Твердо стой на собственных ногах

он хочет, чтобы ты помог ему колоть дрова.
Кому-то такое воспитание может показаться суровым. Но в нашей
семье все очень любили друг друга и были дружны. Просто родители
хотели, чтобы мы росли сильными, свободными, независимыми и учились
полагаться на самих себя. Не забывайте, что их поколение пережило две
мировых войны, и потому слово «баловать» в их словаре отсутствовало.
Отец всегда был готов нас поддержать, но именно мама побуждала к тому,
чтобы мы в любом деле выкладывались целиком. От нее я узнал, как
делают бизнес и зарабатывают деньги. Она говорила: «Слава достается
победителю» и «Гонись за мечтой!». Мама знала, что любой проигрыш
несправедлив, – но такова жизнь. Не слишком разумно учить детей тому,
что они должны всегда побеждать. В реальном мире люди борются, в нем
есть победители и проигравшие, и порой несправедливость нужно просто
пережить.
Когда я родился, папа только начинал заниматься юриспруденцией, и
денег постоянно не хватало. Однако мама никогда не ныла. У нее было две
цели. Первая – находить полезные занятия для меня и моих сестер, потому
что на безделье в нашей семье смотрели неодобрительно. Вторая –
отыскивать способы зарабатывания денег, чтобы пополнить семейный
бюджет. У родителей не было секретов от нас, и часто за ужином мы
говорили о делах. Я знаю, что некоторые родители не посвящают детей в
свою работу и не обсуждают с ними свои проблемы. Но я убежден, что их
дети никогда не поймут, чего на самом деле стоят деньги, что такое доход,
бюджет, счета. Попадая в реальный мир, они нередко не выдерживают
схватки. Но мы знали, каков мир на самом деле, потому что об этом в
нашем доме говорили вслух, ничего от нас не скрывая. Мы с моей сестрой
Линди помогали маме в ее проектах. Это было здорово и создавало чувство
локтя в семье и работе.
Я старался воспитывать Холли и Сэма в том же ключе. Однако мне
повезло – денег у меня было больше, чем в свое время у моих родителей. Я
до сих пор считаю мамины правила очень хорошими и думаю, что Холли и
Сэм знают, чего стоят деньги.
Поскольку приходилось заниматься семьей, мама не могла работать –
не слишком многим матерям удавалось работать в 1950-е. Тогда она стала
думать, чем можно заняться дома, – и придумала. Она начала делать
маленькие деревянные коробочки для салфеток и корзины для мусора. Ее
мастерская располагалась в садовом сарае, и все мы ей помогали. Мы с
удовольствием раскрашивали ее изделия, складывали их, пока не
набиралось количество, достаточное для отправки на продажу. Даже отец в

свободное время подключался к этой работе, делая зажимы, скреплявшие
смазанные клеем части вместе. Мама показывала образцы в местных
магазинах, а когда ее изделия заказал Harrods
[12]
, дела пошли в гору.
Вдобавок она сдавала комнаты студентам из Франции и Германии, так что
ее дни были полны забот и хлопот. Работать от души и веселиться от
души – черта нашей семьи, и у всех нас есть предпринимательская жилка,
возможно, оттого, что после войны денег не хватало всем.
Сестре мамы, тете Клэр, очень нравились черные уэльские овцы. Ей
пришла в голову идея организовать компанию по выпуску чайных чашек с
изображениями черных овечек. Черные овечки становились все
популярнее, и тетя расширяла бизнес. Теперь она заказывала женщинам в
своей деревне вязаные узорные свитера с изображением все тех же овечек.
Дела шли очень славно – черные овечки приносят хорошую прибыль и по
сей день. Годы спустя, когда я уже заправлял Virgin Records, тетя Клэр
позвонила мне и сказала, что одна из ее овец начала петь. Я не рассмеялся.
К тетиным идеям всегда стоило прислушаться. Я принялся повсюду ходить
за этой овцой с включенным магнитофоном. Ваа Ваа ВIасk Sheep
[13]
стала
настоящим хитом, дойдя до четвертого места в хит-парадах.
Я проделал путь от маленького бизнеса в садовом сарае до глобальной
сети Virgin. Базисные правила были сходными – движение денежных
средств, прибыли и убытки. Но уровень риска возрос, а я научился быть
смелым в своих поступках и решениях. Я всегда внимательно всех
выслушиваю, но до сих пор полагаюсь на собственные силы и
самостоятельно принимаю решения. Я верю в себя, в поставленные цели и
всегда стараюсь расширить горизонты, не теряя при этом собственных
идеалов и не забывая уроков порядочности, честности и уважения к другим
людям, которые я еще ребенком усвоил дома.
Лишь однажды моя вера была поколеблена, и случилось это в 1986
году. К тому времени Virgin стала одной из крупнейших в Британии
частных компаний с четырьмя тысячами сотрудников. Уровень продаж по
сравнению с предыдущим годом возрос на шестьдесят процентов. Как это
часто бывает с фирмами, поднявшимися быстро и ярко, мне посоветовали
сделать компанию публичной и начать продажу акций. Ни я, ни мои
партнеры по бизнесу не горели желанием следовать такой рекомендации.
Мы не хотели терять контроль над компанией. К решению меня
подтолкнула уверенность в том, что банки, с которыми мы работали, нас
надували. Как это бывает с компаниями, действующими на международных
рынках, значительная часть наших денег приходила с опозданием, а когда

деньги все-таки поступали, то сразу большими суммами. Поэтому, хотя на
бумаге и ликвидность, и прибыли выглядели солидно, на самом деле мы
превратились в какую-то фабрику по наращиванию кредитов.
Когда кризис все-таки разразился, у нас было три миллиона фунтов
невыплаченных кредитов. При этом мы со дня на день ожидали прибытия
чека на шесть миллионов из США. К тому же расчетная прибыль на конец
финансового года должна была составить около двадцати миллионов
фунтов стерлингов. Не оставалось никаких сомнений в том, что в целом
наше финансовое положение устойчиво, но в нашем банке так не считали.
Единственной причиной их недовольства, похоже, было то, что я вывел на
орбиту Virgin Atlantic, а мой проект Skytrain только что лопнул – и с
немалым шумом. Как бы там ни было, менеджер принес плохую весть:
банк решил закрыть кредитную линию. Неловко признаваться, но я пришел
в такую ярость, что буквально вышвырнул его из своего дома, – один из
редких случаев, когда я потерял контроль над собой. Потом я принялся
обзванивать всех и вся – по всей планете, – одалживая деньги и беря
краткосрочные кредиты.
Получалось, что лучший выход для нас – сделать Virgin публичной
компанией. К 1986 году все ломились в Сити. Любой, кто в свое время
купил акции British Telecom, уже удвоил свои деньги.
Я никогда не забуду, как увидел в Сити огромную очередь людей,
желавших купить акции Virgin. По почте к нам уже поступило семьдесят
тысяч заявок на покупку акций, но эти люди протянули до последнего дня,
до самого 13 ноября 1986 года. Я шел вдоль всей этой вереницы людей и
благодарил их за то, что они в нас верят. Я навсегда запомнил их слова: «В
этом году мы отказались от отпуска, решив вложить наши сбережения в
Virgin», «Давай, Ричард, докажи, что мы не ошиблись» и «Мы ставим на
тебя, Ричард». Потом я посмотрел вниз и к своему ужасу увидел, что,
одеваясь в спешке, я надел туфли разного цвета.
Акции Virgin продавались лучше, чем любые новые акции на бирже, за
исключением
массивных
выпусков
акций
приватизированных
предприятий. Более ста тысяч индивидуальных покупателей подали заявки
на наши акции, а почтовое отделение привлекло к работе двадцать
дополнительных сотрудников, чтобы как-то справляться с потоком писем.
Однако довольно скоро я начал испытывать отвращение к тому, как
делаются дела в Сити. Все это было совсем не по мне. Теперь, чтобы
обсудить,
с
какими
рок-группами
заключать
контракт,
вместо
неформальной встречи с партнерами в своем плавучем доме я должен был
спрашивать разрешения у членов совета директоров. Многие из них не

имели ни малейшего понятия о том, как работает музыкальный бизнес. Они
не понимали, как запись, ставшая хитом, может в течение суток принести
миллионы. Вместо того чтобы подписать контракт с набирающим
популярность исполнителем раньше, чем это сделают конкуренты, мне
приходилось четыре недели дожидаться очередного собрания совета
директоров. Но к тому времени было уже поздно что-то решать. Порой мне
приходилось слышать и такое: «Контракт с The Rolling Stones? Моей жене
они не нравятся. Джанет Джексон? А это еще кто?»
Я всегда принимал решения быстро и руководствовался инстинктом, а
теперь был повязан по рукам и ногам всей этой бюрократической
волокитой, заседаниями совета директоров и игрой по всем правилам. Я
ненавидел сидеть во главе огромного полированного стола в окружении
костюмов в полоску, которым пытался объяснить, что такое Virgin, в то
время как у меня самого в плавучем домике не было не то что офиса или
письменного стола, но даже и положенного желтого линованного блокнота.
Но самое неприятное заключалось в том, что я не был уверен, что стою на
собственных ногах. Наши доходы удвоились, но акции Virgin начали
скользить вниз, и я впервые в жизни ощутил депрессию.
Потом на фондовой бирже разразилась катастрофа. Рухнули все акции.
Моей вины в этом нет, но мне казалось, что именно я подвел тех, кто купил
акции Virgin. Многие из них были друзьями, членами семьи, сотрудниками
нашей компании. Однако многие из них были такими же людьми, как и та
пара, что вручила нам все свои сбережения. И я решился: выкуплю все
акции до единой – по той цене, по которой люди их приобретали. Я не был
обязан платить столь высокую цену, но мне не хотелось подводить людей.
Я лично взял ссуды на требуемые сто восемьдесят два миллиона фунтов
стерлингов, но дело того стоило. Речь шла о моей свободе, репутации и
добром имени.
Тот день, когда Virgin снова стала частной компанией, мог сравниться
для меня со спасительной посадкой после рекордного полета на воздушном
шаре. Я почувствовал огромное облегчение.
Я снова был капитаном своего корабля и хозяином своей судьбы. Я
верю в себя. Я верю в руки, которые трудятся, в умы, которые мыслят, и в
сердца, которые любят.

жүктеу/скачать 1,02 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: