Н. Ю. Зуева (жауапты хатшы), О. Б. Алтынбекова, Г. Б. Мәдиева

170 
 
 
 
ISSN 1563-0223                        Bulletin KazNU. Filology series. №1-2(141-142). 2013
 
признак лишительности связывается с частным 
отрицанием «обладания по отношению к пред-
метам, обозначаемым отдельными  локальными 
частями  высказывания,  не  влияющими  непо-
средственно на истинность или ложность всего 
утверждения в целом». [1, 5] 
Отмеченный  категориальный  признак  пред-
ставлен в виде лишительного падежа в составе 
падежной  парадигмы  в  чувашском  языке,  на 
что  указывают  исследования  М.Р.  Федотова. 
Формальным  способом  выражения  граммати-
ческого значения данного падежа является, со-
гласно ученому, чувашская морфема -сар, -сер, 
представляющая  собой  аффикс  лишительного 
падежа. Аффикс отмечается, как правило, в со-
ставе имени прилагательного, передавая значе-
ние  «необладание  тем  предметом  или  качеством 
(свойством), на которые указывает лексическое 
значение корня» [2, 96]. О распространенности 
лишительного  аффикса  свидетельствует  нали-
чие  его  в  марийском  языке  в  виде  аффикса  -
сыр.  М.Р.  Федотов  приводит  следующие  при-
меры: айапсар→мар. аипсыр, что соответствует 
русскому  прилагательному  безвинный;  чоны-
сыр — бездушный (мар. “чон”- “душа”) [2, 98]  
Сформировавшаяся  в  мыслительной  дея-
тельности  человека  категория  лишительности, 
однако, в истории лингвистической науки опи-
сывается  фрагментарно,  что  затрудняет  опре-
деление  периода  ее  научного  осмысления.  В 
качестве  своих  предшественников  Вяч.  Вс. 
Иванов  указывает  имена  известных  ученых 
И.А.  Мельчука,  Ю.Д.  Апресяна,  которые  в  ис-
следованиях по лингвистической семантике вы-
деляют  прилагательные  с  каритивным  значе-
нием,  передающим  негативную  оценку  или  
отсутствие [1, 6]. В  своих  исследованиях  
Ю.Д.  Апресян,  разрабатывая  семантический 
язык, выделяет семы категории лишительности, 
однако  не  делает  при  этом  акценты  на  самой 
категории  как  самостоятельного  понятийного 
образования.  Ученый  отмечает,  что  существи-
тельные  воля,  качество,  темперамент  спо-
собны  сочетаться  с  глаголами  и  прилагатель-
ными,  имеющими  значение  повышения  или, 
что  особенно  важно  для  нашего  исследования, 
понижения степени: слабая воля, вялый темпе-
рамент, качество понижается. [3, 64] Приме-
нительно  к  прилагательным  выделяется  шкала 
типа 'мелкий – глубокий'. [3, 65] Отдельные за-
мечания  по  языковым  средствам,  репрезенти-
рующим  категорию  лишительности  в  русском 
языке,  отмечаются  в  трудах  ученых-классиков 
А.И.  Соболевского,  Ягича,  П.Я.  Черных. [1] 
Сказанное  позволяет  утверждать,  что  опреде-
ленное  научное  осмысление  категория  лиши-
тельности получает уже на рубеже ХIX-XX вв. 
В  настоящее  время  назрела  необходимость 
систематизации  вербальных  средств  вопло-
щения  категории  лишительности  в  виде  функ-
ционально-семантического  поля  в  конкретном 
языке.  Иными  словами,  актуальным  представ-
ляется выявление семантических и формальных 
средств  воплощения  данной  категории,  следо-
вательно,  границ  функционирования  ее  вер-
бальных  показателей.  В  настоящей  статье  про-
изведена  попытка  такой  систематизации  на 
материале  русского  языка  в  контексте  прива-
тивной  оппозиции  'семантический  язык – 
естественный  язык'.  С  этой  целью  нами  были 
обозначены  обусловленные  билатеральностью 
функционально-семантического  поля  следую-
щие  критерии:  семантический,  лексико-семан-
тический и формальный. 
В  основу  семантического  критерия  вслед  за 
Вяч.Вс. Ивановым была положена философская 
теория  лишения  Аристотеля [1, 13] Сущность 
данной  теории  заключается  в  следующем: 
состояние, при котором у субъекта отсутствует 
предмет,  данный  ему  от  природы. [4] Особо 
подчеркнем, что значимым для семантического 
ограничения  лишительности  является  общий 
категориальный признак: языковое отрицание в 
отличие от логической связки относится только 
к части предложения. В данном случае значимо 
принципиальное  отличие  общего  (предикатив-
ного) отрицания от частного (локального) отри-
цания  как  специфического  свойства  каритив-
ного значения. 
Как известно, предикативное отрицание имеет 
место  в  собственно  отрицательных  предложе-
ниях.  Согласно  данным  исследований,  преди-
кативное  отрицание  передается  посредством 
частицы  не  при  глаголе-сказуемом  (трудностей 
не  встречается),  слова  нет  (нет  времени);  слов 
категории  состояния  нельзя,  невозможно,  не-
мыслимо (Нельзя пройти; Немыслимо забыть; 
Невозможно  разговаривать);  частицы  ни  (Ни 
души);  отрицательных  местоимений  никто, 
ничто;  местоимения-прилагательного  никакой 
(Ничего
  
нового; Никаких проблем). [5, 402-405] 
В  представленных  случаях  полностью  отри-
цается  предикативный  признак,  что  придает 
отрицательное  значение  всему  предложению. 
Каритивное (лишительное) же значение связано 
с частным отрицанием, при котором отрицается 
не  самое  действие,  не  вся  ситуация  в  целом,  а 
лишь  какая-то  ее  часть.  Таким  образом,  отри-
А.С. Боханова 

171 
 
Вестник КазНУ. Серия филологическая. №1-2(141-142). 2013 
 
 
цание  носит  частный  характер,  например:  Не  
брат ходил в библиотеку; Брат ходил вчера не  
в библиотеку.[5, 408] 
В  переводе  с  философского  языка  Аристо-
теля  на  семантический  язык  выделим  следую-
щие каритивные семы:  
а)  отсутствие  у  предмета  свойства,  которое 
является  естественным  достоянием  вещи,  что 
схематически представим как: SєV
pas
 – V
pas
 , где 
S –  субъект (предмет), V
pas
 – объект непосред-
ственной естественной принадлежности (посес-
сивности),  – - минус; 
б)  отнятие  (лишение)  чего-либо,  что  схема-
тически представим как:  
S
1
єV
2 –  
S
2
єV
1
; 
в)  малая  степень  качества  либо  плохое  ка-
чество предмета; актуализация на шкале прива-
тивной оппозиции оценочной амбивалентности 
'хорошое – плохое'  второго  элемента,  что  схе-
матически выразим как: 
S(V)є Adj+ → S(V)є Adj– ; 
г)  полное  отсутствие  какого-либо  качества 
предмета: S(V)є Adj – Adj. 
В качестве примера первого семантического 
критерия Аристотель приводит прилагательное 
слепой. В эту же группу Вяч.Вс. Иванов вклю-
чает прилагательные глухой, безухий, поскольку 
с их помощью обозначается лишение предмета 
свойства,  считающегося  его  неотчуждаемой 
принадлежностью. [1, 6] Анализируя  обозна-
ченный  семантический  критерий,  важно  под-
черкнуть,  что  в  данном  случае  речь  идет  о  не-
отчуждаемой,  органической,  принадлежности, 
которую,  согласно  Т.В.  Гамкрелидзе,  Вяч.Вс. 
Иванову,  следует  отграничивать  от  «отчуж-
даемой»,  неорганической,  принадлежности,  то 
есть  разновидности  отношения  принадлеж-
ности,  при  которой  «предмет  мыслится  как  не 
относящийся  органически  к  обладателю,  как 
нечто,  что  может  быть  отчуждено  от  облада-
теля». [6, 289] 
Второй  семантический  критерий  'отнятие 
(лишение) чего-либо' предполагает некое лицо, 
в  результате  действия  которого  происходит 
определенное лишение. Подчеркнем, что, в от-
личие  от  Аристотеля,  согласно  которому  это 
«насильственное  отнятие» [4, 100], предлагае-
мый  критерий  включает  в  равной  мере  и 
изъятие с согласия субъекта. Как нам представ-
ляется,  в  данную  семантику  включается  сема, 
определяемая  Ю.Д.  Апресяном  как  'ликвиди-
ровать  этим  способом'.  Ученый  приводит  сле-
дующие  примеры:  вытирать  (глаза,  пот);  ле-
чить  (больного  –  туберкулез),  править  (дик-
тант – ошибки), разгладить (платье – складки), 
штопать  (носки – дырки). [3, 206-207] В  при-
веденных  примерах  в  имплицитной  форме 
представлена сема ‘лишение отчуждаемой при-
надлежности’.  Так,  в  словосочетании  выти-
рать  пот  выделяется  сема  ‘лишать  пота  неко-
торую  часть  тела’;  в  словосочетании  лечить 
больного – ‘лишать  некоторый  субъект  боли’; 
править  диктант – ‘лишать  диктант  ошибок’; 
разгладить  платье – ‘лишать  платье  складок’. 
Таким  образом,  рассматриваемый  семанти-
ческий  критерий  на  языковом  уровне  может 
выражаться  как  экспликативно,  так  и    посред-
ством импликации. 
Семантический  критерий  ‘малая  степень 
качества либо плохое качество’ непосредственно 
связан  с  количественным  фактором.  Аристо-
тель определяет его следующим образом: «Кроме 
того, о лишении речь идет и тогда, если у вещи 
чего-нибудь имеется мало, как, например, когда 
говорится  про  плод  без  косточки:  это  значит, 
что она у него плохая. И дальше – в том случае, 
если что-нибудь можно в вещи сделать лишь с 
трудом или плохо, как, например, о неделимом 
говорится  не  только  в  том  смысле,  что  оно  не 
делится  на  части  не  легко  или  не  хорошо». [4, 
100] Как видим, категория количества занимает 
у  Аристотеля  значимое  место  и  связывается  с 
оценочностью.  Согласно  Н.  Рябцевой,  и  вну-
тренний мир человека параметризуется, а пара-
метры  внешнего  мира  психологизируются… 
Заведомо не имеющие единиц измерения явле-
ния получают количественную интерпретацию, 
имеющую  аксиологический  смысл». [7, 126]  
На  тот  факт,  что  категория  лишительности  на 
основе рассматриваемого критерия соотносится 
и  тесно  переплетается  с  категорией  коли-
чественности,  указывают  выводы  ученого  сле-
дующего  характера: «В  обыденном  сознании 
количество  «опредмечивается»,  а  не  измеряется, 
и  потому  окрашивается    психологическим  от-
ношением к нему». [7, 126]   
Значимыми в контексте выделяемых ученым 
процедур  выявления  количественных  отноше-
ний [7, 126-127] применительно  к  категории 
лишительности  являются  процедуры:  а)  срав-
нение  предметов  и  их  количественная  града-
ция;  б)  сравнение  с  собственным  размером.  В 
обеих  процедурах  следует  актуализировать 
малое или минимальное количество, поскольку 
именно незначительность чего-то, как правило, 
приводит к его ликвидации (лишению). 
Согласно  наблюдениям  Н.  Рябцевой,  лик-
видация  (лишение)  на  аксиологической  шкале 
Вербализация категории лишительности: критерии ограничения 

172 
 
 
 
ISSN 1563-0223                        Bulletin KazNU. Filology series. №1-2(141-142). 2013
 
соотносима  с  компонентом  «плохо».  Ученый 
пишет: «Психологически  значимым  компонен-
том  является  недостаточное  или  избыточное 
количество,  меньше  или  больше  нормы  (ср. 
маловодный, малорослый). Оно вызывает проб-
лемы,  поэтому  по  аналогии  с  предметным 
миром  этот  смысл  переносится  и  в  мир  со-
циальный: малограмотный, малодушный, мало-
приятный.  В  разговорной  речи  он  «материа-
лизуется» в оборотах, выражающих недостаток 
(сил, способностей, возможностей и т.п.): мало 
каши ел, кишка тонка, руки коротки».  [7, 127-
128] 
Отметим, что приведенные наблюдения уче-
ного  подтверждают  исследования    Ю.Д.  Апре-
сяна,  который,  анализируя  сочетаемость  су-
ществительных воля, качество, темперамент с 
прилагательными  и  глаголами,  приводит  сле-
дующие  словосочетания  с  понижением  сте-
пени:  слабая  воля,  вялый  темперамент,  ка-
чество понижается. [3, 64] Интерес  представ-
ляет  наблюдение  ученого  над  сравнением 
сочетаемости  антонимической  пары  низкий – 
высокий  со  словом  совсем.  Если  сочетание 
совсем  низкий    является  нормативным,  то 
сочетание  совсем  высокий – аномальным. [3, 
66]  Это  подтверждает  вывод  о  том,  что  воз-
можное  сведение  признака  к  минимуму  может 
привести к его полной ликвидации. 
В то же время нам представляется нецелесо-
образным  ассоциировать  малое  количество  с 
негативной  оценкой.  Такая  ассоциация  осно-
вана  на  семантике  наречия  мало,  определяе-
мого, помимо ‘в небольшем количестве’, также 
и  как  ‘меньше,  чем  нужно,  недостаточно’. [8, 
219]  Последнее  значение  включает  большин-
ство  сложных  слов  с  первой  составной  частью 
мало. Из многочисленной группы данных слов, 
представленных  в  словарях  и  последовательно 
реализующих отмеченную семантику, незначи-
тельная  часть  из  них,  однако,  имеет  положи-
тельную  коннотацию.  В  определенной  ситуа-
ции  положительной  оценкой  способны  окра-
шиваться  прилагательные  малогабаритный, 
малозаметный, малокалорийный, малолитраж-
ный, малооблачный, малосольный и др. 
Четвертый  семантический  критерий  кате-
гории лишительности, связанный с отсутствием 
признака, актуализирует семантическую струк-
туру,  определяемую  Ю.Д.  Апресяном  как ‘ 
делать  Р  меньше  или  прекращать  Р ’. Ученый 
соотносит  данную  структуру  с  глаголом,  под-
черкивая,  что  в  ней  выражается  значение 
«меньшей  степени  или  полного  отсутствия 
признака»,  и  приводит  в  качестве  примеров 
следующие  глаголы:  глушить - ‘делать  менее 
слышным  или  неслышным’;  стихать - ‘ста-
новиться  тише  или  прекращаться’;  тормозить 
- ‘начинать  двигаться  медленнее  или  останав-
ливаться’. [3, 87] 
Перевод  с  семантического  языка  на  естест-
венный  язык  предопределяет  выявление  вер-
бальных  средств  репрезентации  категории  ли-
шительности. Ряд из них уже были обозначены 
учеными  на  материале  русского  языка,  что  не 
утрачивает,  однако,  актуальности  их    подроб-
ного анализа. 
С  позиции  лексико-семантического  крите-
рия  интерпретации  требуют  выше  обозначен-
ные  прилагательные  типа  слепой,  глухой.  Встает 
вопрос:  насколько  абсолютным  является  кари-
тивное  значение  в  данных  прилагательных  с 
точки зрения современной методологии? Пост-
структуралистский  подход  не позволяет  положи-
тельно ответить на поставленный вопрос. Под-
тверждением служат конструкции, приводимые 
Ю.Д.  Апресяном  при  анализе  синонимической 
семантики типа Она притворялась глухой; Она 
симулировала  полную  потерю  слуха;  Она 
делала  вид,  что  глуха;  Ее  глухота  была  при-
творной.  В  приведенных  конструкциях  прила-
гательное  глухой,  не  утрачивая  своего  лекси-
ческого  значения,  однако,  обозначает  признак, 
не  присущий  данному  субъекту,  что  свиде-
тельствует  об  отсутствии  в  нем  лишительной 
семантики  в  рассматриваемом  контексте.  Та-
ким  образом,  на  лексическом  уровне  выявлять 
лишительную  семантику  целесообразнее  в 
контекстных или конситуативных условиях. 
Данное утверждение относится также к лек-
семам  с  семантическим  критерием  ‘отнятие 
чего-либо’. Речь идет о глаголах воровать, гра-
бить,  валентностью  которых  является  ‘некий 
отбираемый  объект’.  Однако  реальность  дей-
ствия, связанного с насильственным лишением 
субъекта чего-либо, зависит от истинности или 
ложности высказывания. В равной мере обозна-
ченные  факторы  влияют  на  сохранение  кари-
тивной  (лишительной)  семантики  в  глаголах 
типа продать, истратить (деньги) и под.  
Формальными  критериями,  позволяющими 
выявлять  лишительную  семантику,  согласно 
исследованиям  ученых  и  нашим  наблюдениям, 
являются приставки. В частности, Вяч.Вс. Иванов 
отмечает  старославянизмы  с  приставкой  не-: 
неволя,  неверие,  недуг,  немощь,  неправда,  не-
приязнь, нечисть. [1, 11] Регулярностью в пере-
даче  лишительной  семантики    отличается  при-
А.С. Боханова 

173 
 
Вестник КазНУ. Серия филологическая. №1-2(141-142). 2013 
 
 
ставки  без- (бес-),  от- (о-),  у-,  что  также  под-
тверждают исследования Вяч. Вс. Иванова. [1] 
Согласно  нашим  наблюдениям,  в  равной  сте-
пени регулярностью характеризуется приставка  
вы-,  употребляемая  в  составе  глаголов,  напри-
мер:  вымести  комнату – ‘лишить  комнату 
сора’;  выбить  пыль  из  ковра – ‘лишить  ковер 
пыли’;  выскрести  сковороду – ‘лишить  сково-
роду остатков пищи’. 
Приведенные  вербальные  средства  пред- 
 
ставляют собой лишь часть того арсенала, бла-
годаря    которому  достигается  передача  лиши-
тельной  (каритивной)  семантики  в  русском 
языке,  что  свидетельствует  о  необходимости 
дальнейших исследований в этом направлении.  
Итак,  в  основе  ограничения  вербальных 
средств,  передающих  категориальное  значение 
лишительности,  лежат  семантические  крите-
рии, сопровождаемые комплексом лексических 
и словообразовательных средств. 
Литература 
 
1  Иванов  Вяч.Вс.  Типология  лишительности  (каритивности) // Иванов  Вяч.  Вс.,  Малошная  Т.Н.,  Головачева  А.В., 
Свешникова Т.Н. Этюды по типологии грамматических категорий в славянских и балканских языках.  – М.: ИНДРИК, 1995. 
– С. 5-59. 
2  Федотов М.Р. Чувашско-марийские языковые взаимосвязи. – Саранск: Изд-во Саран. ун-та, 1990. – 336 с. 
3  Апресян Ю.Д. Избранные труды, I: Лексическая семантика. – М.: Школа “Языки русской культуры”, Издательская 
фирма “Восточная литература” РАН, 1995. – 472 с.        
4  Аристотель. Метафизика. – М., 1956. – С.100. 
5  Русская грамматика. Т.2; Синтаксис. – М.: Наука, 1982.  – С.402-405. 
6  Гамкрелизде  Т.В.,  Иванов  Вяч.Вс.  Индоевропейский    язык  и  индоевропейцы.  Т.I.  Реконструкция  и  историко-
типологический анализ праязыка и протокультуры. – Тбилиси: Издательство Тблис. ун-та, 1984. – С. 265-319.  
7  Рябцева Н. Язык и естественный интеллект. – М.: Асаdemia, 2005. – 604с. 
8  Словарь русского языка. В 4-х томах. Т.2. – М.: Русский язык, 1986. – С. 219-222.         
 
References 
 
1  Ivanov Vyach.Vs. Tipologiya lishitel'nosti (karitivnosti) // Ivanov Vyach. Vs.,  Maloshnaya T.N., Golovacheva A.V., 
Sveshnikova T.N. Etyudy po tipologii grammaticheskih kategoriy v slavyanskih i balkanskih yazykah.  – M.: INDRIK, 1995. – S. 5-
59. 
2  Fedotov M.R. Chuvashsko-mariyskie yazykovye vzaimosvyazi. – Saransk: Izd-vo Saran. un-ta, 1990. – 336 s. 
3  Apresyan Yu.D. Izbrannye trudy, I: Leksicheskaya semantika. – M.: Shkola “Yazyki russkoy kul'tury”, Izdatel'skaya firma 
“Vostochnaya literatura” RAN, 1995. – 472 s.        
4  Aristotel'. Metafizika. – M., 1956. – S.100. 
5  Russkaya grammatika. T.2; Sintaksis. – M.: Nauka, 1982.  – S.402-405. 
6  Gamkrelizde T.V., Ivanov Vyach.Vs. Indoevropeyskiy  yazyk i indoevropeytsy. T.I. Rekonstruktsiya i istoriko-
tipologicheskiy analiz prayazyka i protokul'tury. – Tbilisi: Izdatel'stvo Tblis. un-ta, 1984. – S. 265-319.  
7  Ryabtseva N. Yazyk i estestvennyj intellekt. – M.: Asademia, 2005. – 604s. 
8  Slovar' russkogo yazyka. V 4-h tomah. T.2. – M.: Russkiy yazyk, 1986. – S. 219-222.
             
 
                             
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

жүктеу/скачать 2,86 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: