История русской литературы XIX века. Часть 1: 1795-1830 годы

«отступлениями». Это означает, продолжал Е.Г. Эткинд, «что в «Евгении Онегине» нет ни 
персонажей, ни действия, ни быта, ни моральных или политических проблем, ни истории; 
все происходит во внутреннем мире, в душе. Известно, что «там, внутри» нет ни 
пространства, ни времени – как в Вечности». Смысл критикуемых утверждений В.С. 
Непомнящего его оппонент видит в том, что жизнь, изображенная Пушкиным в романе, не 
имеет прообраза в действительности, а представляет собой исключительно внутреннее 
порождение и происхождение. «Нет эпического начала, нет персонажей, пространства, 
исторического времени, нет повествовательного сюжета, даже нет… текста, – заключает Е.Г. 
Эткинд. – Действие – которое не действие – протекает внутри авторской души. В этом 
неисчерпаемо-загадочном произведении нельзя увидеть и жанра…». И далее следует цитата 
из книги В.С. Непомнящего «Поэзия и судьба»: «…будучи лирической исповедью, оно 
(«большое лирическое стихотворение» «Евгений Онегин» – В.К.) в то же время является 
эпосом авторского духа как национального духа, осмысляющего себя»165. 
Е.Г. Эткинд держится иной позиции: он стоит за историческое изучение романа и 
считает главным в нем эпическое, повествовательное начало, сюжет, отводя авторской 
лирике роль «отступлений» в разнообразии их значений. 
Спор о том, какое начало – эпическое или лирическое – является главным, далек от 
схоластики. В зависимости от того, эпический или лирический роман «Евгений Онегин», 
зависит угол зрения, под которым его следует анализировать и понимать. 
Если подсчитать166 строфы и стихи, в которых излагается фабула, относящаяся к 
героям (эпика), и строфы и стихи, в которых нет изложения фабулы (лирика), то окажется, 
что количество, условно говоря, «эпических» и «лирических» строф и стихов одинаково. 
Пушкин строго соблюдал равновесие и равновеликость эпики и лирики. Впечатление 
господства лирики, сложившееся у В.С. Непомнящего, возникает, по-видимому из-за того, 
что в «Евгении Онегине», как выяснено исследователями и прежде всего Ю.М. Лотманом167 
и С.Г. Бочаровым168, два романа – один «роман жизни», творимый ею и связанный в 
большей мере с автором, чем с героями, где автор и есть главный герой, а другой – «роман 
героев», который творится жизнью и автором. «Роман героев» вставлен в более широкую – 
жизненно-авторскую – раму. «Роман жизни» подан в большей мере в лирическом ключе, 
«роман героев» – в эпическом, повествовательном, сюжетном. При этом оба романа 
рождаются исторической действительностью и всемирным, вселенским бытием вообще. 
Думая о «форме плана», Пушкин в начале работы над романом не знал, какие поправки 
внесет жизнь в ход повествования: 
И даль свободного романа 
множества стихов, то Пушкин просто прибавлял к нему слово «большое»: «Евгений Онегин» – «большое 
стихотворение». Таким образом, слова «большое стихотворение» указывают не на род (лирика, драма, эпос) и 
жанр (элегия, послание, поэма, роман и т. д.), а на стихотворную форму (стихотворением может быть и эпопея, 
и трагедия). 
165 Эткинд Е.Г.  Божественный глагол. Пушкин, прочитанный в России и во Франции. С. 467. 
166 Подобные подсчеты весьма приблизительны. 
167 Ю.М. Лотман писал, что Пушкин стремился решить задачу необычайно трудную и почти невозможную – 
создать такое художественное произведение, которое, «преодолев литературность», воспринималось бы как 
внехудожественная реальность, как сама действительность, «не переставая при этом быть литературой» 
(Лотман Ю.М.  В школе поэтического слова. Пушкин Лермонтов. Гоголь. М., 1998, С. 85). 
168 С.Г. Бочаров высказал мысль о том, что мир пушкинского романа не замкнут в себе, что он проницаем и 
открыт для мира реального, что реальное и вымышленное постоянно смешиваются и свободно переходят одно 
в другое (Бочаров С.Г.  «Форма плана». «Вопросы литературы». 1967. № 12). 

Я сквозь магический кристалл 
Еще не ясно различал. (8, L)169 
Поэт намеревался постичь тип современного человека, принадлежащего к 
петербургскому дворянскому обществу. Он искал причины разочарования современного 
дворянского интеллигента, т. е. ставил перед собой художественную задачу, волновавшую 
его в южных поэмах – «Кавказском пленнике» и «Цыганах». Но в южных поэмах герои 
попадали в исключительные обстоятельства, а в «Евгении Онегине» помещены в привычное 
им окружение – в петербургское или московское общество и в деревенскую среду. 
Поскольку в «Евгении Онегине» отразилась историческая эпоха, представшая через 
историю героя и сюжет, то это произведение является романом. Так считал и сам Пушкин, 
писавший, что под романом он разумеет «историческую эпоху, развитую на вымышленном 
повествовании». Однако Пушкин писал не просто роман, а «роман в стихах»170. В письме к 
П.А. Вяземскому он ясно указал на эту особенность «Евгения Онегина»: «Пишу не роман, а 
роман в стихах – дьявольская разница». 
Стихотворная форма романа потребовала от Пушкина упорной работы над стихом. 
Поэт необычайно разнообразил четырехстопный ямб, придав ему исключительную гибкость 
и емкость. 
Необходимость единства повествовательного и лирического начал привела Пушкина к 
созданию новой строфической формы. Пушкин ведет с читателем непринужденный 
разговор, и поэтому законченность каждой строфы приобретает важное значение: 
повествование легко нарушается лирическими отступлениями, а затем возвращается в 
прежнее русло. Так как каждая строфа вмещает небольшой рассказ, то на каждую тему 
можно рассуждать отдельно, отступая от сюжета и высказывая свою точку зрения. Нить 
повествования не теряется, но зато сюжет заметно оживляется и разнообразится, согревается 
лирическим волнением автора. 

жүктеу/скачать 2,98 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: