Избранные работы
жүктеу/скачать 3,46 Mb. Pdf көрінісі
|
logic of scientific discovery
| какое-то
правило необходимо для дорож- ного движения, но выбор одного из этих правил — раз- 572 решающего правостороннее или левостороннее движе- ние, — несомненно, произволен и устанавливается согла- шением. Существует много подобных более или менее- важных правил, являющихся чисто конвенциональными или традиционными. К ним, например, относятся раз- личные правила произношения и правописания англий- ского языка, принятые в Англии и США. Однако даже два совершенно различных словаря можно при помощи некоторых соглашений так связать друг с другом, что они будут напоминать рассмотренное нами различие в правилах дорожного движения, конечно, при условии достаточной близости грамматических структур этих двух языков. Можно считать, что такие словари или правила своими различиями обязаны исключительно соглашениям, так как нет никаких оснований для пред- почтения одного из них, по крайней мере никаких серь- езных оснований. Пока в поле нашего внимания находятся только та- кие конвенциональные правила и обычаи, миф концеп- туального каркаса не может претендовать на серьезное признание. Так, дискуссия между англичанином и аме- риканцем о правилах дорожного движения скорее все- го приведет к согласию. Оба наверняка выразят свое сожаление по поводу того, что правила, принятые в их странах, не совпадают, но 1 согласятся с тем, что в прин- ципе нет никаких оснований для предпочтения одного из таких правил другому и было бы неразумно ожидать, что Соединенные Штаты Ам.ерики перейдут к левосто- роннему движению только для того, чтобы походить на Великобританию. Они, наверное, согласятся и с тем, что сейчас Великобритания вряд ли может пойти на изменения, поскольку они хотя и желательны, но обош- лись бы слишком дорого. После того как согласие дос- тигнуто по всем пунктам, оба участника дискуссии, πα- всей вероятности, разойдутся в разные стороны с чувст- вом, что они ничему не научились в результате дискуо 1 сии. Ситуация, однако, меняется, как только мы перехо- дим к установлениям, законам или обычаям иного типа,, например к тем, которые связаны с правовым регули- рованием. В этой сфере изменение законов и обычаев; может оказать решающее влияние на подчиняющихся им людей. Некоторые обычаи могут быть очень суровы- ми, тогда как другие предусматривают взаимную по- 573 мощь и совместное облегчение невзгод. В некоторых «странах закона с уважением относятся к свободе, тогда как в других ее почитают в меньшей степени или даже вообще не уважают. По моему убеждению критическая дискуссия, касаю- щаяся этих важнейших вопросов, не только вполне возможна, но и настоятельно необходима. Она испыты- вает часто трудности вследствие пропаганды и пренеб- режения фактической информацией, но эти трудности не относятся к числу непреодолимых. Так, можно бороться с пропагандой при помощи распространения информа- ции, а информация, если она, конечно, доступна, не всегда игнорируется, хотя игнорируется она довольно часто. Несмотря на все это, существуют люди, которые придерживаются мифа о невозможности рациональной дискуссии по поводу концептуального каркаса законов и обычаев. По их мнению, моральность тождественна законности, традиции или обычаю и потому невозможно судить или обсуждать моральное превосходство одной системы обычаев над другой, поскольку существующая система законов и обычаев представляет собой единст- -венный критерий моральности. Этот взгляд был выражен Гегелем в его формулах: «Все действительное разумно» и «Все разумное дейст- вительно». В них слова «все» или «все действительное» означают мир вместе с установленными людьми зако- нами и обычаями. Правда, Гегель отрицал то, что они : представляют собой установления людей, считая, что устанавливает их Мировой Дух или Разум, а те, кто, : по-видимому, создает их — великие люди, творцы исто- рии,— только исполнители воли разума, тончайшими инструментами которого выступают их страсти и увле- чения; сами же они — всего лишь выразители Духа Эпохи, и в конце концов Абсолютного Духа, то есть са- мого бога. Это как раз один из тех многочисленных случаев, .когда философы используют бога для своих собствен- ных частных целей, то есть в качестве подпорки для не- которых своих шатких аргументов. Гегель был одновременно и релятивистом, и абсолю- тистом. При этом он обычно шел по крайней мере сра- ;зу по двум путям, если же двух путей ему было недос- таточно, то он привлекал и третий. К тому же Гегель 574 был первым в длинной цепи философов послекантовской) эпохи, иначе говоря, посткритических или пострациона- листических философов — по преимуществу немцев,— которые придерживались мифа концептуального карка- са. , По Гегелю, сама по себе истина и относительна, и абсолютна. Она относительна для каждого историческо- го или культурного каркаса, и между сторо'нниками этих каркасов невозможна рациональная дискуссия, по- скольку каждый каркас содержит иной критерий исти- ны. Однако учение Гегеля об относительности истины для различных концептуальных каркасов было для него , абсолютно истинным, так как оно было частью его ре- лятивистской философии. VIII В наше время претензия Гегеля на то, что ему уда- лось открыть абсолютную истину, по-видимому, при- влекает немногих. Однако его учение об относительной· истине и разработанный им миф концептуального кар- каса все еще находят приверженцев среди людей. При- тягательность этого учения обусловлена тем, что его · сторонники смешивают релятивизм с верным понима- нием того, что все люди подвержены ошибкам. Эта концепция о человеческой погрешимости сыграла значи- тельную роль в истории философии, начиная с древней- ших времен, от Ксенофана и Сократа, до Пирса, и я считаю, что это очень важно. Однако я не считаю воз- можным использовать ее для поддержки релятивизма ; в вопросе об истине. Конечно, концепцию о человеческой погрешимости можно с успехом применять для дискредитации того ви- да философского абсолютизма, который претендует на жүктеу/скачать 3,46 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|