Алимхан Жунисбек verstka 19 06 18 indd indd

276
Тюркологическая фонетическая традиция, насквозь проникнутая 
«европоцентризмом», настолько сильна, что даже убеждённые сторон-
ники сингармонизма не могут преодолеть «акцентный барьер», непре-
менно стремятся найти (и, увы, находят) в звуковой системе тюркских 
языков место как ударению, так и сингармонизму [Алымова, Нурум-
бетова]. В результате появились различные модификации теории сосу-
ществования сингармонизма и ударения в тюркских языках. При этом 
ударению отводится главенствующая роль, а сингармонизму – допол-
нительная. Однако, как дело доходит до анализа фонетической реализа-
ции «приоритетного» ударения, возникают сомнения и неудовлетворён-
ность самых преданных его сторонников. Поэтому в тюркологической 
литературе в ходу такие сочетания, как «слабое ударение», «неинтен-
сивное ударение»и т.п. Однако все эти «слабости» тюркского словес-
ного ударения – не что иное, как оправдание не подлежащего оправда-
нию. Ибо, когда говорят о «слабости» ударения, о том, что его «трудно 
установить на слух», то это недоразумение: как всякое фонологическое 
явление, ударение либо наличествует, либо отсутствует – вне зависимо-
сти от интенсивности и прочих параметров соответствующих фонети-
ческих коррелятов [Касевич]. Действительно, в языке либо есть словес-
ное ударение, либо его нет. Если его нет, то незачем рассуждать о его 
«слабости». Если оно есть, то его нельзя не обнаружить, не услышать, 
ибо оно не может быть слабым. 
То же касается сингармонизма. Если сингармонизм в языке есть, 
то он действует регулярно и последовательно. Если его нет, то неза-
чем маскировать его отсутствие рассуждениями о непостоянстве или 
нарушениях. Поэтому мнение о том, что распад сингармонизма влечет 
за собой развитие категории ударения (к сожалению, это мнение в на-
стоящее время общепризнано), не соответствует реальной фонетиче-
ской действительности. На самом деле, там где исследователи находят 
нарушение сингармонизма, действует совсем иной произносительный 
механизм, как результат навязанных «лингвистическим тоталитариз-
мом», потому и ущербных, орфографических правил.
Орфографическое (насильственное) нарушение сингармонизма в 
написании казахских слов, безусловно, влечет за собой их орфоэпи-
ческое нарушение, т.е. несколько заимствованных арабо-персидских 
слов, такие как қазір [qazir], қарі [qari], құрмет [qurmet], қызмет 
[qɪzmet], рақмет [raqmet] и пишутся с нарушением сингармонизма, и 

277
произносятся с нарушением сингармонизма. Это – факты современно-
го казахского языка и их нельзя игнорировать. Ибо они вызывают по-
стоянный интерес у исследователей, поскольку не вписываются в син-
гармологические нормы казахского языка. В современном казахском 
языкознаний вопрос решается очень просто, т.е. это есть нарушение 
созвучия (сингармонизма) в языке. Тем более, зрительное восприятие 
орфографии этих слов, на первый взгляд, смотрится убедительно и, 
действительно, сомневающихся среди фонетистов в этом заключений 
пока нет. Мы не случайно выделили курсивом термин «орфография», 
этим подчеркивается, что вывод о нарушений сингармонизма сделан 
на основе «орфографии слов».
Тогда как, чтобы развеять иллюзорность такого вывода необходим 
орфоэпический анализ, на уровне речи. Сперва обратимся к фактам 
русского языка. Любой речевой сегмент в русском языке может функ-
ционировать только под ударением, однако в русском языке есть слу-
жебные сегменты, такие как предлоги, частицы и др., которые самосто-
ятельно не могут иметь собственного ударения. Тем не менее, они су-
ществуют в речи и существуют благодаря соседним полнолексическим 
словам объединяясь с ними под одно ударение, обеспечивается просо-
дическая цельность и служебных слов. Таким образом, чтобы в речи не 
выпали сегменты не имеющие самостоятельного ударения, в русском 
языке происходит слияние неударенных сегментов с ударенными сег-
ментами, их реализация регулируется приобретенным ударением, так 
как в русском языке не может быт неударенного речевого сегмента. 
В казахском языке же механизм реализации орфографически цель-
ных, но состоящих из неоднородных тембральных частей слов иной. 
Сингармонизм не допускает произношения целого слова с неоднород-
ным тембром, следовательно, орфографически неоднородным тембром 
слова, как бы не обозначались они на письме, при произнесении делятся 
на части в том месте где проходит граница от одного тембра к другому. 
Таким образом, образуются два разнотембральные сегменты объединен-
ные как бы в одну ритмическую группу, в составе которой каждое из них 
произносится как самостоятельное слово со своим сингармотембром. В 
казахской орфографии реализации политембральных словосочетаний 
(көгала [kӧgala], бозүй [bozüy] и др.), которые в реальности являются 
ритмическими группами или самих ритмических групп состоящих из 
политембральных слов (күн сайын [künsayɪn], қызыл гүл [qɪzɪlgül] и др.) 

278
вполне допустимо. Следовательно, нет фонетических препятствий для 
разложения орфографически политембральных слов на две самостоя-
тельные артикуляционные части по тембральной границе. 
Артикуляционно-перцептивным сигналом границы между раз-
но-тембральными частями внутри слова являются фонетическая пауза 
между тембральными компонентами, при которой конечный звук первого 
тембрального компонента имеет артикуляционно-перцептивную харак-
теристику конца слова, а начальный звук второго компонента – начала 
слова. В результате сингармоническая произносительная норма обеспе-
чивается разложением политембрального слова на две самостоятельные 
части.
Итак, чтобы в речи не нарушилась сингармоническая модель сло-
ва, в казахском языке происходит разложение разнотембральных ча-
стей слова на самостоятельные сингармонические сегменты и обеспе-
чивается их монотембральная реализация, так как в казахском языке не 
может быть политембрального словесного сегмента. 
Таким образом, обнаруживается еще один важный и принципиаль-
ный типологический признак между акцентными (русским) и сингар-
моническими (казахским) языками – механизм реализации просодики 
слова в так называемых «лингвоэкстремальных», т.е. в непривычных 
для живого языка условиях разные: в русском языке он решается пу-
тем слияния самостоятельных сегментов в одно просодическое целое; в 
казахском языке, наоборот, путем разложения орфографически целого 
сегмента на различные просодические части.
Как известно, все эти «орфографические» слова являются ино-
язычными заимствованиями. И в казахском языке кроме орфогра-
фической (насильственной) реализации их произношения, имеются
естественная саморегуляция произношения некоторых из них путем 
сингармонической адаптации соответственно одному из тембров. На-
пример, слово қазір [qazir] вошел в лексический состав в двух сингар-
монических вариантах как қазыр/кәзір [qazɪr/kӓzir], а слово  қарі [qari] 
как қары/кәрі [qarɪ/kӓri]. Оба варианта существуют в казахском языке 
как литературные нормы.
Вот почему мы асингармоническое навязывание написания заим-
ствованных слов считаем «насильственным» и относим к «лингвоэкс-
тремальным» условиям функционирования сингармонических слов. 
Сингармонизм как фундаментальная закономерность тюркских языков 

279
ликвидирует асингармоническое произношение заимствованных слов 
путем эволюционной адаптации всего тембра слова или же путем ра-
дикальной адаптации разрушив всю исходную целостную модель сло-
ва и разбив его на части с автономной тембральной характеристикой. 
В любом случае сингармонизм как просодическая основа тюркской 
(казахской) речи недопускает политембральную (неоднородную) орга-
низацию целого слова.

жүктеу/скачать 10,2 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: