Тюркский героический
жүктеу/скачать 3,04 Mb. Pdf көрінісі
|
| Рәхим Гали. Газиз Г. Татар әдәбияты тарихы. Феодализм дәвере. Икенче басма. Казан,
1925. * Подробнее о термине бәет см.: Бакиров М.Х. Бәет эволюциясенә бер караш // Татар фольклоры жанрлары. Казан, 1978. 52–55 бб. 2 Киреев А.Н. Башкирский народный героический эпос. С. 290–298. 3 Урманчеев Ф. Героический эпос татарского народа. С. 220–279. 92 Тюркский героический эпос звучания характерны острый драматизм и трагизм. Такие особенности баитов требуют и соответствующего художественного оформления: тради‐ ционный зачин, остро драматическое или трагическое повествование и тра‐ диционная концовка. Как и во многих образцах народного эпоса в целом, обя‐ зательным и выразительным элементом композиции многих баитов являет‐ ся традиционный зачин, который чаще всего выступает как типичная эпи‐ ческая формула. Можно выделить разнообразные виды этих формул. Выше указывалось, что в наиболее ранних образцах народного эпоса в зачине ука‐ зывается некое эпическое время Первотворения. С развитием эпоса проис‐ ходит известная конкретизация указания времени начала повествования, которое в баитах достигает, очевидно, своей кульминации и выражается в указании определенной даты, иногда даже дня, часов и минут: Тарихы җиде йүздә килде Тимер Болгарга, Габдулла ханның кулындин Болгар шәһәрен алдыя 1 . Году семисотом истории * пришел Тимур в Булгар, Из рук хана Габдуллы взял город Булгар. В качестве другого примера можно взять начало «Баита Сююмбике», по‐ священного трагической судьбе последней казанской царицы ** : «Мең дә биш йөз унбиштә бу дөньяга килгәнмен, Ата‐ана дәүләтен китмәс диеп белгәнмен» 2 – «Году в тысяча пятьсот пятнадцатом пришла я на этот свет, Считала, что бо‐ гатства отца и матери никогда не закончатся». Такие зачины распространены в баитах достаточно широко и являются, очевидно, их исконной формой. И одно‐ временно следует сказать, что подобные зачины сохраняются до наших дней в баитах, которые возникают, с одной стороны, как продолжение добрых много‐ вековых традиций жанра, с другой – как своеобразный художественный отклик на обстоятельства современности, когда все растущая преступность «поглоща‐ ет жизни» десятков и сотен ни в чем не повинных людей. Например, в «Баите Рината и Ришата» («Ринат белән Ришат бәете»), возникшем в конце XX века: Тарих мең дә тугыз йөз дә туксан алты сәнәдә Ике егет һәлак булды – күмдек бүген янәшә 3 . Году в тысяча девятьсот девяноста шестом Погибли двое юношей – похоронили сегодня рядом. 1 Татар эпосы. Бәетләр. 25 б. * Семисотые годы – 1300 год. ** Подр. о ней см.: Казанская история. М., Л., 1954; Урманче Ф. Идегәй. Нурсолтан. Сөембикә. Казан, 1997; Ханбикә Сөембикә. Җыентык. Тарихи, фәнни хезмәтләр, бәяннар, әдәби әсәрләр, әсәрләрдән өзекләр. Казан, 2001. 2 Татар эпосы. Бәетләр. 30 б. 3 Бәетләр: төз. Р. Ягъфәров, А. Садыйкова. Казан, 2000. 153 б. Истоки. Начало повествования 93 Как выше указывалось, такие ранние памятники древневосточной эпи‐ ки, как ассиро‐вавилонская поэма «Когда вверху…» (XVI в. до н.э.), «Когда бо‐ ги подобно людям» (XVII в. до н.э.), «Когда пир устроили боги» (XIV в. до н.э.) начинаются с указания некоего эпического, правда, весьма отвлеченного мифологического времени. Указание же более или менее конкретной даты в первых строках повествования берет свое начало с древнеегипетской кли‐ нописной литературы. Притом речь в данном случае идет о текстах, связан‐ ных с конкретными событиями истории, скажем, начертанный на стенах Карнакского храма повествование, названное в публикации «Первый поход Тутмоса III» (1490–1436 гг. до н.э.). Историческое повествование под назва‐ нием «Первый поход Тутмоса III» начинается со слов: «[…] Год 22‐й, месяц 4‐ й зимы, день 25‐й. Миновал его величество крепость Чару, совершая свой первый победоносный поход, дабы подавить доблестью, мощью, истиной своей преступающих границы Египта» 1 . Так же с указания точного историче‐ ского времени начинается «Стела Пианхи», которая «повествует о завоева‐ нии Египта кушитским царем Пианхи, правившим в Напате (несколько ниже четвертого порога Нила) предположительно в 751–730 годах до н.э.»: «Год 21‐й, время разлива, месяц 1‐й, при его величестве царе Верхнего и Нижнего Египта Пианхи‐Мериамоне – да живет он вечно!» 2 . С рассматриваемой точки зрения весьма показательно начало «Повести Петеисе III – семейной хроники нескольких поколений», которая была «за‐ писана Петеисе III во времена правления Дария I (521–486 гг. до н.э.). В осно‐ ву ее легли действительные события, происшедшие в VII–VI веках до н.э.»: «В год 9‐й фараона Дария, – да продлит Амон его жизнь! – в месяц паменхотп, Ахмес, сын Петехаремис, прибыл из Страны Юга с Таюджи и сказал Джедба‐ стиуфанху, сыну Йенхару…» 3 . Приведенные выше примеры свидетельствуют о том, что установив‐ шаяся 3–4 тысячелетия тому назад традиция указывать в начале повество‐ вания в глубокой древности некую мифологическую эпоху, позже – опреде‐ ленный исторический период, на своем завершающем этапе, также как, впрочем, и в начальный период формирования этой традиции, обращается к достаточно конкретным, всем известным датам, что особенно хорошо отра‐ жается в татарских и башкирских баитах. Приблизительно такой же путь эволюции проходит и второй тип тра‐ диционных зачинов с некоей религиозной окраской, о которых относительно образцов тюркоязычного народного эпоса выше уже говорилось более или менее подробно. В баиты он проникает, очевидно, в ранее Средневековье и в продолжение целого ряда столетий держится вполне устойчиво и выражает‐ ся, как отмечалось, как религиозная формула: «Бисмиллаһи вә биллаһи җитте корбан гаете; Без әйтәбез, сез тыңлагыз...» – «Клянусь именем Аллаха – наступил праздник курбан; Мы сказываем, вы слушайте…». Как пример та‐ кого зачина в баитах можно взять первое двустишие «Баита кузнеца Гаяза» 1 Повесть Петеисе III. С. 111. 2 Там же. С. 139, 270. 3 Там же. С. 161, 272. 94 Тюркский героический эпос («Тимерче Гаяз бәете»): «Бисмиллаһи вә биллаһи, җитте корбан гаете, Без әйтиек, сез тыңлагыз – тимерче Гаяз бәете» 1 – «Клянусь именем Аллаха – на‐ ступил праздник курбан; Мы сказываем, вы слушайте – баит Кузнеца Гаяза» (пер. наш – Ф.У.). В отдельных баитах указанные типы зачинов переплетают‐ ся и создают сложный двойной зачин, примером чего может служить начало «Баита поэта Тукая» («Тукай шагыйрь бәете»): Бисмиллаһи вә биллаһи, җитте корбан гаете, Без әйтәбез, сез тыңлагыз Тукай шагыйрь бәете. Тугыз йөз унөч елда, апрель икесендә Тукай мескен вафат булган Клячкин больницасында 2 . С именем Аллаха мы помолились по случаю праздника курбан; Мы сказываем, вы слушайте баит поэта Тукая. В девятьсот тринадцатом году второго апреля Несчастный Тукай скончался в больнице Клячкина. (Пер. наш. – Ф.У.) Все изложенное в данной главе дает возможность сказать, что началу повествования в любого характера сочинениях во все периоды развития ци‐ вилизации придавалось чрезвычайно важное значение. Ибо в нем, в тради‐ ционном зачине, указывались: а) определенная эпоха в масштабах мирозда‐ ния; позже – некое эпическое время; еще позже и вплоть до наших дней – конкретное историческое время; б) место событий; и это тоже происходило в направлении конкретизации. Настрой, эмоциональное звучание произве‐ дения почти во все периоды развития цивилизации определялись зачином с религиозной окраской. 1 Татар халык иҗаты. Бәетләр. Казан, 1983. 133 б. 2 Бәетләр. Казан, 1960. 236 б. |