В сложный момент жизни ему открылась простая истина: только ощущение собственной ценности делает нас по-настоящему счастливыми. Вне за- висимости от того, кто мы и что с нами происходит

УРОК
159
Затем я бездумно прокручиваю Twitt er, пока не останавли-
ваюсь на фотографии, опубликованной Дуэйном Джонсоном, 
«Скалой». Это одна из его известных утренних тренировок. 
Потный, гримасничающий, он поднимается под нагружен-
ным снарядом для приседаний. Это человек, который в свои 
двадцать с небольшим был исключен из Канадской футболь-
ной Лиги. Его мечты о продолжении карьеры в НФЛ рухнули. 
Во время долгой поездки домой в отцовском пикапе он рылся 
в своем бумажнике, чтобы наскрести семь долларов.
Две недели он просидел в родительской квартире, жалея 
себя. Затем решил, что с него хватит. Пришло время переос-
мыслить себя. Он занялся профессиональным реслингом, начав 
с нуля, и отдал ему все — свое время, свои силы. Результат: 
одна из самых успешных карьер в профессиональном реслинге. 
На пике своей славы он ушел из него, чтобы стать актером.
Каждый раз, когда он изобретал себя 
заново, то использовал одну и ту же 
схему: он отдавался делу полностью, 
выкладывался по полной, без остатка. 
Шел ва-банк. После того, как его ранние фильмы прова-
лились, и «Скалу» списали со счетов, он все еще оставался 
верен своему видению. Сегодня он звезда блокбастеров. Его 
фильмы постоянно бьют рекорды продаж по всему миру. А как 
вам название его киностудии — Seven Bucks Productions?
Я просматриваю его ленту. Фотографии с поклонника-
ми, на съемочной площадке, его тренировки. Всегда широко 

ЛЮБИ СЕБЯ
160
улыбается. Он предан своей жене и дочерям. О его рабочей 
этике ходят легенды. У него были черные полосы, но он всегда 
выбирался из них.
Я прочитал его цитату: «Если я даю вам слово что-то 
сделать — это будет сделано». Очевидно, что это относится 
не только к другим, но и к самому себе. Он живет на таком 
уровне совершенства, который редко встречается.
Кое-чему я научился: быстро расти, находить тех, кем вос-
хищаешься, а затем моделировать тот результат, который вдох-
новляет. Совершенство будет моей моделью. Вот чего я хочу 
от всего этого.
«Будь великолепен», — говорю я себе, мой голос звучит 
глухо в темной квартире. В этот момент это кажется таким 
далеким. Но, по крайней мере, у меня есть, к чему стремиться.
XII
В аэропорту, собираясь сдать в багаж свою клетчатую сумку, 
я замираю. «Я не хочу лететь», — просит что-то внутри меня. 
Я не хочу лететь. Я не хочу лететь. Словно маленький ребенок, 
умоляет, напуганный. Вокруг меня пассажиры и члены экипажа 
спешат на свои рейсы, проживают свою жизнь, танцуют свой 
танец. Ничто не имеет значения.
Но что я буду делать? Бежать домой и умолять ее остаться? 
Когда за всю историю человечества это срабатывало? Кроме 
того, я хочу, чтобы она была со мной не из-за чувства вины 
или потому что я ее уговорил, а потому, что ее сердце хочет 
моего. Если она жаждет свободы, а я люблю ее, пусть она по-
лучит желаемое.

УРОК
161
Я достаточно пожил, чтобы знать, что жизнь становится 
неудобной, когда пытаешься протолкнуть ее через отверстие 
своих желаний. Я должен избавиться от этого. То ли потому, 
что у меня нет выбора, то ли просто потому, что я должен 
спасти себя.
Я сдаю сумку и сажусь в гейте, ожидая посадку на само-
лет. В этот момент, один в переполненном аэропорту, я снова 
вспоминаю, каким был раньше. Волшебство, которое я ощущал. 
Уверенность в том, что понял, как устроена жизнь. И все же 
я здесь, несчастный и не живущий тем, о чем писал. Я был зол 
на себя за то, что зашел так далеко.
XIII
Я чуть не опоздал на свой рейс. Оказывается, сменили гейт, 
а я пропустил объявление. К тому времени, когда я удивляюсь, 
почему никто не проходит на посадку, мне уже пора пото-
ропиться. Я смотрю на монитор и быстро иду к новому гей-
ту. Но не бегу. Часть меня чувствовала бы себя прекрасно, 
пропусти я посадку. А потом переложила бы ответственность 
на Вселенную.
Но этой части не повезло. Я добираюсь вовремя, подни-
маюсь на борт и отключаюсь в кресле. Когда я просыпаюсь, 
крыло скользит по облакам, а земля далеко внизу сверкает 
от снега. Я снова отключаюсь на некоторое время и просы-
паюсь от присутствия самого громкого ребенка в мире. Он 
смеется, плачет, кричит. Больше никакого сна.
Я думаю о ней. Знаю, что могу убежать и оказаться в объя-
тиях другой. Или десятка других. Редко помогает. Именно это 

ЛЮБИ СЕБЯ
162
случилось с нами. Она развелась, а я был просто следующей 
остановкой.
«По статистике, — сказал Джеймс, когда мы с ним встре-
тились, — у тебя почти не было шансов».
Я не дурак. Я знаю все это. Но когда это статистика на-
правляла человеческое сердце?
Мы были близкими друзьями в течение двух лет, а затем 
жили вместе почти год. «Ты моя самая большая любовь, — 
говорила она мне. — Ты можешь доверять моей любви, я хочу, 
чтобы ты полностью расслабился в ней». Все это было верным, 
пока я не отправился в ту злосчастную поездку. По возвра-
щении из которой из-под меня выдернули ковер. Позже она 
призналась, что, возможно, я просто был безопасной гаванью.
Глядя в бесконечный простор неба, я все еще 
поражаюсь тому, как быстро то, что когда-то 
казалось прочным, может разрушиться. 
Ребенок все смеется и смеется. Я убегаю в туалет. Пока 
мою руки, я смотрю на себя в зеркало, глубоко в глаза. Сле-
дующее, что я помню, я шепчу: «Я люблю себя, я люблю се-
бя, я люблю себя». Я повторяю это снова и снова, пока оно 
не овладевает моим разумом.
XIV
Когда я возвращаюсь на свое место, что-то внутри ме-
ня успокаивается. Я думаю о пистолете моего друга. Есть 
так много способов уйти со сцены. Мгновенно расстаться 

УРОК
163
с жизнью. Капитан объявляет посадку. В этот момент я ре-
шаю, что буду повторять «я люблю себя» при каждом удоб-
ном случае.
Самолет снижается. Слишком поздно возвращаться в туа-
лет. Поэтому, положа руку на сердце, я смотрю вниз на корич-
невые зимние холмы Северной Калифорнии и говорю себе: 
«Я люблю себя, я люблю себя, я люблю себя…»
XV
После приземления ловлю Uber. Странное ощущение, когда 
машина движется по Сан-Франциско. Когда-то это был дом, 
воспоминания. Сегодня это место, где я в гостях.
Я звоню, и она берет трубку. Говорю ей, что чувствую. Что 
люблю ее всей душой. Что хочу ее. Она плачет, говорит, что 
ей тяжело, и думает, что мне сейчас еще тяжелее. Я не реаги-
рую на это. Мои страдания только сделают ей хуже. Я просто 
повторяю, кто она для меня, и что я хочу ее. Никаких просьб, 
только правда.
«Мне очень жаль, — говорит она, — но я должна это 
сделать».
Против этого нет никаких аргументов. И я никогда не буду 
убеждать ее остаться. Я хочу, чтобы она пришла ко мне по ве-
лению сердца. Она это знает.
«Я хочу, чтобы ты сам о себе заботился», — говорит она.
Когда разговор окончен, я тупо смотрю на залив, а затем 
Uber высаживает меня рядом с домом, где я буду жить. Кварти-
ра почти пуста, жильцы недавно съехали. Брошенные растения 
мертвы. Похожи на мое нынешнее состояние.

ЛЮБИ СЕБЯ
164
Если я пытаюсь понять причины, по которым 
она так поступила, то чувствую боль. 
Если думаю о том, где и с кем она 
окажется в будущем, то чувствую боль. 
Если вспоминаю о том, где я был с ней в прошлом, — боль. 
Если представляю, что останусь без нее, то догадайтесь что, — 
будет еще больнее. Будущее равно боли. Прошлое равно боли. 
Поэтому я должен вернуться в настоящее и напитывать себя 
любовью. При каждом удобном случае.
Я стою у окна, смотрю на знаменитый ржавый мост, кладу 
руку на сердце и отчаянно пытаюсь любить себя так, как умею. 
Я повторяю про себя знакомые слова.
XVI
Я принимаю душ и отправляюсь на день рождения брата. Вот 
почему я в Сан-Франциско. Я собирался пропустить праздник, 
устав от предыдущей поездки. Но моя девушка переезжает 
и обретает свободу, поэтому я отправляюсь в путь — чтобы 
не сойти с ума, наблюдая, как она это делает.
Все уже здесь. Моя мать сияет от гордости, когда стоит 
рядом со мной и братом. Ее мальчики.
«Только посмотри на это, мама», — говорю я, обнимая ее 
одной рукой. Это один из самых красивых домов, в которых 
я когда-либо был. И я до сих пор помню себя ребенком, когда 
мы были на улице, и нам некуда было идти. «Все благодаря 
тебе, мама», — говорю я.

УРОК
165
Прежде чем она успевает ответить, я целую ее в макушку 
и ухожу. Если мы проведем вместе больше времени, она почув-
ствует мою боль и спросит о ее причине. Я не хочу взваливать 
это на нее. Иногда мне кажется, что мать чувствует боль своего 
ребенка острее, чем он сам.
Весь остаток вечера, когда кто-нибудь спрашивает, где моя 
девушка, я уклоняюсь от ответа. Некоторым в течение пары 
минут я объясняю, что произошло, но не позволяю разговору 
заходить дальше. Я тверд, моя маска на месте.
Но одного гостя я все-таки не могу обмануть. Анела Грего-
рек. Она и ее муж Ежи бежали из коммунистической Польши 
и прожили вместе более сорока лет. Оба — тренеры по тя-
желой атлетике, олимпийской дисциплине. Оба пишут стихи, 
такие ясные и честные строки, которые вы получаете от тех, 
кто пережил угнетение и боролся за свою жизнь.
«Я вижу печаль в твоих глазах», — говорит Анела.
Я почти теряю контроль, но беру 
себя в руки. Это праздник, 
а не вечеринка жалости. 
Я рассказываю ей, что произошло. Она мягко улыбается 
и кладет руку мне на сердце.
«Это твой дар, — говорит она. — Оставь его открытым».
Я изо всех сил стараюсь не раскваситься на глазах у всех.
«Это тяжело, — говорю я, — и очень больно».
Она притягивает меня к себе и долго обнимает. Когда я от-
ступаю назад, ее глаза влажны.

ЛЮБИ СЕБЯ
166
«Ты пишешь?» — спрашивает она.
Я киваю.
«Хорошо. Преобрази это в текст. Это поможет другим».
XVII
Когда вечеринка заканчивается, я болтаю с Табризом, милым 
парнем, с которым мы уже встречались раньше. Он расска-
зывает, чему научился у других лидеров. Первый уровень: 
жизнь происходит со мной. Мы живем в мире, часто в ро-
ли жертвы. Второй уровень: жизнь происходит ради меня. 
Такой подход все переворачивает. Вы начинаете искать то 
хорошее, что дает вам мир, включая уроки. Третий уровень: 
жизнь происходит через меня. На этом уровне вы плывете 
в потоке жизни и даже не ищете хорошее, потому что ис-
пытываете его.
Человек появился из ниоткуда и вручил мне подарок, завер-
нутый в блестящий бант. Я не мог просить об этом — я поня-
тия не имел, что мне нужно. Но вот оно. Карта. Из пункта А 
через пункт Б в пункт С. Как перейти от состояния жертвы 
к волшебству. Все, что мне нужно сделать, это переключить 
свой разум.
XVIII
На следующее утро я просыпаюсь и смотрю на открываю-
щийся вид. Танкер лениво пересекает залив Сан-Франциско. 
Голубое небо, повсюду птицы. Мост прекрасен.
Я понимаю, что растения, которые я считал мертвыми, мо-
гут и не быть таковыми. Они просто сухие и увядшие. Природа 

УРОК
167
борется за жизнь. Поэтому я беру единственную чашку, кото-
рая у меня есть в этой квартире, и поливаю их. Пока я здесь, 
я буду дарить им любовь.
XXIX
Я должен оставаться верным своему обязательству трениро-
ваться через день. Поэтому обзваниваю местные спортзалы, 
нахожу один, готовый продать мне временный абонемент 
на праздники и отправляюсь туда.
Алекс, администратор, пытается поболтать, пока оформ-
ляет меня. Хочу ли я подписаться на пакет? Не интересно. 
Специальная персональная тренировка? Не интересно.
«Парень, я просто хочу поднимать тяжести», — говорю 
я ему.
Он хочет показать мне, где находятся классы и студии 
для групповых тренировок.
«Только железо, — говорю я. — Все, что я хочу видеть».
Он совершает самый короткий ознакомительный тур в сво-
ей жизни. Я проверяю стойку для приседаний и убеждаюсь, 
что гантели поднимаются достаточно высоко. Вот и все, что 
мне нужно.
Я тренируюсь, но сейчас немного по-другому — благодаря 
Анеле. Вчера вечером, когда я рассказал ей о своей текущей 
программе многосуставных движений, она предложила сделать 
паузу между сетами чуть длиннее.
«Ты недостаточно работаешь, если не нуждаешься в отдыхе».
Я привык отдыхать меньше минуты. Немного дольше — 
и мне становится скучно. Я прихожу в зал не для того, чтобы 
сидеть. Я хочу поднимать веса, перебарывать себя.

ЛЮБИ СЕБЯ
168
«Это и есть выносливость, — сказала она. — Работай 
упорнее, отдыхай дольше, три минуты между подходами. Телу 
нужна перезагрузка, чтобы снова тяжело работать».
Эта последняя часть привлекла мое внимание.
«Я попробую».
Так я и делаю. И это удивительно. Когда я заканчиваю, мое 
тело ощущается совсем по-другому. Я чувствую, как мышцы 
дрожат от этой нагрузки. Иногда полезно знать, что ты не про-
сто голова, парящая в воздухе. 
Ты — физическое существо. Когда напрягаешь 
все свое тело, это вырывает тебя из твоих 
мыслей — пусть лишь на несколько мгновений.
Я выхожу из машины. Идет дождь, и зонтики распустились 
на улицах. Поднимаю голову к небу и чувствую воду на лице.
XX
Я думал о смерти. Сюрприз-сюрприз. Главное в смерти — это 
ее окончательность. Невозможность отмены. Острый клинок, 
который разрезает жизнь, разлучая нас с теми, кто ушел. С ними 
нельзя поговорить, нельзя загладить вину. Они ушли, и все тут.
Некоторое время назад я пытался медитировать на смерть. 
Каждое утро. Я читал, что самураи так поступают, и это делает 
их бесстрашными в бою. Я практиковал это какое-то время, 
обленился и перестал. Мне не приходилось участвовать в сра-
жениях. Мои дни были слишком безопасны.

УРОК
169
Но безопасность — это иллюзия. Самая большая и гран-
диозная иллюзия, когда-либо придуманная. Есть одна вещь, 
которая реальна, и это смерть. Она стоит передо мной, всего 
в шаге. Каждый миг своей жизни я делаю шаг навстречу ей. 
Смерть улыбается и делает шаг назад. Я вперед, смерть назад, 
я вперед, смерть назад. Шаг, шаг, шаг. А потом я делаю шаг 
вперед, и смерть не двигается. Я принадлежу ей.
Я смотрю на луну. Сегодня она огромная и освещает за-
лив. Если бы мое сердце остановилось в этот момент, и я упал, 
жизнь вытекла из меня, а зрение превратилось в крошечную 
дырочку, — стал бы я вспоминать день, когда из-под меня вы-
дернули ковер, или я бы в последний раз схватился за луну 
и подумал, как она прекрасна?
XXI
Гуляя по городу, я натыкаюсь на учреждение, занимающееся 
криотерапией. Я никогда этого не пробовал, но собирался, 
поэтому захожу внутрь. Следующее, что помню: я стою в ниж-
нем белье в цилиндрической трубке, наполненной воздухом, 
охлажденным азотом.
«Как все прошло?» — спрашивает дежурный, когда я вы-
хожу.
«Неплохо», — говорю я. Прошло всего три минуты. 
«У меня немного болит живот».
«Это потому, что тело собирает кровь в ваши органы. Оно 
пытается выжить».
Когда вы подвергаете тело стрессу, оно отвечает. Включает-
ся режим выживания, и кровь приливает к жизненно важным 
органам. Но когда стресс проходит, оно адаптируется. У него 

ЛЮБИ СЕБЯ
170
нет выбора, оно создано таким. Тяжелые силовые трениров-
ки в тренажерном зале — лучший пример. Ваши мышцы от-
вечают на вызов, становясь сильнее. Возможно, то же самое 
происходит и с разумом. Мой находится в режиме выживания. 
Но по мере адаптации он будет становиться сильнее, и я буду 
чувствовать себя лучше. Я просто должен продолжать в том 
же духе. Неважно, какие мысли придут, или куда я вернусь, 
когда она переедет, неважно, что именно будет. День за днем. 
Просто работай с этим чертовым весом.
XXII
Туманное утро в Сан-Франциско. За день до Рождества улицы 
почти опустели. Мой разум продолжает возвращаться к «что, 
если». Что, если бы я поступил так? Или этак? Что, если бы 
я сделал то или это? Что, если бы я был сильнее в тот день, 
что, если бы, что, если бы?
Это яд, понимаю я, наблюдая за одиноким бегуном под мо-
росящим дождем. Я ничегошеньки не могу поделать с тем, 
что случилось. Это прошлое. А прошлое мертво. Закончено. 
Вопрос только в том, кем я буду сегодня. Вот и все.
XXIII
Идет сильный дождь. Я наблюдаю за ним из окна гостиной. 
Зимой деревья в Сан-Франциско все еще зеленые. Мои мысли 
путаются. Я помню карту: 

жүктеу/скачать 1,06 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: