Общество потребления

ких отношений получает в культурном продвижении одну из своих 
важных основ - дизайнер соединяется здесь с инженером в соответ­
ствующей обработке человека.
Следовало бы иметь термин, который стал бы для культуры тем, 
чем «Эстетика» (в смысле индустриальной эстетики, функциональ­
ной рационализации форм, игры знаков) является для красоты как 
символической системы. Мы не имеем термина для обозначения этой 
субстанции, которая придает функционализм посланиям, текстам, 
образам, классическим шедеврам, комиксам, для обозначения «креа­
тивности» и «восприимчивости», заменивших собой вдохновение и 
чувствительность, для коллективной деятельности, направленной на 
значения и коммуникацию, для «индустриальной культурности», ко­
торая часто как попало связана со всеми культурами и эпохами и ко­
торую мы продолжаем за неимением лучшего называть «культурой» 
ценой всяких недоразумений. При этом мы постоянно, находясь в 
ситуации гиперфункционализма потребленной культуры, мечтаем о 
всеобъемлющем, о мифах, которые могли бы разгадать нашу культу­
ру, не будучи уже мифологической продукцией, об искусстве, кото­
рое могло бы разгадать современность, не уничтожая этим себя.
Китч
Одним из главных разрядов современных вещей является, наря­
ду с гаджетом, китч. Предмет-китч - это вообще вся категория «ник­
чемных» предметов, украшений, поделок, аксессуаров, фольклорных 
безделушек, «сувениров», абажуров или негритянских масок - все 
собрание барахла, которое повсюду быстро распространяется, осо­
бенно в местах проведения каникул и досуга. Китч - это эквивалент 
«клише» в рассуждении. И это должно нас заставить понять, что, как 
и в отношении гаджетов, речь идет о категории трудно определимой, 
но которую не нужно смешивать с теми или иными реальными объек­
тами. Китч может быть повсюду - как в детали предмета, так и в 
плане крупного ансамбля, в искусственном цветке и фоторомане. Он 
определяется преимущественно как псевдообъект, то есть как си­
муляция, копия, искусственный объект, стереотип; для него харак­
терна как бедность в том, что касается реального значения, так и чрез­
мерное изобилие знаков, аллегорических референций, разнородных 
коннотаций, экзальтация в деталях и насыщенность деталями. Су­
ществует, впрочем, тесное отношение между его внутренней орга­
низацией (неопределенным избытком знаков) и его появлением на 
рынке (распространением разнородных предметов, нагромождени­
ем серий). Китч является культурной категорией.
Это распространение китча, которое вытекает из индустриально­
го умножения количества вещей, из вульгаризации на уровне пред­
1 4 4

мета различных знаков, заимствованных из всех областей (прошлое, 
нео, экзотика, фольклор, футуризм) и из беспорядочной эскалации 
«готовых» знаков, имеет свою основу, как тип «массовой культуры», 
в социологической реальности общества потребления. Оно является 
мобильным обществом: широкие слои населения действуют по всей 
длине социальной лестницы, добиваются более высокого статуса и 
одновременно выдвигают культурные требования, призванные толь­
ко продемонстрировать с помощью знаков этот статус. Поколения 
«выскочек» на всех уровнях общества хотят иметь свой набор куль­
туры. Бесполезно поэтому бросать обвинения публике в «вульгарно­
сти» или индустриалам в «циничной» тактике, направленной на сбыт 
всякого хлама. Хотя этот аспект важен, он не может объяснить рако­
вого нароста изобилия «псевдопредметов». Для этого нужен спрос, 
и такой спрос является функцией социальной мобильности: ограни­
ченного количества предметов роскоши достаточно, чтобы служить 
отличительным материалом для привилегированной касты. В клас­
сическую эпоху даже копия произведения искусства имеет еще «под­
линную» ценность. Напротив, именно в великие эпохи социальной 
мобильности можно наблюдать расцвет вещей другого рода: вместе 
с восходящей буржуазией эпохи Ренессанса и XVIII в. появляются 
вычурность и барокко, которые, не будучи прямыми предками китча, 
уже свидетельствуют о взрыве и наросте отличительного материала 
в ситуации социального давления и относительного перемешивания 
высших классов. Но особенно при Луи-Филиппе и в Германии в эпо­
ху «Grunderjahre»* (1870-1890), а также во всех западных обществах 
с конца XIX в. и начала эры универсальных магазинов всеобщая тор­
говля безделушками становится одним из главных проявлений опи­
сываемого явления и одной из самых выгодных ветвей коммерции. 
Эта эра бесконечна, потому что наши общества находятся сейчас в 
фазе постоянной мобильности.
Китч, очевидно, ориентируется на предмет редкий, драгоценный, 
уникальный (производство которого может также осуществляться 
индустриально). Китч и «подлинный» предмет вместе организуют, 
таким образом, мир потребления в соответствии с логикой отличи­
тельного материала, сегодня все время находящегося в движении и 
экспансии. Китч имеет незначительную отличительную ценность, но 
эта незначительная ценность связана с максимальной статистичес­
кой рентабельностью: целые классы его потребляют. Этому проти­
востоит максимальное отличительное качество редких предметов, 
связанное с их ограниченным количеством. Речь идет здесь не о «кра­
соте», а об отличительности, а это социологическая категория. В этом 
смысле все предметы классифицируются иерархически как ценнос­
ти соответственно их статистической наличности, их более или ме­
нее ограниченному количеству. Они дают возможность особой соци­
145

альной категории в любой момент при данном состоянии социаль­
ной структуры отличиться, отметить свой статус с помощью некой 
категории вещей или знаков. Достижение более многочисленными 
слоями данной категории знаков вынуждает высшие классы дистан­
цироваться с помощью других знаков, имеющихся в ограниченном 
количестве (вследствие их происхождения как подлинных старин­
ных предметов, что относится, например, к картинам, или вследствие 
их систематической ограниченности - это, например, роскошные 
издания, несерийные автомобили). В такой системе отличий китч ни­
когда не открывает ничего нового: он характеризуется своей произ­
водной и незначительной ценностью. Его слабая валентность явля­
ется в свою очередь одной из основ его безграничного размножения. 
Он размножается, расширяясь, тогда как на верху лестницы «клас­
совые» предметы множатся качественно и обновляются, становясь 
редкостью.
Китч с его функцией производного предмета связан также с осо­
бой «эстетической» или антиэстетической функцией. Эстетике кра­
соты и оригинальности китч противопоставляет свою эстетику си­
муляции: повсюду он воспроизводит вещи большими или меньши­
ми, чем образец, он имитирует материалы (имитация мрамора, 
пластмасса и т. д.), он подражает формам или комбинирует их непод­
ходящим образом, он повторяет моду, не проживая ее. Во всем этом 
он подобен гаджету в техническом плане: гаджет также является тех­
нологической пародией, наростом из бесполезных функций, непре­
рывной симуляцией функций без реального практического референ­
та. Эстетика симуляции глубоко связана с функцией, приданной кит­
чу в общ ественном плане, функцией выражать устремление, 
социальное классовое ожидание, магическое присоединение к куль­
туре, формам, нравам и знакам высшего класса1, это эстетика ак­
культурации, выливающаяся в предметную субкультуру.

жүктеу/скачать 9,65 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: