Уилла.
– Да. Вот рецепт. И эти тоже должны у них быть.
Женский голос:
– Забрать папку?
Я поняла, что дело близится к концу. Постучала, и кто-то
велел мне войти. Ко мне повернулись две пары глаз.
– Прошу прощения, – приподнялся консультант со сту-
ла. – Я думал, это физиотерапевт.
– Я… сиделка Уилла, – сообщила я, топчась у двери. На-
тан в это время натягивал на Уилла рубашку. – Простите…
Мне показалось, что вы закончили.
– Погодите минутку снаружи, Луиза, – раздался резкий
голос Уилла.
Бормоча извинения, я с пылающим лицом попятилась.
Меня поразило не обнаженное тело Уилла, худое и покры-
тое шрамами. И не слегка недовольный вид консультанта –
с таким же видом миссис Трейнор смотрела на меня день
за днем, давая понять, что я все та же неуклюжая идиотка,
сколько бы мне ни платили в час.
Нет, меня поразили синевато-багровые линии на запя-
стьях Уилла, длинные неровные шрамы, которые невозмож-
но было скрыть, как бы проворно Натан ни опустил рукава
рубашки.
6
Снег пошел так неожиданно, что я вышла из дома под яс-
ным синим небом, а менее чем через полчаса миновала за-
мок, похожий на пряничный домик, густо залитый белой гла-
зурью.
Я бесшумно брела по подъездной дорожке, не чувствуя
пальцев ног и дрожа в слишком тонком китайском шелковом
плаще. Вихрь крупных белых снежинок примчался из чу-
гунно-серой дали, почти скрыв Гранта-хаус, заглушив звуки
и неестественно замедлив мир. Машины за аккуратно под-
стриженной изгородью ехали с новообретенной осторожно-
стью, пешеходы скользили и визжали на мостовых. Я натя-
нула шарф на нос и пожалела, что не надела ничего практич-
нее балеток и бархатного короткого платья.
К моему удивлению, дверь открыл не Натан, а отец Уилла.
– Он в кровати, – сообщил мистер Трейнор, выглядывая
из-под навеса крыльца. – Плохо себя чувствует. Я как раз
думал, не позвонить ли врачу.
– А где Натан?
– У него выходной. И как назло, именно сегодня. Черто-
ва медсестра из агентства явилась и умчалась ровно через
шесть секунд. Если снег не прекратится, не знаю, что мы ста-
нем делать. – Мистер Трейнор пожал плечами, как будто и
вправду ничего нельзя было поделать, и скрылся в коридоре,
|