«Разговор Книгопродавца с Поэтом» (1824)

«Блажен, кто молча был поэт И, терном славы не увитый… Без имени покинул свет!»). 
Именно этот романтический тезис о «молчаливом творчестве», о поэзии для себя 
Книгопродавец подвергает сомнению и отвергает: 
Лорд Байрон был того же мненья; 
Жуковский то же говорил; 
Но свет узнал и раскупил 
Их сладкозвучные творенья. 
Смысл слов Книгопродавца в том, что реальность разошлась с идеалом: сколь бы 
романтики ни таили «от людей» «Души высокие созданья», они не могут этого сделать, и их 
сочинения рано или поздно становятся достоянием публики. Стало быть, романтики 
оказываются непоследовательными: они пишут для себя,  но печатают для света.  Если бы 
они хотели молча быть поэтами, то не должны были пускать стихи в продажу. Только 
оставаясь в чистоте неизвестности, сочинения не будут опорочены скверной корысти. Но так 
как этого не происходит, то нет никакого смысла идти наперекор реальности. Поэт понимает, 
что последний романтический бастион его защиты рухнул, и соглашается с доводами 
Книгопродавца. Он отказывается от света, от любви, от творчества, лишь бы сохранить 
свободу. Но и этот аргумент Книгопродавец отводит: зачем и кому нужны такие жертвы, 
если 
Наш век – торгаш. В сей век железный 
Без денег и свободы нет. 
Романтическая свобода и романтическое бескорыстие – иллюзия, гордая поза, далекая 
от реальной жизни. Но очищенная от романтического прекраснодушия идея свободы 
вдохновения и творчества не обесценивается, а удерживается в компромиссной формуле, 
которая учитывает реальность. Она принадлежит Книгопродавцу, который, стоя на 
«прозаической», практической точке зрения, принимает во внимание и «поэтическую», 
духовно-творческую точку зрения своего оппонента: 
Позвольте просто вам сказать: 
Не продается вдохновенье, 
Но можно рукопись продать. 
В свою очередь, Поэт покидает «поэтическую» позицию и переходит на 
«прозаическую», что фиксируется резким стилистическим сломом – отказом от 
стихотворной речи и обращением к речи деловой: «Вот вам моя рукопись. Условимся». 
Равновесие двух позиций удерживается и словами Книгопродавца: изданная рукопись 
хранит поэтическое вдохновение и потому принесет «много… добра». 
Пушкин в остром диалоге зафиксировал свой взгляд профессионального литератора на 
«вдохновение» (духовно-творческую свободу) и «рукопись» (товар). Не только предмет и 
явление могут быть рассмотрены с разных сторон, которые не совпадают, но и одна и та же 
личность. Впоследствии на таком же несовпадении человеческого и социального, 
поэтического и прозаического Пушкин создаст характеры своих самых любимых героев. 
В обычной жизни он тоже сохраняет разные взгляды на один и тот же предмет или 
лицо – романтический, условно-книжный с легкой иронической насмешкой и прозаический, 
чуждый идеальности. Например, А.П. Керн поэт называет в стихах «гений чистой красоты». 
Литературная условность этого образа несомненна: он взят из стихотворений Жуковского 
«Лалла Рук» («Ах! не с нами обитает Гений чистой красоты…») и «Я Музу юную, бывало…» 
(«О Гений чистой красоты!»). В письмах он отзывался о ней иначе. 
В Михайловском поэт укрепился во мнении, что нет истины, величия, красоты там, где 

нет простоты. Поэзия заключена не столько в исключительном и необычном, сколько в 
обыденном, обыкновенном и каждодневном. Это определило бытовое поведение Пушкина и 
его последующее творчество. 
Мрачное состояние духа сменяется в Михайловском на мощный творческий подъем. 
Лирика Михайловского периода, если взять ее в целом, проникнута светом, энергией и 
радостным приятием красоты. Здесь, в Михайловском, кроме названных стихотворений, 
были написаны цикл «Подражания Корану», историческая элегия «Андрей Шенье», «К***» 
(«Я помню чудное мгновенье…»), гимн «Вакхическая песня», «19 октября», «Все в жертву 
памяти твоей…», «В крови горит огонь желанья…», «Под небом голубым страны своей 
родной…», «Признание», «Аквилон», послание «Чаадаеву» («К чему холодные сомненья?»), 
«Зимний вечер» и др. С Михайловским непосредственно связаны стихотворения «Зимняя 
дорога», «К няне», «И.И. Пущину», «Пророк». Все это – значительные лирические 
признания. 
Лирика Пушкина в Михайловском приобретает новые черты: прощание с романтизмом 
окрашено в большинстве стихотворений не элегической тональностью, а мажорными 
интонациями. 
Стиль лирики содержит меньше, чем раньше, картинных сравнений, изысканно-
условных метафор и устойчивых перифраз. В Михайловском Пушкин по-новому увидел 
жизнь – в ее «нагой простоте», в неброском и совсем не ярком облике. Вместо пышного Юга 
и мощи морской стихии перед ним открылись равнины и холмы, чистые и тихие реки 
среднерусского пейзажа, а зимой бесконечные снега. Вокруг – почти полное безлюдье и 
безмолвие. Но именно красота тихой, не бьющей в глаза благородной и умиротворенной, 
спокойной простоты влечет поэта. Лирика становится все более глубокой и гармоничной. 
Характерны в этом отношении «зимние» стихотворения. 

жүктеу/скачать 2,98 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: