Халықаралық Ғылыми-тәжірибелік конференцияның ЕҢбектері

291 
 
настроения были оценены как дезертирство, аполитизм, нарушение основного Закона  - Конституции. 
«Пацифик» становится символом поколения российских панков, рокеров, затем готов, растаманов и др. 
как знак протеста против тоталитарной системы и лишение права на выбор. В конце 90-х социальные 
противоречия  уходят  на  второй  план,  общество  входит  в  рыночную  экономику  и  начинает 
культивировать материальные блага как высшую цель и смысл жизни. Политическая активность среди 
субкультур  близка  к  нулевой  отметке.  Чего  не  скажешь  о  молодѐжных  политических  движениях, 
которые  прокатились  по  демократической  России,  поражая  своим  активизмом.  Прежде  всего,  это 
движения  фашиствующей  молодѐжи,  которые  развернули  свою  деятельность  во  всех  мегаполисах 
России.  Как  противостояние  им  искусственно  возникли  про-правительственные  молодѐжные 
объединения  в  духе  бывшего  ВЛКСМ.  Их  акции,  по  большей  мере  носят  явный  характер 
политического заказа. 
Молодѐжная активность сегодня, как и ранее, проявляется сегодня как попытка самовыражения 
и  утверждения  в  мире  «взрослых»,  тех,  кому  принадлежит  мир.  Однако  ценности  молодежи  эпохи 
постиндустриализма получили свою специфику, которую нельзя не учитывать, исследуя направление 
активности «Generation-X».  
Представители  нового  поколения,  «Generation-X»,  выбирают  независимость  от  социума, 
погружаясь либо в созданный ими мир виртуальности, либо объединяясь в различные сообщества типа 
underground. Асоциальность и эгоцентризм становятся чертами не только бунтующих подростков, но и 
инфантильных  молодых  людей,  ставших  заложниками  благополучного  «общества  потребления».  По 
словам автора одного из ярких бестселлеров 90-х годов Дугласа Коупланда, новое поколение пытается 
бунтовать  против  «бесконечного  стресса,  рождѐнного  бессмысленной  работой»,  против  мира,  где  
большинство  вынужденно  «глотать  успокоительное  и  считать  что  поход  в  магазин  –  это  уже 
творчество, что взятых видеофильмов достаточно для счастья» [1]. 
Поворот  к  самому  себе  в  данном  случае  оказался  не  связанным  с  нравственно-когнитивными 
исканиями  (в  духе  сократовского),  он  обусловлен,  прежде  всего,  витальными  и  гедонистическими 
запросами.  Но  эта  сфера  традиционно  не  дает  человеку  искомой  радости  и  вызывает  лишь  иллюзию 
обретения  смысла  жизни.  Поэтому,  даже  получив  все  удовольствия  мира,  представитель  нового 
модерна не удовлетворен и бунтует. 
По мере того как обесценивались общественные ценности, человек всѐ больше сосредоточивался 
на себе самом. Однако и в собственном  внутреннем мире наиболее ценным оказывалось теперь не то, 
что  связывало  человека  с  Абсолютом,  высшим  Разумом,  социумом,  то  есть  с  Другим,  а  то,  что 
полностью противостояло Другому и утверждало только самого Себя. Наслаждения и их разнообразие 
становятся  целью  большинства  членов  общества  «эпохи  потребления».  Прежние  ценности  в  этих 
условиях  неузнаваемо  трансформируются:  вера  в  Бога  теперь  проникнута  не  столько  стремлением  к 
обретению  душой  Царства  Небесного,  сколько  желанием  привлечь  высшие  силы  для  наилучшего 
устройства  своей  земной  жизни  (снятия  стресса  или  депрессии,  получения  прибыли  и  т.д.);  знание и 
образованность  оцениваются  как  средства  карьерного  роста,  получения  высокого  дохода  и  власти; 
прекрасное и искусство видятся атрибутами успешной модной жизни  и т.д. 
На  протяжении  всей  истории  человек  жил  для  кого-то  или  для  чего-то,  и  сегодня,  вероятно, 
впервые за все эпохи, он живет ради самого себя. Его жизнь уже не «проходной двор» в высший мир, 
его Я не принадлежит властителю, государству или партии. Даже семья и дети не сдерживают свободу 
индивида,  который  может  отвергнуть  их  в  любой  момент  без  укоров  общества  или  совести.  Это 
заставляет с новой остротой звучать вопрос израильского мыслителя Гилеля, который никогда не был 
столь актуален как сегодня:  «Если я только за себя, то зачем Я?» 
Человек,  освободившийся  от  долга,  веры,  традиции,  корней,  не  дававших  свободы  и  полета, 
оказался «абсурдным героем», свободным, но не ценным ни для кого. Человек, утративший ценности 
внешнего  порядка,  оказался  лишившим  ценности  и  себя  самого.  Как  пророчески  заметил  Ф.М. 
Достоевский, богоборчество есть, в конечном счете, и человекоборчество – уничтожение себя самого. 
Это  же  можно  сказать  и  о  природоборчестве  и  о  моралеборчестве  и  т.д.  Оказывается,  что 
современному  человеку  необходима  ценность  самого  себя,  а  она  в  свою  очередь  формируется 
благодаря  тому,  что  все  его  поступки  имеют  какую-либо  высшую  цель,  направленность  на  Объект. 
Если  же  все  действия  человека,  как  это  в  свое  время  понимал  Ницше,  есть  лишь  поток,  «вечное 
становление», или как полагают постмодернисты,  – фрагментация и множественность порывов, то все 
они  оказываются  бесцельными  и  бесполезными.  Ценность  мира  и  его  феноменов  необходима  и  для 
придания смысла самому человеку, будь то мир «потусторонний» или природный.  
Почему  же  человек  отверг  ценность  мира  и  возвел  в  высший  статус  себя  и  свои  желания? 
Вероятно,  дело  в  том,  что  мир  слишком  долго  подчинял  человека  своим  законам,  природной, 
социальной,  экономической,  политической  и  иной  необходимости.  XX  век  не  был  исключением,  и 
здесь  человек  оказался  связанным,  уже  не  только  традиционными  классическими,  но  и  новыми 
факторами  –  развитием  массового  общества,  в  котором  объективация  проявилась  в  особой  полноте. 

292 
 
Современная  эпоха  предоставила  качественно  новые  возможности  для  индивидуального  творчества, 
совершенствования  и  при  этом  породила  новые  формы  несвободы  (информационную  зависимость, 
информационное  неравенство,  зомбирование  сознания).  Все  это  порождает  и  противодействие: 
стремление к отказу от социальной активности и повороту к своему собственному миру, прежде всего 
миру ощущений. Подобный «аутизм» формирует безразличие и апатию в отношение Другого (недаром 
самым  расхожим  выражением  стало:  «Это  не  мои  проблемы»),  на  фоне  высокого  интереса  к  своим 
потребностям и желаниям. 
Человек  постнеклассической  эпохи  оказался  отпущен  на  свободу  в  социально-политическом  и 
моральном  плане,  но  чрезвычайно  зависим  в  экономической  и  информационной  сферах.  Им  движут, 
прежде всего, стремления к чувственным удовольствиям, потреблению и прибыли, которые никогда не 
могут  быть  насыщены.  Это  не  дает  возможности  чувствовать  себя  счастливым,  гармоничным, 
добившимся цели.  
Личность  оказывается  потерявшей  свои  важнейшие  основания:  вместе  с  ценностями,  Бога, 
социума, Другого исчезла и ценность человека для мира, с одной стороны, и в постоянной погоне за 
благами  исчезла  глубина  и  укорененность  в  мире,  с  другой.  Ключевыми  состояниями  нашей  жизни 
становятся  бег,  бифуркация,  альтернативность  путей  дальнейшего  движения,  неопределенность 
будущего,  форсированные  инновации,  многофакторность,  плюрализм.  «Поток  сознания»  оказался 
ценнее логически построенных систем, субъект отвернулся от объекта, а затем потерял и себя самого. 
Мир не познается, а скорее «взламывается» и используется. Человек меняет свою сущность: сегодня он 
«человек использующий, потребляющий, развлекающийся». Как «подвижный в подвижной среде» он 
находится в бесконечном становлении, бескачественном росте, являясь сгустком свободы, которую по-
настоящему не на что потратить. 
Если  в  прошлом  молодой  человек  стремился  противостоять  абсурду  тоталитарного  социума, 
нищего  для  большинства  существования,  то  сегодня  «Поколение-Икс»  протестует  против  сытого 
стадного общества, в котором действуют самые либеральные законы за всю историю человечества. Но, 
наверное,  даже  Ницше  не  узнал  бы  в  этом  нового  сверхчеловека.  Человек  сегодня  стал  главной  и 
единственной  целью,  «мерой  всех  вещей»,  воплощенной  свободой,  но,  похоже,  для  шага  вперед  ему 
нужно что-то ещѐ…  
Сегодня  миру  навязывается  весьма  примитивная  форма  прагматического,  витально 
ориентированного  существования  для  себя  и  ради  себя.  Эгоцентризм,  забота  о  собственной  выгоде, 
высокая степень агрессии, неприятие любой критики, амбициозность, грубость, самоуверенность – все 
это  является  чертами  «низкого»,  примитивного  человека.  И  именно  эти  качества  сегодня  открыто 
насаждаются через рекламу, пропаганду жизни «звезд», молодѐжные фильмы, литературу, бульварную 
прессу.  
Общая  духовная  деградация  сегодня,  прежде  всего,  отражается  на  молодѐжи,  которая 
переживает ни сколько кризис ценностей, сколько изначально впитывает лишь наиболее примитивные 
из  них,  соответствующие  эпохе  всеобщего  потребления  материальных  благ,  удовольствия, 
эгоцентризма.  Связано  это  как  разрушением  традиционной  системой  образования,  так  и  с  общим 
снижением  уровня  культуры,  пережившую  омассовление  и  утрату  духовного  и  смыслового 
наполнения.  Искусство  в  его  многообразных  формах  в  новых  условиях  все  чаще  стремится  лишь 
развлекать, услащать человека-клиента-потребителя, оно уже не зовет на борьбу, не  «очищает душу» 
через  катарсис,  не  наполняет  сердце  верой  в  добро.  Значительная  часть  молодых  людей  впитывают 
новую  философию  потребления  как  единственную  норму,  не  зная  альтернативы  и  не  стремясь  к  ее 
поиску.  Но  гламурно-глянцевый  мир  привлекает  не  всех.  Остается  и  часть  молодежи,  не  желающей 
вписываться в предложенные постиндустриальными корпорациями рамки. Их протест, как и раньше, 
может носить разнонаправленный характер, действуя как на повышение, так и на понижение.  
Многие  молодые  люди  воспринимают  окружающий  мир  как  враждебную  «систему», 
действующую  против  них.  Эта  установка  отличает  многие  субкультуры  и  политические  движения 
протестного  типа,  но  современные  формы  особенно  симптоматичны.  Человек,  который  бежит  от 
реальности, не принимающий правила господствующей системы сознательно пытается оградить себя 
от  любого  вмешательства  в  личную  жизнь.  Этот  побег  может  иметь  и  крайне  опасные  формы, 
связанные  с  полной  заменой  социальной  среды  на  искусственные  (виртуальные)  формы 
коммуникации.  В  Японии  для  подобных  «беглецов»  было  придумано  название  -    «хикикомори» 
человек,  уверенный  в  том,  что  весь  мир  состоит  в  глобальном  заговоре,  целью  которого  является 
уничтожение  именно  его.  Такие  люди  замыкаются  в  себе  и  всеми  способами  пытаются  уйти  от 
реальности,  находясь  только  в  виртуальных  отношения  с  окружающими  посредством  Интернет  [2].  
Это  явление  психологической  защиты,  вызвано  глобализационными  процессами,  размыванием 
культурных границ, утратой смысла жизни в «обществе потребления». В обществе сегодня появляется 
множество  учений,  призывающих  людей  не  только  противостоять  сложившейся  репрессивной 
Системе, но и вообще отречься от нее. Например – движение дауншифтинг (от англ. downshifting, игра 

293 
 
на  понижение),  (также  применяется  синоним  «Simple  living»),  предлагающее жизненную  философию 
«жизни  ради  себя»,  «отказа  от  чужих  целей»  [3].  Причисляющие  себя  к  «дауншифтерам»  склонны 
отказываться  от  стремления  к  пропагандируемым  общепринятым  благам  наподобие  постоянного 
увеличения материального капитала, карьерного роста и т. д., взамен ориентируясь на жизнь ради себя 
и/или семьи.[4] 
Данная идеология и термин распространились на рубеже XX-XXI веков в странах Запада, позже 
явление  проникло  и  в  Россию  [5].  Можно  выделить  идеологические  параллели  с  культурой  хиппи, 
философией Нью-эйдж, буддизмом. 
Дауншифтинг  является  одним  из  вариантов  протеста  против  идеалов  общества  потребления, 
технократичной  цивилизации. Его  появление  является  следствием  ряда  серьезных  недостатков  эпохи 
постиндустриализма,  в  том  числе,  отрицания  необходимости  развития  человека  как  личности,  его 
духовных и культурных оснований.  
Феномены  дауншифтинга  и  хикикомори  выступают  результатом  отказа  от  ценностей  эпохи 
индустриализма,  когда  главные  цели  человек  связывал  с  социумом,  работой,  общественным  долгом. 
Производственные  династии,  корпоративная  культура,  поглощающая  жизнь  человека  без  остатка  на 
самого себя, семью, интересы и досуг обернулась сегодня другой крайностью – нежеланием молодежи 
жить  так,  как  жили  родители.  Особенно  ярко  эти  феномены  заметны  в  высокоразвитых  странах. 
Япония первая прошла этот путь. Поколения 50-80-х годов сформировали там особый тип социальных 
корпоративных  связей,  намного  более  мощных,  нежели  все  прочие.  Девиз  «Умри  на  работе!», 
означающей, по сути, что после ухода с работы человек оказывался лишенным смысла своей жизни и 
часто  переживал  жесточайшую  депрессию,  вплоть  до  самоубийств,  -  в  современном  обществе, 
особенно  среди  молодежи  оказался  низвергнутым  и  ушедшим  в  прошлое.  Современное  поколение 
стремится,  зачастую,  к  полной  концентрации  на  своих  интересах,  потребностях,  эмоциях,  вплоть  до 
устранения себя из социума.  
Очевидно,  что  происходит  трансформация  ценностей,  связанная  с  отрицанием  классических 
ориентиров,  переходом  к  обществу  высоких  технологий  и  изобилия  материальных  благ.  Рассмотрим 
наиболее общие особенности ценностной динамики, характеризующие портрет современной молодежи.  
Ценности  современного  поколения  свидетельствуют  об  усилении  эгоцентризма,  индивидуализма,  с 
одной  стороны,  и  утверждении  приоритета  свободы,  с  другой.  В  результате  общество  все  больше 
распадается  не  на  отдельные  группы  и  объединения,  а  на  отдельных  индивидов,  сконцентрированных  на 
самих  себе  и  нетерпимо  воспринимающих  Других.  Одиночество  преодолевается  Интернет-общением  или 
игрой,  но  это  не  дает  навыков  межличностной  коммуникации.  Следствием  этого  во  многом  становятся 
большая агрессивность, непримиримость, обособленность молодого человека. Субкультуры и объединения 
помогают  преодолеть  это  отчуждение,  но  в  тоже  время  и  создают  новые  основания,  чтобы  считать  себя 
особенным. Стремление  к  вхождению  в  то  или  иное  сообщество  нередко  является  желание  выйти  из 
«массы»  и  стать  «особенным»,  «избранным».  Во  многом  это  ощущение  остается  иллюзорным, 
поскольку и молодѐжные движения в значительной степени порождение «массовой культуры». Однако 
для многих молодых людей это та форма существования в социуме, которая способствует повышению 
собственной самооценки, наполнению жизни «определенным» смыслом. Опасным в этом случае может 
оказаться  стремление  к  возведению  своей  «избранности»  к  тому  пределу,  когда  Чужое  начинает 
восприниматься как враждебное и требующее устранения.  
Сегодня  ареной  борьбы  субкультурных  движений  стали  и  Интернет  и  улицы  мегаполисов. 
Интолерантность  и  экстремизм  становятся  обратной  стороной  причисления  себя  к  «избранным», 
обладающим  «расовой  чистотой»,  принадлежностью  к  определенной  национальной  идее.  Это 
искаженное  видение  своей  миссии,  как  правило,  свойственно  «культуре»  малообразованной  части 
общества,  имеющей  высокие  притязания,  но  не  обладающей  реальным  творческим  потенциалом. 
Преодоление этого нового «пункта напряжения» должно быть задачей широкого круга специалистов, 
как в сфере государственной политики, так и в области образования и особенно СМИ. 
Таким образом, причины социальной напряженности в молодежной среде во многом связаны с 
ценностным  кризисом,  сопутствующим  эпохе  потребления,  в  целом,  и  усиленным  социально-
политической  и  экономической  нестабильностью  в  России,  в  частности.  Поэтому  борьба  с 
экстремизмом  в  молодежных  движениях  должна  иметь  не  только  антикриминальный  характер,  но  и, 
параллельно, включать конструктивные механизмы. Прежде всего, речь идет о сохранении и развитии 
гуманистических, нравственных ценностей как важнейшего условия совершенствования общества. Это 
не  означает  возврата  к  прошлому,  советской  тоталитарной  системе,  монархии  или  теократическому 
обществу.  Подобные  реставрации  никогда  не  были  эффективны.  Речь  идет  о  сохранении  неких 
инвариантов,  универсалий  духовной  жизни  без  которых  отношения  в  обществе  будут  возвратом  к  
«войне всех против всех». Без этого удержания общество может продолжать обновляться, но это будет 
качественно иное изменение. Основные вероятные риски в этом случае заключаются в следующем: 1) 
варваризация  через  прагматизацию  (признание  власти  силы,  денег,  вымирание  элиты  знаний  и 

294 
 
культуры  как  не  выдерживающих  конкуренцию  на  рынке);  2)  киборгизация  через  информатизацию 
человека и среды его обитания (также с утратой культуры и духовной составляющей как избыточных в 
технологическом отношении феноменов) [6]. 
Информационная  эпоха  быстро  изменяет  сферу  коммуникации,  задает  свои  правила.  Она 
повышает  и  многие  опасности.  Манипуляции  сознанием,  идеологическая  обработка  больших  масс 
людей  становятся  реальными  через  СМИ  и  новые  технологии  связи.  Сбор  к  месту,  где  готовится 
экстремистская  акция,  в  современных  условиях  осуществляется  через  флеш-моб,  социальные  сети 
позволяют  координировать  разрозненные  по  территории  страны  отряды  молодежи.  Интернет-
дезинформация  сегодня  оружие  мирового  порядка.  Только  за  последний  год  по  мусульманским 
странам  прокатилась  волна  возмущения,  вызванная  выложенным  в  Интернет  фильмом  «Невинность 
мусульман», затем волна терактов в буддийских храмах с их сожжением после того, как в «YouTube» 
появился ролик о том, как провокатор в буддийском одеянии сжигает Коран. Кибертерроризм – новая 
форма  экстремизма  и  фальсификации  информации  в  интересах  политических  сил,  стремящихся  к 
дестабилизации  существующей  системы  и  установлению  собственного  контроля,  основанного  на 
страхе  граждан  и  политиков  перед  полицентричными  экстремистскими  акциями.  Срастание 
молодежного  экстремизма,  нацизма,  религиозного  фанатизма  с  информационными  возможностями 
современного  общества    вызывает  необходимость  принятия  серьезных  мер  по  контролю  и 
ограничению  подобной  деятельности.  Проблемы  вызывает  лишь  то,  что  контроль  над 
информационным  контентом  во  многом  противоречит  законам  гражданского  демократического 
общества.  В  этих  условиях,  очевидно,  что  либеральная  форма  развития  информационных  ресурсов 
запускает  механизм  саморазрушения  социальной  системы.  Внимание  к  этим  вопросам  со  стороны 
государства  является  важнейшей  задачей  безопасности  мирных  граждан    мира,  в  целом,  и  России,  в 
частности.    Однако  противостояние  экстремизму    требует  комплексного  подхода,  связанного  с 
укреплением  государственности,  развитием  гражданского  социально  активного  общества,  созданием 
системы информационно-правового противодействия подобным процессам.  
Эта  ситуация  сегодня  не  может  оставаться  незамеченной.  Внимания  требует  как  система 
образования,  воспитания,  так  и  контроль  над  СМИ,  виртуальными  ресурсами,  которые  должны 
подчиняться  действующему  уголовному  законодательству.  Формирование  духовного  здоровья 
молодого  человека  не  может  быть  его  частным  делом,  история  показывает,  что  результатом  такой 
свободы неизбежно бывает деградация, варваризация, с переходом от культа знаний к культу насилия.  
 
 

жүктеу/скачать 3,9 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: