилиниң имла луғити. Алмута, 1963. Исмаилов И. А. Уйғур тилиға рус тилидин кирип өзәшкән созләрниң фонетикилиқ вә морфологиялик өзгиришлири һәққидә. – Вопросы казахского и уйгурского языкознания, Алма-Ата, 1963.
Алма-Ата, 1958. Кайдаров А., Сәдвақасов Ғ., Талипов Т. Һазирқи заман уйғур тили. I қисим . Лексика вә фонетика. Алмута, 1963. Малов С.Е. Отчет о путешествии к уйгурам и саларам. – Изв. Русского Комитета для изучения Ср. и Вост. Азии. СІ16., 1912, сер. II, № 1. Малов С.Е. Уйгурский язык. Хамийское наречие. Тексты, переводы, словарь. М. – Л., 1954. Мелиев К.М. Имена действия в современном уйгурском языке. М., 1964.
Наджип Э.Н. Современный уйгурский язык. М., 1960. Насилов В.М. Грамматика уйгурского языка. М., 1940. Насилов В. М. Типологические черты уйгурского языка. – Труды МИВ, 1946, сб. 3. Новгородский В. И. Китайские элементы в уйгурском языке. М.,1951. Радлов В. В. Образцы народной литературы тюркских племен, т. VI. Наречие таранчей. СПб., 1886. Садвакасов Г. Словообразование имен существительных в современном уйгурском языке. Автореф. канд. дисс. Алма-Ата, 1956. Сайфулин Ч. Г. Уйгур имласиниң асаслири. Алмута, 1957. Сәдвақасов Ғ. Уйғур әдәбий тилиниң имла қаидилири. Алмута, 1961. Талипов Т. Уйғур тили фонетикисиға дайр қискичә мәлумат. Алмута, 1958.
Талипов Т. Уйғур шевилиринин әдәбий тәләппузға нисбәтән фонетикалиқ умумий характеристики. – Изв. АН КазССР, серия филол. и искусство. І959, вып. 3.
М., 1950. Тенишев Э. Р. О диалектах уйгурского языка Синьцзяна. – Тюркологические исследования. М. – Л., 1963. Уйгурско-русский словарь. Под ред. Ш. Кибирова и Ц. Цунвазо. Алма-Ата. 1961. Шамиева А.Ш. Новый уйгурский алфавит и орфография на основе русской графики. Проект. Алма-Ата, 1946. 278 Юдахин К.К. Уйгурско-узбекские языковые связи. – Изв. АН КазССР, серия уйгуро-дунганской культуры, 1950, вып. I. Jarring G. Materiales to the knowledge of Eastern Turki. I. Texts from Khotan and Yarkand. Lund, 1946; II. Texts from Kashar, Tashmaliq and Kucha. Lund, 1948: III. Folklore from Guma. Lund, 1951; IV. Etymological and Historical Texts from Gurna. Lund, 1951. Jarring G. Studien zu einer osttürkischen Lautlehre. Lund-Leipzig, 1933. Jarring G. An Eastern Turki-English Dictionary. Lund, 1964. Le Coq A. Sprichwörter und Lieder aus der Gegend vor Turfan, mit einer aufgenom-menen Wörterliste. Leipzig-Berlin, 1911. Le Coq A. Von Land und Leuten in Ost-Turkistan. Leipzig, 1928. Menges K. Volkskundliche Texte aus Ost-Türkistan aus dem Nachlab von W. Th. Katanov herausgegeben. – SPAW, Phil. – hist. Kl., Bd XXX–XXXII. 1933.
vocabulary. – MSOSw, Bd. XV–XVII, 1912–1914. Raquette G. English-Turki dictionary based on the dialects of Kashgar and Yarkand. Lund, 1927. Языки народов СССР, Том ІІ. Тюркские языки, Москва,1966. c. 363-386 Особенности стилистического употребления синонимных и вариантных фразеологизмов в уйгурском литературном языке Говоря о стилистических возможностях фразеоло гизмов, С.К.Кенесбаев отмечает, что они «в любом язы ке имеют различное назначение: большая (если не по давляющая) часть фразеологических единиц (включая, первым долгом, пословицы и поговорки) выполняет специфические стилистические функции, то есть выра жает экспрессивные оттенки... Нужно, чтобы исследователь- языковед четко представлял себе необходимость разграничения лексического значения, с одной сторо ны, употребления и стилистической функции словосочетаний – с другой» 1 . Попытка развить эту мысль на материале современ ного уйгурского литературного языка ставит нас перед необходимостью всесторонней характеристики особен ностей стилистического функционирования синонимных и вариантных фразеологизмов, которым ученые все еще мало уделяют внимания. 1 С.К.Кенесбаев. К вопросу об экспрессивно-стили стических функциях фразеологизмов (на материале казахского языка). Тезисы докладов конференции «Развитие стилистических систем литературных языков народов СССР». Ашхабад, 1966, стр. 29. 279 Несмотря на то, что работа по исследованию стилис тических особенностей фразеологизмов в художествен ной литературе 2 несколько оживилась в тюркологии, особенно за последние годы, в связи с более усиливаю щимся интересом советских языковедов к проблеме общей стилистики в литературных языках народов СССР вопрос о стилистических особенностях структурно-семантических разновидностей (синонимных, вариантных, параллельных и дублетных) фразеологизмов в тюркских языках все еще остается одним из актуальных, требующих всестороннего изучения. Наличие в уйгурском литературном языке синонимных объединений фразеологизмов, где синонимический ряд достигает от двух до пяти и более фразеологизмов, а также фразеологизмов, имеющих такое же количество вариантов, создает исключительно широкую возможность для развития стилистической системы, так как стилистика (в сфере устойчивых словосочетаний) в своем практическом проявлении есть не что иное, как выбор наиболее точного и нужного варианта из множества других. Исследование синонимных и вариантных фразеологизмов с точки зрения их стилистического употребления приобретает актуальность еще тем, что литературный язык в период своего бурного развития закономерно активизирует внутренний процесс выработки функциональных стилей, то есть «целесообразных способов отбора и комбинирования различных языковых элементов в зависимости от сфер общественной деятельности, от общности целей, назначения и содержания речи» 3 .
введение его в обиход литературного употребления во многом зависят от степени развитости письменной традиции художественной литературы: чем больше бывает фразеологических синонимов и вариантов в обращении, тем больше они получают стилистическую шлифовку и дифференциацию. Первым вопросом, связанным с особенностями стилистического употребления фразеологических синонимов и вариантов, то есть со способом отбора и комбинирования фразеологизмов, следует признать вопрос о возможности их взаимной замены в том или ином контексте, ситуации речи в зависимости от цели, назначения и содержания высказывания. Понятия синонимичность, вариантность и дублетность в сфере фразеологизмов, на наш взгляд, не всег да тождественны понятию их 2 К.Ю.Алиев. Стилистические особенности фразеологии в художественной литературе. Автореф. канд. дисс. Баку, 1966 и др. 3 В.В.Виноградов. Итоги обсуждения вопросов стилистики. ВЯ, 1955, № 1, стр. 82.
280 взаимозаменяемости в любом контексте и ситуации речи. Замена одного фразеологизма другим на практике происходит далеко не механически, а зависит от ряда условий и закономер ностей стиля. На основе этого же принципа можно возразить про тив категоричности утверждения некоторых авторов 4 , которые понятие синонимичность связывают с поняти ем обязательной взаимной замены. Как подсказывают факты уйгурского языка, вся кая взаимная замена фразеологических синонимов и вариантов относительна, и стилистическая целесооб разность подобной замены в конечном счете определя ется различной степенью полноты отражения ими со держания мысли в нужном аспекте. И в зависимости от этого такая замена фразеологических синонимов и вариантов может носить преимущественно частичный характер. Абсолютно полная взаимозаменяемость фразеоло гизмов может быть в языке в том случае, если между ними имеются не только полная семантическая тожде ственность, но и соответствие экспрессивно- эмоциональных оттенков и стилистических окрасок и, нако нец, если они обладают одинаковой частотой употреб ления в речи и особенностью сочетаться с тем или иным контекстом. В случае же нарушения этих условий замена фра зеологизмов будет уже неполной. А поскольку такие абсолютно тождественные фразеологические синони мы и варианты в языке встречаются очень редко, то мы вправе считать взаимозаменяемость в сфере указан ных разрядов фразеологизмов явлением относитель ным. В языковой практике мы больше всего имеем дело с синонимическими объединениями фразеологизмов, в которых замена одной единицы другой может быть стилистически обусловленной. Так, например, три фразеологизма из одного синонимического ряда: «әқилидин адашқан||ешәк мийисини йегән||қип-қизил саран», хотя и близки по своему значению –«набитый дурак, безумец», но имеют разные стилистические окраски, относятся к разным категориям выразительных средств. Первый из них по своим функциональным признакам относится к нейтральному стилю и употребляется как в просторечье, так и в художественной литературе, тогда как последние два обладают свойством «сниженного» стиля и преимущественно употребляются в живой, разговорной речи. Эмоциональность и экспрессивность свойственны и лексическим, и фразеологическим единицам языка и являются как бы результатом 4 В.П. Фоворин. Синонимы в русском языке. Сверд ловск, 1953, стр. 23.
281 поэтического, образного мышления языкового коллектива, ибо «без «человеческих эмоций» никогда не бывало, нет и быть не может человеческого искания истины» 5 . Они очень близки между собой и часто сопутствуют друг другу, чем и объясняется их смешение. Между тем понятие эмоциональность не тождественно понятию экспрессивность. Более или менее приемлемое научное определение получили эти понятия в трудах Е.М.Галкиной-Федорук 6 и ее последователей, которыми эмоциональность и экспрессивность рассматриваются не как основное значение слова или фразеологизма, а как неотъемлемая часть этого значения, его дополнительный семантический оттенок. Они придают лексико-фразеологическим единицам особую выразительность, образность и тем самым усиливают и активизируют их воздействующую роль в языковом общении. Эмоциональность – эта чувственная субъективная оценка предмета, действия и явления окружающего нас мира – всегда сопутствует значению фразеологизма. Отношение человека к предметам и явлениям окружающего нас мира и оценка их могут иметь характер – безразличный, умеренный и резко выраженный – и содержать оттенок одобрения или осуждения или протеста, иронии или едкой насмешки и др. 7 Семантические взаимоотношения синонимных и вариантных фразеологизмов не только выражают общее, сходное в признаках предметов, явлений и действий, но и указывают на их различную интенсивность, эмоциональность, обобщенность, а также образность воспринимаемого явления, признака предмета и т. д. Так, например, выражение «қосиғи ачмақ» (проголодаться) в семантическом отношении равноценно выражению «ичи (или мәйдиси) қараңғулашмақ» (сильно проголодаться; досл.: внутренность его потемнела). Но эти выражения далеко не идентичны по своим эмоциональным окраскам: первый фразеологизм менее экспрессивен, чем второй; первый относится к нейтральному стилю, а второй – к обиходно-разговорному; в значении первого фразеологизма преобладает констатирующий оттенок, тогда как в значении второго – оттенок усиления, сгущения стилистическо-эмоциональной окраски сообщаемого факта. 5 В.В.Ленин. Полн. собр. соч., т. 25, стр. 112. 6 Е.М. Галкина-Федорук. Об экспрессивности и эмоциональности в языке. М., 1958, стр. 107 –121. 7 З.Г.Ураксин. Фразеологические синонимы в современ ном башкирском языке. Автореф. Уфа, 1966, стр. 9.
282 Или другой пример: состояние опьянения человека в уйгурском языке 8
ǁшир кәйп (болмақ) ǁвәлләй (болуп кәтмәк)». Но они выражают уже разное состояние опьянения и соответственно имеют разную стилистическо- экспрессивную окрашенность.Так, «ғәқ мәс» указывает состояние сильного опьянения (в результате чрезмерного употребления спиртного), «шир кәйп (или кәйпә)» – блаженствующее состояние (в результате опьянения), «вәлләй болуп кәтмәк» – от опьянения потерять рассудок, не стоять на ногах. Эти оттенки фразеологизмов всегда учитываются и соответствующим образом
используются при
стилистической дифференциации речи. Последний вариант – «вәлләй болуп кәтмәк» – ввиду своей чрезмерной эмоциальной насыщенности преимущественно относится к разговорно-просторечному стилю. В художественных произведениях он может приобрести особенность индивидуальной речи персонажей для выражения оттенка фамильярности. Перечислить всевозможные экспрессивно-эмоциональные и модально-оценочные оттенки фразеологиз мов и соответственно стилистически дифференцировать их не представляется возможным. Это можно сделать только в специальном исследовании. Но сказать не сколько слов по поводу того, как достигаются экспрес сивность и эмоциональность, образность и стилистиче ская окрашенность фразеологизмов, пожалуй, надо. В специальных исследованиях указывается, что экспрессивность, эмоциональность, образность и мета форичность достигаются в результате метафоризации (бөрә жугисини кийгән||ичидә тоңғуз қатириған), сравнения (таңға чишләвалғандәк||ағзиға су қуйғандәк||белиқ жутувалғандәк), гиперболизации (атиғи йәр ярмақ||даңқи аләмгә йәтмәк), лексико-грамматического повторения, удвоения отдельных компонентов (сөз десә, сөз, бөз десә, бөз алидиған; йемигә йәм, демигә дәм болмақ), перифраз на основе табу и эвфемизма и т. д. Упо требление в фразеологизме этимологически затемнен ных слов и других архаичных элементов также придает ему различную стилистическую окраску. «Архаизмы и историзмы, диалектизмы и заимствованные слова, просторечные и книжные элементы, как и синонимические варианты фразеологизмов, придают ему экспрессивность в общем процессе языка и речи» 9 .
стельку ||...в доску и т. д. 9 С.К.Кенесбаев. Указ.раб., стр.30. 283 Но наиболее характерным приемом придания значе нию словосочетания переносности и идиоматичности является «сочетание обычно не сочетаемых слов». Подобные фразеологизмы, образованные на основе «необычных» (с точки зрения действующих норм язы ка) сочетаний, обладают исключительной продуктив ностью и составляют львиную долю всего фразеологи ческого богатства литературного языка. В стилистическом использовании фразеологических синонимов и вариантов исключительная роль принадле жит контексту и авторской индивидуальности и манере словоупотребления. По этому поводу В.В.Виноградов пишет: «Анализ лексической и фразеологической синонимики, свойственной литературному языку, может расширяться в сторону изучения индивидуальных, субъективных, вызываемых задачами сообщения или условиями контекста способов употребления разнообразных слов и выражений в синонимическом смысле или в качестве членов одного семантического ядра» 10 . Роль контекста, в котором употребляется тот или иной фразеологизм, может быть рассмотрен двояко. В одном случае фразеологизм может оказать влияние на контекст, изменив его стилистическую окраску, усилив и оживив динамику повествования, а в другом, наобо рот, контекст может повлиять на фразеологизм, его значение, эмоционально-экспрессивные оттенки и структуру. В первом случае фразеологизм, специально подо бранный из имеющихся вариантов или синонимическо го ряда, употребляется в своем собственном значении со свойственными ему оттенками экспрессии и эмоции. Здесь содержание высказывания и значение фразеоло гизма как бы взаимно обусловливают и дополняют друг друга. Во втором случае в соответствии с законами худо жественно- индивидуального восприятия, воспроизведе ния и осмысления действий, явлений и предметов окру жающего мира фразеологизм может приобрести неко торый дополнительный оттенок значения или стилисти ческую окраску.
Собственное же значение фразеологизма, закреплен ное за ним и осознанное данным языковым коллекти вом, составляет его (фразеологизма) специфическую особенность, которую иначе можно назвать стилистиче ской оппозицией. Такие стилистически специализиро- ванные (или противопоставляемые) элементы фразеоло гизмов относятся к объектам изучения лингвистиче ской стилистики. 10 В.В.Виноградов. Указ. раб., стр. 64.
284 Что же касается новых или дополнительных значе ний фразеологизмов, обусловленных тем или иным кон текстом или подсказанных определенной ситуацией ре чи, то они уже относятся к привнесенным признакам фразеологических единиц. Эти признаки фразеологиз мов противопоставляются к их собственно стилистиче ским, специализированным элементам и считаются объектом исследования стилистики художественной литературы, которая больше интересуется художествен ным осмыслением слова, его образным перевоплощением, трансформацией основного значения или его синонимического варианта 11 . Стилистическое же использование автором такихвозможных изменений в семантической природе фразеологических синонимов и вариантов в конечном счете относится к особенностям индивидуального образного мышления и составляет элементы, из которых формируются структура стиля писателя или литературного жанра, направления 12 .
(оппозиционных) элементов в структуре фразеологизма и возможность их изменения (переосмысления) в соответствии с содержанием тех или иных высказываний или согласно требованиям контекста и т. д. лишний раз доказывают об их взаимообусловленности и перекрещивании задач лингвистической стилистики и стилистики художественной литературы. Говоря об аналогичных случаях, вышеупомянутые ученые пишут: «Все это подтверждает сложное переплетение, взаимопроникновение фактов, явлений, относящихся к лингвистической стилистике и к стилистике художественной литературы, отражая тем самым сложный, диалектически противоречивый характер самой действительности, многогранной жизни общества» 13 . Особенности стилистического употребления фразеологических синонимов и вариантов больше всего обнаруживаются в художественной литературе, так как «художественные произведения представляют собой специфичный участок языка, где наиболее ясно и многообразно обнаруживается выразительная или экспрессивная роль языка» 14 . Однако следует отметить, что степень употребляе мости фразеологизмов в художественных произведениях далеко не 11 П.А.Азимов, В.В.Виноградов, Ю.Д.Дешериев, И.Ф.Протченко. Актуальные проблемы развития стилистических систем современных литературных языков наро дов СССР. Тезисы докладов конференции «Развитие стилистиче ских систем литературных языков народов СССР». Ашхабад, 1966, стр. 8 12 Там же. 13 Там же, стр. 8–9. 14 С.К.Кенесбаев. Указ. раб., стр. 28–29.
285 одинакова. Это находится в прямой зависи мости с одной стороны, от жанра художественных произведений и индивидуальной манеры слово употребления писателя, а с другой – от типов, разновидностей самих фразеологизмов: от степени эмоциональной окрашенности, экспрессивной насыщенности и других специфических черт членов одного и того же семанти ческого ядра или варианта фразеологизмов. Факты же исследуемого языка показывают, что фра зеологизмы чаще всего обнаруживаются в произведе ниях юмористического и сатирического характера, в которых, как правило, высмеиваются недостатки и те невые стороны общества, человеческие пороки, пережит ки прошлого и т. д. Автор в этих случаях, выражая свое отрицательное отношение, обычно подбирает из мно жества возможных синонимных и вариантных фразео- логизмов в языке те, которые более экспрессивны и эмоциональны и обладают сильным воздействием на читателей. Стилистическим средством выражения желае мой мысли могут быть использованы все разновидности фразеологизмов. Но, как говорят факты, большей часто- той употребления пользуются не пословицы и поговорки (из-за своей структурной сложности), а именные (жигитниң гүли, молла мөшүк, сиркиси су көтәрмәйдиған, зәминәмниң төри), именно-глагольные (тақилап кәтмәк||калачқа олтурғузмақ, пақиси қанғгичә||пухани қанғичә) сочетания и сравнительно-метафорические выражения (ейиққа допа кийгүзгәндәк||ярашқандәк) кигиз (жуң) пайпаққа наһал қаққандәк||калиға ақ тоқум тоқуғандәк). Зависимость частоты употребления фразеологизмов от их структурной особенности хорошо прослеживается в сфере синонимичных или вариантных пословиц и поговорок уйгурского языка, где в выборе нужного ва рианта большое предпочтение отдается при одинаковой эмоциональной насыщенности, тем пословицам и поговоркам, которые в структурном отношении являют ся простыми или менее громоздкими. Исходя из этой закономерности надо полагать, что из трex следующих синонимных вариантов фразеологизмов последний имеет сравнительно частое употребление: Болидиған он йешида баш болур, Болмайдиған қириқ яшта яш болур. Адам болидиған бала йешидин мәлум, Галди-гулдуң – бешидин. Бала кичигидин билинәр, 286 Терә – қулиғидин (т. е. настоящего человека можно определить еще в молодости). Стремление к краткости и сжатости выражения приводит авторов иногда к структурной модификации пословиц и поговорок. Так, например, в уйгурском языке есть пословица: «Қарға билисиға: «Бир қарап, икки чоқи» десә, балиси: «Икки қарап, бир чоқи» дәпту» («Ворона своему птенцу сказала: «Один раз оглянись, а два раза клюнь». А птенец ответил ей: «Нет, два раза оглянись, один раз клюнь»). Речь здесь идет о бдительности. Эту пословицу З. Самади употребляет так: «Сән билән бизгә, Өмәржан, – давам қилди Әхтәм, – бир чоқуп икки қарашқа тоғра келиду. Күзәттә сәнғу дәймән?» («Нам с тобой, Умаржан, – продолжал Ахтям,–придется смотреть в оба» (досл.: «Один раз клюнуть, а два раза оглянуться»). Ты, кажется, дежуришь?»). Как мы видим, выражение «бир чоқуп икки қараш» (в значении «быть очень бдительным») является частью приведенной пословицы. Но несмотря на это, она в данном контексте прекрасно сохранила свою семантическую преемственность и придает речи особый экспрессивно-эмоциональный оттенок. Частоту употребления фразеологизмов нельзя связывать только сложностью их структуры. Очевидно, здесь не безразличен и характер сочетаемости фразеологизмов с окружающим контекстом. В этом отношении пословицы и поговорки также отличаются от именно-глагольных идиоматических словосочетаний и сравнительно- метафорических выражений. Они в структурном отношении более консервативны и вводятся в речь (контекст) чаще посредством определенных словоформ (...дәп, ...дегәндәк, ...дегән, ...дэйду) и синтаксических конструкций. Например: «Алтунниң қәдрини зәтгар билиду» дегәндәк, тамакиниң қәдрини тамака чәккән әрдин сорап көргин» («Ком. туги»); «Яш кәлсә, – ишқа, қери кәлсә, –ашқа дәп, алдиға ақ пәртуқ тартивалған Зорәм қазан бешини қолиға алди» («Ком. туги»); Хәлиқ: «Көз – корқақ, қол – батур дәйду... һеч вәқәси йоқ...» («Ком. туги») и др. Однако это не значит, что пословицы никогда не подвергаются структурным изменениям. Они иногда вводятся в речь без всяких трафаретных словоформ, т. е. непосредственно формой их замыкающих компо нентов. Например: «Бәш қол б и р д ә к болмиғинидәк, адәмләрниң мүжәз-хулқиму һәр хил» («Ком. туги»). 287 («Точно так же, как не бывают пять пальцев одинаковых, xapaктеры людей тоже разные»). Иногда пословицы могут быть подвергнуты некото рой авторской переработке, где при этом не нарушается их семантическая цельность. Например: «Он тоху билән учуғдатсиму, патманлап киргән ағриқни мисқаллап чиқириш мумкин әмәс» («Ком. туги»). («Болезнь, которая пришла целыми бат манами 15 , невозможно вывести мискалями 16 , хотя и совершишь обряд заговаривания при помощи десятка кур»). Несмотря на это, все же пословицы, по сравнению с поговорками, менее подвержены структурным изме нениям, что соответствующим образом сказывается на характере их стилистического употребления в языке. Несколько по-другому обстоит дело в этом отноше нии с поговорками. Они менее консервативны и для них совершенно не обязательны перечисленные выше тра фаретные словоформы. Это объясняется прежде всего их спецификой. Они, будучи образным словесным ре- чением, не имеющим вполне сложившихся, закончен ных стилевых форм, отличаются своей предельно крат кой и в то же время все охватывающей образностью 17 . Сравнительная подверженность поговорок структурным изменениям при введении их в речевую ситуацию со всей очевидностью показывает, что они по своей приро де являются как бы частью речи, наиболее удачно сло женным и особо выделяющимся по своей образности отрезком целого высказывания. Например: «Шуниң үчүн арисалдилиқта, у яққа тартса, өкүз өлиду, бу яққа тартса, һарву сунидиған әһвал ичидә, нә «яқ», нә «мақул» дәп жавап беришәлмәй олтуришатти бәгләр» (З. Самади). («Поэтому и беки сидели в такой нерешимости: туда повернет – умрет вол, сюда повернет – сломается телега, и не могли сказать ни «да», ни «нет»). Часто употребительными из фразеологизмов в подобных речевых ситуациях считаются именные и именно-глагольные устойчивые словосочетания типа: кетәр җаһанниң кари; пәләкниң гәрдиши; чашқан бурнини қанатмиған; мөшүк аптапқа чиқмайдиған; хемиға янмақ – хемирдин янмақ; ағзини жуммақ – жәһилини басмақ. Они ввиду своей структурной легкости, гибкости свободно вводятся в речь и также свободно вступают в самую различную синтаксическую связь с 15 Батман – старинная мера веса у тюрксих народов. 16 Мискаль – иранская мера веса, равная 4,64 г. 17 В.П.Анипин. Мудрость народов. Пословицы и поговорки народов Востока. М., 1961, стр. 15.
288 текстуальным окружением. Это хорошо видно из следующих примеров употребления фразеологизмов, где они настолько органически вплетены в ткань речи, что трудно даже поддаются восстановлению их исходные формы: «Силәрниң белиңлар чинду, һә? Кейин қарғожини қоювәтсәңлар болмайда! – дәп чеқишти Әхтәм, қалған жигитләргә» (З.Самади). («Как вы крепко держитесь? Потом уже нельзя отдаться на произвол судьбы!» – так шутил Ахтям с оставшимися джигитами); «Бу – һазирқи учиға чиққан қимивазларниң бири, Шакир гаң дегән киши еди» (Нур Исраил). («Это был человек, по имени Шакир, ган 18 – самый азартный игрок на сегодняшний день»), или «Бу вацфуни мән сиздин яхши билимән: күлидин чиққан чатақчи» («Тарим»). («Этого Вангфу я лучше вас знаю: он – в высшей степени скандалист»). Синонимные и вариантные пословицы и поговорки, идиоматические и метафорические словосочетания уйгурского языка могут также подвергаться внутренней стилистической дифференциации и по некоторым общим признакам. В этом отношении любопытно мнение С. К. Кенесбаева, который считает, что «стилистическая фронтальность» в большей степени присуща пословицам и поговоркам, тогда как среди остальных фразеологизмов, в большинстве своем эквивалентных слову (в силу семантической и структурной особенности последних), встречаются выражения стилистически нейтральные» 19 .
данном случае понимается употребление их во всех видах функциональных стилей: они употребляются во всех жанровых разновидностях стилей художественной литературы, публицистике, научно-популярной литературе и даже в стиле самых серьезных общественно-политических произведений классиков марксизма-ленинизма. Исключение может быть лишь в отношении стиля научно-технической литературы и официально- деловых бумаг. Что же касается других типов фразеологизмов, то они в зависимости от степени эмоциональной насыщенности, экспрессивной выразительности, образности, идиоматичности и т. д. могут быть ограничены рамками более конкретных разновидностей стиля. Но большинство из них, как правильно было отмечено выше, в стилистическом отношении являются нейтральными. Такова стилистическая природа фразеологических синонимов и вариантов с точки зрения общеязыковых норм. Это есть объективная 18 Ган (сталь) – прозвище человека. 19 С.К.Кенесбаев. Указ. раб., стр. 29.
289 сторона вопроса. «В стилистическом использовании фразеологизмов, – пишет С.К.Кенесбаев, – как и других языковых напластований, важное значение имеют объективный подход говорящего (или пишущего), конкретная ситуация, контекстуальные условия и др.» 20 . Однако для объяснения особенностей стилистического употребления фразеологических синонимов и вариантов немаловажное значение имеет и субъективная сторона вопроса, которой в отдельных исследованиях по стилистике отдается большее предпочтение, а иногда индивидуальная особенность реализации стилистических возможностей фразеологизмов, то есть понятие «стиля» того или иного писателя подменяется понятием «стилистика» вообще. Так, например, И. Е. Аничков пишет: «Идиоматизм, поговорка и пословица – явления стиля, предметы рассмотрения стилистики, науки, изучающей в речи индивидуальное и субъективное» 21 . Как бы то ни было, роль писателя, поэта, публициста, ученого и всех других, кто говорит и пишет на данном языке, в стилизации и внутренней дифференциации фразеологизмов поистине огромна. Различная степень использования фразеологизмов в речи, выбор соответствующего фразеологического варианта или синонима, от которого зависит стиль речи – ее изысканность или фамильярность, цветистость или безликость, вычурность или сниженность, ясность или витиеватость и т. д. – в известной степени характеризуются умением и мастерством художника слова. Именно в выборе наиболее нужного и уместного для данного случая варианта или синонима фразеологизмов, лучше и точно характеризующего речевой стиль героя или общий тон повествования, проявляются вдумчивость и умение автора видеть и ощущать не только полноту семантического объема синонимных объединений и вариантных фразеологизмов, но и самые тончайшие оттенки их значения и нюансы экспрессивно-стилистических окрасок. Так, например, в уйгурском языке в значении пользоваться, воспользоваться благами чего-нибудь употребляются следующие фразеологизмы: һалавитини көрмәк, меғизини чақмақ, қәнтини чақмақ. Первый из них не обладает особым экспрессивным значением и в стилистическом отношении нейтрален, тогда как второй и третий характеризуются исключительной образностью и насыщенностью эмоционально-экспрессивных оттенков, что и делает их очень употребительными в живой разговорной речи. Они также часто 20 Там же, стр. 29. 21 И.Е.Анчиков. Идиоматика идиом и идиоматика идиоматизмов. В кн.:«Проблемы фразеологии». М.–Л.,1964, стр. 41. 290 привлекаются писателями и публицистами для индивидуализации языка персонажей и придания речи и повествованию особой стилистической окраски и образности. Обратим внимание, как употреблены эти фразеологизмы: «Әндиликтә бу тәйяр һалавәтләрниң меғизини кимләр чеқиватиду?..» (З. Самади) («Кто же пользуется теперь готовыми благами? (Досл.: «Кто же разбивает ядра плода?); «Әгәр қурандин һеч болмиғанда бирәр сөрини һәҗиләп болсиму оқалиғинимдиғу, һай-һай, қәнтини чақаттимдә» («Ком. туги»). Из этого текста видно, как авторы не только чувству ют все тонкости эмоционально-экспрессивных окрасок фразеологизмов, но и умеют уместно и свободно реализовать и интерпретировать их в речевой ситуации. Надо заметить, что в первом случае выражение «меғизини чақмақ» подверглось авторской переработке (ср. «һалавәтләрниң меғизини чақмақ»), что контаминируется с синонимным ему выражением «һалавитини көрмәк» и характеризует индивидуальную особенность речи персонажа – представителя народа, руководителя восстания Аскара. Во втором случае выражение «қәнтини чақмақ» не только придает речи образность, но и усиливает, сгущает эмоциональную окраску повествования. Оттенок усилительности здесь также связан с употреблением междометного повтора «һай-һай!» Иногда мастера художественного слова не только широко используют в своих произведениях фразеологизмы в их обычной традиционной форме, но в ряде случаев и обновляют их, создавая синонимные, структурные варианты. Подобная авторская переработка общеупотребительных формул в фразеологизмах носит самый различный характер и по-разному развивает в существующих фразеологических единицах ряд новых значений и стилистических оттенков. Возьмем, например, лексико-фразеологический ряд синонимов и вариантов: «һөрмәтлимәк – һөрмәт қилмақ || һөрмәт билдүрмәк || һөрмәт әйлимәк || һермәт бәҗа кәлтүрмәк» (уважать, оказать почести). Они хотя и являются вариативными разновидностями одного и того же фразеологизма, но в стилистическом отношении далеко не идентичны. Первые два (һөрмәт қилмақ || һөрмәт билдүрмәк) могут быть отнесены к нейтральному стилю. Третий (һөрмәт әйлимәк) бросается в глаза своей книжностью, он в основном употребляется в поэзии высокого стиля. Что же касается чет вертого варианта (һөрмәт бәҗа кәтурмәк), то он тоже отличается от первых двух своей принадлежностью к книжному
291 стилю. Обратим внимание, как он звучит в контексте: «Ишик аста ечилип, ишик аға бәг кирип кәлди. У үн чиқармәй, оң қолини көксигә қоюп, бешини үч қетим төвән әгди. Бу Мәстүригә һөрмәт бәҗә кәлтүрүш вә Хализатниң пәрманини йәткүзүш бәлгүси еди» (З. Самади) («Дверь чуть приоткрылась и вошел ағабег 22 . Он, молча положив правую руку на грудь, три раза поклонился. Это был жест оказания почести Мастуре и знак сообщения о приходе Хализата»). Употребление этого фразеологизма в авторской ремарке вызвано в целях подчеркивания торжественности придворной обстановки, в который выполнение всяких традиционных правил и канонических ритуалов считается обязательным. Поэтому употребление писателем выражения «һөрмәт бәҗә кәлтүрмәк» вместо обыденного «һөрмәт қилмақ» вполне оправдывается стилем общего повествования. В художественных произведениях очень часто мы обнаруживаем стремление автора к образности мысли и максимальному усилению смысла самих фразеологических единиц. Для этого иногда прибегают к введению в состав фразеологизма дополнительных лексических элементов и грамматических форм, как бы создавая тем самым варианты устойчивых словосочетаний. Например 23 : «Миң гулиниң [техи] бир гүли ечилмиған» («Еще молод, все впереди»); «Чава йеген [оғри] мөшүктәк» (досл.: «Как кошка-воровка, съевшая сальник»); «Танавини [жиптәк] тартмақ» (досл.: «На тянуть ему ноздри, как натягивают веревку, т. е. показать Кузькину мать»); «Қолиға су[-му] қуюп берәлмәйду» (досл.: «Не может даже полить воду ему на руки, т. е. его мизинчика не стоит») и др.
Отметим еще одну особенность авторского употребления фразеологизмов – контаминацию, которая больше характеризует индивидуальную сторону стиля, чем общеязыковые закономерности стилистической системы. Так, иногда писатели и поэты, сохраняя известный в народе смысл той или иной пословицы или поговорки, переделывают их так, что их мы узнаем только по отдельным отрывкам, разбросанным по всему тексту. Например, в уйгурском языке есть поговорка: «Бөдининиң өйи йоң, нәгә барса, –»витвалдақ» (досл.: «У перепелки дома нет, куда пойдет, там и кричит «витвалдақ»), что характеризует людей, которые из-за свое го легкомысленного образа жизни не имеют постоянного пристанища. Об 22 Ишик ағабек – вроде швейцара при дворцах царей и их вельмож. 23 В квадратные скобки заключены возможные варианты авторского нововведения. 292 этом же говорит, например, и поговорка: «Ал бир бөдөнө, мекемеси жок» («Она пе репелка, своей канцелярии у нее нет») 24 . Основываясь на этом общеизвестном смысле пого ворки, X. Абдуллин в своем романе «Жутдашлар» («Односельчане») подвергает ее следующей контамина ции: «Вапасиз келиниңдин хәт алдим, дада. У әнди шәһәрдә турмақчи болпту. Мәйли, у әсли ярилишидин шундақ бир йеник, макансиз куш болуп яритилған екән. Мәйли, витвалдақ 25 қәйәргә барса барсун» (стр. 9) («Папа, я получил письмо от твоей непостоянной снохи. Теперь она решила жить в городе... Пусть будет так, она оказалась от роду такой легкомысленной, подобной птице, которая не имеет постоянного пристанища. Пусть, куда хочет, туда и идет эта перепелка»). Подобная контаминация фразеологических единиц в языке – не единичный случай. Ею пользуются писатели и поэты там, где она необходима для решения той или иной стилистической задачи: для придания речи образности и избежания однообразных повторений исходных форм фразеологизмов. Чем больше фразеологическая единица органически вплетена в ткань речи, тем больше она приобретает жизненную силу и лучше воспринимается читателем. В заключение следует сказать, что синонимные и вариантные фразеологизмы в уйгурском литературном языке представляют исключительно большой практический интерес с точки зрения стилистического употребления. Здесь стилистика имеет дело со сложным семантическим взаимоотношением синонимных, вариантных фразеологизмов, стилистическая дифференциация которых связана не только с их оппозиционными признаками, но и с субъективным отношением к ним носителей языка, индивидуальной манерой словоупотребления отдельными писателями и поэтами, а также оценкой и исчерпывающей реализацией всех функционально-стилистических возможностей фразеологизмов. АН КазССР Институт Языкознания Исследование по тюркологии. Алма-Ата, 1969. с. 155-171. жүктеу/скачать 2,8 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|