Наследники и потомки
Борьба между Российской и Циньской империями
жүктеу/скачать 12,69 Mb.
|
ГОТОВЫЙВалихан (Уалихан) и его наследники посл.вар 2019 -- 93 бет
| 5.3 Борьба между Российской и Циньской империями
за власть в Казахстане и позиция Губайдуллы султана О том, что уже первые шаги в устройстве окружных приказов наталкивались на явную оппозицию мы прослеживаем из донесения А. Григоровского от 30 апреля 1824 г. Так, тортульские роды не вошедшие в состав Каркаралинского округа еще не прислали своих старшин на открытие Кокчетавского округа. Постольку «…туртульские роды в состав Каркаралинского округа не вошли, то старший султан Кокчетавского Габайдулла получил известие, что туртугульцы ныне приближаются к Кокчетаву и пришлют непременно своих старшин с просьбой о принятии их в порядок нового устройства и причислении к Кокчетавскому округу, число же их простирается более 3000 юрт или семейств» [9, с. 211]. Далее, можно проследить определенное противостояние Айханымой Валиевой, в чьей распоряжение находились «… в показанные по ведомости 17 волостей нагай-караульские роды, кочующие совокупно, с ханшей Айханымой Валиевой, коих считают до 1000 юрт или семейств, не помещены потому, что от них не было на выборах и при открытии окружного приказа старшин, но и сия волость вероятно войдет также в Кокчетавский округ» [9, с. 211]. Кроме того, султан Сартай Чингизов явно высказывает открытый протест против новых порядков, однако все же выжидает момента выражения своей позиции султаном Губайдуллой, в связи с открытием округа: «…старший султан Габайдулла объявил Григоровскому, что и султан Сортай в недоумении: откочевать ли далее или принять новое устройство; и поелику в первом случае киргизы, при нем кочующие, его оставят и останутся спокойными на прежних их кочевьях, то султан Габайдулла и полагает, что Сортай вскоре изъявит желание на присоединение и якшалык-караульцев к Кокчетавскому округу, в коих считается до 500 юрт или семейств» [9, с. 211]. Есаул Безъязыков, вручил письмо «султану Тортаю, мужу известной ханши Айханым, который при ханше собрал старшин и биев, равно и тех из киргиз, с которыми нужно было по барантам, вновь учиненным, сделать разбирательство. Возвращался с ним к отряду, по пути через Якшилык-Караульскую волости, заехал с письмом Григоровского к султану Сартаю, но сей мятежник с собранными им вооруженными киргизами остановил султана Тортая и следовавших с ним старшин и биев, которые, опасаясь угроз его мстить им и их кочевьям, если они сюда поедут и согласятся на открытие окружного приказа, там остались» [9, с. 211]. В связи с вышеизложенных обстоятельств султан Сартай и султан Тортай, поддерживаемый известной ханши Айханым, преднамеренно отказались участвовать в открытие Кокчетавского округа. В Записках Западного Сибирского русского географического общества (за 1916г.) отмечатся, что « не безсопротевлния и не без борьбы подчинились киргизы русскому управлению. Потомки бывших ханов Средней Орды и владевшие из султанов не сразу сложили с себя власть. Первыми открытими враждебные действия против новых русских порядков сын бывшего после Абылая ханом в Средней Орде Вали Аблаев, принявшего одно время подданство Китая – Габайдулла Валиханов, вошедший сношения с китайскими властями в Кульдже о принятии его с киргизским народом подданство Богдыхана». Борьба за влияние на территорию Казахстана двух соседних империй, по существу, явилось отражением их противоборства за жизненно важные позиции в стратегическом регионе, от покорения которого в значительной степени зависело осуществление военно-политических целей. Инициатива же поддержки кандидатуры законного наследника ханства со стороны Китая исходило от высших китайских чиновников, опасавшихся чрезмерного упрочения позиции России в ущерб стратегическим интересам Пекина. В свою очередь китайская сторона вела активную переписку с султаном Губайдуллой, относительно поддержки его кандидатуры в статусе хана Среднего жуза. В источнике указывается, что были отправлены соответствующие письма китайским наместником в Кульдже и родственником султана Чамой Абылайхановым. Однако эти корреспонденции были перехвачены через тайных агентов коменданта Семипалатинской крепости, подполковником Кемпенем [21, с.134]. Тексты этих писем, переведенные на русский язык, 10 ноября 1823 г. генерал-губернатором Западной Сибири П. Капцевичем были отправлены министру иностранных дел графу Нессельроде. В сопроводительном письме генерал Капцевич писал: «Ведут китайцы деятельную переписку с султанами влиятельными, особенно с внуком (сыном) хана Уалия старшим в роде султаном Губайдуллой Уалихановым, которого китайцы, дабы показать зависимость от них киргизцев, домогаются возвести со стороны своей на ханское достоинство». Далее генерал, уведомляет министра о том, что он высылает письма в переводе, а оригиналы вновь запечатаны, и отправлены адресату [21]. Итак, русским пограничным службам стало известно намерение Цинского правительства направить к султану Губайдулле посольство с тем, чтобы утвердить его в ханском достоинстве. Как известно, факт избрания султана Губайдуллы ханом Среднего жуза было высшей степени сомнительным для Российского правительства. Чтобы нейтрализовать политику царской власти Губайдулла вынужден был, искать поддержку и признание со стороны китайских официальных лиц. При всем том, что ситуация складывалась в обстановке расширяющегося массового протеста местного населения, против введения новой системы управления, которое в корне ломало исторически сложившийся образ жизни казахов. Это обстоятельство сильно тревожило губернатора Западной Сибири, который осознавал вероятность раскола среди этнополитического объединения казахской политической элиты. В действительности в масштабе Среднего жуза во главе с султаном Губайдуллой могли отойти под влияние Цинской империи или образовать самостоятельный протекторат. Но Россия не могла лишиться важного стратегического региона, который по существу являлся воротами, как военного, так и торгового проникновения непосредственно в Среднюю Азию и далее на Восток. Именно в этих противоречивых условиях султану Губайдулле пришлось действовать, и вступить в контакты с Пекином, представитель которого находился в городе Кульдже. Однако это становится известно в Омске, как было указано выше, через донесения российских агентов. В связи с чем, российская административная власть резко усилила надзор за деятельностью Губайдуллы. В дальнейшем дело дошло до фактического отстранения Губайдуллы от должности старшего султана Кокчетавского округа. После чего, в знак протеста он выехал из Кокчетавского приказа в свою летовку на берегу реки Ишим. Втреча султана Губайдуллы с китайской делегацией должна была состояться в районе Баянаула. Цели, которой для обеих сторон были ясны, то есть они было связаны с сохранением и поддержкой ханской власти в Среднем жузе в лице Губайдуллы. В начале июля 1824 года в Омске стало известно о том, что в Баянаул направляется специальная китайская миссия из десяти чиновников во главе амбанем (высший китайский титул чиновника в Восточном Туркестане) в сопровождение трехсот военизированных единиц. Из Омска был направлен специальный отряд казаков под командованием сотника Карбышева, чтобы предотвратить встречу китайской миссии с Губайдуллой. Отряд Карбышева настиг китайскую миссию и вступил в разговор с китайским генералом о цели визита. На что амбань ответил, что прибыл в Средний жуз по восточной традиции на поминки хана Уали, а также по приглашению султана Губайдуллы с намерением, возвести его в ханское достоинство. Кроме того, по распоряжению генерал - губернатора Капцевича в Баянаул был направлен председатель областного правления полковник Григоровский, который должен был предотвратить встречу Губайлуллы с китайской миссией. В случае, если Губайдулла будет настаивать на встрече с китайцами, то согласно негласным установкам Омской администрации арестовать его и доставить в Омск, а представителям миссии предложить, покинуть пределы Среднего жуза. Однако китайские чиновники заявили, что, не выполнив возложенной миссии, они не имеют права покидать казахскую землю. Когда до назначенного места оставалось совсем близко, то есть переход в одну ночь, султан Губайдулла, расположившись на ночлег, отправил вперед нарочного, чтобы сообщить китайской миссии о своем прибытии. Однако посыльный был перехвачен отрядом под командованием сотника Карбышева, затем, под покровом ночи, окружив стоянку Губайдуллы, взяли его под стражу вместе с бием Торайгыром. В отношении министру иностранных дел К.В. Нессельроде генерал-губернатора Западной Сибири П. М Капцевича от 10 августа 1824 года, О деле султана Губайдуллы и бия Торайгыра, сообщается: «Известное вашему сиятельству из отношения моего от 19 минувшего июля (№ 801) происшествие, случившееся во вновь открытой Омской области Каркаралинском внешнем округе, кончилось, на сей раз без дальнейших затруднений. Китайский отряд, прибывший к пределам сего округа для возведения на ханство султана Габайдуллу Валиханова, вступившего уже в совершенное подданство России и удостоенного правительством доверенностью по службе, пробыл в степи по 12 минувшего июля, наблюдая в обращении с нашими отрядами столько вежливости, что не было подано ни малейшего повода к распрям и действию оружием. По учинении некоторых переговоров с нашими чиновниками и султаном Габайдуллой отряд сей отправился того числа обратно, приняв для безопасности следования по степи конвой наших войск. Самый же султан Габайдулла, отказавшийся напоследок в присутствии амбаня от принятия ханского достоинства, китайским правительством предполагаемого, взят нашим отрядом и доставлен в Омск под личный присмотр» [22]. Заключения генерал-губернатора Западной Сибири Капцевича по данному инциденту состояли в следующем. Возведение в ханы султана Губайдулла Уалиханова, по мнению российского чиновника, продиктовано китайцами только к тому, чтобы поддержать «мнимое» покровительство свое казахам, и щедростью подарков мешать планом русского правительства и «поколебать умы легковерного киргизского народа», и вместе с тем удостовериться и в проводимых реформах, вводимых между казахами Россией. Настойчивость Губайдуллы принять от китайских посланников достоинство хана, доказывается тем, что он не отступил от этого даже и после объяснений русских чиновников о противозаконности такого поступка для России. Отказ султана Губайдуллы от восстановления его ханом и заявленное лично китайскому амбаню и подтвержденное письменным актом, было следствием опасения с его стороны, что он находится в руках россиян, вероятно, ему и продиктовали тот ответ, какой надлежало сделать китайцам. Нет сомнения, что амбань заметил неискренность такового отзыва и, может быть, только потому не ограничился от Губайдуллы письменным актом, но принял словесные объяснения. После переговоров, длившихся всю ночь, султан Губайдулла вынужден был отказаться от намерения утвердиться в ханском достоинстве. Это он подтвердил в письме китайским послам. Однако эмиссары Пекина настаивали на личной встрече с Губайдуллой. Такая встреча с участием русских офицеров вскоре состоялась. На встрече султан Губайдулла подтвердил, что, будучи подданным России, он не имел права принять ханство от китайского правительства. Он также признал, что в Пекин направил послов по незнанию Российских законов, а приехал в Баянаул, якобы для того, чтобы отказаться от утверждения в ханстве. 12 июля китайская делегация, сопровождаемая отрядом казаков, отправилась назад, не исполнив свою миссию. А султан Губайдулла с бием Торайгыром под конвоем препровожден в Омск и содержался под усиленной охраной. В данной критической ситуации Губайдулла был вынужден написать главе Цинского посольства амбаню Батыру письменный отказ от принятия ханского звания. Султан Губайдулла, за предпринятые им действия по изданному Уставу о сибирских казахах должен быть осужден как за государственную измену. Но, ознакомив его с содержанием приговора, правительственные чиновники решили объявить прошение от лица императора, в частности в документе констатируется о том, что «…не ослабляя силы сего узаконения, полагаю я произвести надлежащим порядком дело, рассмотреть оное и, положив согласно законов приговор, объявить о содержании его султану Габайдулле. Но чтобы удивить великодушием русского правительства казахский народ, то, не приводя таковой со всею справедливостью постановленной приговор в непол наше, сделать увещание султану к раскаянию в его вине и объявить потом прощение всемилостивейшего нашего государя императора, испросив на сие предварительно высочайшее соизволение. Изъяснив, таким образом, Губайдулле Уалиханову всю важность сделанного им поступка, допустить его по-прежнему к должности султана. К отправлению коей в надлежащем порядке достаточно будет одного только при сем случае строгого о том подтверждения» [22]. В данном документе одновременно указаны меры наказания бию Торайгыру, которого считали «главнейшим руководителем султана Габайдуллы в несправедливом его поступке и соучастником оного», то в пример всем остальным решено было «нужным подвергнуть его законной ответственности, предав поступки его суждению воинского суда» [22]. Однако генерал-губернатор Капцевич, сделав заключения по данному инциденту но все же не принял окончательного решения и обращается по делу султана Губайдуллы к министру иностранных дел К. Нессельроде. Министр, в свою очередь, информировал Александра 1 и лишь после встречи с ним передал администрации Сибири высочайшее соизволение о необходимости поддерживать с китайским правительством дружественных отношений. Обратимся к письму предписанию министра иностранных дел К. В. Несельроде Омскому начальнику г. Броневскому об отношении к султану Губайдулле Валиханову и о дальнейшем поведении в отношении китайского посольства: Действия С.Б. Броневского, то есть его грубое обращение к китайцам, арест казахских Губайдуллы султана и ряд репрессивных мер к новым подданным России могло привести к международному скандалу. Министр иностранных дел, объявив о прекращении «дела Губайдуллы», распорядился, чтобы С. Броневский освободил султана из-под стражи и направил его исполнять прежнюю должность. Больше того, Губайдулле, в порядке исключения, был пожалован чин подполковника русской армии, так же он удостаивался высоких наград и ценных подарков. Итак, при этом Губайдулла проявил высокую моральную устойчивость в своей общественно-политической деятельности, которое по своей значимости ставил выше предлагаемых наград и ценных подарков. И потому официально он отказался от чина подполковника и соответствующих вознаграждений. Несмотря на такие категоричные заявления Губайдулла все же был освобожден из Омской тюрьмы и вернулся в родной край. Тем не менее он не оставил попыток восстановить ханский институт власти и не раз посылал депутации к царю. Еще в дореволюционный период Н. Путинцев в своем хронологическом перечне событий указал, что султан Губайдулла посылает в Санкт-Петербург депутации, во главе со своим сыном Булатом, который ходатайствует о пожаловании отцу ханского титула, о прекращения введения в степи нового устройства и об уничтожении открытых уже окружных приказов [23, с. 139]. но все они возвращались с отказом его просьб. После чего, в знак протеста Губайдулла в 1826 году снял с себя полномочия старшего султана Кокчетавского округа. Такие открытые протесты против российского самодержавия было высшей степени выражением морально-этических устоев первых казахских интеллектуалов. жүктеу/скачать 12,69 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|