История русской литературы XIX века. Часть 1: 1795-1830 годы
жүктеу/скачать 2,98 Mb. Pdf көрінісі
|
- Бұл бет үшін навигация:
- «В дни безграничных увлечений…» (1831)
| «Недоносок» (1835). Стихотворение служит примером изначального, фатального
трагизма человека. Недоносок – странное, фантастическое, гротескное существо, придуманное Баратынским для сравнения с положением человека во Вселенной. Если поэты либо возвеличивали человека, либо изображали его ничтожной тварью (ср. у Державина: «бог» и «червь»), то у Баратынского Недоносок является на свет заранее обреченным – он мертворожденный. Он летает между небом и землей, не в силах ни достигнуть Эмпирея, т. е. обитания ангелов и Бога, ни связать свою жизнь с землей. Он – всего лишь крылатый вздох. Он слаб и немощен («мал и плох»). Недоносок – своеобразная метафора человека, который, не в силах жить на земле, устремляется к небесам, но никогда не достигает заветного рая. Трагедия неизбывна: Недоносок, помещенный на землю и лишенный бытия, умирает, потому что он стал смертным («Роковая скоротечность!»), но и вечность без существа, наделенного пусть даже слабым сознанием, стала еще более «бессмысленной» и ненужной. С.Г. Бочаров в статье ««О бессмысленная вечность!» От «Недоноска» к «Идиоту»» полагает, что ни в пантеистический образ природы как одушевленного космоса, ни в образ природы как детерминированный космический миропорядок, «подчиненный неукоснительной механической закономерности и проникнутый сплошной «неволей» «Недоносок», «созданный в те же годы, не помещается»»231. На самом деле Недоносок целиком укладывается в «парадигму» детерминизма, потому что он находится во власти природы: сияет солнце, и недоносок «весело играет» с «животворными лучами», налетает ветер, и он трепещет под натиском бури. Но главное заключено в другом: оба «лика природы» у Баратынского вмещаются в одну общую «парадигму»: он мыслит мир строку «Промышленным заботам преданы». Однако во времена Баратынского под «промышленными заботами» понимали вовсе не заботы о промышленности и ее развитии. Слово «промышленным» происходит от слова «промышлять», что означало, согласно словарю В.И. Даля, «добывать хлеб насущный», «заботиться, хлопотать» об этом самом хлебе. Промышленный народ – всюду промышляющий, изворотливый народ. К «промышленникам» относились не заводчики и фабриканты, а ловцы, рыболовы, охотники, звероловы, лесники. Промышленный – относящийся к промыслам, касающийся насущных работ. Промышленность – занятие, дающее средства к жизни, богатства, а вовсе не индустрия, как в нашем теперешнем понимании. Именно в этом значении употреблено слово промышленным в стихотворении Баратынского: поколения преданы заботам о пропитании, хлебе насущном, о богатстве, погружены в сиюминутные заботы и чужды стратегическим для человеческого рода духовным интересам и потребностям. Последующие слова «цветут науки» и «торговли груз» не содержат осуждения науки и торговли. Если что и подвергается осуждению, то корыстный расчет, умножающий богатства, и господство рациональности, преимущественное развитие разума, поскольку именно разум – главный инструмент, с помощью которого… 231 К 200-летию Баратынского. М.: ИМЛИ РАН, 2002. С. 133. Пантеизм – философское учение, отождествляющее Бога с природой и рассматривающее природу как воплощение божества. Детерминизм – философская концепция, признающая объективную закономерность и причинную обусловленность всех явлений природы и общества. одновременно и подчиненным, и свободным. Мировой порядок держится на «законе», согласно которому мир изначально противоречив и неразложим на пантеизм и детерминизм. Пантеизм держится на детерминизме, а детерминизм предполагает пантеизм. Можно сказать так: пантеизм у Баратынского детерминирован, а детерминизм пантеистичен. В этом состоит еще одна причина трагичности мира. Срединное – меж землей и небесами положение в мире Недоноска – это напоминание о его отчасти свободных, отчасти зависимых порывах и полетах. Недаром С.Г. Бочаров услышал в «чужой речи» Недоноска звуки «сокровенной, чистой лирики Баратынского». Пребывание души между абсолютным бытием и абсолютным небытием, о чем писал А.Ф. Лосев, анализируя эстетику Платона232, объясняет положение Недоноска, которому дано «чувство бытия», он вечен, но не дано «провиденье». От него скрыты «тайны мира» и его удел – «бессмысленная вечность». Это пребывание Недоноска в мире сходно с местом человека во Вселенной. Оживленный же Недоносок-сын как чисто земное существо вовсе лишен «бытия» и тут же умер, а Недоносок-отец, оставшийся в одиночестве, еще острее почувствовал тягость «бессмысленной вечности». Баратынский колебался между приятием и неприятием миропорядка. Недаром он писал о «диком аде», в который временами погружалась его душа. Но серьезные и глубокие сомнения не отменяют страстной жажды гармонии, совершенства, единства телесного и духовного начал. Идеалом их выступает в лирике Баратынского поэзия, природа которой изначально гармонична и являет собой, по стойкому убеждению поэта, образец стройной красоты. В стихотворении «В дни безграничных увлечений…» (1831) «прерванный гений» увлекал, по признанию поэта, к скептицизму и неверию. Однако в душе поэт «носил идеал» «Соразмерностей прекрасных». С тех пор порывы страстей и «мятежные мечты» «не затмевают Законов вечной красоты…». Но Баратынскому мало созерцанья красотой и наслажденья гармоническим совершенством поэзии. Ему нужно преобразовать жизнь по художественным законам поэзии: И поэтического мира Огромный очерк я узрел, И жизни даровать, о лира! Твое согласье захотел. Примирение страстей в душе поэта достигается не разумом и не чувством, а творческим преображением. Лишь поэзия способна разрешить конфликт между мятежными страстями и «вышней волей». Она одна усмиряет бунтующую душу и врачует ее. Мысль о гармонической природе искусства, в частности поэзии, одна из основополагающих в романтизме. Шеллинг писал: «В совершенстве произведения находит себе успокоение всякий порыв к творчеству; все противоречия здесь снимаются, все загадки разрешаются»233. Идея эта в романтизме была настолько распространена, что ее разделяют и Баратынский, и его суровый критик, не признавший в нем «поэта мысли», С.П. Шевырев: «Искусство приводит нас к единому всеобъемлющему чувству, к согласию с самим собою и со всем миром, нас окружающим»234. 232 С.Г. Бочаров напомнил слова А.Ф. Лосева, приведя не вошедшую в «Сумерки» строфу из стихотворения «Недоносок», которая отчасти проясняет темный смысл заключительных стихов («Оживил я недоносок»): Весел я небес красой, Но слепец я. В разуменье Мне завистливой судьбой Не дано их провиденье. Духи высшие, не я, Постигают тайны мира, Мне лишь средство бытия Средь пустых полей эфира. 233 Шеллинг Ф.В. Система трансцендентального идеализма. Л., 1986. С. 377. 234 «Московский вестник». 1827. Ч. 1. № 1. С. 45. Согласно Баратынскому, ничто не может успокоить «больную», раздвоенную, скорбящую душу – ни вера в Бога, ни любовь, ни дружба. Холод жизни, неизбывное страдание становятся уделом души, которая, утратив надежды на достижение гармонии в себе и с миром, не в силах найти покой. Для Баратынского, в отличие от Жуковского, нет утешения ни в «очарованном Там», за пределами земной жизни, ни, в отличие от раннего Батюшкова, в счастливой и простой хижине235, ни, в отличие от Пушкина, в той самой жизни, которая несет страдания и одаряет «улыбками». «Больная» душа поэта не может излечиться в «больном» мире. Для того чтобы поведать о мировой дисгармонии, нужно сначала исцелиться, примирить противоречивые чувства в самом себе, найти душевное успокоение. Для этого необходимо победить «болезнь духа», преобразив ее в гармонию стиха. И только потом преображенная творчеством душа перейдет в души людей, неся им через излитые мерные стихи весть о желаемой гармонии всего сущего. жүктеу/скачать 2,98 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|