Олдос Хаксли «О дивный новый мир (Прекрасный новый мир)» 100 лучших книг всех времен:
www.100bestbooks.ru
Студенты попытались, но видно было, что без всякого успеха.
— А известно ли вам, что такое было «родной дом»?
— Нет, — покачали они головой.
Из своего сумрачно-вишневого подземелья Ленайна Краун взлетела в лифте на семнадцатый
этаж и, выйдя там, повернула направо, прошла длинный коридор, открыла дверь с табличкой «ЖЕН-
СКАЯ РАЗДЕВАЛЬНАЯ» и окунулась в шум, гомон, хаос рук, грудей и женского белья. Потоки го-
рячей воды с плеском вливались в сотню ванн, с бульканьем выливались. Все восемьдесят виброва-
куумных массажных аппаратов трудились, гудя и шипя, разминая, сосуще массируя тугие загорелые
тела восьмидесяти превосходных экземпляров женской особи, наперебой галдящих. Из автомата
синтетической музыки звучала сольная трель суперкорнета.
— Привет, Фанни, — поздоровалась Ленайна с молоденькой своей соседкой по шкафчику.
Фанни работала в Укупорочном зале; фамилия ее была тоже Краун. Но поскольку на два мил-
лиарда жителей планеты приходилось всего десять тысяч имен и фамилий, это совпадение не столь
уж поражало.
Ленайна четырежды дернула книзу свои застежкимолнии: на курточке, справа и слева на брю-
ках (быстрым движением обеих рук) и на комбилифчике Сняв одежду, она в чулках и туфлях пошла
к ванным кабинам.
Родной, родимый дом — в комнатенках его, как сельди в бочке, обитатели: мужчина, периоди-
чески рожающая женщина и разновозрастный сброд мальчишек и девчонок. Духота, теснота; насто-
ящая тюрьма, притом антисанитарная, темень, болезни, вонь.
(Главноуправитель рисовал эту тюрьму так живо, что один студент, повпечатлительнее прочих,
побледнел и его чуть не стошнило)
Ленайна вышла из ванны, обтерлась насухо, взялась за длинный свисающий со стены шланг,
приставила дульце к груди, точно собираясь застрелиться, и нажала гашетку. Струя подогретого воз-
духа обдула ее тончайшей тальковою пудрой. Восемь особых краников предусмотрено было над ра-
ковиной — восемь разных одеколонов и духов. Она отвернула третий слева, надушилась «Шипром»
и с туфлями в руке направилась из кабины к освободившемуся виброваку.
А в духовном смысле родной дом был так же мерзок и грязен, как в физическом. Психологиче-
ски это была мусорная яма, кроличья нора, жарко нагретая взаимным трением стиснутых в ней жиз-
ней, смердящая душевными переживаниями. Какая душная психологическая близость, какие опас-
ные, дикие, смрадные взаимоотношения между членами семейной группы! Как помешанная,
тряслась мать над своими детьми (своими! родными!) — ни дать ни взять как кошка над котятами, но
кошка, умеющая говорить, умеющая повторять без устали: «Моя детка, моя крохотка». «О моя детка,
как он проголодался, прильнул к груди, о эти ручонки, эта невыразимо сладостная мука! А вот и
уснула моя крохотка, уснула моя детка, и на губах белеет пузырик молока. Спит мой родной…»
— Да, — покивал головой Мустафа Монд, — вас недаром дрожь берет.
— С кем развлекаешься сегодня вечером?
— Ни с кем.
Ленайна удивленно подняла брови.
— В последнее время я как-то не так себя чувствую, — объяснила Фанни. — Доктор Уотс про-
писал мне курс псевдобеременности.
— Но, милая, тебе всего только девятнадцать. А первая псевдобеременность не обязательна до
двадцати одного года.
— Знаю, милочка. Но некоторым полезно начать раньше. Мне доктор Уотс говорил, что таким,
как я, брюнеткам с широким тазом следует пройти первую псевдобеременность уже в семнадцать
лет. Так что я не на два года раньше времени, а уже с опозданием на два года.
Открыв дверцу своего шкафчика, Фанни указала на верхнюю полку, уставленную коробочками
и флаконами.
— «Сироп желтого тела, — стала Ленайна читать этикетки вслух — Оварин, свежесть гаранти-
руется; годен до 1 августа 632 г. э Ф. Экстракт молочной железы; принимать три раза в день перед
едой, разведя в небольшом количестве воды. Плацентин; по 5 миллилитров через каждые два дня
внутривенно…» Брр! — поежилась Ленайна. — Ненавижу внутривенные.