Международный научный журнал «символ науки» №2/2016
МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №2/2016
жүктеу/скачать 1,19 Mb. Pdf көрінісі
|
istoriya-razvitiya-sudebnoy-vlasti-v-period-kazahskogo-hanstva
| МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №2/2016 ISSN 2410-700Х
131 Суды биев как таковые существовали задолго до правления Тауке-хана (после 1652 до 1680 - ок. 1715)» {9, c.78}. А. Оразбаева усматривает корни судебной власти казахского ханства в далеком прошлом, отмечая наличие биев, обладающих судебными полномочиями, еще у древних уйгуров в VIII в., являвшихся предками для многих кочевых тюркских народов современности {10 c.100}. Российский ученый Почекаев Р.Ю., возражая против такого подхода, видит истоки судебной власти казахского ханства в древнемонгольском обществе XI-XII вв., подчеркивая, что «своеобразным предшественником казахского суда биев являлся суд монгольских племенных старейшин, носивших титул «бэки». В монгольском обществе до конца XII в. именно эта категория знати обладала монополией на правовое знание, которое передавалось из поколения в поколение в устной форме. В «Тайной истории монголов» содержится несколько сообщений, косвенно свидетельствующих о наличии у бэки такой функции» {11, c. 51}. Именно бэки имели право толковать право, а, следовательно, – и осуществлять суд в возглавляемых ими родах и племенах {12, c. 536-537}. После образования империи Чингис-хана родоплеменные суды заменяются системой судов-заргу, судьи которых (заргучи) назначались ханом и действовали на основании выдававшихся им ярлыков. Правовой основой их деятельности являлось уже не обычное право тюрко-монгольских племен, а имперское законодательство – Великая Яса Чингис-хана и ярлыки ханов {13, c. 222}. В юридической литературе в связи с этим отмечалось, что в условиях складывания и существования централизованного государства с четкой и разветвленной системой управления наличие неких «альтернативных» судов на основе правовых обычаев и традиций явилось бы слишком откровенным вызовом ханской власти. Однако, на наш взгляд, многие споры и разногласияв империи Чингис-хана разрешались на внутриродовом или межродовом уровне именно на основе древних обычаев (йосун у монголов и адат у тюрков), которые сохранились и даже стали в какой-то мере частью правовой системы империи Чингис-хана и выделившихся из нее впоследствии государств. Так, ханы и их чиновники не вмешивались в частноправовые (семейные, наследственные и пр.) отношения, оставляя их на усмотрение рода {14, c. 305}. Можно вполне согласиться с Р.Ю. Почекаевым, что есть все основания полагать, что судебная власть в рамках родов и племен в период расцвета тюрко-монгольской государственности (середина XIII – середина XIV вв.) осуществлялась ad hoc, и не было каких-либо органов или лиц, наделенных официальными судебными полномочиями {15, c. 51-52}. Такой вывод подтверждается сообщением венецианского дипломата и путешественника Иосафата Барбаро, который побывал в Золотой Орде в середине XIV века: «Суд происходит во всем лагере, в любом месте и безо всякой подготовки. Поступают таким образом. Когда кто-то затевает с другим ссору, то оба, – а если их было больше, то все, – поднимаются и идут на дорогу, куда им покажется лучше, и говорят первому встречному, если он человек с каким-нибудь положением: “Господин, рассуди нас, потому что мы поссорились”. Он же, сразу остановившись, выслушивает, что ему говорят, а затем решает, как ему покажется, без всякого записывания, и о том, что он решил, никто уже не рассуждает. В таких случаях собирается толпа людей, и он, высказав свое решение, говорит: “Вы будете свидетелями!” Подобные суды постоянно происходят по всему лагерю…» {16, c. 145-146}. Как видим, такая процедура судопроизводства полностью совпадает с процессуальными отношениями, принятыми в казахском суде биев: «Бии выбирались по взаимному соглашению сторон, причем бию мог быть дан отвод, но только до начала процесса. Рассмотрение дела начиналось с обряда бросания перед судьей плетей истцом и ответчиком. Это символизировало согласие обеих сторон с составом суда и согласие, с будущим решением бия» {17}. Это означало, что официально бии не назначались и не избирались, то есть выборов, как таковых, не было. Претенденты выявлялись действующими биями, аксакалами, другими уважаемыми людьми, первоначально оказывавшими поддержку. Ч.Ч. Валиханов в «Записке о судебной реформе» подчеркивал, что гарантией правосудия служила безупречная профессиональная и нравственная репутация: «Возведение в звание бия необусловливалось у киргиз (казахов – прим. авт.) каким-либо формальным выбором со стороны народа и утверждением со стороны правящей народом власти; только глубокие познания в судебных обычаях, соединенные с ораторским искусством, давали киргизам это почетное звание» {18, c. 77}. В таком же контексте о суде биев писал и русский исследователь А.Е. Алекторов, подчеркивая, что «ордынец привык у себя, дома, разбираться по всем ссорам, судом биев… |