Книга chapter I глава Emma Woodhouse, handsome, clever, and rich, with a

That would be so very painful a conclusion of their

present acquaintance! and yet, she could not help

rather anticipating something decisive.

Жаль было бы, если б их нынешнее знакомство так

неприятно оборвалось!

 А между тем ее, помимо воли, смутно влекло к

какой-то развязке, к определенности.

She felt as if the spring would not pass without

bringing a crisis, an event, a something to alter her

present composed and tranquil state.

Она предчувствовала, что эта весна неминуемо

принесет с собой какое-то решающее событие,

нечто такое, что нарушит ее теперешний покой и

безмятежность.

It was not very long, though rather longer than Mr.

Weston had foreseen, before she had the power of

forming some opinion of Frank Churchill's feelings.

В скором времени — хоть и не столь скором, как

предсказывал мистер Уэстон, — она получила

возможность судить о том, каковы чувства Фрэнка

Черчилла.

The Enscombe family were not in town quite so soon

as had been imagined, but he was at Highbury very

soon afterwards.

Энскумское семейство перебралось в Лондон

несколько позже, чем кое кто воображал, но, когда

это произошло, Фрэнк Черчилл не замедлил

показаться в Хайбери.

He rode down for a couple of hours; he could not yet

do more; but as he came from Randalls immediately

to Hartfield, she could then exercise all her quick

observation, and speedily determine how he was

influenced, and how she must act.

Он приехал на несколько часов — большего пока

не мог себе позволить, — но так как прямо из

Рэндалса он явился в Хартфилд, то Эмма, со

свойственной ей живою наблюдательностью,

мигом установила, как повлияло на него

расставанье и как ей себя вести.

They met with the utmost friendliness.

Встреча их была самая дружеская.

There could be no doubt of his great pleasure in seeing

her.

Не могло быть сомнений, что он очень рад ее

видеть.

But she had an almost instant doubt of his caring for

her as he had done, of his feeling the same tenderness

in the same degree.

Зато она с первой минуты ощутила сомнение в

том, что по-прежнему мила ему, что он в той же

мере питает к ней ту же нежность.

She watched him well.

 It was a clear thing he was less in love than he had

been.

Она зорко за ним следила и ясно видела, что он

уже не так влюблен.

Absence, with the conviction probably of her

indifference, had produced this very natural and very

desirable effect.

Разлука, а в придачу к ней, очевидно, уверенность,

что к нему равнодушны, оказали весьма

естественное и весьма желанное действие.

He was in high spirits; as ready to talk and laugh as

ever, and seemed delighted to speak of his former

visit, and recur to old stories: and he was not without

agitation.

Он был в отличном расположении духа, как всегда

речист и весел, с наслаждением вспоминал первый

свой приезд, былые разговоры, и нельзя сказать,

чтоб не был взволнован.

It was not in his calmness that she read his

comparative difference.

Не по спокойствию определила она, что сделалась

ему безразличней, — спокойствия не было.

He was not calm; his spirits were evidently fluttered;

there was restlessness about him.

Чувствовалось, что он возбужден, ему не сиделось

на месте.

Lively as he was, it seemed a liveliness that did not

satisfy himself; but what decided her belief on the

subject, was his staying only a quarter of an hour, and

hurrying away to make other calls in Highbury.

Его живую натуру подмывало сегодня нечто

помимо природной живости, но окончательным

доводом ей послужило то, что, пробыв у нее всего

четверть часа, он заторопился делать другие

визиты.

"He had seen a group of old acquaintance in the street

as he passed—he had not stopped, he would not stop

for more than a word—but he had the vanity to think

they would be disappointed if he did not call, and

much as he wished to stay longer at Hartfield, he must

hurry off."

«По пути сюда он встретил на улице старых

знакомых — не хотел задерживаться, только

поздоровался мимоходом, — но имеет

нескромность полагать, что они обидятся, ежели

он не зайдет, поэтому, сколь ни хотелось бы ему

остаться в Хартфилде подольше, он вынужден

спешить».

She had no doubt as to his being less in love—but

neither his agitated spirits, nor his hurrying away,

seemed like a perfect cure; and she was rather inclined

to think it implied a dread of her returning power, and

a discreet resolution of not trusting himself with her

long.

Итак, сомнений не оставалось — он несколько

остыл к ней, но ни скрытое возбуждение его, ни

поспешное бегство не походили на признаки

полного исцеленья, она скорей склонялась к

мысли, что за ними стоят страх, как бы она опять

не обрела над ним власть, и благоразумная

решимость на всякий случай не оставаться с нею

долго наедине.

This was the only visit from Frank Churchill in the

course of ten days.

Этот приезд Фрэнка Черчилла оказался

единственным за десять дней.

He was often hoping, intending to come—but was

always prevented.

Он то и дело надеялся повторить его, то и дело

собирался — и всякий раз что-нибудь мешало.

His aunt could not bear to have him leave her.

Тетка не отпускала его ни на шаг.

Such was his own account at Randall's.

С этим объяснением приходили от него письма в

Рэндалс.

If he were quite sincere, if he really tried to come, it

was to be inferred that Mrs. Churchill's removal to

London had been of no service to the wilful or

nervous part of her disorder.

И если это говорилось искренне, если он честно

пытался, но не мог, то следовало заключить, что

переезд в Лондон не избавил миссис Черчилл от

недуга, по крайней мере, в части нервов и

своенравия.

That she was really ill was very certain; he had

declared himself convinced of it, at Randalls.

А что она и в самом деле хворала, подтвердилось:

Фрэнк, будучи в Рэндалсе, объявил, что убежден в

этом.

Though much might be fancy, he could not doubt,

when he looked back, that she was in a weaker state of

health than she had been half a year ago.

Многое объяснялось фантазией, но при всем том,

оглядываясь назад, он видел, что за последние

полгода здоровье у нее несомненно пошатнулось.

He did not believe it to proceed from any thing that

care and medicine might not remove, or at least that

she might not have many years of existence before

her; but he could not be prevailed on, by all his

father's doubts, to say that her complaints were merely

imaginary, or that she was as strong as ever.

Это не значит, что уходом и лекарствами его

нельзя поправить или, во всяком случае, нельзя

прожить с таким здоровьем еще долгие годы; но,

несмотря на весь скептицизм его отца, он не

соглашался, что все ее болезни — лишь плод

воображения и ничего у нее нет.

It soon appeared that London was not the place for

her.

Вскоре выяснилось, что Лондон — неподходящее

для нее место.

She could not endure its noise.

Что она не в силах выносить шум большого

города.

Her nerves were under continual irritation and

suffering; and by the ten days' end, her nephew's letter

to Randalls communicated a change of plan.

Он непрестанно и мучительно раздражал ей нервы,

и по истечении десяти дней письмо от ее

племянника оповестило Рэндалс, что ее планы

изменились.

They were going to remove immediately to

Richmond.

Все они незамедлительно переезжают в Ричмонд.

Mrs. Churchill had been recommended to the medical

skill of an eminent person there, and had otherwise a

fancy for the place.

Там миссис Черчилл рекомендовали одно светило

по врачебной части, да и вообще ей симпатичен

этот городок.

A ready-furnished house in a favourite spot was

engaged, and much benefit expected from the change.

Уж снят меблированный дом в излюбленном

месте, и на новый переезд возлагаются большие

надежды.

Emma heard that Frank wrote in the highest spirits of

this arrangement, and seemed most fully to appreciate

the blessing of having two months before him of such

near neighbourhood to many dear friends—for the

house was taken for May and June.

Эмме сообщили, что Фрэнк писал об этих

переменах с необычайным воодушевленьем,

хорошо сознавая, по всей видимости, какие блага

ему сулит перспектива прожить два месяца — ибо

дом сняли на май и июнь — в самой

непосредственной близости от стольких дорогих

друзей.

She was told that now he wrote with the greatest

confidence of being often with them, almost as often

as he could even wish.

Теперь-то, передали ей, он совершенно уверен, что

сможет приезжать часто — можно сказать, когда и

сколько пожелает.

Emma saw how Mr. Weston understood these joyous

prospects.

Эмма понимала, какое толкование придает этим

радужным видам на будущее мистер Уэстон.

He was considering her as the source of all the

happiness they offered.

Ее одну полагал он причиной того, что они так

радуют его сына.

She hoped it was not so.

Она надеялась, что он ошибается.

Two months must bring it to the proof.

Ближайшие два месяца должны были показать, так

ли это.

Mr.

 Weston's own happiness was indisputable.

Сам мистер Уэстон радовался, как дитя.

He was quite delighted.

Он был в полнейшем восторге.

It was the very circumstance he could have wished

for.

О подобном повороте событий он мог лишь

мечтать.

Now, it would be really having Frank in their

neighbourhood.

Вот когда Фрэнк будет действительно находиться

прямо по соседству!

What were nine miles to a young man?—An hour's

ride.

Что такое девять миль для молодого человека?

 Час езды.

He would be always coming over.

Он будет наведываться к ним все время.

The difference in that respect of Richmond and

London was enough to make the whole difference of

seeing him always and seeing him never.

В этом смысле разница между Ричмондом и

Лондоном огромна: все равно что видеться с ним

постоянно или вовсе не видеться.

Sixteen miles—nay, eighteen—it must be full

eighteen to Manchester-street—was a serious obstacle.

Шестнадцать миль — нет, восемнадцать — верных

восемнадцать будет, считая от Манчестер-стрит —

это не шутка.

Were he ever able to get away, the day would be spent

in coming and returning.

Даже если бы он и выбрался когда-нибудь, то весь

день ушел бы на дорогу туда и назад.

There was no comfort in having him in London; he

might as well be at Enscombe; but Richmond was the

very distance for easy intercourse.

Когда он в Лондоне, пользы никакой, с тем же

успехом он мог бы оставаться в Энскуме, зато от

Ричмонда как раз то расстояние, чтобы

сообщаться с легкостью.

Better than nearer!

Это не просто ближе — это рядом!

One good thing was immediately brought to a

certainty by this removal,—the ball at the Crown.

Одно хорошее дело сразу же с этим переездом

обрело определенность — бал в 

«Короне».

It had not been forgotten before, but it had been soon

acknowledged vain to attempt to fix a day.

О нем не забывали и раньше, но очень скоро

должны были признать, что попытки назначить

точный день бесполезны.

Now, however, it was absolutely to be; every

preparation was resumed, and very soon after the

Churchills had removed to Richmond, a few lines

from Frank, to say that his aunt felt already much

better for the change, and that he had no doubt of

being able to join them for twenty-four hours at any

given time, induced them to name as early a day as

possible.

Теперь он был делом решенным: возобновились и

шли полным ходом приготовления, а когда Фрэнк,

вскоре после приезда в Ричмонд, прислал

несколько строк о том, что его тетке от перемены

обстановки уже много лучше и он уверен, что

сможет приехать на сутки в любое указанное

время, то назвали и число — самое раннее, какое

было возможно.

Mr.

 Weston's ball was to be a real thing.

Бал мистера Уэстона обещал стать событием.

A very few to-morrows stood between the young

people of Highbury and happiness.

Молодежь Хайбери в счастливом предвкушенье

считала дни, и их уже оставалось немного.

Mr.

 Woodhouse was resigned.

Мистер Вудхаус смирился с неизбежным.

The time of year lightened the evil to him.

Его слегка утешало время года.

May was better for every thing than February.

Все же лучше, что эта неприятность произойдет не

в феврале, а в мае.

Mrs. Bates was engaged to spend the evening at

Hartfield, James had due notice, and he sanguinely

hoped that neither dear little Henry nor dear little John

would have any thing the matter with them, while dear

Emma were gone.

Ему на этот вечер составит компанию в

Хартфилде миссис Бейтс, Джеймсу даны были

необходимые распоряжения, и оставалось тешить

себя надеждой, что ни с милым бутузом Генри, ни

с милым бутузом Джоном в отсутствие душеньки

Эммы не случится ничего страшного.

CHAPTER II

Глава 2

No misfortune occurred, again to prevent the ball.

На этот раз уж никакое непредвиденное несчастье

не помешало балу.

The day approached, the day arrived; and after a

morning of some anxious watching, Frank Churchill,

in all the certainty of his own self, reached Randalls

before dinner, and every thing was safe.

День близился; день наступил; утро прошло в

несколько тревожном ожидании, но вот к обеду,

въяве и во плоти, прибыл в Рэндалс Фрэнк

Черчилл, и всем тревогам настал конец.

No second meeting had there yet been between him

and Emma.

Они с Эммой покамест не виделись.

The room at the Crown was to witness it;—but it

would be better than a common meeting in a crowd.

Второе свиданье должно было состояться в 

«Короне», но хотя бы не просто как обычная

встреча на глазах у всей толпы.

Mr. Weston had been so very earnest in his entreaties

for her arriving there as soon as possible after

themselves, for the purpose of taking her opinion as to

the propriety and comfort of the rooms before any

other persons came, that she could not refuse him, and

must therefore spend some quiet interval in the young

man's company.

Мистер Уэстон просил ее приехать пораньше —

по возможности сразу же после них, дабы, покуда

никого нет, сказать свое мнение о том, все ли

внутри устроено с наибольшим приличием и

удобством, и так молил, так настаивал, что она не

могла отказать и ей, соответственно, предстояло

провести с молодым человеком некоторое время в

спокойной обстановке.

She was to convey Harriet, and they drove to the

Crown in good time, the Randalls party just

sufficiently before them.

Она заехала за Гарриет, и они подоспели к 

«Короне» очень удачно, почти следом за каретою

из Рэндалса.

Frank Churchill seemed to have been on the watch;

and though he did not say much, his eyes declared that

he meant to have a delightful evening.

Фрэнк Черчилл, казалось, поджидал ее, и, хотя

ничего особенного сказано не было, взгляд его

говорил, что их ждет чудесный вечер.

They all walked about together, to see that every thing

was as it should be; and within a few minutes were

joined by the contents of another carriage, which

Emma could not hear the sound of at first, without

great surprize.

Они всею компанией прошлись по комнатам,

проверяя, все ли в порядке, но не пробыли вместе

и нескольких минут, как к ним присоединились

пассажиры следующего экипажа, чье приближенье

к дверям 

«Короны» Эмма заслышала не без изрядной

озадаченности.

"So unreasonably early!" she was going to exclaim;

but she presently found that it was a family of old

friends, who were coming, like herself, by particular

desire, to help Mr. Weston's judgment; and they were

so very closely followed by another carriage of

cousins, who had been entreated to come early with

the same distinguishing earnestness, on the same

errand, that it seemed as if half the company might

soon be collected together for the purpose of

preparatory inspection.

«Отчего так рано?» — едва не вырвалось у ней

сгоряча, но оказалось, что это старые друзья,

которые, подобно ей, явились раньше, по

особливой просьбе мистера Уэстона, жаждавшего

услышать их сужденье, а за ними, буквально по

пятам, прикатило и двоюродное семейство, тоже

удостоенное заклинаний быть как можно раньше

для той же цели, — складывалось впечатленье, что

скоро для предварительной инспекции съедется

добрая половина всех приглашенных на бал.

Emma perceived that her taste was not the only taste

on which Mr. Weston depended, and felt, that to be

the favourite and intimate of a man who had so many

intimates and confidantes, was not the very first

distinction in the scale of vanity.

Эмме стало ясно, что она не единственная, на чей

вкус полагается мистер Уэстон; ей подумалось,

что не столь уж и завидное отличие быть

любимицей и приближенной человека, у которого

такое множество любимцев и поверенных.

She liked his open manners, but a little less of

open-heartedness would have made him a higher

character.—General benevolence, but not general

friendship, made a man what he ought to be.—She

could fancy such a man.

Ей нравилась его открытая натура, но эта душа

нараспашку отчасти умаляла его в ее глазах…

Дружелюбие ко всем, но не дружба со всеми и вся

составляет достоинство мужчины.

 И такого мужчину она бы могла указать.

The whole party walked about, and looked, and

praised again; and then, having nothing else to do,

formed a sort of half-circle round the fire, to observe

in their various modes, till other subjects were started,

that, though May, a fire in the evening was still very

pleasant.

Прибывшие обошли гурьбою помещение, все

оглядели, все похвалили и от нечего делать

расположились полукругом у камина, обмениваясь

всяк на свой лад — за неимением покамест иных

тем для разговора — замечаниями, суть коих

сводилась к тому, что хоть и май на дворе, а как

приятно погреться вечерком у огня.

Emma found that it was not Mr. Weston's fault that

the number of privy councillors was not yet larger.

Эмма узнала, что этот тайный совет мог быть еще

многочисленней, и не мистер Уэстон виною тому,

что этого не случилось.

They had stopped at Mrs. Bates's door to offer the use

of their carriage, but the aunt and niece were to be

brought by the Eltons.

Оказывается, по дороге из Рэндалса они

останавливались у дверей миссис Бейтс

предложить тетушке с племянницей

воспользоваться их каретой, однако

обнаружилось, что тех привезут Элтоны.

Frank was standing by her, but not steadily; there was

a restlessness, which shewed a mind not at ease.

Фрэнк держался подле нее, но поминутно отходил,

словно не находя себе места от какого-то

внутреннего беспокойства.

He was looking about, he was going to the door, he

was watching for the sound of other

carriages,—impatient to begin, or afraid of being

always near her.

Он озирался вокруг, он шел к дверям, он

прислушивался, не подъехала ли новая карета, —

то ли в нетерпении танцевать, то ли из боязни все

время быть рядом с нею.

Mrs.

 Elton was spoken of.

Разговор коснулся миссис Элтон.

"I think she must be here soon," said he.

— Я думаю, она вот-вот должна приехать, —

сказал он.

"I have a great curiosity to see Mrs. Elton, I have

heard so much of her.

— Мне чрезвычайно любопытно увидеть миссис

Элтон, я так много слышал об ней.

It cannot be long, I think, before she comes."

По-моему, ей пора уже быть здесь…

A carriage was heard.

Послышался шум подъезжающей кареты.

He was on the move immediately; but coming back,

said,

Он моментально сорвался с места, но тотчас

воротился назад.

"I am forgetting that I am not acquainted with her.

— Совсем из памяти вон — ведь мы с нею

незнакомы!

I have never seen either Mr. or Mrs. Elton.

Я никогда не видел ни ее, ни мистера Элтона.

I have no business to put myself forward."

Мне не пристало кидаться к ним первым.

Mr. and Mrs. Elton appeared; and all the smiles and

the proprieties passed.

Появились мистер и миссис Элтон; последовали

приветствия, улыбки.

"But Miss Bates and Miss Fairfax!" said Mr. Weston,

looking about.

— Но где же мисс Бейтс и мисс Фэрфакс? —

спросил, оглядываясь по сторонам, мистер Уэстон.

"We thought you were to bring them."

— Мы полагали, вы их привезете.

The mistake had been slight.

Он не слишком ошибся.

The carriage was sent for them now.

За ними только что отослали карету.

Emma longed to know what Frank's first opinion of

Mrs. Elton might be; how he was affected by the

studied elegance of her dress, and her smiles of

graciousness.

Эмме не терпелось узнать, каково будет первое

впечатление Фрэнка от миссис Элтон, какие

чувства вызовет в нем обдуманный шик ее наряда,

ее милостивые улыбки.

He was immediately qualifying himself to form an

opinion, by giving her very proper attention, after the

introduction had passed.

Ему будет чем поделиться, ибо теперь, когда их

представили друг другу, он с должной учтивостью

принялся ее занимать.

In a few minutes the carriage returned.—Somebody

talked of rain.—"I will see that there are umbrellas,

sir," said Frank to his father:

Через несколько минут карета вернулась.

 Кто-то упомянул про дождь.

— Я распоряжусь насчет зонтов, сэр, — сказал

Фрэнк отцу.

"Miss Bates must not be forgotten:" and away he

went.

— Нельзя забывать о здоровье мисс Бейтс. 

— И он направился к выходу.

Mr. Weston was following; but Mrs. Elton detained

him, to gratify him by her opinion of his son; and so

briskly did she begin, that the young man himself,

though by no means moving slowly, could hardly be

out of hearing.

Мистер Уэстон хотел было последовать за ним, но

его перехватила миссис Элтон, дабы порадовать

своим суждением об его сыне, и столь ретиво

приступила к делу, что Фрэнк Черчилл, хотя и

удалялся быстрыми шагами, должен был все

слышать.

"A very fine young man indeed, Mr. Weston.

— Прекрасный молодой человек, мистер Уэстон,

что правда, то правда.

You know I candidly told you I should form my own

opinion; and I am happy to say that I am extremely

pleased with him.—You may believe me.

 I never compliment.

Помните, я вас честно предупреждала, что

полагаюсь только на собственное сужденье, и вот

могу с удовольствием сказать, что приятно

поражена.

I think him a very handsome young man, and his

manners are precisely what I like and approve—so

truly the gentleman, without the least conceit or

puppyism.

Очень красив, на мой взгляд, и именно те манеры,

какие я одобряю и люблю, — выдают настоящего

джентльмена, ни тени самодовольства, фатовства!

You must know I have a vast dislike to

puppies—quite a horror of them.

Я, было бы вам известно, не выношу фатовства,

оно мне положительно претит.

They were never tolerated at Maple Grove.

В Кленовой Роще фаты всегда были не в чести.

Neither Mr. Suckling nor me had ever any patience

with them; and we used sometimes to say very cutting

things!

Мы с мистером Саклингом их не жаловали —

подчас говорили прямо в лицо такие резкости!

Selina, who is mild almost to a fault, bore with them

much better."

Селина умела лучше мириться с их присутствием,

но она вообще до смешного миролюбива.

While she talked of his son, Mr. Weston's attention

was chained; but when she got to Maple Grove, he

could recollect that there were ladies just arriving to

be attended to, and with happy smiles must hurry

away.

Покуда речь шла об его сыне, мистер Уэстон был

весь внимание, но, как дошло до Кленовой Рощи,

он тут же спохватился, что прибыли дамы, что их

необходимо встретить, и с лучезарною улыбкой

поспешил прочь.

Mrs.

 Elton turned to Mrs. Weston.

Миссис Элтон оборотилась к миссис Уэстон.

"I have no doubt of its being our carriage with Miss

Bates and Jane.

— Не сомневаюсь, что это наша карета с мисс

Бейтс и Джейн.

Our coachman and horses are so extremely

expeditious!—I believe we drive faster than any

body.—What a pleasure it is to send one's carriage for

a friend!—I understand you were so kind as to offer,

but another time it will be quite unnecessary.

У нас и кучер лихой, и необычайно резвые

лошади!

 Здесь, кажется, никто не ездит быстрее нас.

 Какое удовольствие послать карету за друзьями!

 Вы, сколько я понимаю, любезно предлагали им

свою, но впредь вам незачем утруждать себя.

You may be very sure I shall always take care of

them."

Можете быть уверены, я всегда о них позабочусь.

Miss Bates and Miss Fairfax, escorted by the two

gentlemen, walked into the room; and Mrs. Elton

seemed to think it as much her duty as Mrs. Weston's

to receive them.

На пороге показались мисс Бейтс и мисс Фэрфакс

в сопровождении обоих джентльменов, и миссис

Элтон, не смущаясь присутствием миссис Уэстон,

видимо, сочла, что встречать их — в равной

степени и ее обязанность.

Her gestures and movements might be understood by

any one who looked on like Emma; but her words,

every body's words, were soon lost under the incessant

flow of Miss Bates, who came in talking, and had not

finished her speech under many minutes after her

being admitted into the circle at the fire.

 As the door opened she was heard,

Об этом всякому, который, как Эмма, наблюдал со

стороны, свидетельствовали ее жесты и движенья,

однако слова ее и слова каждого, кто находился в

комнате, мгновенно потонули в безостановочном

потоке, извергаемом мисс Бейтс, которая, уже

входя, говорила и долго еще не умолкала после

того, как примкнула к кружку, расположившемуся

у камина.

"So very obliging of you!—No rain at all.

— Чувствительнейше вам обязана!

 Помилуйте, никакого дождя!

Nothing to signify.

Нисколько.

I do not care for myself.

Мне сырость нипочем.

Quite thick shoes.

 And Jane declares—Well!—(as soon as she was

within the door) Well!

В таких толстых башмаках… И Джейн тоже

уверяет, что… Ба! 

— Едва лишь переступив через порог. 

— Ба!

This is brilliant indeed!—This is

admirable!—Excellently contrived, upon my word.

Это изумительно!

 Это поистине великолепно.

 Блестяще придумано, даю вам слово.

Nothing wanting.

Все предусмотрено.

Could not have imagined it.—So well lighted

up!—Jane, Jane, look!—did you ever see any thing?

 Oh!

Сверх всяких ожиданий.

 И как ярко освещено!

 Джейн, Джейн, посмотри — видала ты

что-нибудь?..

Mr. Weston, you must really have had Aladdin's lamp. Ну, мистер Уэстон, не иначе, вы обзавелись

лампою Аладдина.

Good Mrs. Stokes would not know her own room

again.

Добрая миссис Стоукс просто не узнает

собственную залу.

I saw her as I came in; she was standing in the

entrance.

Я встретила ее, когда входила в дом, она стояла у

дверей.

'Oh!

 Mrs. Stokes,' said I—but I had not time for more."

«А, миссис Стоукс!» — сказала я ей — но больше

ничего не успела.

She was now met by Mrs. Weston.—"Very well, I

thank you, ma'am.

— В эту минуту к ней приблизилась миссис

Уэстон. 

— Прекрасно, сударыня, благодарствуйте.

I hope you are quite well.

Надеюсь, вы тоже.

Very happy to hear it.

Искренне рада это слышать.

So afraid you might have a headache!—seeing you

pass by so often, and knowing how much trouble you

must have.

 Delighted to hear it indeed.

Так опасалась, что у вас может разыграться

мигрень!

 Видя в окно, как часто вы проходите мимо… зная,

сколько у вас должно быть хлопот… Право,

счастлива это слышать.

Ah! dear Mrs. Elton, so obliged to you for the

carriage!—excellent time.

Ах, дорогая миссис Элтон!

 Так вам обязана за карету!

 Как раз вовремя.

Jane and I quite ready.

Мы с Джейн были совсем готовы.

Did not keep the horses a moment.

Не задержали лошадей ни на секунду.

Most comfortable carriage.—Oh! and I am sure our

thanks are due to you, Mrs. Weston, on that score.

Удивительно удобный экипаж!

 Да — но, если на то пошло, мы должны и вам

принести благодарность, миссис Уэстон!

Mrs. Elton had most kindly sent Jane a note, or we

should have been.—But two such offers in one

day!—Never were such neighbours.

Миссис Элтон была столь добра, что заранее

прислала Джейн записку, а не то бы мы

непременно… Два подобных предложения в один

день!

 У кого еще есть такие соседи!

I said to my mother,

Я и матушке сказала:

'Upon my word, ma'am—.'

 Thank you, my mother is remarkably well.

«Даю вам честное слово, сударыня…» Благодарю,

матушка себя чувствует как нельзя лучше.

Gone to Mr. Woodhouse's.

Отъехала к мистеру Вудхаусу.

I made her take her shawl—for the evenings are not

warm—her large new shawl— Mrs. Dixon's

wedding-present.—So kind of her to think of my

mother!

Я заставила ее взять с собою шаль — вечерами

довольно прохладно — большую новую шаль,

подарок от миссис Диксон по случаю ее свадьбы.

 Так мило, что она вспомнила о матушке!

Bought at Weymouth, you know—Mr. Dixon's

choice.

Куплена в Уэймуте — а выбрана мистером

Диксоном.

There were three others, Jane says, which they

hesitated about some time.

Джейн говорит, там были еще три, которые им

понравились, и это вызвало некоторые колебанья.

Colonel Campbell rather preferred an olive.

 My dear Jane, are you sure you did not wet your

feet?—It was but a drop or two, but I am so

afraid:—but Mr. Frank Churchill was so

extremely—and there was a mat to step upon—I shall

never forget his extreme politeness.—Oh!

Полковник Кемпбелл отдавал предпочтение

оливковой… Джейн, милая, ты уверена, что не

промочила ноги?

 Капнуло, правда, всего два-три раза, но я уже так

напугана — хотя мистер Фрэнк Черчилл был

необыкновенно… даже циновка постелена, чтоб

не ступать по земле, — никогда не забуду его

необычайной предупредительности.

Mr. Frank Churchill, I must tell you my mother's

spectacles have never been in fault since; the rivet

never came out again.

Да, мистер Фрэнк Черчилл!

 Матушкины очки, надобно вам сказать, ни разу с

тех пор не ломались, заклепка больше не

выскакивала.

My mother often talks of your good-nature.

Матушка часто поминает вас добрым словом.

Does not she, Jane?—Do not we often talk of Mr.

Frank Churchill?—Ah! here's Miss

Woodhouse.—Dear Miss Woodhouse, how do you

do?—Very well I thank you, quite well.

Разве нет, Джейн?

 Разве не часто говорят у нас в доме про мистера

Фрэнка Черчилла?

 А, вот и мисс Вудхаус.

 Здравствуйте, дорогая мисс Вудхаус, как

поживаете?..

 Тоже хорошо, благодарю вас, — отлично.

This is meeting quite in fairy-land!—Such a

transformation!—Must not compliment, I know

(eyeing Emma most complacently)—that would be

rude—but upon my word, Miss Woodhouse, you do

look—how do you like Jane's hair?—You are a

judge.—She did it all herself.

Мы прямо как в волшебном царстве собрались.

 Такое превращенье!

 Нехорошо говорить комплименты, я знаю, —

откровенно разглядывая Эмму, — это было бы

невежливо, но даю вам слово, мисс Вудхаус, вы

выглядите… да, а как вам нравится прическа

Джейн?

 Вы у нас первый судья.

 Сделала ее своими руками.

Quite wonderful how she does her hair!—No

hairdresser from London I think could.—Ah!

 Dr.

 Hughes I declare—and Mrs. Hughes.

С поразительным искусством убирает себе

волосы!

 Куда лондонским парикмахерам… О, кто это —

доктор Хьюз?

 Так и есть — и миссис Хьюз тоже!

Must go and speak to Dr. and Mrs. Hughes for a

moment.—How do you do?

Должна на минутку подойти к ним, сказать два

слова.

 Здравствуйте, здравствуйте!..

How do you do?—Very well, I thank you.

Спасибо, очень хорошо.

This is delightful, is not it?—Where's dear Mr.

Richard?—Oh! there he is.

Прелестно все устроено, вы не находите?

 А где же наш милый мистер Ричард?

 А, вон он.

Don't disturb him.

Нет-нет, не трогайте его.

Much better employed talking to the young ladies.

 How do you do, Mr. Richard?—I saw you the other

day as you rode through the town—Mrs. Otway, I

protest!—and good Mr. Otway, and Miss Otway and

Miss Caroline.—Such a host of friends!—and Mr.

George and Mr. Arthur!—How do you do?

Беседовать с барышнями — куда более приятное

занятие… Как поживаете, мистер Ричард?

 Видела, как вы на днях проезжали по городу

верхом… Кого я вижу — миссис Отуэй!

 И почтенный мистер Отуэй, и мисс Отуэй — и

мисс Кэролайн.

 Целая толпа друзей.

 И мистер Джордж тут!

 И мистер Артур!

 Здравствуйте!

How do you all do?—Quite well, I am much obliged

to you.

Как все вы поживаете?

 Отлично, очень вам обязана.

Never better.—Don't I hear another carriage?—Who

can this be?—very likely the worthy Coles.—Upon

my word, this is charming to be standing about among

such friends!

На редкость хорошо.

 Мне не послышалось — кажется, еще кто-то

подъехал?

 Кто бы это мог быть?

 По всей вероятности, достойные Коулы.

 Очаровательно, когда вокруг столько друзей!

And such a noble fire!—I am quite roasted.

И как славно горит камин!

 Так и пышет жаром.

No coffee, I thank you, for me—never take

coffee.—A little tea if you please, sir, by and bye,—no

hurry—Oh! here it comes.

Нет, благодарю вас, я не пью кофе.

 Чашечку чая, пожалуй, — но можно потом, сэр,

это не к спеху… Ах, вот и чай.

Every thing so good!"

Все так чудесно!

Frank Churchill returned to his station by Emma; and

as soon as Miss Bates was quiet, she found herself

necessarily overhearing the discourse of Mrs. Elton

and Miss Fairfax, who were standing a little way

behind her.—He was thoughtful.

Фрэнк Черчилл воротился на прежнее место подле

Эммы, и как только мисс Бейтс затихла, она, сама

того не желая, услышала, о чем беседуют, стоя

чуть позади, миссис Элтон и мисс Фэрфакс.

Whether he were overhearing too, she could not

determine.

Фрэнк Черчилл стоял в задумчивости.

After a good many compliments to Jane on her dress

and look, compliments very quietly and properly

taken, Mrs. Elton was evidently wanting to be

complimented herself—and it was,

Слышал ли их и он, она не могла сказать.

 После обильных комплиментов платью и

внешнему виду Джейн — комплиментов,

принятых весьма достойно и сдержанно, — миссис

Элтон явно возжелала ответных комплиментов,

ибо теперь посыпалось:

"How do you like my gown?—How do you like my

trimming?—How has Wright done my hair?"—with

many other relative questions, all answered with

patient politeness.

«А как вам нравится мое платье?

 А отделка?

 К лицу ли причесал меня нынче Райт?» — вкупе с

градом прочих, относящихся до того же вопросов,

на каждый из коих следовал терпеливый и

вежливый ответ.

Mrs. Elton then said,

Затем миссис Элтон сказала:

"Nobody can think less of dress in general than I

do—but upon such an occasion as this, when every

body's eyes are so much upon me, and in compliment

to the Westons—who I have no doubt are giving this

ball chiefly to do me honour—I would not wish to be

inferior to others.

— Вообще, меня меньше всего на свете занимают

наряды, однако в таком случае, как сегодня, когда

на меня со всех сторон обращены взоры — а также

из уважения к Уэстонам, которые, несомненно,

дают этот бал главным образом в мою честь —

мне бы не хотелось выглядеть хуже других.

And I see very few pearls in the room except

mine.—So Frank Churchill is a capital dancer, I

understand.—We shall see if our styles suit.—A fine

young man certainly is Frank Churchill.

В жемчугах, я смотрю, кроме меня, здесь очень

немногие… Итак, сколько я понимаю, Фрэнк

Черчилл — отменный танцор.

 Ну что же, поглядим, какая из нас получится пара.

 Что он приятнейший молодой человек, этот

Фрэнк Черчилл, мне уже ясно.

I like him very well."

Он очень мне понравился.

At this moment Frank began talking so vigorously,

that Emma could not but imagine he had overheard his

own praises, and did not want to hear more;—and the

voices of the ladies were drowned for a while, till

another suspension brought Mrs. Elton's tones again

distinctly forward.—Mr. Elton had just joined them,

and his wife was exclaiming,

В этот момент Фрэнк рьяно принялся занимать

Эмму разговором, и она не могла не заподозрить,

что он услышал эти восхваленья и больше

слышать не хотел.

 На время он заглушил беседу обеих дам, но

стоило ему сделать передышку, как вновь до них

отчетливо донесся голос миссис Элтон.

 К ним только что подошел мистер Элтон, и

супруга его воскликнула:

"Oh! you have found us out at last, have you, in our

seclusion?—I was this moment telling Jane, I thought

you would begin to be impatient for tidings of us."

— Ах, так вы все-таки отыскали нас в нашем

уединенье?

 Я как раз говорила Джейн, что вас, должно быть,

скоро потянет нас проведать.

"Jane!"—repeated Frank Churchill, with a look of

surprize and displeasure.—"That is easy—but Miss

Fairfax does not disapprove it, I suppose."

— Джейн? — с неудовольствием повторил Фрэнк

Черчилл, удивленно нахмурив лоб. 

— Вольное обращенье… но, по-видимому, мисс

Фэрфакс ничего не имеет против.

"How do you like Mrs. Elton?" said Emma in a

whisper.

— Как вам понравилась миссис Элтон? —

шепнула Эмма.

"Not at all."

— Вовсе не понравилась.

"You are ungrateful."

— Какая неблагодарность!

"Ungrateful!—What do you mean?"

— Неблагодарность?

 Почему?

Then changing from a frown to a smile—"No, do not

tell me—I do not want to know what you

mean.—Where is my father?—When are we to begin

dancing?"

— И, переменяя вдруг хмурость на улыбку: — А

впрочем, нет — не говорите почему, я не хочу

знать… Где мой отец?

 Когда же мы начнем танцевать?

Emma could hardly understand him; he seemed in an

odd humour.

Эмма его не понимала — он казался обуян

странным настроением.

He walked off to find his father, but was quickly back

again with both Mr. and Mrs. Weston.

Он отошел искать отца, но быстро вернулся вместе

с мистером и миссис Уэстон.

He had met with them in a little perplexity, which

must be laid before Emma.

Вышло маленькое недоразумение, и им

необходимо было поставить о нем в известность

Эмму.

It had just occurred to Mrs. Weston that Mrs. Elton

must be asked to begin the ball; that she would expect

it; which interfered with all their wishes of giving

Emma that distinction.—Emma heard the sad truth

with fortitude.

Миссис Уэстон только теперь пришло в голову,

что придется просить миссис Элтон открыть бал

— она, вероятно, рассчитывает на это, — и таким

образом, все их намеренья предоставить это

почетное право Эмме рушатся.

 Эмма приняла прискорбное сообщение

мужественно.

"And what are we to do for a proper partner for her?"

said Mr. Weston.

— И как тогда быть с кавалером для нее? — сказал

мистер Уэстон.

"She will think Frank ought to ask her."

— Ведь она будет ждать, что ее пригласит Фрэнк.

Frank turned instantly to Emma, to claim her former

promise; and boasted himself an engaged man, which

his father looked his most perfect approbation of—and

it then appeared that Mrs. Weston was wanting him to

dance with Mrs. Elton himself, and that their business

was to help to persuade him into it, which was done

pretty soon.—Mr. Weston and Mrs. Elton led the way,

Mr. Frank Churchill and Miss Woodhouse followed.

Но Фрэнк, тотчас напомнив Эмме о данном ему

когда-то обещании, объявил, что уже ангажировал

даму, чем вызвал у своего родителя взгляд,

исполненный одобренья, но оказалось, что миссис

Уэстон прочит в кавалеры миссис Элтон его

самого, — им же вменяется помочь ей уговорить

его, что они довольно быстро и сделали.

 Мистер Уэстон с миссис Элтон стали первыми, а

мистер Фрэнк Черчилл с Эммой за ними.

Emma must submit to stand second to Mrs. Elton,

though she had always considered the ball as

peculiarly for her.

Эмме пришлось уступить первенство миссис

Элтон, хотя она до последней минуты считала, что

роль царицы на этом бале уготована ей.

It was almost enough to make her think of marrying.

От этого прямо-таки впору было задуматься о

замужестве…

Mrs. Elton had undoubtedly the advantage, at this

time, in vanity completely gratified; for though she

had intended to begin with Frank Churchill, she could

not lose by the change.

Перевес во вполне удовлетворенном тщеславии

оказался в этот раз, бесспорно, на стороне миссис

Элтон, ибо хотя она и предполагала начать с

Фрэнком Черчиллом, но отнюдь не проиграла от

замены.

Mr. Weston might be his son's superior.—In spite of

this little rub, however, Emma was smiling with

enjoyment, delighted to see the respectable length of

the set as it was forming, and to feel that she had so

many hours of unusual festivity before her.—She was

more disturbed by Mr. Knightley's not dancing than

by any thing else.—There he was, among the

standers-by, where he ought not to be; he ought to be

dancing,—not classing himself with the husbands, and

fathers, and whist-players, who were pretending to

feel an interest in the dance till their rubbers were

made up,—so young as he looked!—He could not

have appeared to greater advantage perhaps anywhere,

than where he had placed himself.

Еще неизвестно, кто из двоих танцевал лучше —

мистер Уэстон или его сын… Впрочем, эта мелкая

заноза не мешала Эмме довольно улыбаться,

наблюдая, в какую внушительную линию

выстраиваются пары, и радоваться тому, что

впереди — долгие часы столь редкостного для нее

увеселения.

 Ежели что и омрачало ей радость, так это то, что

мистер Найтли не танцует.

 Что он стоит среди зрителей, где ему совсем не

место, — что ему полагалось бы танцевать, а он

вместо этого прибился к толпе мужей, отцов и

картежников, которые с притворным интересом

поглядывают на танцующих, дожидаясь минуты,

когда составится партия в вист.

 Он, такой моложавый!

 Нигде, пожалуй, не мог бы он предстать в более

выгодном свете.

His tall, firm, upright figure, among the bulky forms

and stooping shoulders of the elderly men, was such

as Emma felt must draw every body's eyes; and,

excepting her own partner, there was not one among

the whole row of young men who could be compared

with him.—He moved a few steps nearer, and those

few steps were enough to prove in how gentlemanlike

a manner, with what natural grace, he must have

danced, would he but take the trouble.—Whenever she

caught his eye, she forced him to smile; but in general

he was looking grave.

Прямой, высокий, крепкий, он, думала Эмма,

должен был каждому бросаться в глаза посреди

сутулых, отяжелевших с годами фигур — да и в

длинном ряду молодых людей она тоже не видела

никого, кроме собственного кавалера, кто мог бы с

ним сравниться.

 Он сделал несколько шагов вперед, и даже по

этим немногим шагам видно было, какое

благородство, какую естественную фацию

движений явил бы он, когда бы взял на себя труд

танцевать.

 Всякий раз, встречаясь с ним глазами, она

принуждала его улыбнуться, но вообще он

сохранял серьезный вид.

She wished he could love a ballroom better, and could

like Frank Churchill better.—He seemed often

observing her.

Она жалела, что ему так не по душе бальные залы

— и так не по душе Фрэнк Черчилл… Он, кажется,

следил за нею.

She must not flatter herself that he thought of her

dancing, but if he were criticising her behaviour, she

did not feel afraid.

Она не могла льстить себя надеждой, что он

любуется ее танцем, но ежели он смотрел, как она

ведет себя, то ей нечего было бояться.

There was nothing like flirtation between her and her

partner.

Ничего похожего на флирт между нею и ее

кавалером не происходило.

They seemed more like cheerful, easy friends, than

lovers.

Не как влюбленные держались они друг с другом,

а скорей как хорошие, добрые приятели.

That Frank Churchill thought less of her than he had

done, was indubitable.

С полной определенностью чувствовалось, что

Фрэнк Черчилл переменился к ней.

The ball proceeded pleasantly.

Бал между тем благополучно продолжался.

The anxious cares, the incessant attentions of Mrs.

Weston, were not thrown away.

Заботливые приготовления миссис Уэстон, ее

бесконечная предусмотрительность не пропали

даром.

Every body seemed happy; and the praise of being a

delightful ball, which is seldom bestowed till after a

ball has ceased to be, was repeatedly given in the very

beginning of the existence of this.

Всем было хорошо, и похвалы чудному балу,

какие чаще раздаются, когда сам бал уже

прекратил существованье, здесь не смолкали, едва

он начался.

Of very important, very recordable events, it was not

more productive than such meetings usually are.

Важных и достопамятных событий на нем

совершилось не больше, чем обычно на такого

рода собраниях, но один эпизод Эмма выделила из

прочих.

There was one, however, which Emma thought

something of.—The two last dances before supper

were begun, and Harriet had no partner;—the only

young lady sitting down;—and so equal had been

hitherto the number of dancers, that how there could

be any one disengaged was the wonder!—But Emma's

wonder lessened soon afterwards, on seeing Mr. Elton

sauntering about.

Начался предпоследний танец перед ужином, а

Гарриет никто не пригласил — она, единственная

из всех молодых девиц, осталась сидеть на месте;

но как могло случиться, что ей не хватило

кавалера, ежели до сих пор число танцующих

обоего пола в точности совпадало!

 Недоумение Эммы быстро рассеялось, когда она

увидела, как мимо с независимым видом

прошествовал мистер Элтон.

He would not ask Harriet to dance if it were possible

to be avoided: she was sure he would not—and she

was expecting him every moment to escape into the

card-room.

Он, конечно, не пригласит Гарриет, если найдется

способ этого избежать, — и Эмма ждала, что он с

минуты на минуту скроется в комнату для игры в

карты.

Escape, however, was not his plan.

Однако он и не думал скрываться.

He came to the part of the room where the sitters-by

were collected, spoke to some, and walked about in

front of them, as if to shew his liberty, and his

resolution of maintaining it.

Он проследовал на ту сторону залы, где сидели

нетанцующие дамы, и стал прохаживаться перед

ними, перебрасываясь несколькими словами то с

одною, то с другой и как бы показывая, что ничем

не занят и в таковом состоянии намерен

пребывать.

He did not omit being sometimes directly before Miss

Smith, or speaking to those who were close to

her.—Emma saw it.

Иногда он, как нарочно, проходил прямо перед

мисс Смит или же заговаривал с кем-нибудь, кто

сидел с нею рядом.

 Эмма видела это.

She was not yet dancing; she was working her way up

from the bottom, and had therefore leisure to look

around, and by only turning her head a little she saw it

all.

Она покамест не танцевала, а постепенно

продвигалась вперед — у нее было время смотреть

по сторонам, и, слегка поворотив голову, она все

видела.

When she was half-way up the set, the whole group

were exactly behind her, and she would no longer

allow her eyes to watch; but Mr. Elton was so near,

that she heard every syllable of a dialogue which just

then took place between him and Mrs. Weston; and

she perceived that his wife, who was standing

immediately above her, was not only listening also,

but even encouraging him by significant

glances.—The kind-hearted, gentle Mrs. Weston had

left her seat to join him and say, 

"Do not you dance, Mr. Elton?" to which his prompt

reply was,

Когда она дошла до середины, вся эта группа

очутилась как раз у нее за спиною, и она уже не

позволяла себе оборачиваться, но мистер Элтон

стоял так близко, что она слышала каждое слово

диалога, который в эти минуты произошел между

ним и миссис Уэстон, — и обратила внимание, что

жена его, стоявшая впереди нее, не только слушает

тоже, но и подбадривает супруга красноречивыми

взглядами… Участливая, добрая миссис Уэстон

поднялась с места и, подойдя к нему, сказала: —

Вы разве не танцуете, мистер Элтон?

 На что он, не раздумывая, отозвался:

"Most readily, Mrs. Weston, if you will dance with

me."

— Я готов, миссис Уэстон, ежели вы изволите

танцевать со мною.

"Me!—oh! no—I would get you a better partner than

myself.

 I am no dancer."

— Я?

 О нет — какая из меня танцорка!

 Я подберу вам даму получше.

"If Mrs. Gilbert wishes to dance," said he, 

"I shall have great pleasure, I am sure—for, though

beginning to feel myself rather an old married man,

and that my dancing days are over, it would give me

very great pleasure at any time to stand up with an old

friend like Mrs. Gilbert."

— Может быть, миссис Гилберт желает танцевать,

— сказал он, — тогда я с величайшим

удовольствием — я, правда, начинаю себя

чувствовать степенным женатым человеком,

который уж оттанцевал свое, но все же в любое

время охотно пройдусь в паре с такою старой

приятельницей, как миссис Гилберт.

"Mrs. Gilbert does not mean to dance, but there is a

young lady disengaged whom I should be very glad to

see dancing—Miss Smith."

— Миссис Гилберт танцевать не настроена, но я

бы очень рада была увидеть среди танцующих

одну молодую особу, которая теперь не

ангажирована, — мисс Смит.

"Miss Smith!—oh!—I had not observed.—You are

extremely obliging—and if I were not an old married

man.—But my dancing days are over, Mrs. Weston.

— Мисс Смит?..

 М-м… я не заметил.

 Вы чрезвычайно любезны, и не будь я степенный

женатый человек… Но я свое оттанцевал, миссис

Уэстон.

You will excuse me.

Вы уж меня увольте.

Any thing else I should be most happy to do, at your

command—but my dancing days are over."

Счастлив буду исполнить что угодно, только

прикажите, но время танцевать для меня прошло.

Mrs.

 Weston said no more; and Emma could imagine with

what surprize and mortification she must be returning

to her seat.

Миссис Уэстон ничего не сказала более, но Эмма

могла вообразить, в какой растерянности, с какою

обидой вернулась она опять на свое место.

This was Mr. Elton! the amiable, obliging, gentle Mr.

Elton.—She looked round for a moment; he had

joined Mr. Knightley at a little distance, and was

arranging himself for settled conversation, while

smiles of high glee passed between him and his wife.

И это был мистер Элтон!

 Милый, услужливый, мягкий мистер Элтон!..

 Она быстро оглянулась — он подошел к мистеру

Найтли, стоявшему несколько поодаль, и

располагался для основательного разговора,

поминутно с ехидною улыбкой переглядываясь со

своей женушкой.

She would not look again.

Больше Эмма не озиралась.

Her heart was in a glow, and she feared her face might

be as hot.

Ее душа пылала негодованием, и она боялась, что

щеки у нее пылают тоже.

In another moment a happier sight caught her;—Mr.

Knightley leading Harriet to the set!—Never had she

been more surprized, seldom more delighted, than at

that instant.

Однако еще минута — и глазам ее предстало более

отрадное зрелище: к линии танцующих Гарриет

подводил мистер Найтли!

 Какая неожиданность, какой восторг!

She was all pleasure and gratitude, both for Harriet

and herself, and longed to be thanking him; and

though too distant for speech, her countenance said

much, as soon as she could catch his eye again.

Радостное, благодарное чувство охватило все

существо ее, вместе с нестерпимым желанием

изъявить ему признательность за Гарриет и за

себя; и хотя сделать это на словах было

невозможно, он стоял чересчур далеко, но

выражение ее лица, когда ей снова удалось

поймать его взгляд, сказало ему о многом.

His dancing proved to be just what she had believed it,

extremely good; and Harriet would have seemed

almost too lucky, if it had not been for the cruel state

of things before, and for the very complete enjoyment

and very high sense of the distinction which her happy

features announced.

Танцевал он именно так, как она и предполагала,

— превосходно, и ежели бы до этого с Гарриет не

поступили столь жестоко, то можно было бы даже

позавидовать ее удаче, глядя, как наслаждается

она весельем и тем отличием, которое ей оказали.

It was not thrown away on her, she bounded higher

than ever, flew farther down the middle, and was in a

continual course of smiles.

Она оценила его по достоинству — выше всех

подлетала в подскоках, дальше всех выпархивала

на середину, и улыбка не сходила с ее счастливого

личика.

Mr.

 Elton had retreated into the card-room, looking

(Emma trusted) very foolish.

Мистер Элтон, сознавая, полагала Эмма, что

поставил себя в глупейшее положение,

ретировался в комнату, где играли в карты.

She did not think he was quite so hardened as his wife,

though growing very like her;—she spoke some of her

feelings, by observing audibly to her partner,

Он, как ей казалось, пока еще уступал своей

супруге в черствости, хотя и догонял ее быстрыми

шагами, — о ее же чувствах можно было судить

по громкому замечанию своему кавалеру:

"Knightley has taken pity on poor little Miss

Smith!—Very good-natured, I declare."

— Я вижу, Найтли сжалился над несчастной

маленькой мисс Смит!

 Великодушный поступок, надобно признать…

Supper was announced.

Объявили, что ужин подан.

The move began; and Miss Bates might be heard from

that moment, without interruption, till her being seated

at table and taking up her spoon.

Все пришло в движение, и с этого момента — и до

того момента, пока она не села за стол и не взялась

за ложку, — непрерывно слышался голос мисс

Бейтс:

"Jane, Jane, my dear Jane, where are you?—Here is

your tippet.

— Джейн, Джейн милая, где ты?..

 Вот твой палантин.

Mrs. Weston begs you to put on your tippet.

Миссис Уэстон настаивает, чтобы ты надела

палантин.

She says she is afraid there will be draughts in the

passage, though every thing has been done—One door

nailed up—Quantities of matting—My dear Jane,

indeed you must.

Она боится, как бы тебя не продуло в переходе,

хотя все меры, какие возможно… Одна дверь

заколочена наглухо, весь пол застлан циновками…

Джейн, родная моя, это необходимо.

Mr. Churchill, oh! you are too obliging!

Ах!..

 Мистер Черчилл, как вы любезны!

How well you put it on!—so gratified!

Как вы ловко его накинули!

Excellent dancing indeed!—Yes, my dear, I ran home,

as I said I should, to help grandmama to bed, and got

back again, and nobody missed me.—I set off without

saying a word, just as I told you.

 Grandmama was quite well, had a charming evening

with Mr. Woodhouse, a vast deal of chat, and

backgammon.—Tea was made downstairs, biscuits

and baked apples and wine before she came away:

amazing luck in some of her throws: and she inquired

a great deal about you, how you were amused, and

who were your partners.

Чрезвычайно вам обязана… Так, стало быть,

танцы удались на славу!..

 Да, милая, я сбегала домой, как и предупреждала

— помогла бабушке лечь в постель и бегом назад,

никто даже не хватился.

 Никому не обмолвилась, что ухожу, — так и было

задумано, ты знаешь… С бабушкой все в порядке,

провела чудесный вечер у мистера Вудхауса за

триктраком и долгою беседой.

 Перед уходом подали чай, бисквиты, печеные

яблоки, вино — нынче ей поразительно везло в

картах, — много расспрашивала о тебе, как ты

развлекаешься, кто твои кавалеры.

'Oh!' said I,

«Нет, сударыня! — говорю я на это.

'I shall not forestall Jane; I left her dancing with Mr.

George Otway; she will love to tell you all about it

herself to-morrow: her first partner was Mr. Elton, I

do not know who will ask her next, perhaps Mr.

William Cox.'

— Я не стану опережать Джейн — когда я

уходила, она танцевала с мистером Джорджем

Отуэем — она сама захочет завтра обо всем вам

рассказать, — первым ее пригласил мистер Элтон,

а кто будет следующим ее кавалером, не знаю —

вероятно, мистер Уильям Кокс».

My dear sir, you are too obliging.—Is there nobody

you would not rather?—I am not helpless.

Сударь, вы необыкновенно любезны… Может

быть, еще кому-нибудь требуется ваша… Я не

столь беспомощна.

Sir, you are most kind.

Вы необычайно заботливы, сударь.

Upon my word, Jane on one arm, and me on the

other!—Stop, stop, let us stand a little back, Mrs.

Elton is going; dear Mrs. Elton, how elegant she

looks!—Beautiful lace!—Now we all follow in her

train.

По одну руку Джейн, по другую я — это, право…

Стойте, стойте, посторонимся немножко,

пропустим вперед миссис Элтон — дорогая

миссис Элтон, как она элегантна!

 Изумительные кружева!..

 А мы, как подобает свите, последуем за ней.

Quite the queen of the evening!—Well, here we are at

the passage.

Настоящая царица бала!..

 Ну вот, дошли до перехода.

Two steps, Jane, take care of the two steps.

Тут две ступеньки, Джейн, имей в виду — две

ступеньки.

Oh! no, there is but one.

Ах, нет — оказывается, одна.

Well, I was persuaded there were two.

А я была почему-то уверена, что две.

How very odd!

Как странно!

I was convinced there were two, and there is but one.

 I never saw any thing equal to the comfort and

style—Candles everywhere.—I was telling you of

your grandmama, Jane,—There was a little

disappointment.—The baked apples and biscuits,

excellent in their way, you know; but there was a

delicate fricassee of sweetbread and some asparagus

brought in at first, and good Mr. Woodhouse, not

thinking the asparagus quite boiled enough, sent it all

out again.

Убеждена была, что две, а здесь всего одна… С

какою изысканностью и комфортом все

обставлено — никогда не видывала ничего…

Везде свечи… Да, так я говорила тебе о бабушке,

Джейн.

 Ее постигло небольшое огорченье.

 Печеные яблоки и бисквиты по-своему очень

хороши, но сначала им принесли такой деликатес,

как фрикасе из сладкого мяса и спаржу, а добрый

мистер Вудхаус нашел, что спаржа недоварена, и

отослал все назад.

Now there is nothing grandmama loves better than

sweetbread and asparagus—so she was rather

disappointed, but we agreed we would not speak of it

to any body, for fear of its getting round to dear Miss

Woodhouse, who would be so very much

concerned!—Well, this is brilliant!

А бабушка как раз больше всего на свете любит

сладкое мясо и спаржу, так что она слегка

огорчилась, — но мы условились никому об этом

не говорить, чтоб не дошло, чего доброго, до

милой мисс Вудхаус, она бы ужасно

расстроилась!..

 Ба!

 Что за великолепие!

I am all amazement! could not have supposed any

thing!—Such elegance and profusion!—I have seen

nothing like it since—Well, where shall we sit? where

shall we sit?

У меня нет слов!

 Чего угодно могла ожидать!..

 Какая красота, какое изобилие!..

 Не видела ничего похожего со времен… Ну, куда

же нам садиться?

 Где мы сядем?

Anywhere, so that Jane is not in a draught.

Мне все равно, лишь бы Джейн не оказалась на

сквозняке.

Where I sit is of no consequence.

Я могу, мне ничего.

Oh! do you recommend this side?—Well, I am sure,

Mr. Churchill—only it seems too good—but just as

you please.

А, так вы советуете на эту сторону?..

 Да, разумеется, мистер Черчилл, — только не

слишком ли почетно… а впрочем, как скажете.

What you direct in this house cannot be wrong.

В этом доме, как вы распорядитесь, так тому и

следует быть.

Dear Jane, how shall we ever recollect half the dishes

for grandmama?

Джейн, родная моя, как же нам удержать в памяти

для бабушки хотя бы половину блюд?

Soup too!

И даже суп?

Bless me!

Невероятно!

 Мне первой?

I should not be helped so soon, but it smells most

excellent, and I cannot help beginning."

Не следовало бы, но от него такое благоуханье,

что я не в силах…

Emma had no opportunity of speaking to Mr.

Knightley till after supper; but, when they were all in

the ballroom again, her eyes invited him irresistibly to

come to her and be thanked.

До окончания ужина Эмме так и не удалось

поговорить с мистером Найтли, но, когда все

вновь собрались в бальной зале, он, привлеченный

неотразимою силой ее взгляда, подошел и

услышал слова благодарности.

He was warm in his reprobation of Mr. Elton's

conduct; it had been unpardonable rudeness; and Mrs.

Elton's looks also received the due share of censure.

Он с возмущением, как о непростительной

грубости, отозвался о поведении мистера Элтона,

досталось и миссис Элтон, за те сигналы, которые

она подавала ему глазами.

"They aimed at wounding more than Harriet," said he. — Не одну Гарриет стремились они обидеть, —

сказал он, — они метили дальше.

"Emma, why is it that they are your enemies?"

Эмма, как вы объясните то, что они сделались вам

врагами?

He looked with smiling penetration; and, on receiving

no answer, added, 

"She ought not to be angry with you, I suspect,

whatever he may be.—To that surmise, you say

nothing, of course; but confess, Emma, that you did

want him to marry Harriet."

— Он поглядел на нее с проницательной

усмешкой и, не получив ответа, прибавил: Он —

ладно, но ей-то, казалось бы, не за что на вас

злиться? 

— Вы, конечно, молчите в ответ на это мое

предположенье, и все-таки сознайтесь, Эмма, —

ведь вы хотели женить его на Гарриет.

"I did," replied Emma, "and they cannot forgive me."

— Хотела, — сказала Эмма, — этого они и не

могут мне простить.

He shook his head; but there was a smile of

indulgence with it, and he only said,

Он покачал головой, но глаза его смеялись, и он

только заметил:

"I shall not scold you.

— Я вас не стану бранить.

I leave you to your own reflections."

Предоставляю это вашему внутреннему голосу.

"Can you trust me with such flatterers?—Does my

vain spirit ever tell me I am wrong?"

— И вы доверитесь такому льстецу?

 Разве моя тщеславная душа когда-нибудь скажет

мне, что я не права?

"Not your vain spirit, but your serious spirit.—If one

leads you wrong, I am sure the other tells you of it."

— Я не тщеславной стороне вашей души

доверяюсь, а серьезной.

 Если первая собьет вас с пути, то вторая скажет

вам о том, я уверен.

"I do own myself to have been completely mistaken in

Mr. Elton.

— Да, признаюсь, что я глубоко ошибалась насчет

мистера Элтона.

There is a littleness about him which you discovered,

and which I did not: and I was fully convinced of his

being in love with Harriet.

Ему присуши ничтожные черты, которые вы

умели распознать, а я — нет, и я была совершенно

убеждена, что он влюблен в Гарриет.

It was through a series of strange blunders!"

К этому привела цепочка немыслимых

заблуждений!

"And, in return for your acknowledging so much, I

will do you the justice to say, that you would have

chosen for him better than he has chosen for

himself.—Harriet Smith has some first-rate qualities,

which Mrs. Elton is totally without.

— А я, в ответ на столь чистосердечное признание,

отдам вам справедливость и скажу, что ваш выбор

был бы лучше того, который сделал он сам.

 У Гарриет Смит есть превосходные качества,

которых миссис Элтон начисто лишена.

An unpretending, single-minded, artless

girl—infinitely to be preferred by any man of sense

and taste to such a woman as Mrs. Elton.

Скромная, прямодушная, бесхитростная девушка,

какую всякий мужчина с душою и понятием

тысячу раз предпочтет дамочке, подобной миссис

Элтон.

I found Harriet more conversable than I expected."

С Гарриет и поговорить оказалось интересней,

нежели я ожидал.

Emma was extremely gratified.—They were

interrupted by the bustle of Mr. Weston calling on

every body to begin dancing again.

Для Эммы такие речи были как бальзам… Прервал

их неугомонный мистер Уэстон, который

принялся тормошить всех, призывая возобновить

танцы.

"Come Miss Woodhouse, Miss Otway, Miss Fairfax,

what are you all doing?—Come Emma, set your

companions the example.

— А ну-ка!

 Мисс Вудхаус, мисс Отуэй, мисс Фэрфакс!

 Чем это все вы занялись?

 Ну-ка, Эмма, покажите пример вашим

приятельницам.

Every body is lazy!

Разленились все!

Every body is asleep!"

Уснули!

"I am ready," said Emma, "whenever I am wanted."

Я готова, — сказала Эмма, — за мною дело не

станет.

"Whom are you going to dance with?" asked Mr.

Knightley.

— С кем вы пойдете танцевать? — спросил мистер

Найтли.

She hesitated a moment, and then replied,

Один лишь миг понадобился ей для раздумья.

"With you, if you will ask me."

— С вами, — отвечала она, — ежели вы меня

пригласите.

"Will you?" said he, offering his hand.

— Вы позволите? — сказал он, предлагая ей руку.

"Indeed I will.

— Еще бы!

You have shewn that you can dance, and you know we

are not really so much brother and sister as to make it

at all improper."

Вы показали, что прекрасно танцуете, — и, знаете,

не настолько мы с вами брат с сестрою, чтобы это

противоречило приличиям.

"Brother and sister! no, indeed."

— Брат с сестрою?

 Ну нет!

CHAPTER III

Глава 3

This little explanation with Mr. Knightley gave Emma

considerable pleasure.

Это маленькое объяснение с мистером Найтли

доставило Эмме большое удовольствие.

It was one of the agreeable recollections of the ball,

which she walked about the lawn the next morning to

enjoy.—She was extremely glad that they had come to

so good an understanding respecting the Eltons, and

that their opinions of both husband and wife were so

much alike; and his praise of Harriet, his concession in

her favour, was peculiarly gratifying.

Оно было одним из приятнейших воспоминаний о

бале, коим предавалась она, выйдя с этою целью

поутру прогуляться на лужайку… Она всем

сердцем радовалась, что они пришли к столь

доброму согласию относительно Элтонов, что так

схожи их мнения о муже и жене, и с особенною

отрадой вспоминала хвалебные слова его о

Гарриет и признание, сделанное им в ее пользу.

The impertinence of the Eltons, which for a few

minutes had threatened to ruin the rest of her evening,

had been the occasion of some of its highest

satisfactions; and she looked forward to another happy

result—the cure of Harriet's infatuation.—From

Harriet's manner of speaking of the circumstance

before they quitted the ballroom, she had strong

hopes.

Гадкая выходка Элтонов, грозившая было

отравить ей остаток вечера, обернулась во благо и

давала повод надеяться на еще одно благое

последствие — избавленье Гарриет от несчастной

любви.

 Во всяком случае, судя по тому, как говорила

Гарриет об этом эпизоде перед тем, как они

разошлись из бальной залы, этого явно следовало

ждать.

It seemed as if her eyes were suddenly opened, and

she were enabled to see that Mr. Elton was not the

superior creature she had believed him.

Она словно бы разом прозрела и увидела, что

мистер Элтон — далеко не то совершенство, за

которое она его принимала.

The fever was over, and Emma could harbour little

fear of the pulse being quickened again by injurious

courtesy.

Лихорадка прошла, и Эмма не видела причин

опасаться, что сердечко Гарриет вновь забьется

сильней от излишней учтивости со стороны ее

предмета.

She depended on the evil feelings of the Eltons for

supplying all the discipline of pointed neglect that

could be farther requisite.—Harriet rational, Frank

Churchill not too much in love, and Mr. Knightley not

wanting to quarrel with her, how very happy a

summer must be before her!

Все указывало на то, что Элтоны, в неизбывной

злобе, с лихвою дадут ей испытать отрезвляющее

воздействие подчеркнутого пренебреженья…

Гарриет образумится, Фрэнк Черчилл

благополучно охладел, мистер Найтли настроен к

ней миролюбиво — какие лучезарные дни сулило

ей лето!

She was not to see Frank Churchill this morning.

Она не предполагала увидеться в это утро с

Фрэнком Черчиллом.

He had told her that he could not allow himself the

pleasure of stopping at Hartfield, as he was to be at

home by the middle of the day.

Он предупредил, что не может позволить себе

удовольствие побывать с утра в Хартфилде, так

как должен к полудню быть дома.

She did not regret it.

И она не жалела об этом.

Having arranged all these matters, looked them

through, and put them all to rights, she was just

turning to the house with spirits freshened up for the

demands of the two little boys, as well as of their

grandpapa, when the great iron sweep-gate opened,

and two persons entered whom she had never less

expected to see together—Frank Churchill, with

Harriet leaning on his arm—actually Harriet!—A

moment sufficed to convince her that something

extraordinary had happened.

Выстроив пред собою все эти обстоятельства,

рассмотрев их и разложив по полочкам, она,

освеженная, обратилась помыслами к своим

маленьким племянникам и их деду, которые

нуждались в ее заботах и уже поворачивала к

дому, когда тяжелые чугунные ворота

приоткрылись, пропуская двоих, которых Эмма

меньше всего бы ожидала увидеть вместе —

Фрэнка Черчилла и Гарриет, — да, Гарриет, и

никто иной, шла, опираясь на его руку.

 Что-то стряслось — она поняла это с первого

взгляда.

Harriet looked white and frightened, and he was trying

to cheer her.—The iron gates and the front-door were

not twenty yards asunder;—they were all three soon in

the hall, and Harriet immediately sinking into a chair

fainted away.

Гарриет была бледна как мел, испугана; он

пытался ее успокоить… От чугунных ворот до

парадной двери было каких-нибудь двадцать

ярдов, так что очень быстро все трое очутились в

прихожей, где Гарриет опустилась на стул и

немедленно лишилась чувств.

A young lady who faints, must be recovered;

questions must be answered, and surprizes be

explained.

Когда молодая девица теряет сознание, ее первым

долгом приводят в себя — затем начинаются

вопросы, ответы, и все разъясняется.

Such events are very interesting, but the suspense of

them cannot last long.

Это захватывающая процедура, но ей недолго дано

дразнить наше воображенье.

A few minutes made Emma acquainted with the

whole.

Через несколько минут Эмма уже все знала.

Miss Smith, and Miss Bickerton, another parlour

boarder at Mrs. Goddard's, who had been also at the

ball, had walked out together, and taken a road, the

Richmond road, which, though apparently public

enough for safety, had led them into alarm.—About

half a mile beyond Highbury, making a sudden turn,

and deeply shaded by elms on each side, it became for

a considerable stretch very retired; and when the

young ladies had advanced some way into it, they had

suddenly perceived at a small distance before them, on

a broader patch of greensward by the side, a party of

gipsies.

Мисс Смит и мисс Бикертон — тоже пансионерка,

живущая одним домом с миссис Годдард, и тоже

из тех, кто вчера был на бале, — сговорились

пойти погулять и выбрали для прогулки дорогу —

дорогу на Ричмонд, казалось бы, достаточно

людную и безопасную, но которая привела их к

злоключенью… В полумиле от Хайбери, за

крутым поворотом, на довольно большом

протяжении затененном с обеих сторон густыми

вязами, не оказалось ни Души, и, пройдя немного

дальше, девицы внезапно заметили чуть впереди,

на придорожной дерновой прогалине, ватагу

цыган.

A child on the watch, came towards them to beg; and

Miss Bickerton, excessively frightened, gave a great

scream, and calling on Harriet to follow her, ran up a

steep bank, cleared a slight hedge at the top, and made

the best of her way by a short cut back to Highbury.

Мальчонка, стоявший на страже, приблизился к

ним за подаяньем, и мисс Бикертон, испустив с

перепугу громкий вопль, взлетела на крутую

обочину, кликнула за собою Гарриет и,

перемахнув через низкорослый кустарник на

насыпи, понеслась напрямик обратно в Хайбери.

But poor Harriet could not follow.

Однако бедная Гарриет не могла пуститься

вдогонку.

She had suffered very much from cramp after dancing,

and her first attempt to mount the bank brought on

such a return of it as made her absolutely

powerless—and in this state, and exceedingly

terrified, she had been obliged to remain.

Ее после вчерашних танцев долго мучили

судороги в ногах, и при первой же попытке

взобраться на насыпь они возобновились с такою

силой, что ноги под ней подкосились — и в этом

состоянии, перепуганная насмерть, она вынуждена

была остаться.

How the trampers might have behaved, had the young

ladies been more courageous, must be doubtful; but

such an invitation for attack could not be resisted; and

Harriet was soon assailed by half a dozen children,

headed by a stout woman and a great boy, all

clamorous, and impertinent in look, though not

absolutely in word.—More and more frightened, she

immediately promised them money, and taking out her

purse, gave them a shilling, and begged them not to

want more, or to use her ill.—She was then able to

walk, though but slowly, and was moving away—but

her terror and her purse were too tempting, and she

was followed, or rather surrounded, by the whole

gang, demanding more.

Как повели бы себя бродяги, выкажи девицы

больше самообладания, сказать трудно, но перед

столь явным призывом к нападению они не

устояли, к Гарриет тут же подступились

полдюжины ребятишек под предводительством

толстой цыганки и рослого молодого цыгана,

галдя, а более устрашая ее своим дерзким видом.

 Гарриет, едва дыша от испуга, мгновенно

обещала, что даст им денег, и, достав кошелек,

вынула шиллинг, умоляя их, чтобы не трогали ее и

больше ничего не вымогали… К ней вернулась

способность передвигаться — правда, медленно,

— и она начала понемногу отступать, но ее ужас,

равно как и кошелек, выглядели чересчур

соблазнительно, и цыгане всею гурьбой повалили

следом, а точней, обступили ее кольцом, требуя

новой милостыни.

In this state Frank Churchill had found her, she

trembling and conditioning, they loud and insolent.

В таком положении ее и застал Фрэнк Черчилл:

она, вся дрожа, вымаливала себе условия, а они

горланили, наглея с каждой минутой.

By a most fortunate chance his leaving Highbury had

been delayed so as to bring him to her assistance at

this critical moment.

По счастливой случайности, он несколько

замешкался в Хайбери, что и привело его на

помощь к ней в критический момент.

The pleasantness of the morning had induced him to

walk forward, and leave his horses to meet him by

another road, a mile or two beyond Highbury—and

happening to have borrowed a pair of scissors the

night before of Miss Bates, and to have forgotten to

restore them, he had been obliged to stop at her door,

and go in for a few minutes: he was therefore later

than he had intended; and being on foot, was unseen

by the whole party till almost close to them.

В это погожее утро его потянуло пройтись; кучеру

велено было встречать его на другой дороге,

милях в двух от Хайбери, — но накануне вечером

он взял у мисс Бейтс взаймы ножницы и забыл

отдать — пришлось зайти к ней на несколько

минут, и потому он возвращался позже, чем

рассчитывал, а так как он шел пешком, то смог

приблизиться к цыганам почти вплотную

незамеченным.

The terror which the woman and boy had been

creating in Harriet was then their own portion.

Теперь толстуху и рослого малого, нагонявших

ужас на Гарриет, самих постигла та же участь.

He had left them completely frightened; and Harriet

eagerly clinging to him, and hardly able to speak, had

just strength enough to reach Hartfield, before her

spirits were quite overcome.

Он их оставил полуживыми от страха, а Гарриет,

цепляясь за него, едва ворочая языком, кое-как

добрела до Хартфилда, и тут силы окончательно

изменили ей.

It was his idea to bring her to Hartfield: he had

thought of no other place.

Мысль отвести ее в Хартфилд принадлежала ему

— это было первое, о чем он подумал.

This was the amount of the whole story,—of his

communication and of Harriet's as soon as she had

recovered her senses and speech.—He dared not stay

longer than to see her well; these several delays left

him not another minute to lose; and Emma engaging

to give assurance of her safety to Mrs. Goddard, and

notice of there being such a set of people in the

neighbourhood to Mr. Knightley, he set off, with all

the grateful blessings that she could utter for her friend

and herself.

К тому и сводилось происшествие — сводилась,

вкратце, история, рассказанная им и Гарриет,

когда она пришла в себя и снова обрела дар речи…

Убедившись, что с нею все благополучно, он не

рискнул задерживаться дольше — ему, после

стольких промедлений, уже нельзя было терять ни

минуты; Эмма вызвалась сообщить миссис

Годдард, что ее питомица в безопасности, и

уведомить мистера Найтли о том, что за люди

забрели в их края, и он ушел, от всего сердца

напутствуемый ее благословеньями и за подружку,

и за себя.

Such an adventure as this,—a fine young man and a

lovely young woman thrown together in such a way,

could hardly fail of suggesting certain ideas to the

coldest heart and the steadiest brain.

Подобного рода приключение — когда судьба

таким образом сводит вместе прекрасного

молодого человека и прелестную девушку —

невольно наталкивает на определенные мысли,

будь у вас хоть самое холодное сердце и самый

трезвый рассудок.

So Emma thought, at least.

Так, по крайней мере, считала Эмма.

Could a linguist, could a grammarian, could even a

mathematician have seen what she did, have witnessed

their appearance together, and heard their history of it,

without feeling that circumstances had been at work to

make them peculiarly interesting to each other?—How

much more must an imaginist, like herself, be on fire

with speculation and foresight!—especially with such

a groundwork of anticipation as her mind had already

made.

Какой лингвист, какой грамматик — какой

математик, наконец, мог бы увидеть то, что видела

она, наблюдать их появление вдвоем, слышать их

объясненье этому, и не подумать невольно, что им

силою самих обстоятельств назначено

почувствовать особенный интерес друг к другу?..

 Как же тогда должно оно распалить фантазию,

разбередить провидческую жилку у такой

выдумщицы, как она, — тем более, когда в душе

для этого давно заложена основа!

It was a very extraordinary thing!

Поразительная история!

Nothing of the sort had ever occurred before to any

young ladies in the place, within her memory; no

rencontre, no alarm of the kind;—and now it had

happened to the very person, and at the very hour,

when the other very person was chancing to pass by to

rescue her!—It certainly was very

extraordinary!—And knowing, as she did, the

favourable state of mind of each at this period, it

struck her the more.

Никогда на ее памяти ни с одною из молоденьких

жительниц Хайбери не приключалось ничего

похожего — ни столкновений, подобных этому, ни

страхов, — и вдруг такое происшествие, и как

нарочно с Гарриет, и как нарочно в такой час,

когда не кто иной, как Фрэнк Черчилл проходил

мимо и спас ее!

 Просто поразительная!..

 В особенности когда известно, сколь

благоприятное у них обоих именно теперь

расположение ума.

He was wishing to get the better of his attachment to

herself, she just recovering from her mania for Mr.

Elton.

Он силится превозмочь свое увлечение другою —

она как раз начинает избавляться от страсти к

мистеру Элтону.

It seemed as if every thing united to promise the most

interesting consequences.

Все, словно бы по уговору, обещает самые

интересные последствия.

It was not possible that the occurrence should not be

strongly recommending each to the other.

Трудно поверить, что такое событие не заставит их

обратить друг на друга пристальное внимание.

In the few minutes' conversation which she had yet

had with him, while Harriet had been partially

insensible, he had spoken of her terror, her naivete,

her fervour as she seized and clung to his arm, with a

sensibility amused and delighted; and just at last, after

Harriet's own account had been given, he had

expressed his indignation at the abominable folly of

Miss Bickerton in the warmest terms.

 Every thing was to take its natural course, however,

neither impelled nor assisted.

Неспроста в те короткие минуты, когда Гарриет не

совсем еще очнулась, он полурастроганно,

полушутливо, но с большим чувством описывал ее

ужас, ее простодушие — как она кинулась к нему,

как уцепилась за его руку, — а перед самым

уходом, когда и Гарриет завершила свой рассказ,

так гневно, в самых резких выражениях осудил

опрометчивый и низкий поступок мисс

Бикертон… Но только пусть все идет

естественным ходом; она не станет ни подгонять

события, ни способствовать им.

She would not stir a step, nor drop a hint.

Пальцем не шевельнет, намека не обронит.

No, she had had enough of interference.

Один раз она уже попробовала вмешаться, с нее

хватит.

There could be no harm in a scheme, a mere passive

scheme.

Лелеять замысел никому не возбраняется; замысел

— вещь безобидная.

It was no more than a wish.

Сродни мечте.

Beyond it she would on no account proceed.

Но дальше замысла она не ступит ни шагу…

Emma's first resolution was to keep her father from

the knowledge of what had passed,—aware of the

anxiety and alarm it would occasion: but she soon felt

that concealment must be impossible.

Эмма вначале не собиралась посвящать в эту

историю отца, зная, в какое волнение и тревогу

она должна его повергнуть; но очень быстро

поняла, что утаить ее не удастся.

Within half an hour it was known all over Highbury.

За полчаса она облетела весь Хайбери.

It was the very event to engage those who talk most,

the young and the low; and all the youth and servants

in the place were soon in the happiness of frightful

news.

Событие было как раз из тех, которые

представляют занимательность для самых

больших любителей посудачить — для молодых и

низших, — вскоре вся местная молодежь и вся

прислуга со сладострастьем смаковала жуткую

новость.

The last night's ball seemed lost in the gipsies.

Цыгане совершенно заслонили собою вчерашний

бал.

Poor Mr. Woodhouse trembled as he sat, and, as

Emma had foreseen, would scarcely be satisfied

without their promising never to go beyond the

shrubbery again.

Бедный мистер Вудхаус дрожал, точно лист, и, как

и предвидела Эмма, не успокоился, покамест не

вынудил у них обещание ни под каким видом

больше не заходить далее ограды парка.

It was some comfort to him that many inquiries after

himself and Miss Woodhouse (for his neighbours

knew that he loved to be inquired after), as well as

Miss Smith, were coming in during the rest of the day;

and he had the pleasure of returning for answer, that

they were all very indifferent—which, though not

exactly true, for she was perfectly well, and Harriet

not much otherwise, Emma would not interfere with.

Его, правда, несколько утешало, что весь день

потом к ним приходили справляться, как он и мисс

Вудхаус себя чувствуют (соседи знали, что он

любит, когда осведомляются о его здоровье) и как

чувствует себя мисс Смит, предоставляя ему

удовольствие говорить за всех в ответ, что очень

неважно, — чему Эмма предпочитала не

препятствовать, хоть это не совсем

соответствовало истине, ибо она себя чувствовала

великолепно, да и Гарриет — не намного хуже.

She had an unhappy state of health in general for the

child of such a man, for she hardly knew what

indisposition was; and if he did not invent illnesses for

her, she could make no figure in a message.

Ей вообще, как дочери такого человека, не

посчастливилось со здоровьем — она, в сущности,

не знала, что такое недомоганье, и очень

бесцветно выглядела бы в справках о здоровье,

когда бы он не изобретал для нее болезни.

The gipsies did not wait for the operations of justice;

they took themselves off in a hurry.

Цыгане не стали дожидаться, пока их настигнет

правосудие, и живо убрались подобру-поздорову.

The young ladies of Highbury might have walked

again in safety before their panic began, and the whole

history dwindled soon into a matter of little

importance but to Emma and her nephews:—in her

imagination it maintained its ground, and Henry and

John were still asking every day for the story of

Harriet and the gipsies, and still tenaciously setting

her right if she varied in the slightest particular from

the original recital.

Юные девы Хайбери даже не всполошились в

полную силу, как уже снова получили

возможность прогуливаться невредимо, и скоро

это событие утратило свою примечательность для

всех, кроме Эммы и ее племянников — в ее

воображении оно по-прежнему занимало важное

место, а Генри и Джон по-прежнему требовали

каждый день, чтобы им рассказали историю про

Гарриет и цыган, и с тем же упорством поправляли

тетку, если она позволяла себе хоть чуточку

отступить в каком-нибудь месте от

первоначального варианта.

CHAPTER IV

Глава 4

A very few days had passed after this adventure, when

Harriet came one morning to Emma with a small

parcel in her hand, and after sitting down and

hesitating, thus began:

В одно прекрасное утро, спустя два-три дня после

упомянутого происшествия, к Эмме явилась с

каким-то сверточком в руках Гарриет — села и,

помявшись немного, начала:

"Miss Woodhouse—if you are at leisure—I have

something that I should like to tell you—a sort of

confession to make—and then, you know, it will be

over."

— Мисс Вудхаус, ежели вы не заняты… я имею

сказать вам кое-что, сделать одно признанье — и

тогда со всем этим будет кончено.

Emma was a good deal surprized; but begged her to

speak.

Эмма несколько удивилась, но, впрочем, просила

ее говорить.

There was a seriousness in Harriet's manner which

prepared her, quite as much as her words, for

something more than ordinary.

В поведении Гарриет угадывалась серьезность,

которая, наряду с этим вступлением,

свидетельствовала о том, что готовится нечто

значительное.

"It is my duty, and I am sure it is my wish," she

continued, "to have no reserves with you on this

subject.

— Я и не вправе, — продолжала та, — и,

разумеется, не желаю ничего от вас таить

касательно сего предмета.

As I am happily quite an altered creature in one

respect, it is very fit that you should have the

satisfaction of knowing it.

Я обязана обрадовать вас, что в известном вам

отношении сделалась, к счастью, совсем другим

человеком.

I do not want to say more than is necessary—I am too

much ashamed of having given way as I have done,

and I dare say you understand me."

Не стану говорить лишних слов… мне чересчур

стыдно, что я могла настолько утратить власть над

собою, — к тому же вы, вероятно, и так понимаете

меня.

"Yes," said Emma, 

"I hope I do."

— Да, — отвечала Эмма, — надеюсь.

"How I could so long a time be fancying myself!..."

cried Harriet, warmly.

— Как я могла столько времени выдумывать

глупости!.. — горячо воскликнула Гарриет.

"It seems like madness!

— Прямо затмение нашло какое-то!

I can see nothing at all extraordinary in him now.—I

do not care whether I meet him or not—except that of

the two I had rather not see him—and indeed I would

go any distance round to avoid him—but I do not envy

his wife in the least; I neither admire her nor envy her,

as I have done: she is very charming, I dare say, and

all that, but I think her very ill-tempered and

disagreeable—I shall never forget her look the other

night!—However, I assure you, Miss Woodhouse, I

wish her no evil.—No, let them be ever so happy

together, it will not give me another moment's pang:

and to convince you that I have been speaking truth, I

am now going to destroy—what I ought to have

destroyed long ago—what I ought never to have

kept—I know that very well (blushing as she

spoke).—However, now I will destroy it all—and it is

my particular wish to do it in your presence, that you

may see how rational I am grown.

 Cannot you guess what this parcel holds?" said she,

with a conscious look.

И что я в нем видела особенного… Теперь —

встречусь ли я с ним, нет ли — мне безразлично,

хоть, может быть, из них двоих я предпочла бы его

встречать пореже — любою дальней дорогой

пойду, лишь бы с ним разминуться, — но я больше

не завидую его жене, ничуть не завидую и не

восхищаюсь ею, как раньше, — наверное, она

очаровательная и все такое, но, по-моему, она

ужасная змея и злюка.

 Век не забуду, как она на меня поглядывала в тот

вечер!..

 Однако уверяю вас, мисс Вудхаус, я не желаю ей

ничего худого.

 Нет, пускай им сопутствует всяческое счастье,

мне от того уже ни на миг не станет больно — а

чтобы доказать вам, что это правда, я сейчас

уничтожу то, что надобно было уничтожить

давным-давно… да и вообще незачем было

хранить — сама прекрасно знаю… — Краснея при

этих словах. 

— Как бы то ни было, сейчас я все это уничтожу, и

особливое мое желанье — сделать это при вас,

чтобы вы видели, как я образумилась… Вы не

догадываетесь, что в этом свертке? — прибавила

она смущенно.

"Not the least in the world.—Did he ever give you any

thing?"

— Представленья не имею… Он разве дарил вам

что-нибудь?

"No—I cannot call them gifts; but they are things that

I have valued very much."

— Нет, здесь не подарки, их так нельзя назвать…

просто кой-какие вещи, которыми я очень-очень

дорожила.

She held the parcel towards her, and Emma read the

words Most precious treasures on the top.

Она протянула сверточек к Эмме, и та прочла на

нем надпись: 

«Бесценные сокровища».

Her curiosity was greatly excited.

Это становилось любопытно.

Harriet unfolded the parcel, and she looked on with

impatience.

Гарриет начала его разворачивать; Эмма с

нетерпеньем наблюдала.

Within abundance of silver paper was a pretty little

Tunbridge-ware box, which Harriet opened: it was

well lined with the softest cotton; but, excepting the

cotton, Emma saw only a small piece of court-plaister.

Из-под слоев серебряной бумаги показалась

хорошенькая инкрустированная шкатулочка

танбриджской работы [21].

 Гарриет открыла ее: изнутри она была заботливо

выложена мягчайшею ваткой, но, кроме ваты,

Эмма не увидела ничего, только маленький

лоскуток липкого пластыря.

"Now," said Harriet, "you must recollect."

— Ну теперь-то вы вспомнили? — сказала

Гарриет.

"No, indeed I do not."

— Нет, все еще теряюсь в догадках.

"Dear me!

— Странно!

I should not have thought it possible you could forget

what passed in this very room about court-plaister,

one of the very last times we ever met in it!—It was

but a very few days before I had my sore throat—just

before Mr. and Mrs. John Knightley came—I think the

very evening.—Do not you remember his cutting his

finger with your new penknife, and your

recommending court-plaister?—But, as you had none

about you, and knew I had, you desired me to supply

him; and so I took mine out and cut him a piece; but it

was a great deal too large, and he cut it smaller, and

kept playing some time with what was left, before he

gave it back to me.

Никогда бы не подумала, что вы забудете случай с

пластырем — когда мы сошлись втроем вот в этой

комнате, едва ли не в последний раз!..

 Всего за несколько дней до того, как у меня

разболелось горло… прямо накануне приезда

мистера Джона Найтли и миссис Найтли —

по-моему, как раз в тот самый вечер… Помните,

он порезал палец вашим новым перочинным

ножиком и вы посоветовали залепить его липким

пластырем?

 А так как у вас при себе пластыря не было, то вы

сказали, чтобы я дала свой, — я вынула, отрезала

кусочек, но оказалось, что чересчур большой, и он

разрезал его пополам, потом покрутил в руках

вторую половинку и отдал мне.

And so then, in my nonsense, I could not help making

a treasure of it—so I put it by never to be used, and

looked at it now and then as a great treat."

А для меня, в моем тогдашнем помраченье, он

стал сокровищем, и я, вместо того чтобы пустить

его в дело, спрятала его и берегла и только изредка

им любовалась.

"My dearest Harriet!" cried Emma, putting her hand

before her face, and jumping up, "you make me more

ashamed of myself than I can bear.

— Ох, Гарриет, дружочек вы мой! — вскричала

Эмма, вскакивая с места и закрывая лицо ладонью.

— Знали бы вы, как мне совестно это слышать!

Remember it?

Помню ли я?

Aye, I remember it all now; all, except your saving

this relic—I knew nothing of that till this

moment—but the cutting the finger, and my

recommending court-plaister, and saying I had none

about me!—Oh! my sins, my sins!—And I had plenty

all the while in my pocket!—One of my senseless

tricks!—I deserve to be under a continual blush all the

rest of my life.—Well—(sitting down again)—go

on—what else?"

Да, теперь я все вспомнила.

 Все, кроме того что вы сберегли эту реликвию, —

об этом я до сих пор не знала — но как он порезал

палец, как я посоветовала заклеить порез

пластырем, как сказала, что у меня его при себе

нет!..

 Ох, грехи мои, грехи!..

 А у самой в кармане было сколько угодно!..

 Одна из моих дурацких штучек… Видно, краснеть

мне от стыда до конца моих дней — и поделом…

Ну, продолжай-те. 

— Садясь обратно. 

— Что еще?

"And had you really some at hand yourself?

— Значит, в самом-то деле, он был у вас под

рукой?

I am sure I never suspected it, you did it so naturally." А я не подозревала.

 Это выглядело так правдиво…

"And so you actually put this piece of court-plaister by

for his sake!" said Emma, recovering from her state of

shame and feeling divided between wonder and

amusement.

— И все это время вы берегли ради него, словно

драгоценность, обрезок пластыря? — сказала

Эмма, чувствуя, как приступ стыда сменяется у

нее насмешливым изумленьем.

And secretly she added to herself,

И мысленно прибавила:

"Lord bless me! when should I ever have thought of

putting by in cotton a piece of court-plaister that Frank

Churchill had been pulling about!

«Господи помилуй!

 Чтобы мне когда-нибудь пришло в голову хранить

в вате кусочек пластыря, который теребил в руках

Фрэнк Черчилл!..

I never was equal to this."

Нет, меня на такое не хватит».

"Here," resumed Harriet, turning to her box again,

"here is something still more valuable, I mean that has

been more valuable, because this is what did really

once belong to him, which the court-plaister never

did."

— А вот, — заговорила Гарриет опять, роясь в

шкатулочке, — еще одно сокровище, и ему

подавно нет цены — то есть, я хочу сказать, не

было… потому что, в отличие от липкого

пластыря, эта вещь однажды принадлежала ему.

Emma was quite eager to see this superior treasure.

Эмма с любопытством оглядела заветную

драгоценность.

It was the end of an old pencil,—the part without any

lead.

То был огрызок карандаша — самый кончик, где

уже нет графита.

"This was really his," said Harriet.—"Do not you

remember one morning?—no, I dare say you do not.

— Эта вещь — уже настоящая его собственность,

— говорила Гарриет. 

— Помните, как-то утром… Хотя вы, вероятно, не

помните.

But one morning—I forget exactly the day—but

perhaps it was the Tuesday or Wednesday before that

evening, he wanted to make a memorandum in his

pocket-book; it was about spruce-beer.

Одним словом, как-то утром, еще до того вечера

— забыла, который это был день недели, то ли

вторник, то ли среда — он хотел сделать запись в

своей карманной книжке, насчет хвойного пива.

Mr. Knightley had been telling him something about

brewing spruce-beer, and he wanted to put it down;

but when he took out his pencil, there was so little

lead that he soon cut it all away, and it would not do,

so you lent him another, and this was left upon the

table as good for nothing.

Мистер Найтли что-то рассказывал о том, как

варить хвойное пиво, и он хотел записать.

 Достал карандаш, но там оставалось так мало

графита, что, когда его очинили раз-другой, он

больше не писал, — тогда вы дали ему другой, а

огрызочек остался на столе, ни к чему не

пригодный.

But I kept my eye on it; and, as soon as I dared,

caught it up, and never parted with it again from that

moment."

Но я не спускала с него глаз, и при первой

возможности — хвать его незаметно, и с той

минуты не расставалась с ним.

"I do remember it," cried Emma;

— Нет, я помню! — воскликнула Эмма.

"I perfectly remember it.—Talking about

spruce-beer.—Oh! yes—Mr. Knightley and I both

saying we liked it, and Mr. Elton's seeming resolved

to learn to like it too.

 I perfectly remember it.—Stop; Mr. Knightley was

standing just here, was not he?

— Помню как сейчас… Зашел разговор о хвойном

пиве… ну да, мы с мистером Найтли сказали, что

любим хвойное пиво, и мистер Элтон решил, что

тогда стоит его распробовать… Прекрасно

помню… Погодите-ка, мистер Найтли стоял вот

здесь, верно?

I have an idea he was standing just here."

У меня осталось такое впечатление.

"Ah!

— Да?

I do not know.

Не знаю.

I cannot recollect.—It is very odd, but I cannot

recollect.—Mr. Elton was sitting here, I remember,

much about where I am now."—

Не припомню что-то… Как ни странно, это мне не

запомнилось… Мистер Элтон, помню, сидел вот

тут, почти на том же месте, где я сейчас…

"Well, go on."

— Ну хорошо, продолжайте.

"Oh! that's all.

— Нет, это все.

I have nothing more to shew you, or to say—except

that I am now going to throw them both behind the

fire, and I wish you to see me do it."

Мне больше нечего ни показать вам, ни сказать.

 Прибавлю лишь, что сейчас я намерена бросить то

и другое в камин, и хочу, чтобы вы это видели.

"My poor dear Harriet! and have you actually found

happiness in treasuring up these things?"

— Бедная, милая моя Гарриет!

 Неужели вы правда находили отраду в том, что

берегли, как сокровище, эти вещицы?

"Yes, simpleton as I was!—but I am quite ashamed of

it now, and wish I could forget as easily as I can burn

them.

— Да, дурочка я этакая!..

 Мне так стыдно теперь — вот бы сжечь их и сразу

забыть.

It was very wrong of me, you know, to keep any

remembrances, after he was married.

Очень дурно было хранить эту память о нем после

того, как он женился.

I knew it was—but had not resolution enough to part

with them."

Я знала, что дурно, — но мне недоставало духу с

ними расстаться.

"But, Harriet, is it necessary to burn the

court-plaister?—I have not a word to say for the bit of

old pencil, but the court-plaister might be useful."

— Но, Гарриет, есть ли надобность сжигать

пластырь?..

 Огрызок старого карандаша — не спорю, но

липкий пластырь может пригодиться.

"I shall be happier to burn it," replied Harriet.

— По мне, лучше сжечь, — возразила Гарриет.

"It has a disagreeable look to me.

— Мне неприятно его видеть.

I must get rid of every thing.—There it goes, and there

is an end, thank Heaven! of Mr. Elton."

Я должна избавиться от всего, что… Вот так!

 И с мистером Элтоном, слава Богу, покончено!

"And when," thought Emma, "will there be a

beginning of Mr. Churchill?"

«А когда же, — подумала Эмма, — начнется с

мистером Черчиллом?..»

She had soon afterwards reason to believe that the

beginning was already made, and could not but hope

that the gipsy, though she had told no fortune, might

be proved to have made Harriet's.—About a fortnight

after the alarm, they came to a sufficient explanation,

and quite undesignedly.

В скором времени у ней появились основания

думать, что начало уже положено, и надеяться, что

хоть цыганка и не предсказывала Гарриет ее

судьбу, но, может статься, устроила ее… Недели

через две после той истории между ними

произошло знаменательное объяснение, и

совершенно непреднамеренно.

Emma was not thinking of it at the moment, which

made the information she received more valuable.

Эмма в тот момент ни о чем таком не помышляла

— что придавало полученным ею сведениям

сугубую ценность.

She merely said, in the course of some trivial chat,

Она лишь заметила вскользь и незначащем

разговоре:

"Well, Harriet, whenever you marry I would advise

you to do so and so"—and thought no more of it, till

after a minute's silence she heard Harriet say in a very

serious tone,

«Что ж, Гарриет, когда вы выйдете замуж, я бы

вам рекомендовала поступать так-то и так-то» —

это сказано было между прочим, но в ответ, после

минутного молчания, послышалось:

"I shall never marry."

«Я никогда не выйду замуж», — сказанное очень

важным тоном.

Emma then looked up, and immediately saw how it

was; and after a moment's debate, as to whether it

should pass unnoticed or not, replied,

Эмма бросила на нее быстрый взгляд, тотчас

увидела, как обстоит дело, и, после короткого

колебанья пропустить эту реплику мимо или нет,

возразила:

"Never marry!—This is a new resolution."

— Не выйдете замуж?

 Это новость.

"It is one that I shall never change, however."

— Таково, однако, мое решение, и оно останется

неизменным.

After another short hesitation,

И после короткой заминки:

"I hope it does not proceed from—I hope it is not in

compliment to Mr. Elton?"

— Надеюсь, ему причиной не… Оно, надеюсь, не

дань воспоминаньям об мистере Элтоне?

"Mr. Elton indeed!" cried Harriet indignantly.—"Oh!

no"—and Emma could just catch the words, "so

superior to Mr. Elton!"

— Об мистере Элтоне?

 Вот еще! — пренебрежительно вскричала

Гарриет. 

— Ах, нет… — И Эмма уловила еле слышное: —

Сравниться ли мистеру Элтону…

She then took a longer time for consideration.

Теперь Эмма задумалась серьезнее.

Should she proceed no farther?—should she let it

pass, and seem to suspect nothing?—Perhaps Harriet

might think her cold or angry if she did; or perhaps if

she were totally silent, it might only drive Harriet into

asking her to hear too much; and against any thing like

such an unreserve as had been, such an open and

frequent discussion of hopes and chances, she was

perfectly resolved.—She believed it would be wiser

for her to say and know at once, all that she meant to

say and know.

Может быть, дальше не заходить?

 Остановиться на этом и сделать вид, будто она

ничего не заподозрила? ..

 Пожалуй, Гарриет может принять это за признак

холодности или недовольства — или, пожалуй,

сочтет ее молчанье призывом излиться перед нею

полнее, чем следует, меж тем как она решительно

против прежней безудержной откровенности, этих

непрестанных бесед начистоту о заветных видах и

чаяниях… То, что надобно высказать и узнать,

вероятно, разумнее высказать и узнать сразу.

Plain dealing was always best.

Всегда лучше действовать напрямик.

She had previously determined how far she would

proceed, on any application of the sort; and it would

be safer for both, to have the judicious law of her own

brain laid down with speed.—She was decided, and

thus spoke—

Она уже наметила для себя границу, за которую

нельзя выходить в ответ на подобного рода

обращенья, так не надежней ли будет для них

обеих, если она без отлагательств огласит

предостерегающий приговор своего рассудка?..

 Да, решено — и она заговорила:

"Harriet, I will not affect to be in doubt of your

meaning.

— Гарриет, я не хочу притворяться, будто не

понимаю вас.

Your resolution, or rather your expectation of never

marrying, results from an idea that the person whom

you might prefer, would be too greatly your superior

in situation to think of you.

Ваше решение, а вернее, предположение, что вы

никогда не выйдете замуж, внушено мыслью, что

человек, коему вы, может быть, отдали бы

предпочтенье, стоит слишком высоко, чтобы

обратить на вас свои взоры.

Is not it so?"

Разве не так?

"Oh!

 Miss Woodhouse, believe me I have not the

presumption to suppose— Indeed I am not so

mad.—But it is a pleasure to me to admire him at a

distance—and to think of his infinite superiority to all

the rest of the world, with the gratitude, wonder, and

veneration, which are so proper, in me especially."

— Ах, мисс Вудхаус, поверьте, я не дерзну

рассчитывать… Я не совсем сошла с ума.

 Мне просто доставляет радость восхищаться им

издалека, и изумляться… и с благодарностью, с

благоговеньем, которых он заслуживает, в

особенности от меня, думать, сколь он неизмеримо

выше всех на свете.

"I am not at all surprized at you, Harriet.

— Меня это ничуть не удивляет, Гарриет.

The service he rendered you was enough to warm your

heart."

Он оказал вам такую услугу, что ваше сердце не

могло этим не тронуться.

"Service! oh! it was such an inexpressible

obligation!—The very recollection of it, and all that I

felt at the time—when I saw him coming—his noble

look—and my wretchedness before.

 Such a change!

— Услугу?

 Ах, больше — неописуемое благодеянье!

 Стоит лишь вспомнить все это… и мои чувства,

когда я увидела, что он подходит ко мне — с

таким благородным видом… и то, что я вынесла

перед тем… Эта внезапная перемена!

In one moment such a change!

В одну минуту все переменилось!

From perfect misery to perfect happiness!"

От полного отчаянья — к полному счастью!

"It is very natural.

— Это очень естественно.

It is natural, and it is honourable.—Yes, honourable, I

think, to chuse so well and so gratefully.—But that it

will be a fortunate preference is more than I can

promise.

Естественно — и достойно.

 Да, по-моему, сделать такой хороший выбор, с

такими благодарными чувствами — достойно…

Только, увы, не в моих силах обещать, что этот

выбор окажется для вас удачным.

I do not advise you to give way to it, Harriet.

Я вам советую, Гарриет, не поддаваться вашим

чувствам.

I do not by any means engage for its being returned.

Никоим образом не поручусь, что вам на них

ответят.

Consider what you are about.

Подумайте хорошенько.

Perhaps it will be wisest in you to check your feelings

while you can: at any rate do not let them carry you

far, unless you are persuaded of his liking you.

Может быть, вам разумнее подавить свои чувства,

пока не поздно, — во всяком случае, не

отдавайтесь им безраздельно, ежели в вас нет

уверенности, что вы ему нравитесь.

Be observant of him.

Понаблюдайте за ним.

Let his behaviour be the guide of your sensations.

Руководствуйтесь в ваших чувствах его

поведением.

I give you this caution now, because I shall never

speak to you again on the subject.

Я предостерегаю вас теперь, потому что впредь

никогда более не заговорю с вами об этом

предмете.

I am determined against all interference.

Я приняла решение не вмешиваться.

Henceforward I know nothing of the matter.

 Let no name ever pass our lips.

Пусть уста наши ни разу не вымолвят ничьего

имени.

We were very wrong before; we will be cautious

now.—He is your superior, no doubt, and there do

seem objections and obstacles of a very serious nature;

but yet, Harriet, more wonderful things have taken

place, there have been matches of greater disparity.

Мы раньше поступали неправильно — будем же

теперь осмотрительней… Он выше вас по

положению, это правда, вас разделяют преграды и

препоны весьма серьезного свойства, и все же,

Гарриет, случались и не такие чудеса — бывали

еще более неравные браки.

But take care of yourself.

Но будьте осторожны.

I would not have you too sanguine; though, however it

may end, be assured your raising your thoughts to

him, is a mark of good taste which I shall always

know how to value."

Я не хочу, чтоб вы лелеяли слишком радужные

надежды, хотя, чем бы это ни кончилось, знайте,

что, устремив свои помыслы к нему, вы выказали

отменный вкус, и я умею оценить это по

достоинству.

Harriet kissed her hand in silent and submissive

gratitude.

Гарриет с немою и покорной благодарностью

поцеловала ей руку.

Emma was very decided in thinking such an

attachment no bad thing for her friend.

А Эмма думала, что такого сорта привязанность

определенно не повредит ее другу.

Its tendency would be to raise and refine her

mind—and it must be saving her from the danger of

degradation.

Она будет возвышать и облагораживать ей душу и

должна оградить ее от опасности уронить себя.

CHAPTER V

Глава 5

In this state of schemes, and hopes, and connivance,

June opened upon Hartfield.

В этом смешенье замыслов, надежд и молчаливого

потворства застиг хозяйку Хартфилда июнь месяц.

To Highbury in general it brought no material change. Вообще же в Хайбери его наступление не

произвело существенных перемен.

The Eltons were still talking of a visit from the

Sucklings, and of the use to be made of their

barouche-landau; and Jane Fairfax was still at her

grandmother's; and as the return of the Campbells

from Ireland was again delayed, and August, instead

of Midsummer, fixed for it, she was likely to remain

there full two months longer, provided at least she

were able to defeat Mrs. Elton's activity in her service,

and save herself from being hurried into a delightful

situation against her will.

У Элтонов по-прежнему велись разговоры о

приезде Саклингов и видах на их ландо; Джейн

Фэрфакс по-прежнему жила у бабушки, где — так

как возвращение Кемпбеллов из Ирландии опять

откладывалось, теперь уже до августа — ей

предстояло, по-видимому, прожить еще целых два

месяца, при том условии, конечно, если бы

удалось укротить благотворительную ретивость

миссис Элтон и избежать досрочного и

принудительного водворенья на восхитительное

место.

Mr.

 Knightley, who, for some reason best known to

himself, had certainly taken an early dislike to Frank

Churchill, was only growing to dislike him more.

Мистер Найтли, который по неведомым причинам

с самого начала определенно невзлюбил Фрэнка

Черчилла, день ото дня не любил его все больше.

He began to suspect him of some double dealing in his

pursuit of Emma.

Он стал подозревать, что Фрэнк Черчилл ведет

нечестную игру, ухаживая за Эммой.

That Emma was his object appeared indisputable.

То, что он избрал ее своим предметом,

представлялось неоспоримым.

Every thing declared it; his own attentions, his father's

hints, his mother-in-law's guarded silence; it was all in

unison; words, conduct, discretion, and indiscretion,

told the same story.

Об этом свидетельствовало все: внимание, которое

он ей оказывал, намеки его отца, тонкие

умолчанья его мачехи — все сходилось на одном,

говорило о том же — слова и недомолвки,

сдержанность и несдержанность.

But while so many were devoting him to Emma, and

Emma herself making him over to Harriet, Mr.

Knightley began to suspect him of some inclination to

trifle with Jane Fairfax.

И покамест его с таким единодушием прочили

Эмме, а сама Эмма прочила его Гарриет, у мистера

Найтли зародилось подозрение, что он не прочь

приволокнуться за Джейн Фэрфакс.

He could not understand it; but there were symptoms

of intelligence between them—he thought so at

least—symptoms of admiration on his side, which,

having once observed, he could not persuade himself

to think entirely void of meaning, however he might

wish to escape any of Emma's errors of imagination.

Он ничего не понимал, но были признаки, что

между ними существует некая связь, по крайней

мере, так ему казалось — признаки того, что он

восхищается ею, и мистер Найтли, обнаружив их,

уже не мог убедить себя, что они ничего не значат,

хоть меньше всего желал бы сделаться, уподобясь

Эмме, жертвою собственного воображенья.

She was not present when the suspicion first arose.

Первые подозрения появились у него в отсутствие

Эммы.

He was dining with the Randalls family, and Jane, at

the Eltons'; and he had seen a look, more than a single

look, at Miss Fairfax, which, from the admirer of Miss

Woodhouse, seemed somewhat out of place.

Вместе с Уэстонами, их сыном и Джейн он в тот

день обедал у Элтонов и заметил — притом, не

раз, — что молодой человек посылает мисс

Фэрфакс взгляды, не совсем уместные со стороны

поклонника мисс Вудхаус.

When he was again in their company, he could not

help remembering what he had seen; nor could he

avoid observations which, unless it were like Cowper

and his fire at twilight,

Когда он снова оказался в их обществе, то уже не

мог не вспомнить увиденное и удержаться от

наблюдений, которые — если только с ним не

происходило то, о чем Уильям Купер, глядя в

сумерках на огонь в камине, сказал:

"Myself creating what I saw,"

brought him yet stronger suspicion of there being a

something of private liking, of private understanding

even, between Frank Churchill and Jane.

«То, что я вижу, мной сотворено» [22], — еще

более подтверждали его подозренья, что Фрэнка

Черчилла и Джейн связывает тайная склонность…

даже, может быть, тайное согласие.

He had walked up one day after dinner, as he very

often did, to spend his evening at Hartfield.

Однажды после обеда он, как это частенько

бывало, отправился провести вечер в Хартфилде.

Emma and Harriet were going to walk; he joined

them; and, on returning, they fell in with a larger

party, who, like themselves, judged it wisest to take

their exercise early, as the weather threatened rain;

Mr. and Mrs. Weston and their son, Miss Bates and

her niece, who had accidentally met.

Эмма и Гарриет собирались на прогулку; он пошел

с ними, а на обратном пути их нагнала большая

компания, которая, как и они, предпочла

совершить моцион пораньше, так как собирался

дождь: то были мистер и миссис Уэстон с сыном и

мисс Бейтс со своею племянницей, которые

случайно встретились им по дороге.

They all united; and, on reaching Hartfield gates,

Emma, who knew it was exactly the sort of visiting

that would be welcome to her father, pressed them all

to go in and drink tea with him.

Дальше все пошли вместе, и, когда поравнялись с

воротами Хартфилда, Эмма, зная, как обрадует ее

батюшку приход таких гостей, стала усердно

зазывать их зайти и откушать с ними чаю.

The Randalls party agreed to it immediately; and after

a pretty long speech from Miss Bates, which few

persons listened to, she also found it possible to accept

dear Miss Woodhouse's most obliging invitation.

Семейство из Рэндалса тотчас согласилось, и мисс

Бейтс, после пространной речи, которую мало кто

слушал, тоже сочла возможным принять

любезнейшее приглашение дорогой мисс Вудхаус.

As they were turning into the grounds, Mr. Perry

passed by on horseback.

Они входили в ворота, когда мимо проехал верхом

мистер Перри.

The gentlemen spoke of his horse.

Мужчины заговорили об его коне.

"By the bye," said Frank Churchill to Mrs. Weston

presently, "what became of Mr. Perry's plan of setting

up his carriage?"

— Кстати, — сказал через минуту Фрэнк Черчилл,

оборотясь к миссис Уэстон, — а как планы

мистера Перри обзавестись коляской?

Mrs.

 Weston looked surprized, and said,

Миссис Уэстон сделала удивленное лицо.

"I did not know that he ever had any such plan."

— Я не знала, что у него есть такие планы.

"Nay, I had it from you.

— Как же, ведь я узнал это от вас.

You wrote me word of it three months ago."

Вы мне писали об этом три месяца тому назад.

"Me! impossible!"

— Я?

 Быть не может!

"Indeed you did.

— Уверяю вас.

I remember it perfectly.

Я прекрасно помню.

You mentioned it as what was certainly to be very

soon.

Писали как о событии, которое должно произойти

очень скоро.

Mrs. Perry had told somebody, and was extremely

happy about it.

Так сообщила кому-то миссис Перри с большим

торжеством.

It was owing to her persuasion, as she thought his

being out in bad weather did him a great deal of harm.

Это она настояла, считая, что ему чрезвычайно

вредно постоянно бывать под открытым небом в

ненастную погоду.

You must remember it now?"

Ну, вспомнили теперь?

"Upon my word I never heard of it till this moment."

— Даю вам слово — первый раз слышу.

"Never! really, never!—Bless me! how could it

be?—Then I must have dreamt it—but I was

completely persuaded—Miss Smith, you walk as if

you were tired.

— Первый раз?

 В самом деле?

 Вот так штука!..

 Откуда же я взял… Приснилось тогда, должно

быть, — а я совершенно был убежден… Мисс

Смит, вы едва бредете.

 Устали?

You will not be sorry to find yourself at home."

Бодритесь, сейчас будете дома.

"What is this?—What is this?" cried Mr. Weston,

"about Perry and a carriage?

— Что-что? — встрепенулся мистер Уэстон. 

— Что там насчет Перри, Фрэнк!

Is Perry going to set up his carriage, Frank?

Говоришь, собирается завести коляску?

I am glad he can afford it.

Рад, что он может себе это позволить.

You had it from himself, had you?"

От него самого об этом слышал, да?

"No, sir," replied his son, laughing,

— Нет, сэр, — смеясь, отозвался его сын.

"I seem to have had it from nobody.—Very odd!—I

really was persuaded of Mrs. Weston's having

mentioned it in one of her letters to Enscombe, many

weeks ago, with all these particulars—but as she

declares she never heard a syllable of it before, of

course it must have been a dream.

— Получается, что ни от кого не слышал…

Странная вещь!..

 Убежден был, что миссис Уэстон излагала это со

всеми подробностями в одном из писем в Энскум

— правда, много недель миновало, — но раз она

утверждает, что ни звука об этом не слыхала, то,

стало быть, конечно, приснилось.

I am a great dreamer.

Я, знаете ли, горазд видеть сны.

I dream of every body at Highbury when I am

away—and when I have gone through my particular

friends, then I begin dreaming of Mr. and Mrs. Perry."

Как уеду отсюда, все те, которые остались в

Хайбери, являются ко мне в снах, а когда весь

запас близких друзей исчерпан, мне начинают

сниться мистер и миссис Перри.

"It is odd though," observed his father, "that you

should have had such a regular connected dream about

people whom it was not very likely you should be

thinking of at Enscombe.

— Но удивительно, — заметил его отец, — что ты

видел такой связный, отчетливый сон про людей, о

которых тебе, казалось бы, нет особых причин

вспоминать, когда ты в Энскуме.

Perry's setting up his carriage! and his wife's

persuading him to it, out of care for his health—just

what will happen, I have no doubt, some time or other;

only a little premature.

Что Перри заводит себе экипаж, и что на этом

настояла его жена, тревожась за его здоровье, —

то есть, именно то, что и сбудется рано или

поздно, без сомненья.

 Только ты это видел раньше.

What an air of probability sometimes runs through a

dream!

До чего подчас правдивы бывают сны!

And at others, what a heap of absurdities it is!

А подчас — сплошные нагроможденья

невероятного!

Well, Frank, your dream certainly shews that

Highbury is in your thoughts when you are absent.

 Emma, you are a great dreamer, I think?"

Во всяком случае, Фрэнк, твой сон показывает, что

Хайбери присутствует в твоих мыслях, когда тебя

здесь нет… Эмма, вы, ежели я не ошибся, тоже

большая мастерица видеть сны?

Emma was out of hearing.

Но Эмма не слышала его.

She had hurried on before her guests to prepare her

father for their appearance, and was beyond the reach

of Mr. Weston's hint.

Она ушла далеко вперед, торопясь подготовить

отца к появлению гостей, и многозначительный

призыв мистера Уэстона не достиг ее.

"Why, to own the truth," cried Miss Bates, who had

been trying in vain to be heard the last two minutes,

"if I must speak on this subject, there is no denying

that Mr. Frank Churchill might have—I do not mean

to say that he did not dream it—I am sure I have

sometimes the oddest dreams in the world—but if I

am questioned about it, I must acknowledge that there

was such an idea last spring; for Mrs. Perry herself

mentioned it to my mother, and the Coles knew of it

as well as ourselves—but it was quite a secret, known

to nobody else, and only thought of about three days.

— Признаться откровенно, — подала голос мисс

Бейтс, которая вот уже две минуты безуспешно

пыталась вставить слово, — ежели на то пошло,

мистер Фрэнк Черчилл, возможно… нет, я не

отрицаю, что он мог это видеть во сне, мне и

самой такое порой приснится, что… но если вы

спросите мое мнение — не скрою, этой весной

такая мысль была.

 Миссис Перри сама поделилась ею с матушкой, и

Коулы тоже знали, но кроме нас — никто, так как

это был секрет, и просуществовала она дня три, не

больше.

Mrs. Perry was very anxious that he should have a

carriage, and came to my mother in great spirits one

morning because she thought she had prevailed.

Миссис Перри ужасно волновалась, что у него нет

коляски, а он в то утро как будто начал ей

уступать и она на радостях прибежала сказать

матушке.

Jane, don't you remember grandmama's telling us of it

when we got home?

Помнишь, Джейн, бабушка нам рассказывала,

когда мы пришли домой?

I forget where we had been walking to—very likely to

Randalls; yes, I think it was to Randalls.

Куда бишь мы в тот раз ходили, я забыла — не в

Рэндалс ли?

Mrs. Perry was always particularly fond of my

mother—indeed I do not know who is not—and she

had mentioned it to her in confidence; she had no

objection to her telling us, of course, but it was not to

go beyond: and, from that day to this, I never

mentioned it to a soul that I know of.

Да, по-моему, в Рэндалс… Миссис Перри с давних

пор любит матушку — да и кто ее не любит — и

поделилась с нею по секрету.

 Не возражала, понятно, чтобы матушка рассказала

нам, но с условием, что это не пойдет дальше, и,

сколько помню, я с тех пор и по сей день не

помянула об этом ни единой живой душе.

At the same time, I will not positively answer for my

having never dropt a hint, because I know I do

sometimes pop out a thing before I am aware.

Но в то же время не исключаю, что у меня

разок-другой мог вырваться намек… я знаю, со

мною так бывает — не успею спохватиться, как

уже выпалю то, что не следует.

I am a talker, you know; I am rather a talker; and now

and then I have let a thing escape me which I should

not.

Я, знаете ли, болтушка, страшная болтушка, и мне

случалось иной раз сболтнуть лишнее.

I am not like Jane; I wish I were.

Я не Джейн, к большому сожалению.

I will answer for it she never betrayed the least thing

in the world.

За нее я поручусь вполне — никогда

ничегошеньки не выдаст.

Where is she?—Oh! just behind.

 Perfectly remember Mrs. Perry's

coming.—Extraordinary dream, indeed!"

Джейн, ты где?

 А, отстала немножко… Ясно помню, как к

матушке приходила миссис Перри… Да,

необыкновенный сон!

They were entering the hall.

Они входили в прихожую.

Mr. Knightley's eyes had preceded Miss Bates's in a

glance at Jane.

Когда мисс Бейтс оглянулась на Джейн, ее

опередил взгляд мистера Найтли.

From Frank Churchill's face, where he thought he saw

confusion suppressed or laughed away, he had

involuntarily turned to hers; but she was indeed

behind, and too busy with her shawl.

Он перевел его невольно на ее лицо с лица Фрэнка

Черчилла, на котором заметил — или ему

почудилось? — смущение, мгновенно прикрытое

смехом; но Джейн и точно отстала и деловито

поправляла на себе шаль.

Mr. Weston had walked in.

Мистер Уэстон вошел в дом.

The two other gentlemen waited at the door to let her

pass.

Двое оставшихся мужчин расступились у дверей,

пропуская ее вперед.

Mr. Knightley suspected in Frank Churchill the

determination of catching her eye—he seemed

watching her intently—in vain, however, if it were

so—Jane passed between them into the hall, and

looked at neither.

Мистер Найтли подозревал, что Фрэнк Черчилл

пытается поймать ее взгляд — он смотрел на нее

не отрываясь, — но ежели так, то напрасно: Джейн

прошла мимо них в прихожую, не взглянув ни

направо, ни налево.

There was no time for farther remark or explanation.

Для дальнейших реплик и объяснений не

оставалось времени.

The dream must be borne with, and Mr. Knightley

must take his seat with the rest round the large modern

circular table which Emma had introduced at

Hartfield, and which none but Emma could have had

power to place there and persuade her father to use,

instead of the small-sized Pembroke, on which two of

his daily meals had, for forty years been crowded.

Пришлось удовольствоваться предположеньем

насчет сна — пришлось мистеру Найтли

расположиться вместе со всеми за новым круглым

большим столом, который своею властью завела в

Хартфилде Эмма — никому, кроме Эммы, не

удалось бы поставить его на это место и уговорить

отца пользоваться им, а не маленьким пембруком

[23], за которым мистер Вудхаус дважды в день

трапезничал в тесноте и неудобстве сорок лет

подряд.

Tea passed pleasantly, and nobody seemed in a hurry

to move.

Чай прошел очень мило, и никто не торопился

выходить из-за стола.

"Miss Woodhouse," said Frank Churchill, after

examining a table behind him, which he could reach

as he sat, "have your nephews taken away their

alphabets—their box of letters?

— Мисс Вудхаус, — сказал Фрэнк Черчилл,

обследовав столик у себя за спиной, до которого

мог дотянуться, не вставая, — что, ваши

племянники забрали с собою свой алфавит —

коробку с буквами?

It used to stand here.

Она прежде стояла здесь.

Where is it?

Куда она подевалась?

This is a sort of dull-looking evening, that ought to be

treated rather as winter than summer.

Нынче как-то пасмурно, в такой вечер тянет к

зимним забавам, а не летним.

We had great amusement with those letters one

morning.

Помните, как мы славно скоротали однажды утро,

угадывая слова?

I want to puzzle you again."

Не угодно ли вам поломать голову еще раз?

Emma was pleased with the thought; and producing

the box, the table was quickly scattered over with

alphabets, which no one seemed so much disposed to

employ as their two selves.

Эмма с удовольствием ухватилась за эту мысль; в

одну минуту извлечена была коробка, рассыпаны

буквы по всему столу, и оба приступили к игре с

азартом, который, казалось, не слишком разделяли

остальные.

They were rapidly forming words for each other, or

for any body else who would be puzzled.

Они проворно составляли слова друг для друга и

для всякого, который изъявлял желание их

угадывать.

The quietness of the game made it particularly eligible

for Mr. Woodhouse, who had often been distressed by

the more animated sort, which Mr. Weston had

occasionally introduced, and who now sat happily

occupied in lamenting, with tender melancholy, over

the departure of the "poor little boys," or in fondly

pointing out, as he took up any stray letter near him,

how beautifully Emma had written it.

Больше всего это тихое занятие соответствовало

вкусу мистера Вудхауса, который не однажды

приходил в расстройство от более оживленных

забав, затеваемых время от времени мистером

Уэстоном, а теперь мог в полное свое

удовольствие предаваться с нежною грустью

сожалениям об отъезде «бедных бутузиков» либо,

подцепив поблизости от себя заблудшую букву,

любовно указывать, как красиво вывела ее Эмма.

Frank Churchill placed a word before Miss Fairfax.

Фрэнк Черчилл положил стопочку букв перед

мисс Фэрфакс.

She gave a slight glance round the table, and applied

herself to it.

Она окинула быстрым взглядом стол и принялась

за дело.

Frank was next to Emma, Jane opposite to them—and

Mr. Knightley so placed as to see them all; and it was

his object to see as much as he could, with as little

apparent observation.

Фрэнк сидел рядом с Эммой.

 Джейн — напротив них, а мистеру Найтли видны

были с того места, где он сидел, все трое сразу, и

он старался как можно менее заметно увидеть как

можно больше.

The word was discovered, and with a faint smile

pushed away.

Слово было угадано, и с легкою улыбкой

отодвинуто прочь.

If meant to be immediately mixed with the others, and

buried from sight, she should have looked on the table

instead of looking just across, for it was not mixed;

and Harriet, eager after every fresh word, and finding

out none, directly took it up, and fell to work.

Ежели предполагалось, что оно тут же смешается с

ворохом букв и скроется от глаз, то ей бы

следовало смотреть на стол, а не напротив — ибо

оно не смешалось, и Гарриет, которая

набрасывалась на каждое новое слово и ни одного

не могла угадать, немедленно его подхватила и

начала трудиться над ним.

She was sitting by Mr. Knightley, and turned to him

for help.

Она сидела возле мистера Найтли и скоро воззвала

к нему о помощи.

The word was blunder; and as Harriet exultingly

proclaimed it, there was a blush on Jane's cheek which

gave it a meaning not otherwise ostensible.

Оказалось, что это «оплошность», и, когда Гарриет

с ликованьем огласила разгадку, у Джейн

зарделись щеки, отчего это слово обрело

примечательность, которой, когда бы так не

случилось, было бы лишено.

Mr. Knightley connected it with the dream; but how it

could all be, was beyond his comprehension.

Мистер Найтли связывал его с пресловутым сном,

но как это все могло быть — он понимать

отказывался.

How the delicacy, the discretion of his favourite could

have been so lain asleep!

Что сталось с деликатностью, скромностью его

любимицы?

He feared there must be some decided involvement.

Он боялся, что ее определенно опутали.

Disingenuousness and double dealing seemed to meet

him at every turn.

На каждом шагу вставали пред ним

изворотливость и двуличие.

These letters were but the vehicle for gallantry and

trick.

Эти буквы были не что иное, как орудие

обольщенья и обмана.

It was a child's play, chosen to conceal a deeper game

on Frank Churchill's part.

Детская игра, избранная служить прикрытием

двойной игры, которую вел Фрэнк Черчилл.

With great indignation did he continue to observe him;

with great alarm and distrust, to observe also his two

blinded companions.

С возмущением продолжал он наблюдать за ним,

наблюдать с возрастающей тревогой, не веря

своим глазам, и за обеими своими ослепленными

приятельницами.

He saw a short word prepared for Emma, and given to

her with a look sly and demure.

Он видел, как для Эммы подобрали короткое

слово, как с затаенной и коварной усмешкой

подали его ей.

He saw that Emma had soon made it out, and found it

highly entertaining, though it was something which

she judged it proper to appear to censure; for she said,

Видел, что Эмма без труда его разгадала и нашла в

высшей степени забавным, хотя, должно быть, и

содержащим в себе нечто предосудительное, ибо

она произнесла:

"Nonsense! for shame!"

«Глупости!

 Как вам не стыдно!»

He heard Frank Churchill next say, with a glance

towards Jane,

И вслед за тем услышал, как Фрэнк Черчилл,

показав глазами на Джейн, сказал:

"I will give it to her—shall I?"—and as clearly heard

Emma opposing it with eager laughing warmth.

«Дам-ка его ей — дать?» — и как Эмма, давясь от

смеха, запротиворечила:

"No, no, you must not; you shall not, indeed."

«Нет-нет, не надо, я вам решительно не

позволяю».

It was done however.

Но это не возымело действия.

This gallant young man, who seemed to love without

feeling, and to recommend himself without

complaisance, directly handed over the word to Miss

Fairfax, and with a particular degree of sedate civility

entreated her to study it.

Галантный молодой человек, который, кажется,

умел любить без сердца и располагать к себе без

особых церемоний, немедленно подал буквы

Джейн и с преувеличенно смиренной учтивостью

предложил их ее вниманию.

Mr. Knightley's excessive curiosity to know what this

word might be, made him seize every possible

moment for darting his eye towards it, and it was not

long before he saw it to be Dixon.

Мистер Найтли, снедаемый любопытством узнать,

какое это слово, поминутно косился на них и

быстро смекнул, что это 

«Диксон».

Jane Fairfax's perception seemed to accompany his;

her comprehension was certainly more equal to the

covert meaning, the superior intelligence, of those five

letters so arranged.

Джейн, судя по всему, не отстала от него в

сообразительности, но, разумеется, лучше уловила

дополнительное значение, скрытый смысл,

который заключали в себе шесть букв,

расположенные в таком порядке.

She was evidently displeased; looked up, and seeing

herself watched, blushed more deeply than he had ever

perceived her, and saying only,

Она явно осталась им недовольна; подняла глаза,

увидела, что за нею пристально следят, густо, как

никогда на его памяти, покраснела и, бросив:

"I did not know that proper names were allowed,"

pushed away the letters with even an angry spirit, and

looked resolved to be engaged by no other word that

could be offered.

«Я полагала, имена собственные не разрешаются»,

— порывисто, даже с сердцем, отодвинула от себя

буквы, показывая своим видом, что более не даст

вовлечь себя в это занятие.

Her face was averted from those who had made the

attack, and turned towards her aunt.

Она с решимостью отвернулась от своих

нападчиков и обратилась лицом к тетке.

"Aye, very true, my dear," cried the latter, though Jane

had not spoken a word—"I was just going to say the

same thing.

— Да, милая, ты совершенно права, — вскричала

та, хотя Джейн не проронила ни слова, — я как раз

собиралась это сказать.

It is time for us to be going indeed.

Нам в самом деле пора идти.

The evening is closing in, and grandmama will be

looking for us.

 My dear sir, you are too obliging.

 We really must wish you good night."

Время позднее, и бабушка, я думаю, нас

заждалась… Сударь, вы необычайно любезны…

Так что мы вынуждены пожелать вам покойной

ночи.

Jane's alertness in moving, proved her as ready as her

aunt had preconceived.

Джейн откликнулась на этот призыв с

готовностью, свидетельствующей, что тетушка

поняла ее верно.

She was immediately up, and wanting to quit the

table; but so many were also moving, that she could

not get away; and Mr. Knightley thought he saw

another collection of letters anxiously pushed towards

her, and resolutely swept away by her unexamined.

 She was afterwards looking for her shawl—Frank

Churchill was looking also—it was growing dusk, and

the room was in confusion; and how they parted, Mr.

Knightley could not tell.

Она очутилась на ногах в мгновение ока,

порываясь выбраться из-за стола, но многие тоже

задвигали стульями и это ей не удавалось; мистер

Найтли мельком видел, как к ней озабоченно

пододвинули еще одну стопочку букв и она, не

взглянувши на них, решительно смела их прочь…

Потом она искала свою шаль — искал ее и Фрэнк

Черчилл, — уже смеркалось, в комнате царила

неразбериха и мистер Найтли не узнал, как они

расстались.

He remained at Hartfield after all the rest, his thoughts

full of what he had seen; so full, that when the candles

came to assist his observations, he must—yes, he

certainly must, as a friend—an anxious friend—give

Emma some hint, ask her some question.

Он задержался в Хартфилде после того, как все

ушли, переполненный тем, что видел, в такой

мере, что, когда на помощь его наблюдательности

явились свечи, почувствовал, что должен, — да,

непременно должен, как друг, заботливый друг —

сделать Эмме один намек, задать один вопрос.

He could not see her in a situation of such danger,

without trying to preserve her.

Он не имел права, видя ее в столь опасном

положении, не попытаться уберечь ее.

It was his duty.

Это была его обязанность.

"Pray, Emma," said he, "may I ask in what lay the

great amusement, the poignant sting of the last word

given to you and Miss Fairfax?

— Скажите, Эмма, — начал он, — могу я знать,

чем вас так позабавило последнее слово,

предложенное вам и мисс Фэрфакс?

I saw the word, and am curious to know how it could

be so very entertaining to the one, and so very

distressing to the other."

В чем его соль?

 Я видел, что это за слово, и мне любопытно,

каким образом оно могло так распотешить одну из

вас и так глубоко задеть другую.

Emma was extremely confused.

Эмма смешалась — и очень.

She could not endure to give him the true explanation;

for though her suspicions were by no means removed,

she was really ashamed of having ever imparted them.

У ней язык не поворачивался объяснить ему, как

обстоит дело, ибо, хоть подозрения ее никоим

образом не исчезли, ей, честно говоря, стыдно

было, что она проговорилась о них кому-то.

"Oh!" she cried in evident embarrassment, "it all

meant nothing; a mere joke among ourselves."

— Ах, это! — воскликнула она в очевидном

замешательстве. 

— Это мы просто так… Шутили между собою.

"The joke," he replied gravely, "seemed confined to

you and Mr. Churchill."

— Шутили, мне кажется, только вы с мистером

Черчиллом, — серьезно возразил мистер Найтли.

He had hoped she would speak again, but she did not. Он надеялся, что она скажет что-нибудь на это, но

она молчала.

She would rather busy herself about any thing than

speak.

Она находила себе то одно, то другое занятие

лишь бы не разговаривать.

He sat a little while in doubt.

Мистера Найтли одолевали сомненья.

A variety of evils crossed his mind.

Зловещие мысли, сменяя друг друга, проносились

у него в голове.

Interference—fruitless interference.

Вмешаться?

 Но что пользы?

Emma's confusion, and the acknowledged intimacy,

seemed to declare her affection engaged.

Смущение Эммы, ее молчаливое признанье

коротких отношений с молодым человеком

показывали, что сердце ее несвободно.

Yet he would speak.

И все же надобно было ей сказать.

He owed it to her, to risk any thing that might be

involved in an unwelcome interference, rather than her

welfare; to encounter any thing, rather than the

remembrance of neglect in such a cause.

Что бы ни рисковал он услышать в ответ на

непрошенное вмешательство — все лучше, чем

рисковать ее благополучием; лучше навлечь на

себя что угодно, нежели корить себя после за то,

что он в такую минуту пренебрег своим долгом.

"My dear Emma," said he at last, with earnest

kindness, "do you think you perfectly understand the

degree of acquaintance between the gentleman and

lady we have been speaking of?"

— Милая Эмма, — произнес он наконец с

большою сердечностью, — вы совершенно

уверены, что вам понятен характер знакомства

между тем господином и тою девицей, о которых у

нас шла речь?

"Between Mr. Frank Churchill and Miss Fairfax?

— Между мистером Фрэнком Черчиллом и мисс

Джейн Фэрфакс?

Oh! yes, perfectly.—Why do you make a doubt of it?" О да, совершенно!..

 Отчего вы в этом усомнились?

"Have you never at any time had reason to think that

he admired her, or that she admired him?"

— И у вас никогда, ни разу не было оснований

думать, что она нравится ему, а он — ей?

"Never, never!" she cried with a most open

eagerness—"Never, for the twentieth part of a

moment, did such an idea occur to me.

— Ни разу, никогда! — искренне и горячо

воскликнула Эмма. 

— Никогда ни на секунду мне такое не приходило

в голову.

And how could it possibly come into your head?"

Не понимаю, откуда у вас взялась эта мысль?

"I have lately imagined that I saw symptoms of

attachment between them—certain expressive looks,

which I did not believe meant to be public."

— Я вообразил себе в последнее время, что

наблюдаю меж ними приметы взаимной

склонности — многозначительные взгляды, не

предназначенные для посторонних глаз…

"Oh! you amuse me excessively.

— Вот насмешили!

I am delighted to find that you can vouchsafe to let

your imagination wander—but it will not do—very

sorry to check you in your first essay—but indeed it

will not do.

Очень рада, что вы соблаговолили дать волю

своему воображению, но оно завлекло вас в дебри.

 Сколь мне ни жаль с первого же раза прерывать

его полет, но только ничего этого нет.

There is no admiration between them, I do assure you;

and the appearances which have caught you, have

arisen from some peculiar circumstances—feelings

rather of a totally different nature—it is impossible

exactly to explain:—there is a good deal of nonsense

in it—but the part which is capable of being

communicated, which is sense, is, that they are as far

from any attachment or admiration for one another, as

any two beings in the world can be.

Могу уверить вас, между ними нет никакой

взаимной склонности, а видимость, которая ввела

вас в заблужденье, проистекает из неких

особливых обстоятельств — вернее, чувств —

совершенно иного рода… Все это трудно

поддается объяснению, тут примешана доля

всяческого вздора… но одно можно сказать прямо

и определено — ничего похожего на влечение или

склонность друг к другу меж ними нет и в помине.

That is, I presume it to be so on her side, and I can

answer for its being so on his.

То есть, говоря о ней, я предполагаю это — говоря

о нем, могу в этом поручиться.

I will answer for the gentleman's indifference."

Ручаюсь, что он к ней равнодушен.

She spoke with a confidence which staggered, with a

satisfaction which silenced, Mr. Knightley.

Это сказано было с апломбом, который ошеломил

мистера Найтли, — с самодовольством, от

которого он онемел.

She was in gay spirits, and would have prolonged the

conversation, wanting to hear the particulars of his

suspicions, every look described, and all the wheres

and hows of a circumstance which highly entertained

her: but his gaiety did not meet hers.

Эмма пришла в оживленье, ей хотелось

продолжить разговор, выведать подробности о его

подозрениях, услышать описание каждого взгляда,

узнать досконально, где и как зародилось это

невероятно занимательное предположенье, — но

он не разделял ее веселость.

He found he could not be useful, and his feelings were

too much irritated for talking.

Он убедился, что не может быть ей полезен, и

пребывал в слишком раздраженных чувствах,

чтобы заниматься болтовнею.

That he might not be irritated into an absolute fever,

by the fire which Mr. Woodhouse's tender habits

required almost every evening throughout the year, he

soon afterwards took a hasty leave, and walked home

to the coolness and solitude of Donwell Abbey.

И дабы упомянутые чувства не воспламенились

окончательно подле камина, который пылал здесь

по вечерам круглый год, как того требовали

изнеженные привычки мистера Вудхауса, он

вскоре поспешил откланяться и зашагал навстречу

прохладе и уединенью Донуэллского аббатства.

CHAPTER VI

Глава 6

After being long fed with hopes of a speedy visit from

Mr. and Mrs. Suckling, the Highbury world were

obliged to endure the mortification of hearing that

they could not possibly come till the autumn.

Долго потчевали обитателей Хайбери надеждами

на скорый приезд мистера и миссис Саклинг, и тем

обидней им было узнать, что он не может

состояться ранее осени.

No such importation of novelties could enrich their

intellectual stores at present.

До тех пор такое событие не обогатит их духовные

запасы новизною впечатлений.

In the daily interchange of news, they must be again

restricted to the other topics with which for a while the

Sucklings' coming had been united, such as the last

accounts of Mrs. Churchill, whose health seemed

every day to supply a different report, and the

situation of Mrs. Weston, whose happiness it was to

be hoped might eventually be as much increased by

the arrival of a child, as that of all her neighbours was

by the approach of it.

В повседневном обмене новостями им

приходилось вновь ограничивать себя другими

предметами, к которым прибавился было на время

визит Саклингов, а именно: последними

сведениями о здоровье миссис Черчилл, каковые

имели тенденцию меняться со дня на день, — и

положением миссис Уэстон, которая ждала

ребенка, чье появленье на свет должно было

осчастливить ее в будущем, а весть о нем уже

осчастливила ее соседей в настоящем.

Mrs.

 Elton was very much disappointed.

Миссис Элтон была разочарована до крайности.

It was the delay of a great deal of pleasure and parade. Откладывалось столько удовольствий — и столько

случаев ими почваниться!

Her introductions and recommendations must all wait,

and every projected party be still only talked of.

 So she thought at first;—but a little consideration

convinced her that every thing need not be put off.

Знакомства, рекомендации — со всем этим

приходилось подождать; все предполагаемые

увеселенья оставались до времени лишь

разговорами… Так думала она вначале — однако

по некотором размышлении сделала вывод, что

откладывать все незачем.

Why should not they explore to Box Hill though the

Sucklings did not come?

Что мешает им, даже если Саклинги не приедут,

предпринять прогулку на Бокс-хилл?

They could go there again with them in the autumn.

А осенью побывать там еще раз, вместе с ними?

It was settled that they should go to Box Hill.

Прогулка на Бокс-хилл была задумана давно.

That there was to be such a party had been long

generally known: it had even given the idea of

another.

Все вокруг давно знали, что она должна

состояться — кое-кто даже перенял эту мысль.

Emma had never been to Box Hill; she wished to see

what every body found so well worth seeing, and she

and Mr. Weston had agreed to chuse some fine

morning and drive thither.

Эмма никогда не бывала в тех местах, и ей

хотелось посмотреть, что там

достопримечательного, чем все ездят любоваться.

 И они с мистером Уэстоном условились, что

выберут как-нибудь погожее утро и съездят туда.

Two or three more of the chosen only were to be

admitted to join them, and it was to be done in a quiet,

unpretending, elegant way, infinitely superior to the

bustle and preparation, the regular eating and drinking,

and picnic parade of the Eltons and the Sucklings.

Решено было взять с собою только двух-трех

избранных и обставить все тихо, скромно, просто,

что в тысячу раз изысканнее, чем суматошливые

приготовленья, трапезы и возлиянья по всей форме

и показная шумиха, которыми сопровождаются

пикники у таких господ, как Элтоны и Саклинги.

This was so very well understood between them, that

Emma could not but feel some surprise, and a little

displeasure, on hearing from Mr. Weston that he had

been proposing to Mrs. Elton, as her brother and sister

had failed her, that the two parties should unite, and

go together; and that as Mrs. Elton had very readily

acceded to it, so it was to be, if she had no objection.

Обо всем этом они договорились между собою

столь ясно, что для Эммы было неожиданностью

— и довольно неприятной — услышать от мистера

Уэстона, что он предложил миссис Элтон, раз ее

братец и сестра подвели ее, объединиться двумя

компаниями и ехать сообща, на что миссис Элтон

немедленно отвечала согласием; а потому, ежели у

нее нет возражений, то так тому и быть.

Now, as her objection was nothing but her very great

dislike of Mrs. Elton, of which Mr. Weston must

already be perfectly aware, it was not worth bringing

forward again:—it could not be done without a

reproof to him, which would be giving pain to his

wife; and she found herself therefore obliged to

consent to an arrangement which she would have done

a great deal to avoid; an arrangement which would

probably expose her even to the degradation of being

said to be of Mrs. Elton's party!

А как все возраженья Эммы сводились бы к тому,

что она терпеть не может миссис Элтон, о чем

мистер Уэстон должен был уже и без того

прекрасно знать, то приводить их заново не имело

смысла, тем более что сделать это — значило бы

укорить его и тем самым причинить огорченье его

жене.

 Таким образом, Эмма вынуждена оказалась

принять условия, которые стремилась бы всеми

способами избежать — унизительные условия,

когда, пожалуй, могли сказать, что это миссис

Элтон соблаговолила взять ее с собою!

Every feeling was offended; and the forbearance of

her outward submission left a heavy arrear due of

secret severity in her reflections on the unmanageable

goodwill of Mr. Weston's temper.

Она была возмущена до глубины души и хотя

внешне, покорясь обстоятельствам, ничем себя не

выдала, но втайне долго еще сурово осуждала

мистера Уэстона за неразборчивое и безудержное

дружелюбие.

"I am glad you approve of what I have done," said he

very comfortably.

— Значит, вы меня одобряете — вот и славно, —

безмятежно заключил между тем сей последний.

"But I thought you would.

— Я так и думал.

Such schemes as these are nothing without numbers.

В таких делах главное — большая компания.

One cannot have too large a party.

Чем больше, тем лучше.

A large party secures its own amusement.

Где много народу, там и весело.

And she is a good-natured woman after all.

Да и она, в конце концов, добродушная бабенка.

One could not leave her out."

Негоже было бы ее обойти.

Emma denied none of it aloud, and agreed to none of

it in private.

Эмма вслух ничего не оспаривала, но про себя ни с

чем не согласилась.

It was now the middle of June, and the weather fine;

and Mrs. Elton was growing impatient to name the

day, and settle with Mr. Weston as to pigeon-pies and

cold lamb, when a lame carriage-horse threw every

thing into sad uncertainty.

Близилась середина июня, погода стояла

прекрасная, и миссис Элтон не терпелось поскорее

назначить день, разрешить с мистером Уэстоном

все вопросы о пирожках с голубятиной и холодной

баранине — как вдруг захромала одна из

выездных лошадей и вся затея повисла в воздухе.

It might be weeks, it might be only a few days, before

the horse were useable; but no preparations could be

ventured on, and it was all melancholy stagnation.

Недели пройдут или всего лишь несколько дней,

покуда лошадь можно будет запрягать, — никто не

знал, но заниматься приготовленьями не

отваживались; во всем наступил тоскливый застой.

Mrs. Elton's resources were inadequate to such an

attack.

Миссис Элтон, при всех своих ресурсах, дрогнула

под нежданным ударом судьбы.

"Is not this most vexatious, Knightley?" she

cried.—"And such weather for exploring!—These

delays and disappointments are quite odious.

— Ну не досада ли, Найтли? — восклицала она. 

— И погода как на заказ!..

 Эти отсрочки и неурядицы просто несносны.

What are we to do?—The year will wear away at this

rate, and nothing done.

Как нам быть?..

 Эдак, пожалуй, и год кончится, а мы ничего не

успеем.

Before this time last year I assure you we had had a

delightful exploring party from Maple Grove to Kings

Weston."

В прошлом году, верьте слову, мы к этому

времени уже совершили восхитительную прогулку

из Кленовой Рощи в Кингсуэстон…

"You had better explore to Donwell," replied Mr.

Knightley.

— А вы бы совершили прогулку в Донуэлл, —

отозвался мистер Найтли.

"That may be done without horses.

— И лошадей не понадобится.

Come, and eat my strawberries.

Приходите отведать моей клубники.

They are ripening fast."

Она, того и гляди, поспеет.

If Mr. Knightley did not begin seriously, he was

obliged to proceed so, for his proposal was caught at

with delight; and the

Может быть, мистер Найтли затеял разговор об

этом в шутку, но продолжать его пришлось

серьезно, так как предложение было с восторгом

подхвачено и недвусмысленное:

"Oh!

 I should like it of all things," was not plainer in words

than manner.

«О, с величайшим наслажденьем!» —

подкреплялось столь же недвусмысленным тоном

и выражением лица.

Donwell was famous for its strawberry-beds, which

seemed a plea for the invitation: but no plea was

necessary; cabbage-beds would have been enough to

tempt the lady, who only wanted to be going

somewhere.

Донуэлл славился своею клубникой, так что

подобное приглашение было оправданным, но

оправданья даже не требовалось: его собеседница

прельстилась бы и капустным полем, ей важен был

лишь предлог куда-нибудь пойти.

She promised him again and again to come—much

oftener than he doubted—and was extremely gratified

by such a proof of intimacy, such a distinguishing

compliment as she chose to consider it.

Она вновь и вновь давала ему заверенья, что

придет, — хоть он и так едва ли в этом сомневался

— и не скрывала своего довольства таким

подтверждением дружеской близости, таким, как

она предпочитала думать, почетным

комплиментом своей особе.

"You may depend upon me," said she.

— Можете на меня рассчитывать, — говорила она.

"I certainly will come.

— Буду непременно.

Name your day, and I will come.

Назовите мне день, и я приду.

You will allow me to bring Jane Fairfax?"

Вы разрешите мне привести с собою Джейн

Фэрфакс?

"I cannot name a day," said he, "till I have spoken to

some others whom I would wish to meet you."

— День, — отвечал он, — я не могу назвать,

покуда не поговорю еще кое с кем, кого буду

просить составить вам компанию.

"Oh! leave all that to me.

— Ах, это вы предоставьте мне.

Only give me a carte-blanche.—I am Lady Patroness,

you know.

Дайте мне только карт-бланш… Я буду

дама-патронесса!

It is my party.

 I will bring friends with me."

Ведь это мой праздник, Я сама приведу друзей.

"I hope you will bring Elton," said he: "but I will not

trouble you to give any other invitations."

— Вы, надеюсь, приведете Элтона, — сказал он,

— но больше никого приглашать не трудитесь, это

моя забота.

"Oh! now you are looking very sly.

— У, с каким хитрым видом это сказано!..

But consider—you need not be afraid of delegating

power to me.

Нет, правда, меня вы можете без страха облечь

властью.

I am no young lady on her preferment.

Я — не молоденькая девица, непривычная к

высокой должности.

Married women, you know, may be safely authorised. На замужнюю женщину, знаете ли, можно

положиться спокойно.

It is my party.

Это мой праздник.

Leave it all to me.

Я беру на себя его устройство.

I will invite your guests."

Я приглашу к вам гостей по своему усмотрению.

"No,"—he calmly replied,—"there is but one married

woman in the world whom I can ever allow to invite

what guests she pleases to Donwell, and that one is—"

— Нет, — возразил он невозмутимо. 

— На свете есть только одна замужняя женщина,

которой я мог бы доверить приглашать в Донуэлл

гостей по своему усмотрению, и это…

"—Mrs. Weston, I suppose," interrupted Mrs. Elton,

rather mortified.

— Миссис Уэстон, надобно полагать, — с обидой

в голосе перебила его миссис Элтон.

"No—Mrs. Knightley;—and till she is in being, I will

manage such matters myself."

— Нет — миссис Найтли.

 И покамест таковая не появится, я буду в

подобных случаях распоряжаться сам.

"Ah! you are an odd creature!" she cried, satisfied to

have no one preferred to herself.—"You are a

humourist, and may say what you like.

— Ах, какой вы чудак! — воскликнула она,

довольная, что он никого ей не предпочел. 

— Вы — оригинал, и вольны говорить все, что вам

вздумается.

Quite a humourist.

 Well, I shall bring Jane with me—Jane and her

aunt.—The rest I leave to you.

Большой оригинал… Ладно, я приведу с собою

Джейн — Джейн и ее тетку, а остальных

предоставляю вам.

I have no objections at all to meeting the Hartfield

family.

Пусть и Вудхаусы будут, я ничего не имею

против.

Don't scruple.

Можете не стесняться.

I know you are attached to them."

Я знаю, вы с ними дружны.

"You certainly will meet them if I can prevail; and I

shall call on Miss Bates in my way home."

— Всенепременно будут, ежели мне

посчастливится их уговорить.

 А к мисс Бейтс я заверну нынче же, по дороге

домой.

"That's quite unnecessary; I see Jane every day:—but

as you like.

— В этом вовсе нет надобности — я вижусь с

Джейн каждый день… а впрочем, как вам угодно.

It is to be a morning scheme, you know, Knightley;

quite a simple thing.

Соберемся спозаранку, Найтли, и попросту.

I shall wear a large bonnet, and bring one of my little

baskets hanging on my arm.

 Here,—probably this basket with pink ribbon.

На мне будет шляпа с большими полями… на руку

повешу корзиночку… Вот эту, пожалуй — с

розовою лентой.

Nothing can be more simple, you see.

Видите, совсем-совсем простенько.

And Jane will have such another.

И у Джейн будет такая же.

There is to be no form or parade—a sort of gipsy

party.

Без этих церемоний, без парада — полное

приволье.

We are to walk about your gardens, and gather the

strawberries ourselves, and sit under trees;—and

whatever else you may like to provide, it is to be all

out of doors—a table spread in the shade, you know.

 Every thing as natural and simple as possible.

Разбредемся по саду, будем своими руками рвать

клубнику, сидеть под деревьями, и если вам

вздумается нас угощать еще чем-нибудь, то чтобы

на открытом воздухе — пусть стол накроют

где-нибудь в тени… Чтобы как можно проще,

естественнее.

Is not that your idea?"

Вы себе так это представляете, верно?

"Not quite.

— Не совсем.

My idea of the simple and the natural will be to have

the table spread in the dining-room.

По-моему, самое простое и естественное накрыть

стол в столовой.

The nature and the simplicity of gentlemen and ladies,

with their servants and furniture, I think is best

observed by meals within doors.

Так как у дам и господ естественность и простота

сопряжены с мебелью и прислугой, то ее легче

соблюсти, я думаю, угощаясь под крышей.

When you are tired of eating strawberries in the

garden, there shall be cold meat in the house."

Когда вам наскучит есть клубнику в саду, вас

будет ждать холодная закуска в доме.

"Well—as you please; only don't have a great set out. — Что ж, воля ваша… только не затевайте ничего

грандиозного.

And, by the bye, can I or my housekeeper be of any

use to you with our opinion?—Pray be sincere,

Knightley.

И кстати, может быть, нужно, чтобы я или моя

экономка помогли вам советом?

 Вы не стесняйтесь, Найтли.

If you wish me to talk to Mrs. Hodges, or to inspect

anything—"

Хотите, я поучу миссис Ходжес или послежу,

как…

"I have not the least wish for it, I thank you."

— Весьма признателен, но не имею ни малейшего

желанья.

"Well—but if any difficulties should arise, my

housekeeper is extremely clever."

— Как знаете, но если вдруг возникнут

трудности… моя экономка — профессор в своем

деле.

"I will answer for it, that mine thinks herself full as

clever, and would spurn any body's assistance."

— Ручаюсь вам, что моя тоже почитает себя

профессором и не потерпит, чтобы кто-нибудь ее

поучал.

"I wish we had a donkey.

 The thing would be for us all to come on donkeys,

Jane, Miss Bates, and me—and my caro sposo

walking by.

— Какая жалость, что у нас нет ослика… Это было

бы самое идеальное — мы с Джейн и мисс Бейтс

верхом на осликах, а мой саrо sposo шагал бы

рядом.

I really must talk to him about purchasing a donkey.

Нужно будет серьезно с ним обсудить, не завести

ли нам ослика.

In a country life I conceive it to be a sort of necessary;

for, let a woman have ever so many resources, it is not

possible for her to be always shut up at home;—and

very long walks, you know—in summer there is dust,

and in winter there is dirt."

Я чувствую, при сельской жизни это своего рода

необходимость.

 Ведь невозможно женщине все время сидеть

дома, каковы бы ни были ее внутренние ресурсы…

А далеко ходить пешком — вы сами понимаете…

Летом пыльно, зимою — грязь.

"You will not find either, between Donwell and

Highbury.

— От Хайбери до Донуэлла вам не встретится ни

то, ни другое.

Donwell Lane is never dusty, and now it is perfectly

dry.

Пыли на донуэллской дороге вообще не бывает, а

в эту сушь и грязи нет.

Come on a donkey, however, if you prefer it.

Впрочем, езжайте на ослике, ежели вам так

угодно.

You can borrow Mrs. Cole's.

 I would wish every thing to be as much to your taste

as possible."

Я бы желал, чтобы все было как можно более вам

по вкусу.

"That I am sure you would.

— В этом-то я уверена.

Indeed I do you justice, my good friend.

Не беспокойтесь, я оценила вас по достоинству,

мой добрый друг.

Under that peculiar sort of dry, blunt manner, I know

you have the warmest heart.

Я знаю, за этою суховатой, резкой манерой

скрывается золотое сердце.

As I tell Mr. E., you are a thorough humourist.—Yes,

believe me, Knightley, I am fully sensible of your

attention to me in the whole of this scheme.

Вы просто большой оригинал, я и мистеру Э. так

говорю… Да, можете мне поверить, Найтли, я

очень чувствую, что вся эта затея — свидетельство

вашего внимания ко мне.

You have hit upon the very thing to please me."

И как вы верно угадали, чем меня побаловать!…

Mr.

 Knightley had another reason for avoiding a table in

the shade.

У мистера Найтли имелся свой резон не накрывать

стол под деревом.

He wished to persuade Mr. Woodhouse, as well as

Emma, to join the party; and he knew that to have any

of them sitting down out of doors to eat would

inevitably make him ill.

Он собирался склонить не только Эмму, но и

мистера Вудхауса принять участие в увеселенье и

предвидел, что угощать гостей снаружи —

значило бы обречь мистера Вудхауса на муки.

Mr. Woodhouse must not, under the specious pretence

of a morning drive, and an hour or two spent at

Donwell, be tempted away to his misery.

Неблаговидно было бы соблазнить мистера

Вудхауса прокатиться поутру на часок-другой в

Донуэлл и под этим предлогом заманить его на

пытку.

He was invited on good faith.

Приглашение сделано было с чистой совестью.

No lurking horrors were to upbraid him for his easy

credulity.

Мистера Вудхауса не подстерегала зловещая

опасность поплатиться за свою доверчивость.

He did consent.

И он дал согласие.

He had not been at Donwell for two years.

Он не был в Донуэлле уже два года.

"Some very fine morning, he, and Emma, and Harriet,

could go very well; and he could sit still with Mrs.

Weston, while the dear girls walked about the gardens.

Вот установится хорошая погода, и как-нибудь

утром прекрасно можно будет прокатиться с

Эммою и Гарриет — он посидит покойно с миссис

Уэстон, а они, душеньки, могут тем временем

погулять в саду.

He did not suppose they could be damp now, in the

middle of the day.

В июньский полдень, вероятно, там не будет сыро.

He should like to see the old house again exceedingly,

and should be very happy to meet Mr. and Mrs. Elton,

and any other of his neighbours.—He could not see

any objection at all to his, and Emma's, and Harriet's

going there some very fine morning.

Он с наслажденьем снова навестит старинный Дом

и очень будет рад повидать мистера и миссис

Элтон и остальных соседей… Да, отчего бы ему, в

самом деле, не прокатиться туда с Эммой и

Гарриет утречком, по хорошей погоде?

He thought it very well done of Mr. Knightley to

invite them—very kind and sensible—much cleverer

than dining out.—He was not fond of dining out."

Он находит, что это чрезвычайно удачная мысль

— очень разумное и любезное приглашенье — и

молодец мистер Найтли, что не устроил званый

обед.

 Ну их совсем, эти званые обеды…

Mr.

 Knightley was fortunate in every body's most ready

concurrence.

Мистеру Найтли повезло: никто не отклонил его

приглашения.

The invitation was everywhere so well received, that it

seemed as if, like Mrs. Elton, they were all taking the

scheme as a particular compliment to

themselves.—Emma and Harriet professed very high

expectations of pleasure from it; and Mr. Weston,

unasked, promised to get Frank over to join them, if

possible; a proof of approbation and gratitude which

could have been dispensed with.—Mr. Knightley was

then obliged to say that he should be glad to see him;

and Mr. Weston engaged to lose no time in writing,

and spare no arguments to induce him to come.

Его принимали повсюду с такой готовностью, как

если б каждый, подобно миссис Элтон, полагал,

что прием затевается единственно ради него.

 Эмма и Гарриет объявили, что ждут от него

бессчетных удовольствий; мистер же Уэстон, в

знак одобрения и благодарности, обещался, если

удастся, вызвать ради такого случая Фрэнка, хотя

его о том не просили… Мистеру Найтли не

оставалось ничего другого, как сказать, что он

будет очень рад, и мистер Уэстон успокоил его,

что напишет, не теряя времени, и не поскупится на

доводы, чтобы уговорить его приехать.

In the meanwhile the lame horse recovered so fast,

that the party to Box Hill was again under happy

consideration; and at last Donwell was settled for one

day, and Box Hill for the next,—the weather

appearing exactly right.

Хромая лошадь между тем столь быстро

оправилась, что уже снова радостно обсуждалась

прогулка на Бокс-хилл, и кончилось тем, что

Донуэлл назначили на один день, а Бокс-хилл —

на следующий; погода тому благоприятствовала.

Under a bright mid-day sun, at almost Midsummer,

Mr. Woodhouse was safely conveyed in his carriage,

with one window down, to partake of this al-fresco

party; and in one of the most comfortable rooms in the

Abbey, especially prepared for him by a fire all the

morning, he was happily placed, quite at his ease,

ready to talk with pleasure of what had been achieved,

and advise every body to come and sit down, and not

to heat themselves.—Mrs. Weston, who seemed to

have walked there on purpose to be tired, and sit all

the time with him, remained, when all the others were

invited or persuaded out, his patient listener and

sympathiser.

Под ярким полуденным солнцем, в самый, можно

сказать, разгар лета, мистер Вудхаус благополучно

прибыл в своей карете — спустив одно окошко! —

для участия в увеселении на лоне природы,

проследовал в одну из лучших комнат, где в

ожидании его приезда с утра топили камин и,

удобно расположась, весьма собою довольный,

изготовился с приятностью рассказывать о своих

свершениях и советовать всем и каждому посидеть

в доме и не перегреваться на солнце… А когда

всех прочих звали или уводили в сад, то его

сочувственной и терпеливой слушательницей

оставалась миссис Уэстон, которая, казалось,

пришла сюда пешком с единою целью утомиться и

неотлучно сидеть при нем.

It was so long since Emma had been at the Abbey, that

as soon as she was satisfied of her father's comfort,

she was glad to leave him, and look around her; eager

to refresh and correct her memory with more

particular observation, more exact understanding of a

house and grounds which must ever be so interesting

to her and all her family.

Эмма так давно не была в аббатстве, что, как

только удостоверилась, что ее батюшка устроен с

удобством, радостно поспешила наружу оглядеть

все вокруг, освежить и пополнить свои

воспоминания об этом доме, этом поместье,

представляющем для нее и всего ее семейства

такой интерес теперь и в будущем, —

внимательнее ко всему присмотреться, лучше

узнать.

She felt all the honest pride and complacency which

her alliance with the present and future proprietor

could fairly warrant, as she viewed the respectable

size and style of the building, its suitable, becoming,

characteristic situation, low and sheltered—its ample

gardens stretching down to meadows washed by a

stream, of which the Abbey, with all the old neglect of

prospect, had scarcely a sight—and its abundance of

timber in rows and avenues, which neither fashion nor

extravagance had rooted up.—The house was larger

than Hartfield, and totally unlike it, covering a good

deal of ground, rambling and irregular, with many

comfortable, and one or two handsome rooms.—It

was just what it ought to be, and it looked what it

was—and Emma felt an increasing respect for it, as

the residence of a family of such true gentility,

untainted in blood and understanding.—Some faults

of temper John Knightley had; but Isabella had

connected herself unexceptionably.

С гордостью и самодовольством, законными при

тех родственных узах, которые связывали ее с

нынешним и с будущим владельцем имения,

обозревала она внушительные размеры и стиль

дома, его удачное, своеобразное и выгодное

местоположенье в низинке, закрытой со всех

сторон; роскошный сад, за которым простирались

луга, омываемые речкой, почти не видной из дома,

построенного, как строили в старину, с

пренебрежением к видам, открывающимся из

окон; густые ряды деревьев в рощах и вдоль аллей,

не поредевшие в угоду моде или

расточительности… Дом был больше чем

Хартфилд, и в совершенно ином духе —

неправильной формы, со множеством удобных, а в

редких случаях и красивых комнат, он

беспорядочно раскинулся на довольно обширном

пространстве — такой, каким ему и надлежало

быть; такой, без обмана, каким он выглядел, —

Эмма все глубже проникалась уважением к этому

родовому гнезду чистокровного, истинного,

доблестного дворянства.

 Пускай у мистера Джона Найтли нрав был

небезупречен, но Изабелла не ошиблась в выборе.

She had given them neither men, nor names, nor

places, that could raise a blush.

 These were pleasant feelings, and she walked about

and indulged them till it was necessary to do as the

others did, and collect round the

strawberry-beds.—The whole party were assembled,

excepting Frank Churchill, who was expected every

moment from Richmond; and Mrs. Elton, in all her

apparatus of happiness, her large bonnet and her

basket, was very ready to lead the way in gathering,

accepting, or talking—strawberries, and only

strawberries, could now be thought or spoken

of.—"The best fruit in England—every body's

favourite—always wholesome.—These the finest beds

and finest sorts.—Delightful to gather for one's

self—the only way of really enjoying

them.—Morning decidedly the best time—never

tired—every sort good—hautboy infinitely

superior—no comparison—the others hardly

eatable—hautboys very scarce—Chili

preferred—white wood finest flavour of all—price of

strawberries in London—abundance about

Bristol—Maple Grove—cultivation—beds when to be

renewed—gardeners thinking exactly different—no

general rule—gardeners never to be put out of their

way—delicious fruit—only too rich to be eaten much

of—inferior to cherries—currants more

refreshing—only objection to gathering strawberries

the stooping—glaring sun—tired to death—could bear

it no longer—must go and sit in the shade."

За достоинства, за имя и именья тех, с которыми

она породнила свое семейство, можно было не

краснеть… То были приятные размышленья, и,

предаваясь им, она гуляла, покуда не настало

время идти, как другие, рвать клубнику прямо с

грядок.

 Все общество было в сборе, за исключением

Фрэнка Черчилла, которого ждали из Ричмонда с

минуты на минуту, и миссис Элтон, при полном

снаряжении, необходимом ей для счастья: в

широкополой шляпе и с корзиночкой, сразу

обнаружила готовность показать, кто здесь первая

фигура; собирала ли она ягоды, принимала ли

подношенья или разговаривала — о клубнике, и

только о клубнике, больше ни о чем никому

сказать, или хотя бы подумать, не дозволялось. 

«Нет в Англии ягоды вкуснее — всеми любима —

каждому полезна.

 Образцовые грядки — отборные сорта.

 Восхитительно рвать своими руками — тогда

лишь вы получаете подлинное удовольствие.

 Утренние часы определенно наилучшее время —

она никогда не устает — каждый сорт по-своему

хорош — мускусная гораздо вкуснее — никакого

сравненья — другие сорта почти несъедобны —

мускуская попадается реже всего — она больше

любит чилийскую землянику — которой далеко до

лесной, — цены на клубнику в Лондоне — под

Бристолем целые плантации — в Кленовой Роще

— как взрыхлять землю — когда пересаживать —

каждый садовник говорит свое — единого правила

не существует — садовника переучить очень

трудно — отличная ягода — но чересчур сочна и

быстро приедается — вишня вкуснее —

смородина больше освежает — если бы только не

нагибаться — солнце палит нещадно —

смертельно устала — нет никаких сил — должна

пойти и сесть в тени».

Such, for half an hour, was the

conversation—interrupted only once by Mrs. Weston,

who came out, in her solicitude after her son-in-law, to

inquire if he were come—and she was a little

uneasy.—She had some fears of his horse.

К этому сводился на протяжении получаса весь

разговор, прерванный лишь однажды, когда из

дома, движимая беспокойством за пасынка, вышла

миссис Уэстон осведомиться, не приехал ли он, —

ей уже становилось не по себе.

 Его лошадь не внушала ей большого доверия.

Seats tolerably in the shade were found; and now

Emma was obliged to overhear what Mrs. Elton and

Jane Fairfax were talking of.—A situation, a most

desirable situation, was in question.

Все, кто как умел, разместились в тени, и теперь

Эмме пришлось, самой того не желая, слушать, о

чем миссис Элтон ведет разговоры с Джейн.

 Обсуждалось предлагаемое место — не место, а

мечта!

Mrs. Elton had received notice of it that morning, and

was in raptures.

Миссис Элтон уведомили о нем нынче утром, и

она была в упоенье.

It was not with Mrs. Suckling, it was not with Mrs.

Bragge, but in felicity and splendour it fell short only

of them: it was with a cousin of Mrs. Bragge, an

acquaintance of Mrs. Suckling, a lady known at Maple

Grove.

Оно объявилось не у миссис Саклинг, и не у

миссис Брэгг, но разве что им одним уступало в

заманчивости и великолепии; объявилось оно у

кузины миссис Брэгг и приятельницы миссис

Саклинг — дамы, вхожей в Кленовую Рощу.

Delightful, charming, superior, first circles, spheres,

lines, ranks, every thing—and Mrs. Elton was wild to

have the offer closed with immediately.—On her side,

all was warmth, energy, and triumph—and she

positively refused to take her friend's negative, though

Miss Fairfax continued to assure her that she would

not at present engage in any thing, repeating the same

motives which she had been heard to urge

before.—Still Mrs. Elton insisted on being authorised

to write an acquiescence by the morrow's post.—How

Jane could bear it at all, was astonishing to

Emma.—She did look vexed, she did speak

pointedly—and at last, with a decision of action

unusual to her, proposed a removal.—"Should not

they walk?

Восхитительное, дивное, превосходное —

избранный крут, высшее общество, положение,

сферы и все прочее, — миссис Элтон выходила из

себя, доказывая, что необходимо немедля

соглашаться.

 Она торжествовала, она горячилась, она

наступала; она не желала слушать никаких

возражений, хотя ее приятельница по-прежнему

пыталась ей втолковать, что до поры до времени

никуда поступать не намерена, приводя те же

мотивы, которые Эмма уже однажды слышала.

 Миссис Элтон продолжала добиваться, чтобы ее

уполномочили завтра же отправить с первой

почтой положительный ответ… Эмма только

дивилась, откуда у Джейн берется терпение все

это выносить.

 Раз или два на лице у нее промелькнула досада,

раз или два она отвечала резко — и наконец, с

решимостью, обыкновенно ей несвойственной,

предложила встать и пройтись.

 Не пойти ли им прогуляться!

Would not Mr. Knightley shew them the gardens—all

the gardens?—She wished to see the whole

extent."—The pertinacity of her friend seemed more

than she could bear.

Может быть, мистер Найтли покажет им весь сад

— и парк?

 Ей бы хотелось осмотреть весь донуэллский парк.

 Как видно, приятельница все-таки доняла ее

своею навязчивостью.

It was hot; and after walking some time over the

gardens in a scattered, dispersed way, scarcely any

three together, they insensibly followed one another to

the delicious shade of a broad short avenue of limes,

which stretching beyond the garden at an equal

distance from the river, seemed the finish of the

pleasure grounds.—It led to nothing; nothing but a

view at the end over a low stone wall with high pillars,

which seemed intended, in their erection, to give the

appearance of an approach to the house, which never

had been there.

Было жарко; походив вразброд по саду — кто

поодиночке, кто по двое, — все незаметно

потянулись друг за другом под благодатную сень

короткой и широкой липовой аллеи, которая

выходила из парка и кончалась на полпути к реке,

как бы замыкая пределы усадьбы.

 Она никуда не вела — никуда, если не считать

кругозора, который открывался за низкой

каменной оградой с высокими столбами,

воздвигнутыми, по всей видимости, с целью

обозначить подъезд к дому, хотя дом стоял вовсе

не там.

Disputable, however, as might be the taste of such a

termination, it was in itself a charming walk, and the

view which closed it extremely pretty.—The

considerable slope, at nearly the foot of which the

Abbey stood, gradually acquired a steeper form

beyond its grounds; and at half a mile distant was a

bank of considerable abruptness and grandeur, well

clothed with wood;—and at the bottom of this bank,

favourably placed and sheltered, rose the Abbey Mill

Farm, with meadows in front, and the river making a

close and handsome curve around it.

Уместность подобного завершения могла

представляться спорной, но сама аллея была

прелестным местом для прогулок и вид в конце ее

открывался обворожительный.

 Покатый склон, почти у подножия которого

раскинулось аббатство, спускаясь, становился

круче и в полумиле от границ усадьбы

заканчивался величественным обрывом, сплошь

одетым лесом, — а под обрывом, в укромном и

живописном уголке, красиво обрамленном речною

излучиной, высилась, глядя на заливные луга,

ферма Эбби-Милл.

It was a sweet view—sweet to the eye and the mind.

Вид был чудесный — ласкающий глаз и душу.

English verdure, English culture, English comfort,

seen under a sun bright, without being oppressive.

Английская зелень, английский уют; английский

ландшафт, залитый лучами яркого, но

милосердного солнца.

In this walk Emma and Mr. Weston found all the

others assembled; and towards this view she

immediately perceived Mr. Knightley and Harriet

distinct from the rest, quietly leading the way.

На этой аллее Эмма и мистер Уэстон застали все

общество, и она тотчас заметила, что шествие к

виду над обрывом, потихоньку отделясь от

остальных, возглавляют мистер Найтли и Гарриет.

Mr. Knightley and Harriet!—It was an odd tete-a-tete;

but she was glad to see it.—There had been a time

when he would have scorned her as a companion, and

turned from her with little ceremony.

Мистер Найтли — и Гарриет!..

 Неожиданный тет-а-тет — впрочем, Эмму он

порадовал.

 Было время, когда мистер Найтли отверг бы

такую собеседницу, отвернулся бы от нее без

особых церемоний.

Now they seemed in pleasant conversation.

Теперь он был, судя по всему, увлечен приятным

разговором.

There had been a time also when Emma would have

been sorry to see Harriet in a spot so favourable for

the Abbey Mill Farm; but now she feared it not.

Было также время, когда Эмма насторожилась бы,

увидев Гарриет в таком месте, откуда ферма

Эбби-Милл являлась взорам в столь выигрышном

свете; теперь ей было не страшно.

It might be safely viewed with all its appendages of

prosperity and beauty, its rich pastures, spreading

flocks, orchard in blossom, and light column of smoke

ascending.—She joined them at the wall, and found

them more engaged in talking than in looking around.

Зрелище фермы во всей ее красе и благоденствии

— с тучными пастбищами, ленивыми стадами,

садом в цвету и легким дымком, курящимся над

крышей — уже не представляло опасности…

Подойдя к ограде, Эмма стала рядом с ними и

убедилась, что они более поглощены беседой,

нежели созерцанием окрестности.

He was giving Harriet information as to modes of

agriculture, etc. and Emma received a smile which

seemed to say,

Он делился с Гарриет сведениями по части

сельского хозяйства, и Эмме досталась улыбка,

которая, казалось, говорила:

"These are my own concerns.

«Все это занимает меня самого.

I have a right to talk on such subjects, without being

suspected of introducing Robert Martin."—She did

not suspect him.

Я вправе толковать о подобного рода предметах,

не навлекая на себя подозрений в умысле

напомнить кому-то о Роберте Мартине».

 У нее и не было таких подозрений.

It was too old a story.—Robert Martin had probably

ceased to think of Harriet.—They took a few turns

together along the walk.—The shade was most

refreshing, and Emma found it the pleasantest part of

the day.

Эта история давно канула в прошлое.

 Роберт Мартин, наверное, и думать забыл о

Гарриет… Они несколько раз прогулялись втроем

туда и обратно по аллее.

 В тени дышалось легко, и для Эммы это были

самые отрадные минуты за весь день.

The next remove was to the house; they must all go in

and eat;—and they were all seated and busy, and still

Frank Churchill did not come.

Отсюда все направились в дом — их приглашали

закусить; общество расселось за столом, занялось

едою, а Фрэнк Черчилл все не ехал.

Mrs. Weston looked, and looked in vain.

Миссис Уэстон глаза проглядела, высматривая его,

но тщетно.

His father would not own himself uneasy, and laughed

at her fears; but she could not be cured of wishing that

he would part with his black mare.

Его отец не видел причин волноваться и смеялся

над ее страхами, но она не могла от них

избавиться и продолжала сокрушаться, зачем он не

расстался со своею вороной кобылой.

He had expressed himself as to coming, with more

than common certainty.

Он в этот раз с полной определенностью дал

понять, что приедет!

"His aunt was so much better, that he had not a doubt

of getting over to them."—Mrs. Churchill's state,

however, as many were ready to remind her, was

liable to such sudden variation as might disappoint her

nephew in the most reasonable dependence—and Mrs.

Weston was at last persuaded to believe, or to say, that

it must be by some attack of Mrs. Churchill that he

was prevented coming.—Emma looked at Harriet

while the point was under consideration; she behaved

very well, and betrayed no emotion.

Его тетеньке несравненно лучше, и у него не было

сомнений, что он к ним попадет… Однако

здоровье его тетеньки, дружно напомнили ей в

ответ, подвержено столь прихотливым

колебаниям, что самые основательные

предположения ее племянника могут расстроиться

в одну минуту, и в конце концов миссис Уэстон

убедили — так, по крайней мере, она сказала —

что ему, должно быть, и вправду помешал

приехать какой-нибудь внезапный недуг миссис

Черчилл.

 Пока происходили дебаты, Эмма поглядывала на

Гарриет; та держалась прекрасно и ничем не

выдавала своих чувств.

The cold repast was over, and the party were to go out

once more to see what had not yet been seen, the old

Abbey fish-ponds; perhaps get as far as the clover,

which was to be begun cutting on the morrow, or, at

any rate, have the pleasure of being hot, and growing

cool again.—Mr. Woodhouse, who had already taken

his little round in the highest part of the gardens,

where no damps from the river were imagined even by

him, stirred no more; and his daughter resolved to

remain with him, that Mrs. Weston might be

persuaded away by her husband to the exercise and

variety which her spirits seemed to need.

С холодною закуской покончили; теперь обществу

предстояло снова выйти наружу и осмотреть то,

что оставалось осмотреть: старинные пруды, в

которых разводили рыбу: может быть, дойти и до

клеверного поля, которое завтра начинали косить

— во всяком случае, еще раз испытать

удовольствие побыть на жаре и воротиться в

прохладу… Мистер Вудхаус, который успел

совершить легкий моцион по самой возвышенной

части парка, где даже он не мог учуять малейшей

сырости от реки, уже не тронулся с места, и его

дочь решила остаться при нем, чтобы миссис

Уэстон, которой полезно было отвлечься от своих

тревог, могла пройтись вместе с мужем.

Mr.

 Knightley had done all in his power for Mr.

Woodhouse's entertainment.

Мистер Найтли заранее позаботился сделать все,

чтобы мистер Вудхаус не скучал.

Books of engravings, drawers of medals, cameos,

corals, shells, and every other family collection within

his cabinets, had been prepared for his old friend, to

while away the morning; and the kindness had

perfectly answered.

Его старого друга поджидали альбомы с

гравюрами, витринки с медалями, камеями,

кораллами, раковинами и так далее, выдвинутые

из шкафов, в которых сохранялись фамильные

собрания — и заботы доброго хозяина не пропали

даром.

Mr. Woodhouse had been exceedingly well amused.

Мистер Вудхаус не скучал ни минуты.

Mrs. Weston had been shewing them all to him, and

now he would shew them all to Emma;—fortunate in

having no other resemblance to a child, than in a total

want of taste for what he saw, for he was slow,

constant, and methodical.—Before this second

looking over was begun, however, Emma walked into

the hall for the sake of a few moments' free

observation of the entrance and ground-plot of the

house—and was hardly there, when Jane Fairfax

appeared, coming quickly in from the garden, and

with a look of escape.—Little expecting to meet Miss

Woodhouse so soon, there was a start at first; but Miss

Woodhouse was the very person she was in quest of.

Все утро миссис Уэстон показывала ему

коллекции, и он, с детскою неразборчивой

любознательностью ко всяческим диковинкам и со

старческой медлительностью, скрупулезностью и

кропотливостью, жаждал теперь показать их

Эмме… Перед началом этой вторичной

демонстрации Эмма на несколько минут вышла в

прихожую, чтобы посмотреть без помех на вход в

общий план дома, и не успела она ступить за

дверь, как из сада — впопыхах и с таким видом,

словно за нею гонятся, — показалась Джейн

Фэрфакс.

 Не ожидая, по-видимому, столкнуться прямо на

пороге с мисс Вудхаус, она вздрогнула; впрочем,

как выяснилось, именно мисс Вудхаус и была ей

нужна.

"Will you be so kind," said she, "when I am missed, as

to say that I am gone home?—I am going this

moment.—My aunt is not aware how late it is, nor

how long we have been absent—but I am sure we

shall be wanted, and I am determined to go

directly.—I have said nothing about it to any body.

 It would only be giving trouble and distress.

— Не будете ли вы добры сказать, когда меня

хватятся, — начала она, — что я пошла домой?

 Я сию минуту ухожу.

 Тетушка не замечает, как поздно и как нас давно

нет дома, а я уверена, что нас уже там ждут, и

потому решилась идти сейчас же… Я никому не

сказалась — это лишнее беспокойство и

огорченье.

Some are gone to the ponds, and some to the lime

walk.

Одни направились теперь к прудам, другие — на

липовую аллею.

Till they all come in I shall not be missed; and when

they do, will you have the goodness to say that I am

gone?"

Пока все не вернутся назад, меня не хватятся, а

когда хватятся, не будете ли вы любезны сказать,

что я ушла?

"Certainly, if you wish it;—but you are not going to

walk to Highbury alone?"

— Разумеется, извольте — но не одна же вы

пойдете в Хайбери?

"Yes—what should hurt me?—I walk fast.

— Одна, а что тут страшного?

 Я хожу быстро.

I shall be at home in twenty minutes."

Двадцать минут, и я дома.

"But it is too far, indeed it is, to be walking quite

alone.

— Но вам нельзя, никак нельзя идти совсем одной

в такую даль.

Let my father's servant go with you.—Let me order

the carriage.

Позвольте, вас проводит слуга моего батюшки…

Или позвольте, я прикажу подать карету.

It can be round in five minutes."

Она здесь будет через пять минут.

"Thank you, thank you—but on no account.—I would

rather walk.—And for me to be afraid of walking

alone!—I, who may so soon have to guard others!"

— Спасибо, спасибо — ни в коем случае.

 Я предпочитаю идти пешком.

 А что одна, то мне ли этого бояться!

 Мне ли, которой так скоро, может быть, придется

охранять других!..

She spoke with great agitation; and Emma very

feelingly replied,

Она говорила очень возбужденно, и Эмма с

большим чувством возразила:

"That can be no reason for your being exposed to

danger now.

— И все-таки это не причина подвергать себя

опасности теперь.

I must order the carriage.

Я непременно прикажу подать карету.

The heat even would be danger.—You are fatigued

already."

Идти опасно хотя бы из-за жары.

 Вы уже и так устали.

"I am,"—she answered—"I am fatigued; but it is not

the sort of fatigue—quick walking will refresh

me.—Miss Woodhouse, we all know at times what it

is to be wearied in spirits.

— Я… да, устала, — отвечала она, — только это

не та усталость… прогулка быстрым шагом

подбодрит меня… Мисс Вудхаус, каждый из нас

когда-нибудь испытал, что значит утомиться

душою.

Mine, I confess, are exhausted.

Моя, признаюсь вам, в изнеможенье.

The greatest kindness you can shew me, will be to let

me have my own way, and only say that I am gone

when it is necessary."

Вы очень добры, но сейчас лучшее, что для меня

можно сделать — это позволить мне поступить

по-своему и сказать только, когда понадобится,

что я ушла домой.

Emma had not another word to oppose.

Эмма не возражала более ни единым словом.

She saw it all; and entering into her feelings, promoted

her quitting the house immediately, and watched her

safely off with the zeal of a friend.

Она все поняла и, угадывая ее состояние, помогла

ей быстро собраться и с дружеской участливостью

проводила до дверей.

Her parting look was grateful—and her parting words, Прощальный взгляд Джейн Фэрфакс полон был

благодарности, прощальные слова ее:

"Oh!

 Miss Woodhouse, the comfort of being sometimes

alone!"—seemed to burst from an overcharged heart,

and to describe somewhat of the continual endurance

to be practised by her, even towards some of those

who loved her best.

«Ох, мисс Вудхаус, какое счастье иногда побыть

одной!» — казалось, вырвались из самой глубины

измученной души, нечаянно выдав, чего ей стоит

эта постоянная сдержанность даже с теми, кто так

ее любит.

"Such a home, indeed! such an aunt!" said Emma, as

she turned back into the hall again.

"И правда — что за дом!

 Что за тетушка! — говорила себе Эмма, опять

возвращаясь в прихожую.

"I do pity you.

— Да, вас нельзя не пожалеть.

And the more sensibility you betray of their just

horrors, the more I shall like you."

И чем чаще вы будете показывать, сколь они — и

справедливо! — для вас ужасны, тем вы мне

будете милей".

Jane had not been gone a quarter of an hour, and they

had only accomplished some views of St. Mark's

Place, Venice, when Frank Churchill entered the

room.

Не минуло и четверти часа после ее ухода — Эмма

с мистером Вудхаусом едва пролистали несколько

видов на площадь Св.

 Марка в Венеции, — как в комнату вошел Фрэнк

Черчилл.

Emma had not been thinking of him, she had forgotten

to think of him—but she was very glad to see him.

Эмма о нем не думала — он как-то выпал у ней из

памяти, — но очень обрадовалась при виде его.

Mrs. Weston would be at ease.

Теперь у миссис Уэстон отляжет от сердца.

The black mare was blameless; they were right who

had named Mrs. Churchill as the cause.

Черная кобылка ничем не провинилась; правы

оказались те, которые называли причиною его

опозданья миссис Черчилл.

He had been detained by a temporary increase of

illness in her; a nervous seizure, which had lasted

some hours—and he had quite given up every thought

of coming, till very late;—and had he known how hot

a ride he should have, and how late, with all his hurry,

he must be, he believed he should not have come at

all.

Он задержался, потому что ей сделалось худо — с

ней приключился нервический припадок, который

не проходил несколько часов, он уже было совсем

отказался от мысли приехать — и, верно, не

поехал бы, когда бы знал, как жарко будет в

дороге и как он поздно попадет сюда, хоть и

скакал во весь опор.

The heat was excessive; he had never suffered any

thing like it—almost wished he had staid at

home—nothing killed him like heat—he could bear

any degree of cold, etc., but heat was intolerable—and

he sat down, at the greatest possible distance from the

slight remains of Mr. Woodhouse's fire, looking very

deplorable.

Убийственная жара — он подобной не помнит —

почти раскаивается, что не остался дома, —

погибает от жары — готов терпеть любой холод,

мороз, но жара для него невыносима… И, сделав

плачущее лицо, он уселся как можно дальше от

камина, в котором дотлевали любезные сердцу

мистера Вудхауса угольки.

"You will soon be cooler, if you sit still," said Emma. — Посидите тихо, и вы скоро остынете, — сказала

Эмма.

"As soon as I am cooler I shall go back again.

— Как остыну, сразу еду назад.

I could very ill be spared—but such a point had been

made of my coming!

Мне вообще не следовало отлучаться, но на моем

приезде так настаивали!

You will all be going soon I suppose; the whole party

breaking up.

Вы все, вероятно, скоро разойдетесь, отправитесь

по домам.

I met one as I came—Madness in such

weather!—absolute madness!"

Кой-кого я уже встретил по дороге сюда… В

такую погоду!

 Безумие — чистое безумие!

Emma listened, and looked, and soon perceived that

Frank Churchill's state might be best defined by the

expressive phrase of being out of humour.

Эмма посмотрела, послушала и догадалась, что

Фрэнк Черчилл пребывает в состоянии, которое

лучше всего определяется метким выражением «не

в духе».

Some people were always cross when they were hot.

Есть люди, которые бесятся, когда им жарко.

Such might be his constitution; and as she knew that

eating and drinking were often the cure of such

incidental complaints, she recommended his taking

some refreshment; he would find abundance of every

thing in the dining-room—and she humanely pointed

out the door.

Возможно, он был тоже так устроен — и, зная, что

при пустячных тягостях, вроде этой, порой

невредно перекусить, она посоветовала ему

подкрепиться с дороги — в столовой найдется чем

— и сочувственно показала нужную дверь.

"No—he should not eat.

Нет, он не будет есть.

He was not hungry; it would only make him hotter."

Ему и не хочется, и от этого станет только жарче.

In two minutes, however, he relented in his own

favour; and muttering something about spruce-beer,

walked off.

Впрочем, уже через две минуты он сменил гнев на

милость и, буркнув что-то насчет хвойного пива,

удалился.

Emma returned all her attention to her father, saying

in secret—

Эмма повернулась опять к своему батюшке,

втайне говоря себе:

"I am glad I have done being in love with him.

«Какое благо, что прошла моя влюбленность!

I should not like a man who is so soon discomposed

by a hot morning.

Невелика радость иметь дело с мужчиной,

которого способно вывести из себя жаркое утро.

Harriet's sweet easy temper will not mind it."

С этим легко мириться такому кроткому,

покладистому существу, как Гарриет».

He was gone long enough to have had a very

comfortable meal, and came back all the

better—grown quite cool—and, with good manners,

like himself—able to draw a chair close to them, take

an interest in their employment; and regret, in a

reasonable way, that he should be so late.

Отсутствовал он довольно долго — за такое время

можно покушать в свое удовольствие — и вышел к

ним другим человеком; он остыл, сделался вновь

похож на себя, к нему вернулись хорошие манеры:

он мог уже придвинуть к ним свой стул,

полюбопытствовать, чем они занимаются, и

изъявить резонное сожаленье, что вынужден был

так опоздать.

He was not in his best spirits, but seemed trying to

improve them; and, at last, made himself talk

nonsense very agreeably.

Он был не в самом лучшем настроении, но

старался его исправить и в конце концов принялся

болтать милый вздор о том о сем.

They were looking over views in Swisserland.

Они рассматривали в это время гравюры с видами

Швейцарии.

"As soon as my aunt gets well, I shall go abroad," said

he.

— Как только тетушка поправится, поеду за

границу, — сказал он.

"I shall never be easy till I have seen some of these

places.

— Не успокоюсь, покуда не повидаю эти места.

You will have my sketches, some time or other, to

look at—or my tour to read—or my poem.

Предъявлю вам когда-нибудь на посмотренье свои

рисунки — либо путевые записки на прочтенье —

либо поэму.

I shall do something to expose myself."

Так или иначе изыщу способ обречь себя вашему

суду.

"That may be—but not by sketches in Swisserland.

— Возможно, но это будут не швейцарские

пейзажи.

You will never go to Swisserland.

Вы не поедете в Швейцарию.

Your uncle and aunt will never allow you to leave

England."

Дядюшка с теткой никогда не отпустят вас из

Англии.

"They may be induced to go too.

— Им, может быть, самим придется ехать за

границу.

A warm climate may be prescribed for her.

Врачи ей могут предписать теплый климат.

I have more than half an expectation of our all going

abroad.

У меня сильное предчувствие, что мы отправимся

туда втроем.

I assure you I have.

Я вас уверяю.

I feel a strong persuasion, this morning, that I shall

soon be abroad.

У меня нынче определенно такое чувство, что

быть мне в скором времени за границей.

I ought to travel.

Меня зовут путешествия.

I am tired of doing nothing.

Мне скучно ничего не делать.

I want a change.

 I am serious, Miss Woodhouse, whatever your

penetrating eyes may fancy—I am sick of

England—and would leave it to-morrow, if I could."

Я не шучу, мисс Вудхаус, что бы там ни

рисовалось вашему проницательному оку, — мне

надоела Англия, я ею сыт по горло — я завтра бы

уехал, когда бы мог.

"You are sick of prosperity and indulgence.

— Вы пресыщены богатством и негой.

Cannot you invent a few hardships for yourself, and

be contented to stay?"

Не лучше ль вам изобрести для себя два-три

лишенья и претерпевать их, оставаясь в Англии?

"I sick of prosperity and indulgence!

— Я пресыщен богатством и негой?

You are quite mistaken.

Вы глубоко ошибаетесь.

I do not look upon myself as either prosperous or

indulged.

Не изнеженным богачом вижу я себя — отнюдь.

I am thwarted in every thing material.

Всем, что есть в жизни существенного, судьба

меня обделила.

I do not consider myself at all a fortunate person."

Я вовсе не почитаю себя ее баловнем.

"You are not quite so miserable, though, as when you

first came.

— И все-таки вы теперь не столь несчастны, как в

первые минуты, когда приехали.

Go and eat and drink a little more, and you will do

very well.

Ступайте съешьте и выпейте еще что-нибудь, и

вам совсем полегчает.

Another slice of cold meat, another draught of

Madeira and water, will make you nearly on a par with

the rest of us."

Еще один ломтик холодного мяса, еще глоток

мадеры с водою — и вы уравняетесь во благости

со всеми нами.

"No—I shall not stir.

— Нет, я не тронусь с места.

I shall sit by you.

Я посижу подле вас.

You are my best cure."

Вы лучшая панацея для меня.

"We are going to Box Hill to-morrow;—you will join

us.

— Мы едем завтра на Бокс-хилл — и вы с нами?

It is not Swisserland, but it will be something for a

young man so much in want of a change.

Это не Швейцария, но это тоже кое-что для

молодого человека, который так ищет перемен.

You will stay, and go with us?"

Вы остаетесь, и мы едем вместе?

"No, certainly not; I shall go home in the cool of the

evening."

— Нет, конечно!

 Я тронусь по вечерней прохладе домой.

"But you may come again in the cool of to-morrow

morning."

— Но завтра вы можете снова тронуться сюда по

утренней прохладе.

"No—It will not be worth while.

— Нет… Не стоит труда.

If I come, I shall be cross."

Я буду злиться, ежели приеду.

"Then pray stay at Richmond."

— Тогда сделайте одолженье, оставайтесь в

Ричмонде.

"But if I do, I shall be crosser still.

— А если останусь, то буду злиться еще пуще.

I can never bear to think of you all there without me." Мне будет нестерпимо сознавать, что вы все там, а

меня нет.

"These are difficulties which you must settle for

yourself.

— Ну, это трудности, которые никому не

разрешить, кроме вас.

Chuse your own degree of crossness.

Решайте сами, которая мера злости вам

предпочтительней.

I shall press you no more."

Я более слова не скажу.

The rest of the party were now returning, and all were

soon collected.

Гуляющие начали понемногу возвращаться, и

скоро все собрались в доме.

With some there was great joy at the sight of Frank

Churchill; others took it very composedly; but there

was a very general distress and disturbance on Miss

Fairfax's disappearance being explained.

Одни при виде Фрэнка Черчилла бурно

радовались, другие приняли его появленье

сдержанно — зато весть об исчезновении мисс

Фэрфакс встревожила и огорчила всех.

That it was time for every body to go, concluded the

subject; and with a short final arrangement for the next

day's scheme, they parted.

Все единодушно признали, что пора и честь знать,

и, оговоря напоследок вкратце план действий на

завтра, разошлись.

Frank Churchill's little inclination to exclude himself

increased so much, that his last words to Emma were,

Несклонность Фрэнка Черчилла оставаться в

стороне столь возросла к этому времени, что

прощальные слова его к Эмме были:

"Well;—if you wish me to stay and join the party, I

will."

— Что же — ежели вы желаете, чтоб я остался и

ехал тоже, то я подчиняюсь.

She smiled her acceptance; and nothing less than a

summons from Richmond was to take him back before

the following evening.

Она улыбнулась в знак одобренья, и они поладили

на том, что до завтрашнего вечера ничто, кроме

экстренного вызова из Ричмонда, его туда не

воротит.

CHAPTER VII

Глава 7

They had a very fine day for Box Hill; and all the

other outward circumstances of arrangement,

accommodation, and punctuality, were in favour of a

pleasant party.

День для прогулки на Бокс-хилл выдался

великолепный и прочие внешние обстоятельства,

как-то: распорядок, устройство, сроки, тоже

складывались благоприятно.

Mr. Weston directed the whole, officiating safely

between Hartfield and the Vicarage, and every body

was in good time.

Надзирал за сборами мистер Уэстон, деловито

снуя между Хартфилдом и домом викария, и все

снарядились к условленному часу.

Emma and Harriet went together; Miss Bates and her

niece, with the Eltons; the gentlemen on horseback.

Эмма ехала вместе с Гарриет, миссис Бейтс и ее

племянница с Элтонами, мужчины — верхом.

Mrs. Weston remained with Mr. Woodhouse.

Миссис Уэстон вызвалась побыть с мистером

Вудхаусом.

Nothing was wanting but to be happy when they got

there.

Оставалось лишь ехать и наслаждаться.

Seven miles were travelled in expectation of

enjoyment, and every body had a burst of admiration

on first arriving; but in the general amount of the day

there was deficiency.

Семь миль дороги промелькнули в приятном

предвкушении, и, прибыв на место, все ахнули от

восторга — но вообще чувствовалось, что в этот

день чего-то недостает.

There was a languor, a want of spirits, a want of

union, which could not be got over.

Ощущалась какая-то вялость, отсутствие

одушевленья, отсутствие единения, которое не

удавалось преодолеть.

They separated too much into parties.

Общество дробилось на части.

The Eltons walked together; Mr. Knightley took

charge of Miss Bates and Jane; and Emma and Harriet

belonged to Frank Churchill.

Элтоны гуляли вдвоем; мистер Найтли взял под

свое покровительство мисс Бейтс и Джейн; Эмма и

Гарриет достались Фрэнку Черчиллу.

And Mr. Weston tried, in vain, to make them

harmonise better.

Напрасно хлопотал мистер Уэстон, добиваясь

большего сплоченья.

It seemed at first an accidental division, but it never

materially varied.

Вначале такое разделение представлялось

случайным, однако оно в более или менее

неизменном виде сохранялось до конца.

Mr. and Mrs. Elton, indeed, shewed no unwillingness

to mix, and be as agreeable as they could; but during

the two whole hours that were spent on the hill, there

seemed a principle of separation, between the other

parties, too strong for any fine prospects, or any cold

collation, or any cheerful Mr. Weston, to remove.

Мистер и миссис Элтон, правда, не выказывали

нежеланья сообщаться с остальными и по

возможности стремились к сближению, однако у

других все два часа, проведенные на холме, столь

велико было тяготенье к расколу, что ни красоты

природы, ни холодная трапеза, ни неунывающий

мистер Уэстон не могли его устранить.

At first it was downright dulness to Emma.

Эмма вначале откровенно скучала.

She had never seen Frank Churchill so silent and

stupid.

Она никогда не думала, что Фрэнк Черчилл

способен быть таким тупым и молчаливым.

He said nothing worth hearing—looked without

seeing—admired without intelligence—listened

without knowing what she said.

Он говорил неинтересно — он смотрел и не видел

— восхищался плоско — отвечал невпопад.

While he was so dull, it was no wonder that Harriet

should be dull likewise; and they were both

insufferable.

Он был попросту скучен — неудивительно, что

Гарриет, глядя на него, поскучнела тоже, и они оба

наводили на Эмму тоску.

When they all sat down it was better; to her taste a

great deal better, for Frank Churchill grew talkative

and gay, making her his first object.

Когда все сели закусить, положение исправилось

— существенно исправилось, по ее мнению, ибо

Фрэнк Черчилл ожил, разговорился и принялся

вовсю за ней ухаживать.

Every distinguishing attention that could be paid, was

paid to her.

Он осыпал ее знаками внимания.

To amuse her, and be agreeable in her eyes, seemed

all that he cared for—and Emma, glad to be enlivened,

not sorry to be flattered, was gay and easy too, and

gave him all the friendly encouragement, the

admission to be gallant, which she had ever given in

the first and most animating period of their

acquaintance; but which now, in her own estimation,

meant nothing, though in the judgment of most people

looking on it must have had such an appearance as no

English word but flirtation could very well describe.

Казалось, у него не было другой заботы, как

только забавлять ее и угождать ей; и Эмма,

радуясь случаю развлечься, не гнушаясь лестью,

держалась тоже свободно, весело и, совсем как в

раннюю, самую увлекательную пору их

знакомства, щедро оказывала ему дружеское

поощренье и не возбраняла любезничать, с тою,

однако, разницей, что теперь, как она убедилась,

это для нее ничего не значило, хотя в глазах

сторонних наблюдателей должно было выглядеть

самым откровенным флиртом — точнее нет слова

в английском языке.

"Mr. Frank Churchill and Miss Woodhouse flirted

together excessively."

«Мисс Вудхаус и мистер Фрэнк Черчилл

флиртовали напропалую».

They were laying themselves open to that very

phrase—and to having it sent off in a letter to Maple

Grove by one lady, to Ireland by another.

Они открыто рисковали навлечь на себя подобный

отзыв — который от одной из дам пойдет по почте

в Кленовую Рощу, а от другой в Ирландию.

Not that Emma was gay and thoughtless from any real

felicity; it was rather because she felt less happy than

she had expected.

Нельзя сказать, что Эмма предавалась беспечной

веселости от избытка чувств — напротив, скорее

оттого, что ожидала большего.

She laughed because she was disappointed; and

though she liked him for his attentions, and thought

them all, whether in friendship, admiration, or

playfulness, extremely judicious, they were not

winning back her heart.

Она смеялась потому, что испытывала

разочарованье, и хотя его внимание нравилось ей и

представлялось как нельзя более уместным, чем

бы оно ни объяснялось — дружественной ли

приязнью, поклоненьем или природною

игривостью, — оно более не покоряло ее сердца.

She still intended him for her friend.

Она по-прежнему предназначала ему роль друга.

"How much I am obliged to you," said he, "for telling

me to come to-day!—If it had not been for you, I

should certainly have lost all the happiness of this

party.

 I had quite determined to go away again."

— Сколь много я вам обязан, что вы велели мне

поехать нынче сюда! — говорил он. 

— Какого удовольствия лишился бы, когда бы не

вы!

 Я уже было и впрямь собрался уезжать назад.

"Yes, you were very cross; and I do not know what

about, except that you were too late for the best

strawberries.

— Да, вы были ужасно сердиты, а почему — не

знаю.

 Ну, опоздали, не вам досталась лучшая

клубника… Вы не заслуживали моего доброго

участия.

I was a kinder friend than you deserved.

Но вы смирили свой нрав.

But you were humble.

 You begged hard to be commanded to come."

Вы прямо-таки взывали о том, чтобы вам

приказали сюда ехать.

"Don't say I was cross.

— Не говорите, что я сердился.

I was fatigued.

Я был утомлен.

The heat overcame me."

Меня одолела жара.

"It is hotter to-day."

— Сегодня жарче.

"Not to my feelings.

— А я не чувствую.

I am perfectly comfortable to-day."

Сегодня мне очень хорошо.

"You are comfortable because you are under

command."

— Потому хорошо, что вы сохраняете власть над

собою.

"Your command?—Yes."

— Вашу власть?

 Да, согласен.

"Perhaps I intended you to say so, but I meant

self-command.

— Положим, я рассчитывала на такой ответ, но я

имела в виду самообладанье.

You had, somehow or other, broken bounds yesterday,

and run away from your own management; but to-day

you are got back again—and as I cannot be always

with you, it is best to believe your temper under your

own command rather than mine."

Вчера вы, по той или иной причине, не сдержались

и вышли у себя из повиновенья, но нынче вы

опять владеете собой — а так как я не могу

постоянно быть с вами, то, надо думать, вы

все-таки подчиняетесь собственной власти, а не

моей.

"It comes to the same thing.

— Это одно и то же.

I can have no self-command without a motive.

Не мог же я снова обрести над собою власть ни с

того, ни с сего.

You order me, whether you speak or not.

Молча или вслух, вы все равно повелеваете мною.

And you can be always with me.

И потом, вы можете постоянно быть со мной.

You are always with me."

Вы со мной всегда.

"Dating from three o'clock yesterday.

— Начиная со вчерашнего дня, с трех часов

пополудни.

My perpetual influence could not begin earlier, or you

would not have been so much out of humour before."

На более раннее время мое непреходящее влияние

не распространяется, иначе вы бы раньше не

вышли из себя.

"Three o'clock yesterday!

— Со вчерашнего дня?

That is your date.

Это вы так считаете.

I thought I had seen you first in February."

По-моему, я вас впервые увидел в феврале.

"Your gallantry is really unanswerable.

— Ваша галантность поистине не знает границ.

But (lowering her voice)—nobody speaks except

ourselves, and it is rather too much to be talking

nonsense for the entertainment of seven silent people."

Однако, — понижая голос, — смотрите, кроме нас,

никто не разговаривает.

 Семь человек сидят и молчат, и занимать их,

болтая подобный вздор, — это немного слишком.

— Отчего же!

"I say nothing of which I am ashamed," replied he,

with lively impudence.

Я не стыжусь ни единого слова, — возразил он, с

нарочитым вызовом.

"I saw you first in February.

— Да, я вас увидел первый раз в феврале.

Let every body on the Hill hear me if they can.

Пусть это слышит каждый на Бокс-хилле.

Let my accents swell to Mickleham on one side, and

Dorking on the other.

 I saw you first in February."

Пусть голос мой разнесется окрест, от Миклема до

Доркинга — я вас увидел первый раз в феврале!

And then whispering—"Our companions are

excessively stupid.

— И — шепотом: — На наших спутников напало

оцепененье.

What shall we do to rouse them?

Чем бы нам их расшевелить?

Any nonsense will serve.

Любой пустяк сослужит эту службу.

They shall talk.

Они у меня заговорят!..

Ladies and gentlemen, I am ordered by Miss

Woodhouse (who, wherever she is, presides) to say,

that she desires to know what you are all thinking of?"

Дамы и господа, по приказанью мисс Вудхаус,

которая главенствует повсюду, где бы ни

присутствовала, объявляю вам: она желает знать, о

чем каждый из вас сейчас думает.

Some laughed, and answered good-humouredly.

Кто-то рассмеялся и отвечал добродушно.

Miss Bates said a great deal; Mrs. Elton swelled at the

idea of Miss Woodhouse's presiding; Mr. Knightley's

answer was the most distinct.

Мисс Бейтс разразилась многословной тирадой,

миссис Элтон надулась при утверждении, что

главенствует мисс Вудхаус, — и с наибольшей

определенностью отозвался мистер Найтли:

"Is Miss Woodhouse sure that she would like to hear

what we are all thinking of?"

— Мисс Вудхаус в этом уверена?

 Ей в самом деле хочется знать, что все мы

думаем?

"Oh! no, no"—cried Emma, laughing as carelessly as

she could—"Upon no account in the world.

— Ох, нет, нет! — с преувеличенно беззаботным

смехом воскликнула Эмма. 

— Ни за что на свете!

It is the very last thing I would stand the brunt of just

now.

Меньше всего я хотела бы подставить себя под

такой удар.

Let me hear any thing rather than what you are all

thinking of.

Готова выслушать что угодно, только не о чем все

думают.

I will not say quite all.

Впрочем, я бы сказала, не все.

There are one or two, perhaps, (glancing at Mr.

Weston and Harriet,) whose thoughts I might not be

afraid of knowing."

Есть кое-кто, — взглянув на миссис Уэстон и

Гарриет, — чьи мысли я бы, возможно, узнать не

побоялась.

"It is a sort of thing," cried Mrs. Elton emphatically,

"which I should not have thought myself privileged to

inquire into.

— А я, — с негодованием вскричала миссис

Элтон, — никогда бы не позволила себе

вторгаться в подобную область.

Though, perhaps, as the Chaperon of the party—I

never was in any circle—exploring parties—young

ladies—married women—"

Хоть, вероятно, как устроительница и патронесса

— в тех кругах, где я привыкла… обозревая

достопримечательности — молодые девицы —

замужние дамы…

Her mutterings were chiefly to her husband; and he

murmured, in reply,

Ее бурчанье предназначалось преимущественно

супругу, и он бормотал ей в ответ:

"Very true, my love, very true.

— Вы правы, дорогая, очень правы.

Exactly so, indeed—quite unheard of—but some

ladies say any thing.

Верно, именно так — просто неслыханно — иные

особы сами не знают, что говорят.

Better pass it off as a joke.

Лучше не придавать значенья и пропустить мимо

ушей.

Every body knows what is due to you."

Каждому понятно, чего заслуживаете вы.

"It will not do," whispered Frank to Emma; "they are

most of them affronted.

— Нет, так не годится, — шепнул Эмме Фрэнк

Черчилл, — большинство принимает это как

афронт.

I will attack them with more address.

 Ladies and gentlemen—I am ordered by Miss

Woodhouse to say, that she waives her right of

knowing exactly what you may all be thinking of, and

only requires something very entertaining from each

of you, in a general way.

Надобно подойти деликатней… Дамы и господа,

объявляю вам по приказанью мисс Вудхаус, что

она отказывается от права знать, что у вас на уме,

и только требует, чтобы каждый просто сказал

что-нибудь крайне занимательное.

Here are seven of you, besides myself, (who, she is

pleased to say, am very entertaining already,) and she

only demands from each of you either one thing very

clever, be it prose or verse, original or repeated—or

two things moderately clever—or three things very

dull indeed, and she engages to laugh heartily at them

all."

Вас здесь семеро, не считая меня, о котором она

уже соблаговолила отозваться как о крайне

занимательной личности, — и каждому вменяется

всего лишь сказать либо одну очень остроумную

вещь, либо две не очень, либо три отъявленные

глупости — как собственного сочиненья, так и в

пересказе, можно в прозе, можно в стихах, — а она

обещает в любом из вышеперечисленных случаев

от души посмеяться.

"Oh! very well," exclaimed Miss Bates, "then I need

not be uneasy.

— О, прекрасно! — воскликнула мисс Бейтс. 

— Тогда я могу не волноваться.

'Three things very dull indeed.'

Три отъявленные глупости — это как раз по моей

части.

That will just do for me, you know.

Мне только стоит рот открыть, и я тотчас брякну

три глупости, не так ли?

I shall be sure to say three dull things as soon as ever I

open my mouth, shan't I? (looking round with the

most good-humoured dependence on every body's

assent)—Do not you all think I shall?"

— Озираясь кругом в благодушнейшей

убежденности, что ее все поддержат. 

— Ну признайтесь, разве не так?

Emma could not resist.

Эмма не устояла.

"Ah! ma'am, but there may be a difficulty.

— Видите ли, сударыня, тут может встретиться

одно затрудненье.

Pardon me—but you will be limited as to

number—only three at once."

Простите, но вы будете ограничены числом —

разрешается сказать всего лишь три за один раз.

Miss Bates, deceived by the mock ceremony of her

manner, did not immediately catch her meaning; but,

when it burst on her, it could not anger, though a

slight blush shewed that it could pain her.

Мисс Бейтс, обманутая притворною

почтительностью ее обращенья, не вдруг уловила

смысл сказанного, но и когда до нее дошло, не

рассердилась, хотя, судя по легкой краске на лице,

была чувствительно задета.

"Ah!—well—to be sure.

— А, вот что!..

Yes, I see what she means, (turning to Mr. Knightley,)

and I will try to hold my tongue.

Понимаю.

 Да, мне ясно, что она подразумевает, и я

постараюсь впредь придерживать язык.

I must make myself very disagreeable, or she would

not have said such a thing to an old friend."

Видно, — обращаясь к мистеру Найтли, — от меня

стало совсем невмоготу, иначе она бы не сказала

такое старому другу.

"I like your plan," cried Mr. Weston.

— Хорошая мысль, Фрэнк! — вскричал мистер

Уэстон.

"Agreed, agreed.

— Одобрено и принято!

I will do my best.

Дай-ка я попробую.

I am making a conundrum.

Предлагаю вам загадку.

How will a conundrum reckon?"

Как у вас оцениваются загадки?

"Low, I am afraid, sir, very low," answered his

son;—"but we shall be indulgent—especially to any

one who leads the way."

— Невысоко, сэр, — отвечал его сын, — боюсь,

что весьма невысоко.

 Но мы будем снисходительны — в особенности к

тому, который начинает первым.

"No, no," said Emma, "it will not reckon low.

— Нет-нет, — сказала Эмма, — неправда, что

невысоко.

A conundrum of Mr. Weston's shall clear him and his

next neighbour.

Загадкою собственного сочиненья мистер Уэстон

откупится и за себя и за соседа.

Come, sir, pray let me hear it."

Смелее, сэр, — я вас слушаю.

"I doubt its being very clever myself," said Mr.

Weston.

— Да мне и самому сомнительно, чтобы она была

очень остроумной, — сказал мистер Уэстон.

"It is too much a matter of fact, but here it is.—What

two letters of the alphabet are there, that express

perfection?"

— Обыкновенная, ничего в ней такого нет, а

впрочем, судите сами.

 Какие две буквы алфавита обозначают

совершенство?

"What two letters!—express perfection!

— Две буквы?

 Совершенство?..

I am sure I do not know."

Нет, право, не знаю.

"Ah! you will never guess.

— Ага!

 Ни за что не угадаете.

You, (to Emma), I am certain, will never guess.—I

will tell you.—M. and A.—Em-ma.—Do you

understand?"

Вам, — адресуясь к Эмме, — уж наверное

нипочем не угадать… Ну так и быть, скажу. 

"М" и 

"А".

 Эм-ма.

 Понятно?

Understanding and gratification came together.

Слово «понятно» в этом случае одновременно

означало и «приятно».

It might be a very indifferent piece of wit, but Emma

found a great deal to laugh at and enjoy in it—and so

did Frank and Harriet.—It did not seem to touch the

rest of the party equally; some looked very stupid

about it, and Mr. Knightley gravely said,

Возможно, загадка не отличалась остроумием, но

что-то, очевидно, в ней было, если Эмма смеялась

и радовалась, а вместе с нею — Фрэнк и Гарриет.

 На остальное общество она как будто не

произвела впечатления — кое-кто вообще принял

ее с деревянным лицом, а мистер Найтли без

улыбки заметил:

"This explains the sort of clever thing that is wanted,

and Mr. Weston has done very well for himself; but he

must have knocked up every body else.

— Теперь мы видим, какого сорта требуется

остроумие, и мистер Уэстон в нем преуспел, но

только для других он, вероятно, истощил эту ниву.

Perfection should not have come quite so soon."

Не следовало так спешить с «совершенством».

"Oh! for myself, I protest I must be excused," said

Mrs. Elton;

— Что до меня, по крайней мере, то прошу

уволить, — заявила миссис Элтон.

"I really cannot attempt—I am not at all fond of the

sort of thing.

— Решительно не расположена… не имею ни

малейшей наклонности.

I had an acrostic once sent to me upon my own name,

which I was not at all pleased with.

Я как-то получила акростих на имя Августа и

вовсе не испытала удовольствия.

I knew who it came from.

Я знаю, кто его прислал.

An abominable puppy!—You know who I mean

(nodding to her husband).

 These kind of things are very well at Christmas, when

one is sitting round the fire; but quite out of place, in

my opinion, when one is exploring about the country

in summer.

Неисправимый вертопрах!

 Вам известно, о ком я говорю. 

— Кивая головою мужу: — Такие занятия хороши

на Рождество, когда вы сидите вокруг камина, но

летом, когда знакомитесь с красотами природы,

они, на мой взгляд, совсем не к месту.

Miss Woodhouse must excuse me.

Пусть мисс Вудхаус меня извинит.

I am not one of those who have witty things at every

body's service.

Я не из тех, чьи остроты к услугам каждого, и не

посягаю на званье записного острослова.

I do not pretend to be a wit.

 I have a great deal of vivacity in my own way, but I

really must be allowed to judge when to speak and

when to hold my tongue.

Я не обижена живостью ума, но пусть уж мне

предоставят самой решать, когда сказать

что-нибудь, а когда промолчать.

Pass us, if you please, Mr. Churchill.

Как вам угодно, мистер Черчилл, но увольте нас.

Pass Mr. E., Knightley, Jane, and myself.

Мы пас — мистер Э., Найтли, Джейн и я.

We have nothing clever to say—not one of us.

Ничего остроумного сказать не имеем ни я, ни

они.

"Yes, yes, pray pass me," added her husband, with a

sort of sneering consciousness;

— Да-да, — с насмешливым высокомерием

подхватил ее супруг, — меня, сделайте милость,

увольте.

"I have nothing to say that can entertain Miss

Woodhouse, or any other young lady.

Мне нечем позабавить ни мисс Вудхаус, ни других

молодых особ.

An old married man—quite good for nothing.

Степенный женатый человек — какой с меня

спрос.

Shall we walk, Augusta?"

Пойдемте, может быть, прогуляемся, Августа?

"With all my heart.

— С величайшею охотой.

I am really tired of exploring so long on one spot.

Мне, признаться, наскучило так долго обследовать

окрестности на одном месте.

Come, Jane, take my other arm."

Идемте, Джейн, вот вам другая моя рука.

Jane declined it, however, and the husband and wife

walked off.

Джейн, однако, отказалась, и муж с женою пошли

вдвоем.

"Happy couple!" said Frank Churchill, as soon as they

were out of hearing:—"How well they suit one

another!—Very lucky—marrying as they did, upon an

acquaintance formed only in a public place!—They

only knew each other, I think, a few weeks in Bath!

— Счастливая чета! — молвил Фрэнк Черчилл,

подождав, пока они удалятся на порядочное

расстояние. 

— Как подходят друг к другу!

 Повезло им — жениться, зная друг друга лишь по

встречам в общественных местах!

 Знакомство, когда не ошибаюсь, продолжалось

считанные недели, там же, где началось, — в Бате!

Peculiarly lucky!—for as to any real knowledge of a

person's disposition that Bath, or any public place, can

give—it is all nothing; there can be no knowledge.

Редкая удача!

 Что можно, в сущности, узнать о человеке, о том,

каков он, в Бате или ином общественном месте?

 Ровно ничего.

It is only by seeing women in their own homes,

among their own set, just as they always are, that you

can form any just judgment.

Только тогда можно составить верное сужденье о

женщине, когда вы видите ее в домашней

обстановке, в ее привычном окружении такою,

какова она всегда.

Short of that, it is all guess and luck—and will

generally be ill-luck.

Без этого все лишь одно гаданье да воля случая, и

большею частью — злая воля.

How many a man has committed himself on a short

acquaintance, and rued it all the rest of his life!"

Сколько мужчин на основании поверхностного

знакомства связали себя и каялись после всю

жизнь!

Miss Fairfax, who had seldom spoken before, except

among her own confederates, spoke now.

Мисс Фэрфакс, которая до сих пор почти не

разговаривала, кроме как со своими союзниками,

неожиданно заговорила:

"Such things do occur, undoubtedly."—She was

stopped by a cough.

— Верно, такие случаи бывают. 

— Она закашлялась и умолкла.

Frank Churchill turned towards her to listen.

Фрэнк Черчилл выжидательно повернул к ней

голову.

"You were speaking," said he, gravely.

— Вы что-то собирались сказать, — произнес он

очень серьезно.

She recovered her voice.

К ней опять воротился голос.

"I was only going to observe, that though such

unfortunate circumstances do sometimes occur both to

men and women, I cannot imagine them to be very

frequent.

— Я только хотела заметить, что хотя подобного

рода прискорбные случаи и бывают, как с

мужчинами, так и с женщинами, но это едва ли

происходит часто.

A hasty and imprudent attachment may arise—but

there is generally time to recover from it afterwards.

Поспешная и опрометчивая привязанность

возникнуть может, но обыкновенно потом бывает

время одуматься.

I would be understood to mean, that it can be only

weak, irresolute characters, (whose happiness must be

always at the mercy of chance,) who will suffer an

unfortunate acquaintance to be an inconvenience, an

oppression for ever."

То есть, иначе говоря, одни только слабые и

нерешительные натуры — судьбою коих так или

иначе распоряжается случай — допустят, чтобы

неудачное знакомство осталось помехой и обузой

навеки.

He made no answer; merely looked, and bowed in

submission; and soon afterwards said, in a lively tone,

Он ничего не отвечал; лишь посмотрел на нее и

поклонился в знак согласия.

 Немного погодя он сказал беспечным тоном.

"Well, I have so little confidence in my own

judgment, that whenever I marry, I hope some body

will chuse my wife for me.

— А вот я столь мало доверяю собственному

сужденью, что надеюсь, когда мне приспеет пора

жениться, то жену для меня выберет кто-нибудь

другой.

Will you? (turning to Emma.) Will you chuse a wife

for me?—I am sure I should like any body fixed on by

you.

Может быть, вы? 

— Поворотясь к Эмме. 

— Не угодно ли вам выбрать мне жену?..

 Уверен, что ваш выбор придется мне по вкусу.

You provide for the family, you know, (with a smile at

his father).

Вам не внове оказывать эту услугу нашему

семейству. 

— С улыбкой покосясь на своего отца.

Find some body for me.

— Подыщите мне кого-нибудь.

I am in no hurry.

Я вас не тороплю.

Adopt her, educate her."

Возьмите ее к себе под крыло, воспитайте ее.

"And make her like myself."

— По образу и подобию самой себя.

"By all means, if you can."

— Непременно, ежели вам удастся.

"Very well.

— Хорошо.

I undertake the commission.

Я берусь за это порученье.

You shall have a charming wife."

Вы получите прелестную жену.

"She must be very lively, and have hazle eyes.

— Главное, пусть у ней будет живой нрав и карие

глаза.

I care for nothing else.

Остальное для меня неважно.

I shall go abroad for a couple of years—and when I

return, I shall come to you for my wife.

Укачу года на два за границу, а как вернусь — так

к вам за женою.

Remember."

Запомните.

Emma was in no danger of forgetting.

Он мог не опасаться, что Эмма забудет.

It was a commission to touch every favourite feeling.

В самую жилку попало это порученье!

Would not Harriet be the very creature described?

Не портрет ли Гарриет он изобразил?

Hazle eyes excepted, two years more might make her

all that he wished.

Отбросить карие глаза — и что мешает Гарриет

сделаться за два года тою, которая ему нужна!

He might even have Harriet in his thoughts at the

moment; who could say?

Возможно даже, ее-то он и имел в виду, говоря все

это, — как знать?

Referring the education to her seemed to imply it.

Ведь не зря он упомянул про воспитанье…

"Now, ma'am," said Jane to her aunt, "shall we join

Mrs. Elton?"

— А что, сударыня, — обратилась к своей тетке

Джейн Фэрфакс, — не последовать ли нам

примеру миссис Элтон?

"If you please, my dear.

— Как скажешь, родная моя.

With all my heart.

Я — с дорогой душой.

I am quite ready.

Давно готова.

I was ready to have gone with her, but this will do just

as well.

Готова была сразу пойти с нею, но и так будет

ничуть не хуже.

We shall soon overtake her.

Мы ее быстро догоним.

There she is—no, that's somebody else.

Вон она… нет, это кто-то другой.

That's one of the ladies in the Irish car party, not at all

like her.—Well, I declare—"

Это дама из той ирландской компании, которая

приехала в наемной карете, — и нисколько на нее

не похожа.

 Ну и ну…

They walked off, followed in half a minute by Mr.

Knightley.

Они ушли, и через полминуты за ними следом

направился мистер Найтли.

Mr. Weston, his son, Emma, and Harriet, only

remained; and the young man's spirits now rose to a

pitch almost unpleasant.

Остались только мистер Уэстон с сыном, Эмма и

Гарриет, и теперь одушевленье молодого человека

достигло таких пределов, что становилось уже

неприятно.

Even Emma grew tired at last of flattery and

merriment, and wished herself rather walking quietly

about with any of the others, or sitting almost alone,

and quite unattended to, in tranquil observation of the

beautiful views beneath her.

Даже Эмма пресытилась наконец зубоскальством

и лестью и предпочла бы мирно побродить с

другими или посидеть — пускай не в полном

одиночестве, но не будучи предметом внимания —

и тихо полюбоваться прекрасными видами,

открывавшимися с высоты.

The appearance of the servants looking out for them to

give notice of the carriages was a joyful sight; and

even the bustle of collecting and preparing to depart,

and the solicitude of Mrs. Elton to have her carriage

first, were gladly endured, in the prospect of the quiet

drive home which was to close the very questionable

enjoyments of this day of pleasure.

Она воспрянула духом при появлении слуг,

которые искали их, чтобы доложить, что кареты

готовы, и безропотно терпела суматоху сборов,

настоянья миссис Элтон, чтобы ее экипаж подали

первым — утешаясь мыслями о спокойной

поездке домой, которою завершатся весьма

сомнительные удовольствия этого празднества на

лоне природы.

Such another scheme, composed of so many

ill-assorted people, she hoped never to be betrayed

into again.

Больше, надеялась она, уже ничье вероломство не

вовлечет ее в затеи для столь неудачно

подобранной компании.

While waiting for the carriage, she found Mr.

Knightley by her side.

Дожидаясь кареты, она в какую-то минуту

обнаружила, что рядом стоит мистер Найтли.

He looked around, as if to see that no one were near,

and then said,

Он оглянулся по сторонам, словно проверяя, нет

ли кого поблизости, и сказал:

"Emma, I must once more speak to you as I have been

used to do: a privilege rather endured than allowed,

perhaps, but I must still use it.

 I cannot see you acting wrong, without a

remonstrance.

— Эмма, я снова вынужден, как повелось издавна,

сделать вам выговор — возможно, эту привилегию

не даруют мне, а скорее терпят, и все-таки я

обязан воспользоваться ею.

How could you be so unfeeling to Miss Bates?

Как вы могли так бессердечно обойтись с мисс

Бейтс?

How could you be so insolent in your wit to a woman

of her character, age, and situation?—Emma, I had not

thought it possible."

Как могли позволить себе столь дерзкую выходку

по отношению к женщине ее возраста, ее склада и

в ее положении?..

Emma recollected, blushed, was sorry, but tried to

laugh it off.

Эмма, я никогда бы не поверил, что вы на это

способны.

"Nay, how could I help saying what I did?—Nobody

could have helped it.

Эмма вспомнила, вспыхнула и устыдилась, но

попыталась обратить все в шутку.

It was not so very bad.

— Да, но как было удержаться?

I dare say she did not understand me."

Никто бы не смог.

"I assure you she did.

Ничего страшного.

She felt your full meaning.

Она, я думаю, даже не поняла.

She has talked of it since.

— Все поняла, можете мне поверить.

I wish you could have heard how she talked of

it—with what candour and generosity.

Вполне.

 Об этом уже шел разговор.

 И вы бы слышали, как она говорила откровенно,

великодушно.

I wish you could have heard her honouring your

forbearance, in being able to pay her such attentions,

as she was for ever receiving from yourself and your

father, when her society must be so irksome."

Слышали бы, как искренне хвалила вас за

долготерпенье — что вы к ней столь внимательны,

что она постоянно видит от вас и вашего отца

столько добра, хотя должна невероятно

раздражать вас своим присутствием.

"Oh!" cried Emma,

— Ох, я знаю! — вырвалось у Эммы.

"I know there is not a better creature in the world: but

you must allow, that what is good and what is

ridiculous are most unfortunately blended in her."

— Знаю, это святая душа, но согласитесь —

хорошее, к несчастью, так тесно переплетается в

ней с курьезным!

"They are blended," said he,

— Переплетается, — сказал он.

"I acknowledge; and, were she prosperous, I could

allow much for the occasional prevalence of the

ridiculous over the good.

— Согласен.

 И будь она богата, я мягче подходил бы к тем,

которые не видят подчас хорошего за курьезным.

Were she a woman of fortune, I would leave every

harmless absurdity to take its chance, I would not

quarrel with you for any liberties of manner.

Будь она женщина состоятельная, я не спешил бы

вступаться за нее при каждой безобидной

нелепости — не ссорился бы с вами из-за

маленьких вольностей в обращении.

Were she your equal in situation—but, Emma,

consider how far this is from being the case.

Будь она вам равна по положению… Но, Эмма,

задумайтесь — ведь это далеко не так.

She is poor; she has sunk from the comforts she was

born to; and, if she live to old age, must probably sink

more.

Она бедна — она, рожденная жить в довольстве,

пришла в упадок и, вероятно, обречена еще более

прийти в упадок, если доживет до старости.

Her situation should secure your compassion.

Ее участь должна была бы внушать вам

сострадание.

It was badly done, indeed!

Некрасивый поступок, Эмма!..

You, whom she had known from an infant, whom she

had seen grow up from a period when her notice was

an honour, to have you now, in thoughtless spirits, and

the pride of the moment, laugh at her, humble

her—and before her niece, too—and before others,

many of whom (certainly some,) would be entirely

guided by your treatment of her.—This is not pleasant

to you, Emma—and it is very far from pleasant to me;

but I must, I will,—I will tell you truths while I can;

satisfied with proving myself your friend by very

faithful counsel, and trusting that you will some time

or other do me greater justice than you can do now."

Вы, которую она знает с колыбели… вы росли у

ней на глазах с той еще поры, когда за честь

почитали заслужить ее внимание, и вот теперь, из

легкомыслия, из минутной заносчивости вы

насмехаетесь над нею, унижаете ее — и это в

присутствии ее племянницы, при всех, не подумав

о том, что многие — некоторые наверняка —

возьмут себе за образец ваше обращенье с нею…

Вам это неприятно слышать — мне очень

неприятно говорить, но я должен, я буду говорить

вам правду, пока могу, и жить со спокойной

совестью — знать, что я вам был истинным

другом, давая добрые советы, и верить, что

когда-нибудь вы поймете меня лучше, чем теперь.

While they talked, they were advancing towards the

carriage; it was ready; and, before she could speak

again, he had handed her in.

За разговором они подошли к карете; она стояла

наготове, и Эмма рот не успела открыть, как он

уже подсадил ее туда.

He had misinterpreted the feelings which had kept her

face averted, and her tongue motionless.

Он неверно истолковал чувства, которые не давали

ей повернуться к нему лицом, сковывали язык.

They were combined only of anger against herself,

mortification, and deep concern.

На себя, одну себя она сердилась, глубокая

жалость и стыд владели ею.

She had not been able to speak; and, on entering the

carriage, sunk back for a moment overcome—then

reproaching herself for having taken no leave, making

no acknowledgment, parting in apparent sullenness,

she looked out with voice and hand eager to shew a

difference; but it was just too late.

Это они помешали ей говорить, и, сев в карету,

она на миг бессильно откинулась назад, но тотчас

— браня себя, что не простилась, не отозвалась,

что уезжает с недовольным видом, — высунулась

наружу, чтобы окликнуть его, помахать рукою,

показать, что все это не так, — однако как раз на

этот миг опоздала.

He had turned away, and the horses were in motion.

Он уже отошел; лошади тронули.

She continued to look back, but in vain; and soon,

with what appeared unusual speed, they were half way

down the hill, and every thing left far behind.

Она продолжала смотреть ему в спину, но он не

оглянулся, и скоро — казалось, они не ехали, а

летели — карета уже была на полпути к

подножию, и все осталось позади.

She was vexed beyond what could have been

expressed—almost beyond what she could conceal.

Эмму душила невыразимая и почти нескрываемая

досада.

Never had she felt so agitated, mortified, grieved, at

any circumstance in her life.

Как никогда в жизни, изнемогала она от волненья,

сожаленья, стыда.

She was most forcibly struck.

Его слова потрясли ее.

The truth of this representation there was no denying. Он сказал правду, отрицать было бесполезно.

She felt it at her heart.

Она в душе сама это знала.

How could she have been so brutal, so cruel to Miss

Bates!

Как могла она так жестоко, так грубо поступить с

мисс Бейтс!..

How could she have exposed herself to such ill

opinion in any one she valued!

Уронить себя в глазах того, чьим мнением так

дорожила!

And how suffer him to leave her without saying one

word of gratitude, of concurrence, of common

kindness!

Как допустила, чтобы они расстались без слова

благодарности, без слова согласия с ее стороны —

вообще без единого доброго слова!

Time did not compose her.

Минуты шли, но они не приносили облегченья.

As she reflected more, she seemed but to feel it more. Чем она дольше размышляла, тем глубже

чувствовала свою вину.

She never had been so depressed.

Ей было тяжело, как никогда.

Happily it was not necessary to speak.

К счастью, поддерживать разговор не было

надобности.

There was only Harriet, who seemed not in spirits

herself, fagged, and very willing to be silent; and

Emma felt the tears running down her cheeks almost

all the way home, without being at any trouble to

check them, extraordinary as they were.

Рядом сидела только Гарриет, и тоже, кажется, не

в лучшем настроении — молчаливая, подавленная,

— и всю дорогу домой по щекам у Эммы —

неслыханное дело! — текли и текли слезы, и она

не трудилась их сдерживать.

CHAPTER VIII

Глава 8

The wretchedness of a scheme to Box Hill was in

Emma's thoughts all the evening.

Весь вечер Эмму не покидало сожаление о

злополучной прогулке на Бокс-хилл.

How it might be considered by the rest of the party,

she could not tell.

Какое впечатление осталось у других участников,

она не знала.

They, in their different homes, and their different

ways, might be looking back on it with pleasure; but

in her view it was a morning more completely

misspent, more totally bare of rational satisfaction at

the time, and more to be abhorred in recollection, than

any she had ever passed.

Возможно, каждый из них сейчас в своем доме и

на свой манер с удовольствием перебирал в

памяти ее подробности, но она сама не назвала бы

второго такого утра — убитого совершенно

напрасно, — которое не дало ничего ни уму, ни

сердцу и о котором после так тошно вспоминать.

A whole evening of back-gammon with her father,

was felicity to it.

Играть целый вечер со своим батюшкой в

триктрак было, по сравнению с этим,

блаженством.

There, indeed, lay real pleasure, for there she was

giving up the sweetest hours of the twenty-four to his

comfort; and feeling that, unmerited as might be the

degree of his fond affection and confiding esteem, she

could not, in her general conduct, be open to any

severe reproach.

Тут, по крайней мере, она могла черпать

удовлетворенье в сознании, что отдает ему

любимейшее время суток; что хотя, вероятно, не

вполне по заслугам пользуется его обожанием, его

безоговорочным доверием, но не заслуживает и

суровой укоризны.

As a daughter, she hoped she was not without a heart. Могла надеяться, что хотя бы как дочь не

окончательно очерствела душой.

She hoped no one could have said to her,

Что ей не скажут:

"How could you be so unfeeling to your father?—I

must, I will tell you truths while I can."

«Как могли вы столь бессердечно обходиться с

отцом?..

 Я должен, я буду говорить вам правду, пока

могу».

Miss Bates should never again—no, never!

Чтобы она еще когда-нибудь позволила себе с

мисс Бейтс… Никогда!

If attention, in future, could do away the past, she

might hope to be forgiven.

Если вниманием в будущем можно стереть

прошлую вину, то у нее, пожалуй, есть надежда

снискать себе прощенье.

She had been often remiss, her conscience told her so;

remiss, perhaps, more in thought than fact; scornful,

ungracious.

А вина за нею была — правда, более в помыслах,

чем на деле, — об этом ей твердила совесть;

слишком часто она бывала пренебрежительна,

суха.

But it should be so no more.

Но это больше не повторится.

In the warmth of true contrition, she would call upon

her the very next morning, and it should be the

beginning, on her side, of a regular, equal, kindly

intercourse.

В порыве искреннего раскаяния она решила, что

на другое же утро пойдет ее навестить и тем

положит начало добрым, ровным и равным

отношениям.

She was just as determined when the morrow came,

and went early, that nothing might prevent her.

Наутро эта решимость не ослабла, и Эмма

пораньше вышла из дому, чтобы ничто не

помешало ей.

It was not unlikely, she thought, that she might see

Mr. Knightley in her way; or, perhaps, he might come

in while she were paying her visit.

Она не исключала, что может встретить по пути

мистера Найтли или что он может заглянуть к

мисс Бейтс в то время, когда она будет там.

She had no objection.

И пусть.

She would not be ashamed of the appearance of the

penitence, so justly and truly hers.

 Her eyes were towards Donwell as she walked, but

she saw him not.

Ее это не смущало.

 Пускай он станет свидетелем справедливого,

чистосердечного покаянья… Она поглядывала в

сторону Донуэлла, покуда шла, но он не показался.

"The ladies were all at home."

«Хозяюшки дома».

She had never rejoiced at the sound before, nor ever

before entered the passage, nor walked up the stairs,

with any wish of giving pleasure, but in conferring

obligation, or of deriving it, except in subsequent

ridicule.

Первый раз она радовалась этим словам, первый

раз вступала в эту прихожую, поднималась по этой

лестнице с желанием сделать приятное, а не

сделать одолженье; получить удовольствие, а не

возможность высмеять за спиною.

There was a bustle on her approach; a good deal of

moving and talking.

Ее приближенье вызвало переполох — за дверьми

возникло движение, раздались голоса.

She heard Miss Bates's voice, something was to be

done in a hurry; the maid looked frightened and

awkward; hoped she would be pleased to wait a

moment, and then ushered her in too soon.

Слышно было, как мисс Бейтс кого-то торопит;

прислуга с испуганным, растерянным лицом

попросила ее минутку подождать, а потом

впустила слишком рано.

The aunt and niece seemed both escaping into the

adjoining room.

Тетушка с племянницей в это мгновенье исчезали

за дверью в другую комнату.

Jane she had a distinct glimpse of, looking extremely

ill; and, before the door had shut them out, she heard

Miss Bates saying,

Она отчетливо разглядела, что у Джейн ужасный

вид, и перед тем, как дверь за ними затворилась,

уловила слова мисс Бейтс:

"Well, my dear, I shall say you are laid down upon the

bed, and I am sure you are ill enough."

«Ладно, милая, скажу, что ты в постели, ведь ты и

впрямь совсем больна».

Poor old Mrs. Bates, civil and humble as usual, looked

as if she did not quite understand what was going on.

Бедная старенькая миссис Бейтс, учтивая и тихая,

как всегда, как будто не очень понимала, что

происходит.

"I am afraid Jane is not very well," said she, "but I do

not know; they tell me she is well.

— Боюсь, что Джейн нездоровится, — сказала она,

хотя не знаю — мне говорят, что она здорова.

I dare say my daughter will be here presently, Miss

Woodhouse.

Дочь, вероятно, сейчас выйдет, мисс Вудхаус.

I hope you find a chair.

Вы не поищете себе стульчик?

I wish Hetty had not gone.

И Патти куда-то запропастилась, как на грех.

I am very little able—Have you a chair, ma'am?

Я сама мало чем могу… Нашли стул, сударыня?

Do you sit where you like?

Вам удобно?

I am sure she will be here presently."

Она сию минуту будет здесь, я уверена.

Emma seriously hoped she would.

Эмма искренне на это надеялась.

She had a moment's fear of Miss Bates keeping away

from her.

У нее мелькнуло опасенье, что мисс Бейтс

избегает ее.

But Miss Bates soon came—"Very happy and

obliged"—but Emma's conscience told her that there

was not the same cheerful volubility as before—less

ease of look and manner.

Но мисс Бейтс вскоре появилась. 

«Как это мило, они так рады», — однако совесть

подсказывала Эмме, что это уже не прежнее

жизнерадостное многословье — что облику и

манерам недостает былой непринужденности.

A very friendly inquiry after Miss Fairfax, she hoped,

might lead the way to a return of old feelings.

Она сердечно осведомилась о здоровье мисс

Фэрфакс, не без умысла понемногу возродить в

мисс Бейтс прежние чувства.

The touch seemed immediate.

Это мгновенно возымело действие.

"Ah!

 Miss Woodhouse, how kind you are!—I suppose you

have heard—and are come to give us joy.

— Ах, мисс Вудхаус, как вы добры!

 Вы, вероятно, уже слышали и пришли разделить

нашу радость.

This does not seem much like joy, indeed, in

me—(twinkling away a tear or two)—but it will be

very trying for us to part with her, after having had her

so long, and she has a dreadful headache just now,

writing all the morning:—such long letters, you know,

to be written to Colonel Campbell, and Mrs. Dixon.

Наверно, глядя на меня, трудно поверить, что это

большая радость, но… украдкой смахивая

слезинку, — нам тяжело с нею расставаться после

того, как она жила у нас так долго — у нее теперь

страшно разболелась голова — легко ли, целое

утро писала письма, одно длинней другого — и

полковнику Кемпбеллу, знаете, и миссис Диксон.

'My dear,' said I, 'you will blind yourself'—for tears

were in her eyes perpetually.

 One cannot wonder, one cannot wonder.

«Родная моя, — говорю ей, — так и ослепнуть

недолго», — пишет, а у самой то и дело слезы на

глазах.

It is a great change; and though she is amazingly

fortunate—such a situation, I suppose, as no young

woman before ever met with on first going out—do

not think us ungrateful, Miss Woodhouse, for such

surprising good fortune—(again dispersing her

tears)—but, poor dear soul! if you were to see what a

headache she has.

Неудивительно, неудивительно… Такая перемена

в жизни — и хотя ей необыкновенно повезло — я

полагаю, никому прямо смолоду, с первого раза не

доставалось такое место — вы не подумайте, мисс

Вудхаус, мы ценим, это невероятная удача, но…

— снова смаргивая слезы, — знали бы вы, как у

нее, моей бедняжечки, раскалывается голова!

When one is in great pain, you know one cannot feel

any blessing quite as it may deserve.

Когда вам очень больно, это мешает оценить благо

по достоинству.

She is as low as possible.

Это ужасно удручает.

To look at her, nobody would think how delighted and

happy she is to have secured such a situation.

По ее виду никто бы не догадался, как она рада и

счастлива, что получила это место.

You will excuse her not coming to you—she is not

able—she is gone into her own room—I want her to

lie down upon the bed.

Вы извините, что она к вам не вышла — она не в

состоянии — пошла к себе, я просила ее лечь в

постель.

'My dear,' said I, 

'I shall say you are laid down upon the bed:' but,

however, she is not; she is walking about the room.

«Скажу, милая, что ты легла», — только она не

лежит, а ходит из угла в угол.

But, now that she has written her letters, she says she

shall soon be well.

 She will be extremely sorry to miss seeing you, Miss

Woodhouse, but your kindness will excuse her.

Хотя, по ее словам, теперь, когда письма

написаны, ей скоро должно стать легче… Так что,

мисс Вудхаус, она, к величайшему сожалению, не

может с вами увидеться, но, зная вашу доброту, я

надеюсь, что вы ее простите.

You were kept waiting at the door—I was quite

ashamed—but somehow there was a little bustle—for

it so happened that we had not heard the knock, and

till you were on the stairs, we did not know any body

was coming.

Вам пришлось ждать у дверей — мне так совестно

— но вышел маленький конфуз — дело в том, что

мы не слышали стука в дверь и не знали, что

кто-то к нам идет, покуда вы не стали подниматься

по лестнице.

'It is only Mrs. Cole,' said I, 'depend upon it.

«Это только миссис Коул, — говорю я, — можешь

мне поверить.

Nobody else would come so early.'

Больше никто не придет так рано».

'Well,' said she, 'it must be borne some time or other,

and it may as well be now.'

«Что ж, — говорит она, — все равно через это

придется когда-нибудь пройти, так отчего бы и не

теперь».

But then Patty came in, and said it was you.

Но тут входит Патти и докладывает, что это вы.

'Oh!' said I, 'it is Miss Woodhouse: I am sure you will

like to see her.'—'I can see nobody,' said she; and up

she got, and would go away; and that was what made

us keep you waiting—and extremely sorry and

ashamed we were.

«А, это мисс Вудхаус, — говорю я, — ты,

разумеется, захочешь ее повидать».

 А она: 

«Я ни с кем видеться не могу», — и встает, и хочет

уйти — вот отчего мы вас заставили ждать, хотя

это стыд и позор.

'If you must go, my dear,' said I, 'you must, and I will

say you are laid down upon the bed.'"

«Ладно, милая, — говорю я ей, — нет так нет, иди

— я скажу, что ты в постели».

Emma was most sincerely interested.

Эмма слушала с живейшим интересом.

Her heart had been long growing kinder towards Jane;

and this picture of her present sufferings acted as a

cure of every former ungenerous suspicion, and left

her nothing but pity; and the remembrance of the less

just and less gentle sensations of the past, obliged her

to admit that Jane might very naturally resolve on

seeing Mrs. Cole or any other steady friend, when she

might not bear to see herself.

Она давно начала смягчаться сердцем к Джейн, и

эта картина ее теперешних страданий вытеснила

прочь все прежние недостойные подозренья,

оставив место одной только жалости, а память о

том, как мало справедливости и доброты она

выказывала раньше, вынуждала ее признать

естественным, что Джейн, допуская до себя таких

надежных друзей, как миссис Коул, с нею

встречаться не в состоянии.

She spoke as she felt, with earnest regret and

solicitude—sincerely wishing that the circumstances

which she collected from Miss Bates to be now

actually determined on, might be as much for Miss

Fairfax's advantage and comfort as possible.

С неподдельным сочувствием и теплотою она

изъявила пожелание, чтобы шаг, на который, как

явствует из слов мисс Бейтс, теперь определенно

решилась ее племянница, оказался возможно более

правильным и успешным.

"It must be a severe trial to them all.

Она понимает, какое это, должно быть, для них

испытание.

She had understood it was to be delayed till Colonel

Campbell's return."

До сих пор, кажется, подразумевалось, что все

откладывается до возвращения полковника

Кемпбелла.

"So very kind!" replied Miss Bates.

— Вы так добры! — отозвалась мисс Бейтс.

"But you are always kind."

— Впрочем, вы всегда добры…

There was no bearing such an "always;" and to break

through her dreadful gratitude, Emma made the direct

inquiry of—

Слышать это «всегда» было свыше сил, и Эмма

прервала эту пытку благодарностью прямым

вопросом:

"Where—may I ask?—is Miss Fairfax going?"

— А куда, могу ли я узнать, направляется мисс

Фэрфакс?

"To a Mrs. Smallridge—charming woman—most

superior—to have the charge of her three little

girls—delightful children.

— К некой миссис Смолридж — очаровательная

особа, самых высоких достоинств, — где ей будут

отданы на попеченье три прелестные крошки, ее

дочери.

Impossible that any situation could be more replete

with comfort; if we except, perhaps, Mrs. Suckling's

own family, and Mrs. Bragge's; but Mrs. Smallridge is

intimate with both, and in the very same

neighbourhood:—lives only four miles from Maple

Grove.

Нельзя вообразить себе большее довольство и

изобилие, разве что у самой миссис Саклинг или

миссис Брэгг, — но миссис Смолридж близко

знакома с тою и другой и живет по соседству, в

четырех милях от Кленовой Рощи.

Jane will be only four miles from Maple Grove."

Джейн будет всего в четырех милях от Кленовой

Рощи!

"Mrs. Elton, I suppose, has been the person to whom

Miss Fairfax owes—"

— Вероятно, не кому иному, как миссис Элтон,

обязана мисс Фэрфакс…

"Yes, our good Mrs. Elton.

— Да, нашей славной миссис Элтон.

The most indefatigable, true friend.

Ее неустанным заботам и верной дружбе.

She would not take a denial.

Это она настояла.

She would not let Jane say, 

'No;' for when Jane first heard of it, (it was the day

before yesterday, the very morning we were at

Donwell,) when Jane first heard of it, she was quite

decided against accepting the offer, and for the

reasons you mention; exactly as you say, she had

made up her mind to close with nothing till Colonel

Campbell's return, and nothing should induce her to

enter into any engagement at present—and so she told

Mrs. Elton over and over again—and I am sure I had

no more idea that she would change her mind!—but

that good Mrs. Elton, whose judgment never fails her,

saw farther than I did.

Если бы не она, Джейн могла потерять это место,

потому что вначале, когда миссис Элтон ей только

сказала — а было это позавчера, в то самое утро,

когда мы ходили в Донуэлл, — вначале Джейн, по

причинам, которые вы упомянули, была

категорически против — она, как вы справедливо

заметили, решила не предпринимать ничего

определенного до возвращения полковника

Кемпбелла, и ничто не могло склонить ее к

немедленному согласию, о чем она много раз

повторила миссис Элтон, — мне бы в голову не

пришло, что она может передумать, — спасибо,

что славная миссис Элтон, которую чутье никогда

не подводит, оказалась дальновиднее меня.

It is not every body that would have stood out in such

a kind way as she did, and refuse to take Jane's

answer; but she positively declared she would not

write any such denial yesterday, as Jane wished her;

she would wait—and, sure enough, yesterday evening

it was all settled that Jane should go.

Не всякой достанет доброты выстоять, как она, не

слушая возражений, но она твердо заявила нет,

когда Джейн просила ее ответить отказом на

другой же день, то есть вчера, — и видите, уже ко

вчерашнему вечеру все решилось наоборот — что

Джейн едет.

Quite a surprize to me!

А я и понятия не имела!

I had not the least idea!—Jane took Mrs. Elton aside,

and told her at once, that upon thinking over the

advantages of Mrs. Smallridge's situation, she had

come to the resolution of accepting it.—I did not

know a word of it till it was all settled."

Полнейшая неожиданность!..

 Джейн отвела миссис Элтон в сторону и сказала

без обиняков, что, взвесив еще раз предложение

миссис Смолридж и все его преимущества, она

пришла к заключению, что его следует принять…

Мне это сообщили, только когда все уже было

слажено.

"You spent the evening with Mrs. Elton?"

— Так вы провели вечер у миссис Элтон?

"Yes, all of us; Mrs. Elton would have us come.

— Да, миссис Элтон хотела этого во что бы то ни

стало.

It was settled so, upon the hill, while we were walking

about with Mr. Knightley.

Мы уговорились еще на холме, когда гуляли с

мистером Найтли.

'You must all spend your evening with us,' said

she—'I positively must have you all come.'"

«Вечером непременно жду всех вас к себе, —

сказала она. 

— Положительно требую всех к себе».

"Mr. Knightley was there too, was he?"

— А, значит, мистер Найтли тоже был!

"No, not Mr. Knightley; he declined it from the first;

and though I thought he would come, because Mrs.

Elton declared she would not let him off, he did

not;—but my mother, and Jane, and I, were all there,

and a very agreeable evening we had.

— Нет, мистер Найтли сразу отказался — я,

признаться, думала, мы его все-таки увидим, так

как миссис Элтон объявила, что знать ничего не

желает, но он не пришел, а мы все были —

матушка, Джейн и я — и чудесно провели вечер.

Such kind friends, you know, Miss Woodhouse, one

must always find agreeable, though every body

seemed rather fagged after the morning's party.

С такими добрыми друзьями, мисс Вудхаус, не

может не быть чудесно — только чувствовалось,

что после утренней поездки все несколько

утомлены.

Even pleasure, you know, is fatiguing—and I cannot

say that any of them seemed very much to have

enjoyed it.

От удовольствий, знаете ли, тоже устают, хоть и

нельзя сказать, чтобы она кому-нибудь из них

доставила большое удовольствие.

However, I shall always think it a very pleasant party,

and feel extremely obliged to the kind friends who

included me in it."

Но я сохраню о ней приятные воспоминания и

признательность добрым друзьям, которые взяли

меня с собою.

"Miss Fairfax, I suppose, though you were not aware

of it, had been making up her mind the whole day?"

— По-видимому, хотя вы о том не догадывались,

мисс Фэрфакс целый день обдумывала свое

решение.

"I dare say she had."

— Да, вероятно.

"Whenever the time may come, it must be unwelcome

to her and all her friends—but I hope her engagement

will have every alleviation that is possible—I mean, as

to the character and manners of the family."

— Ей и всем ее близким предстоит пережить

горестные минуты.

 Но я надеюсь, что они с лихвою окупятся на

новом месте, что нравы и обычаи семейства ее за

них вознаградят.

"Thank you, dear Miss Woodhouse.

— Спасибо, дорогая мисс Вудхаус.

Yes, indeed, there is every thing in the world that can

make her happy in it.

Да, там она найдет все на свете, что только может

украсить существованье.

Except the Sucklings and Bragges, there is not such

another nursery establishment, so liberal and elegant,

in all Mrs. Elton's acquaintance.

Ни у кого из знакомых миссис Элтон, за

исключением Саклингов и Брэггов, вы не увидите

в детской подобной изысканности и комфорта.

Mrs. Smallridge, a most delightful woman!—A style

of living almost equal to Maple Grove—and as to the

children, except the little Sucklings and little Bragges,

there are not such elegant sweet children anywhere.

Миссис Смолридж — само очарованье!..

 Стиль жизни почти не уступает Кленовой Роще, а

дети — таких прелестных, благонравных малюток,

кроме как у Саклингов и Брэггов, не сыскать

нигде.

Jane will be treated with such regard and

kindness!—It will be nothing but pleasure, a life of

pleasure.—And her salary!—I really cannot venture to

name her salary to you, Miss Woodhouse.

Джейн ждет самое уважительное и ласковое

обхожденье!

 Это будет не жизнь, а удовольствие, сплошное

удовольствие… А жалованье!

 Страшно выговорить, мисс Вудхаус.

Even you, used as you are to great sums, would hardly

believe that so much could be given to a young person

like Jane."

Даже вы, которой не в диковинку крупные суммы,

не поверите, что ей, такой молоденькой, могли

положить такое огромное жалованье.

"Ah! madam," cried Emma, "if other children are at

all like what I remember to have been myself, I should

think five times the amount of what I have ever yet

heard named as a salary on such occasions, dearly

earned."

— Ох, сударыня! — воскликнула Эмма. 

— Ежели другие дети таковы, какой я помню себя,

то это жалованье — будь оно даже в пять раз

больше, чем принято платить в подобных случаях,

— достанется дорогою ценой.

"You are so noble in your ideas!"

— Какой у вас благородный взгляд на вещи!..

"And when is Miss Fairfax to leave you?"

— И когда же мисс Фэрфакс покидает вас?

"Very soon, very soon, indeed; that's the worst of it.

— Скоро, очень скоро — то-то и беда.

Within a fortnight.

Крайний срок — две недели.

Mrs. Smallridge is in a great hurry.

Миссис Смолридж не может ждать.

My poor mother does not know how to bear it.

Не представляю себе, как это все перенесет моя

бедная матушка.

So then, I try to put it out of her thoughts, and say,

Come ma'am, do not let us think about it any more."

Уж я стараюсь как могу, чтобы она над этим

меньше задумывалась. 

«Полно, сударыня, — говорю ей, — не будем

больше об этом думать».

"Her friends must all be sorry to lose her; and will not

Colonel and Mrs. Campbell be sorry to find that she

has engaged herself before their return?"

— Друзьям, наверное, грустно будет ее лишиться

должно быть, полковник Кемпбелл и жена его

огорчатся, когда узнают, что она предприняла этот

шаг, не дожидаясь их возвращенья?

"Yes; Jane says she is sure they will; but yet, this is

such a situation as she cannot feel herself justified in

declining.

— Да, Джейн в этом уверена, но она чувствует

себя не вправе отказаться от такого места.

I was so astonished when she first told me what she

had been saying to Mrs. Elton, and when Mrs. Elton at

the same moment came congratulating me upon it!

Меня она просто ошеломила в первый момент,

когда сказала, о чем у них с миссис Элтон был

разговор — и в это время сама миссис Элтон

подошла меня поздравить!

It was before tea—stay—no, it could not be before tea,

because we were just going to cards—and yet it was

before tea, because I remember thinking—Oh! no,

now I recollect, now I have it; something happened

before tea, but not that.

Как раз перед тем, как пить чай, — нет, погодите,

не может быть, ведь мы тогда садились за карты…

нет, все-таки перед тем, как пить чай, потому что

я, помнится, подумала… Ах нет, совершенно

верно — теперь я вспомнила, — перед чаем, и

точно, произошло кое-что, но не это.

Mr. Elton was called out of the room before tea, old

John Abdy's son wanted to speak with him.

Перед чаем с мистером Элтоном пришел

поговорить сын старого Джона Эбди и вызвал его

из комнаты.

Poor old John, I have a great regard for him; he was

clerk to my poor father twenty-seven years; and now,

poor old man, he is bed-ridden, and very poorly with

the rheumatic gout in his joints—I must go and see

him to-day; and so will Jane, I am sure, if she gets out

at all.

 And poor John's son came to talk to Mr. Elton about

relief from the parish; he is very well to do himself,

you know, being head man at the Crown, ostler, and

every thing of that sort, but still he cannot keep his

father without some help; and so, when Mr. Elton

came back, he told us what John ostler had been

telling him, and then it came out about the chaise

having been sent to Randalls to take Mr. Frank

Churchill to Richmond.

Бедный Джон… я чрезвычайно к нему привязана,

он был двадцать семь лет причетником у

покойного батюшки, а теперь, на старости лет,

прикован к постели жестокою подагрой — надо

будет сегодня же пойти его проведать — Джейн, я

уверена, пойдет, если у ней хватит сил выйти

нынче из дому… Да, так его сын пришел

поговорить с мистером Элтоном относительно

вспомоществованья от прихода — сам он, вы

знаете, живет в полном достатке, состоя старшим

конюхом в 

«Короне» и так далее, но все же нуждается в

пособии, чтобы содержать отца, — ну вот, а потом

мистер Элтон воротился и рассказал нам о том,

что узнал от конюха Джона, тогда-то и

выяснилось, что в Рэндалс послали фаэтон, на

котором поедет в Ричмонд мистер Фрэнк Черчилл.

That was what happened before tea.

Вот что произошло перед чаем.

It was after tea that Jane spoke to Mrs. Elton."

А Джейн говорила с миссис Элтон после чая.

Miss Bates would hardly give Emma time to say how

perfectly new this circumstance was to her; but as

without supposing it possible that she could be

ignorant of any of the particulars of Mr. Frank

Churchill's going, she proceeded to give them all, it

was of no consequence.

Мисс Бейтс не давала Эмме вставить двух слов и

объяснить, что это последнее обстоятельство для

нее совершенная новость; но так как, не допуская

мысли, что Эмма может не знать во всех

подробностях об отъезде мистера Фрэнка

Черчилла, она принялась тем не менее излагать

эти подробности, то Эмма ничего не потеряла.

What Mr. Elton had learned from the ostler on the

subject, being the accumulation of the ostler's own

knowledge, and the knowledge of the servants at

Randalls, was, that a messenger had come over from

Richmond soon after the return of the party from Box

Hill—which messenger, however, had been no more

than was expected; and that Mr. Churchill had sent his

nephew a few lines, containing, upon the whole, a

tolerable account of Mrs. Churchill, and only wishing

him not to delay coming back beyond the next

morning early; but that Mr. Frank Churchill having

resolved to go home directly, without waiting at all,

and his horse seeming to have got a cold, Tom had

been sent off immediately for the Crown chaise, and

the ostler had stood out and seen it pass by, the boy

going a good pace, and driving very steady.

Суть того, что узнал на этот счет от старшего

конюха мистер Элтон, слагалась из личных

наблюдений поименованного конюха и сведений,

полученных от рэндалсской прислуги, и состояла в

том, что вскоре по возвращении всех с прогулки

на Бокс-хилл из Ричмонда прибыл посыльный —

что было, впрочем, более или менее в порядке

вещей — с запискою от мистера Черчилла,

содержащей отчет о состоянии миссис Черчилл —

в целом сносном — и еще всего лишь пожелание,

чтобы племянник не задерживался слишком долго

и завтра утром возвращался назад, но мистер

Фрэнк Черчилл решил не ждать до утра и ехать

домой немедленно, а так как лошадь его, судя по

всему, простудилась, то в 

«Корону» срочно отрядили Тома за фаэтоном и

конюх, стоя на улице, видел потом своими

глазами, как он проехал мимо — жеребец шел

отлично, размашистым и ровным шагом.

There was nothing in all this either to astonish or

interest, and it caught Emma's attention only as it

united with the subject which already engaged her

mind.

Сообщение это не содержало ничего

удивительного и интересного и привлекло

внимание Эммы только в соотнесении с

предметом, который уже занимал собою ее мысли.

The contrast between Mrs. Churchill's importance in

the world, and Jane Fairfax's, struck her; one was

every thing, the other nothing—and she sat musing on

the difference of woman's destiny, and quite

unconscious on what her eyes were fixed, till roused

by Miss Bates's saying,

Ее поразил контраст между положением в этом

мире миссис Черчилл и Джейн Фэрфакс — одна

была все, другая — ничто; за размышлениями о

несходстве женских судеб она не замечала, на чем

покоится ее взгляд, покуда ее не вывел из

задумчивости голос мисс Бейтс:

"Aye, I see what you are thinking of, the pianoforte.

— Да, вижу, о чем вы думаете — о пианино.

What is to become of that?—Very true.

Что с ним станется… Вы правы.

Poor dear Jane was talking of it just now.—'You must

go,' said she.

Джейн, бедная, как раз только что вела об этом

речь… 

«С тобою, — сказала она, — нам придется

расстаться.

'You and I must part.

Нас ждет разлука.

You will have no business here.—Let it stay,

however,' said she; 'give it houseroom till Colonel

Campbell comes back.

Тебе здесь нечего будет делать…», 

«Пусть еще постоит некоторое время, — сказала

она мне. 

— Потерпите его у себя до возвращения

полковника Кемпбелла.

I shall talk about it to him; he will settle for me; he

will help me out of all my difficulties.'—And to this

day, I do believe, she knows not whether it was his

present or his daughter's."

Я с ним поговорю, он распорядится инструментом,

поможет мне справиться со всеми трудностями…»

А ведь ей, как я подозреваю, и по сей день

неизвестно, кто его подарил — полковник или его

дочь…

Now Emma was obliged to think of the pianoforte;

and the remembrance of all her former fanciful and

unfair conjectures was so little pleasing, that she soon

allowed herself to believe her visit had been long

enough; and, with a repetition of every thing that she

could venture to say of the good wishes which she

really felt, took leave.

Невольно мысли Эммы перешли на пианино, ей

вспомнилось, какими несправедливыми,

вздорными измышленьями встретила она его

появление, и на душе у нее сделалось так скверно,

что она сочла возможным не затягивать долее свой

визит и вскоре, повторив от чистого сердца еще

раз все свои добрые пожелания, простилась с мисс

Бейтс.

CHAPTER IX

жүктеу/скачать 1,87 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: