Сборник материалов международной научной конференции кипчаки евразии: история, язык и



Pdf көрінісі
бет8/41
Дата15.03.2017
өлшемі4,03 Mb.
#9979
түріСборник
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   41

Список литературы 

       1.  Бартольд,  В.  Н.  Новый  трудъ  о  половцахъ.  –  Русскiй  историческiй 



журналь, 7, 1921, 138-156.  

       2. Новосельцев, А. П. Половци. – Советская историческая энциклопедия

11. М., 1968, кол. 284. 


       3.  Golden,  P.  B.  Cumania  II.  The  Ölberli  (Ölperli).  The  Fortunes  and 

Misfortunes of an Inner Asian Nomadic Clan. – Archivum Eurasiae Medii Aevi, 6, 

1986 (1988), 5-29. 

      4.  Pritsak,  O.  The  Polovtsians  and  Rus’.  –  Archivum  Eurasiae  Medii  Aevi,  2, 

1982, 321-380. 

      5. Расовскiй, Д. А. Половци, ІІІ. – Seminarium Kondakovianum, 9, 1937, 71-

85.  

       6. Lăzărescu-Zobian, M. Cumania as the name of thirteenth century Moldavia 



and Eastern Wallachia: Some aspects of Kipchak-Rumanian relations. – Journal of 

Turkish Studies, 8, 1084, 265-272. 

      7.  Рыбаков,  Б.  А.  Русские  земли  по  карте  Идриси  1164  года.  –  Краткие 



сообщения Института истории материальной культуры, 43, 1952, 3-44. 

       8.  Плетнева,  С.  А.  Печенеги,  торки  и  половцы  в  южнорусских  степях.  – 

В:  Труды  Волго-Донской  археологической  экспедиции.  Т.  1.  М.-Л.,  1958  (= 

Материалы и исследования по археологии СССР, 62). 

       9.  Pritsak,  O.  Non-“wild”  Polovtsians.  –  In:  To  honor  Roman  Jakobson,  II. 

The Hague – Paris, 1967, 1615-1623. 

       10. Golden, P. B.  The Polovci Dikii. – Harvard Ukrainian Studies, 3-4, 1979-

1980, 269-309. 

       11.  Lewicki,  T.  La  „ville“  comane  de  Troia.  –  Revue  des  Études  Slaves,  25, 

1949, 39-44. 

       12.  Lewicki,  T.  Sur  la  ville  comane  de  Q y.  –  Vznik  a  pocátky  Slovanu,  2, 

1958, 13-18. 

       13. Кудряшов, К. В. Половецкая степь. Очерки исторической географии

М., 1948. 

       14.  Федоров-Давыдов,  Г.  А.  Кочевники  Восточной  Европы  под  властью 



золотоордынских ханов. Археологические памятники. Москва, 1966. 

       15.  Плетнева,  С.  А.  Половецкие  каменные  изваяния.  –  В:  Археология 



СССР. Свод археологических источников. Е 4-2, 1974, 200 с. 

       16. Golden, P. B. The Qipčaqs of Medieval Eurasia. An Example of Stateless 

Adaptation  on  the  Steppe.  –  In:  Rulers  from  the  Steppe:  State  Formation  on  the 

Eurasian  Periphery,  eds.  G.  Seaman,  D.  Marks.  Los  Angeles,  1991,  132-157  (= 

Ethnographics Monograph Series, Monograph No. 2). 

       17. Федоров, Г. С. К вопросу, о пребывании Половцев в Дагестане. – В: 



Проблемы археологии и этнографии, вып. 1. Л., 1977, 76-82.Л., 1977, 76-82. 

       18.  Прiцак,  О.  Половцi.  –  Украïнський  iсторик.  Журнал  Украïнського 



iсторичного товариства. Нью Йорк – Мюнхен, 1-2 (37-38), Рiк Х, 1973, 112-

118. 


      19. Плетнева, С. А. Половецкая земля. – В: Древнерусские княжества Х-

ХІІІ в. М., 1975, 263-272. 

      20.  Rásonzi,  L.  Les  anthroponzmes  comans  de  Hongrie.  –  Acta  Orientalia 



Acad. Sci. Hung., 20, 1967, 135-149. 

       21. Гордленский, В. А. Что такое „босый волк? (К толкованию „Слова о 

полку  Игореве“.  –  В:  Известия  АН.  Отделение  литературы  и  языка.  Т.  6, 

1947, вып. 4, 317-337. 



       22.  Menges,  K.  H.  The  Oriental  Elements  in  the  Vocabulary  of  the  Oldest 

Russian  Epos,  “The  Igor’s  Tale”.  –  In:  Supplement  to  “Word”,  vol.  7 

(Monography No. 1). New York, December 1951. 

       23.  Микаил  Бащу  Ибн  Шамс  Тебир.  Сказание  за  дъщерята  на  хана. 



Епосът на прабългарите, 882 г. София: Издателство Агато, 1997. 

       24.  Павлов,  П.  Куманите  в  обществено-политическия  живот  на 

средновековна България (1186 – началото на ХІV в.). – Исторически преглед

1990, № 7, 16-26. 

       25.  Стоянов,  В.  Bulgaro-Turcica,  3-4:  История  на  изучаването  на  Codex 

Cumanicus; Кумано-печенежки антропоними в България през ХV век. София: 

ИК Огледало, 2000, 320 с. 

 

 

 



 

 

 



 

 

 



 

 

 



 

 

 



 

 

 



 

 

 



 

 

 



 

 

 



 

 

 



 

 

 



 

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ  КОМПЛЕКСОВ ВООРУЖЕНИЯ 

КЫРГЫЗОВ И КИМАКОВ В IX –X ВЕКАХ 

 

 

 Худяков Ю.С. 

Россия, Новосибирск, Институт                                                                             

археологии  и этнографии СО РАН  

 

       На  протяжении  трех  тысячелетий,  со  времени  выделения  в  зоне 

Евразийских  степей  особого  культурно-хозяйственного  типа  кочевых 

скотоводов и на всем протяжении его последующего существования, военная 

сфера всегда занимала одно из ведущих направлений в жизнедеятельсности 

кочевых  обществ.  Во  многом,  благодаря  высокому  уровню  развития 

военного  дела,  кочевой  мир  смог  разиваться,  аккумулировать  основные 

ресурсы  степного  ландшафта  и  использовать  внешние  поступления, 

получаемые  в  качестве  дани  с  обществ,  основанных  на  других  культурно-

хозяйственных типах. 

      Предпринимавшиеся  ранее  опыты  оружиеведческого  анализа  разных 

видов  источников  позволили  проследить  основные  этапы  развития 

оружейных  комплексов  древних  номадов  бронзовогого  века,  особенности 

военного дела  тюркских  и  монгольских  кочевых  народов Южной Сибири и 

Центральной Азии на протяжении на протяжении хунно-сяньбийской эпохи, 

периодов  раннего,  развитого  и  позднего  Средневековья.  Как  показал 

сравнительный  анализ,  несмотря  на  наличие  общих  тенденция  в  развитии 

вооружения  и  способов  его  применения  на  всем  протяжении  военной 

истории  древних  и  средневековых  номадов  Центрально-Азиатского 

историко-культурного  региона,  каждый  из  изученных  оружейных 

комплексов обладал своеобразными чертами.   

       Свои  характерные  четры  были характерны  для  военного  дела населения 

Кыргызского  и    Кимакского  каганатов  в  период  их  возвышения  на  военно-

политической арене Центральной Азии в IX – X вв.  

       В  эпоху  «Кыргызского  великодержавия»  правящая  элита  енисейских 

кыргызов смогла консолидироваться вокруг своего правителя Ажо, который 

провозгласил  себя каганом и  тем  самым  бросил  вызов  уйгурскому  кагану  в 

борьбе  за  господство  над  всем  регионом  Центральной  Азии 

2,  с.  489



Важным  фактором  успеха  в  длительной  войне  с  уйгурами  стало 



высокоразвитое  военное  дело.  Кыргызам  удалось  наладить  собственное 

оружейное  производство,  что  позволило  обеспечить  армию  самыми 

современными  для  того  времени  формами  оружия  дистанционного  и 

ближнего  боя,  и  средствами  защиты,  создать  централизованную  военную 

организацию  по  образцу  азиатской  десятичной  системы  деления  войска  и 

народа,  в  рамках  которой  было  подготовлено  и  вооружено  три    тумена 

кыргызской  панцирной  конницы  и  восемь  десятитысячных  отрядов  легкой 

кавалерии, составленной из воинов союзных и зависимых племен кыштымов, 

усовершенствовать  тактику  ведения  конного  боя,  которая  предусматривала 

сочетание 

атакующих 

действий 

отрядов 

легковооруженной 

и 

тяжеловворуженной  конницы.  Кыргызским  правителям  удалось  подчинить 



северные  племена  Бома,  с  которыми  они  ранее  постоянно  враждовали,  и 

включить  их  в  состав  своей  армии 

7,  с.  134-135,  138-141,  155-157



Наибольшее  значение  для  обеспечения  победоносного  хода  войны  имело 



развитие  вооружения.  В  IХ  –  Х  вв.  на  вооружении  у  кыргызских  воинов 

наряду  с  обычными  сложносоставными  луками  с  концевыми,  срединными 

боковыми  и  фронтальной  накладками,  появились  луки  с  одной  парой 

срединных боковых накладок или подобные луки с дополнением срединной 

фронтальной  накладки 

7,  с.  69-73



.  Появление  этих  форм  луков  было 

направлено  на  повышение  их  скорострельности.  По  сравнению  с  набором 

оружия  предшествующего  периода  у  кыргызских  воинов  значительно 

возросло  количество  форм  железных  наконечников  стрел.  Для  поражения 

незащищенного  металлическим  доспехом  противника  они  применяли 

наконечники  с  трехлопастным,  двухлопастным,  четырехлопастным  и 

плоским  пером  разных  типов.  Наиболее  распространенными  были  стрелы  с 

вытянуто-пятиугольной, удлиненно-шестиугольной, удлиненно-ромбической 

и 

асимметрично-ромбической 



формой 

пера. 


Наиболее 

крупные 


трехлопастные наконечники снабжались фигурными отверстиями в лопастях 

и  костяными  шариками-свистунками.  Еще  большим  разнообразием  форм 

выделялись  кыргызские  стрелы,  предназначенные  для  пробивания 

металлического  защитного  покрытия,  преодоления  панцирной  брони, 

рассечения  и  раздвижения  колец  кольчуги.  В  составе  спектра  бронебойных 

стрел  кыргызских  воинов  IX  –  X  вв.  были  трехгранно-трехлопастные, 

четырехгранно-четырехлопастные, 

трехгранные, 

четырехгранные, 

прямоугольные и округлые в сечении наконечники разных типов. Среди них 

были  наконечники  удлиненно-ромбической,  ярусной,  боеголовковой, 

вытянуто-пятиугольной, удлиненно-треугольной и иных форм 

7, с. 88, 6, с. 



135-136

.  Разнообразие  форм  является  важнейшим  показателем  развитости 



набора  стрел  определенного  функционального    назначения.  По  количеству 

групп  и  типов  бронебойных  наконечников  кыргызский  набор  стрел 

значительно  превосходит  аналогичные  наборы  в  составе  комплексов 

вооружения  всех  других  тюркских  и  монгольских  кочевых  народов 

Центральной  Азии  в  эпоху  раннего  Средневековья 

8,  с.  145-146,  171,  185-



186, 214-214; 9, с. 13-14, 33-36

. Луки и стрелы кыргызские воины хранили и 



носили  в  налучьях  и  колчанах.  Этими  видами  оружия  были  вооружены 

воины,  как  служившие  в  легкой  кавалерии,  так  и  тяжеловооруженные 

кавалеристы. Отряды легкой конницы обстреливали противника в рассыпном 

строю.  В  набор  оружия  панцирных  всадников  входили  различные  виды 

оружия  ближнего  и  рукопашного  боя:  копья  и  пики  с  ромбическими, 

округлыми  и  квадрадными  в  сечении  наконечниками.  Они  были  главным 

оружием  таранных  атак,  проводившихся  тяделовооруженными  воинами  в 

плотно  сомкнутом  строю.  В  рукопашном  бою  кыргызские  воины  атаковали 

врагов палашами, саблями и боевыми топорами 

10, с. 109



. Палаши и сабли 

были  самым  престижным  оружием  кыргызских  панцирных  всадников. 

Особенно  ценились  импортные  клинки,  изготовленные  мастерами-

оружейниками  в  странах  ближнего  и  Среднего  Востока.  Подобная  сабля  с 


клинком из дамасской стали, украшенная орнаментом и арабской надписью с 

изречением  из  Корана,  была  обнаружена  в  кургане  кыргызского 

военачальника  Багыра  в  Туве 

3,  с.  26



.  Кыргызские  тяжеловооруженные 

воины  защищали  голову  и  тело  сфероконическим  железным  шлемом, 

чешуйчатым,  или  ламеллярным  панцирем,  плечи  и  грудь  накладными 

щитками,  руки  и  ноги  –  наручьями  и  поножами.  Для  защиты  корпуса 

использовались  деревянные  щиты,  округлой  формы,  сколоченные  из  досок. 

Панцирные  всадники  прикрывали  защитной  попоной  и  тело  боевого  коня, 

которую  дополняли  накладные  щитки 

5,  1961.  с.  60



.  С  выделением  в 

составе  кыргызского  войска  отрядов  тяжеловооруженной  конницы  тактика 

ведения  конного  боя  стала  сочетать  атаки  легкой  и  панцирной  кавалерии  с 

последовательным  вводом  в  действие  разных  контингентов.  На 

дистанционной  фазе  сражения  в  бой  вводились  отряды  легкой  конницы, 

которые стремились охватить вражеское построение по фронту и с флангов и 

вести  обстрел  по  всей  линии  соприкосновения.  В  решающий  момент 

сражения противника атаковала панцирная кавалерия, которая должна была 

подавить его организованное сопротивление.  

      Другим  крупным  военно-политическим  государственным  образованием, 

возникшим в завершающий период эпохи раннего Средневековье в степных 

районах Алтая, Восточного и Центрального Казахстана, и Западной Сибири, 

с  центром  в  Прииртышье,  был  Кимакский  каганат  был  создан  на  базе 

объединения семи тюркских и монгольских кочевых племен 

4, с. 92-94



. По 


одной из научных гипотез несколько монголоязычных кочевых племен после 

разгрома  Уйгурского  каганата  переселились  из  северо-восточной  Монголии 

на  запад  в  верховья  Иртыша,  где  объединились  с  западными  тюркскими  и 

телесскими  племенами  племенную  конфедерацию,  на  основе  которой  было 

создано  Кимакское  государство 

1,  с.  146



.  Значительную  часть  кочевого 

населения  в  составе  этого  государства  составляли  кочевые  племена 

кыпчаков,  потомков  западных  тюрок  и  тюкизированные  племена  степного 

Алтая  и  Западной  Сибири 

11,  с.  144-145,  148



.  В  предметном  комплексе 

памятников  кочевого  населения  этих  районов,  относящихся  ко  периоду 

существования  Кимакского  каганата  представлены  разнообразный  набор 

предметов  вооружения.  В  составе  оружия  дистанционного  боя  выделяется 

несколько типов луков с концевыми, срединными боковыми и фронтальной 

накладками,  либо  только  со  срединными  накладками  В  памятниках  этого 

времени в Приобье были обнаружены луки с одной срединной фронтальной 

накладкой,  которые  в  дальнейшем  получат  широкое  распространение  в 

монгольскую эпоху 

8, с. 181



. В кимакском наборе железных наконечников 

стрел  преобладали  трехлопастные  асимметрично-ромбической,  удлиненно-

ромбической, вытянуто-пятиугольной и боеголовковой форм. Наряду с ними 

использовались и плоские стрелы разных типов, среди которых чаще других 

наконечники  с  асимметрично-ромбическим  пером.  В  комплексе  кимакских 

бронебойных  стрел  представлены  трехгранно-трехлопастные,  трехгранные, 

четырехгранные,  ромбические  и  круглые  в  сечении  наконечники.  наиболее 

употребительными среди них были трехгранные асиммертично-ромбической, 


удлиненно-ромбической  и  боеголовковой  формы.  Помимо  стрел  с 

железными  наконечниками  население  северной  периферии  Кимакского 

каганата  широко  использовало  костяные  стрелы 

8,  с.  186-188



.  Стрелы 

хранились  в  закрытых  и  открытых  колчанах,  широко  распространенных  в 

кочевом мире в раннем Средневековье.  

      В  ближнем  бою  кимакские  всадники  могли  атаковать  противника 

копьями  с  ромбическими  и  линзовидными  в  сечении  наконечниками  с 

удлиненно-ромбическим  пером.  К  числу  редких  форм  относится  находка 

наконечника копья с трехлопастным пером из Степного Алтая 

8, с. 195



. Все 


обнаруженные  к  настоящему  времени  кимакские  копья  можно  отнести  к 

числу  универсальных,  предназначенных  для  поражения  незащищенного 

металлическим доспехом и тяжеловооруженного противника. Среди них нет 

специализированных 

бронебойных 

форм. 


Большим 

разнообразием 

отличается  клинковое  оружие  кимакских  воинов.  В  их  числе  представлены 

мечи с прямым, обоюдоострым, ромбическими  или линзовидным в сечении 

клинком;  палаши  с  прямым  однолезвийным  клинком,  прямой  рукоятью  и 

разными  формами  перекрестий;  сабли  с  прямым  или  слабоизогнутым 

клинком,  изогнутой  рукоятью  и  различными  перекрестьями 

8,  с.  190-195



Судя по находкам панцирных пластин и бронзовых бляшек с изображением 



кимакских  панцирных  всадников,  для  защиты  кимакские  воины  применяли 

чешуйчатые и ламеллярные панцири, сфероконические шлемы и щиты 

8, с. 


196-198

.  Состав  оружия  в  кимакских  памятниках  с  разных  районов  их 



распространения  свидетельствует,  что  в  Восточном  Казахстане,  Степном 

Алтае  и  Верхнем  Приобье  в  составе  военных  отрядов  были  как 

легковооруженные,  так  и  панцирные  всадники,  а  на  северной  периферии 

Кимакского каганата преобладали конные стрелки.      

       Сравнивая между собой кыргызский и кимакский оружейные комплексы 

можно  отметить,  что  различия  касаются    нескольких  видов  оружия.  Среди 

луков  заметных  отличий  между  обоими  комплексами  не  наблюдается.  По 

набору  групп  и  типов  кимакский  набор  небронебойных  стрел  вполне 

сопоставим  с  кыргызским.  Несколько  отличается  от  кыргызского  меньшим 

числом  форм  кимакский  набор  бронебойных  наконечников  стрел.  В 

кыргызских  памятниках  значительно  больше  находок  подобных  стрел,  что 

свидетельствует  о  больших  возможностях  поражения  защищенных 

доспехами  противников  в  дистанционном  бою.  В  наборе  средств  ведения 

таранных  атак  кыргызские  воины  также  имели  ощутимые  преимущества, 

поскольку  помимо  универсальных,  у  них  на  вооружении  были  различные 

типы  специализированных  бронебойных  копий.  В  то  же  время  набор 

клинкового  оружия  кимаков  отличается  большим  разнообразием  форм  и 

большим количеством самих находок этого оружия. Также как и кыргызские 

воины кимаки стремились к приобретению престижных импортных клинков 

8,  с.  191-192



.  В  составе  кимакских  военных  отрядов  были  панцирные  и 

легкоовооруженные  всадники  и  пехотинцы,  входившие  в  состав  каганской 

гвардии и ополчений племен и городов. Отряды легкой конницы действовали 

в рассыпном строю и атаковать противника лавой. Они несколько уступали 


отрядам  кыргызской  панцирной  кавалерии  в  проведении  таранных  атак,  но 

располагали  более  широкими  возможностями  в  рукопашной  фазе  конного 

боя.  Недостаток  средств  защиты  делал  кимакских  воинов  более  уязвимыми 

по  сравнению  с  панцирными  всадниками,  но  более  маневренными  и 

имеющими превосходство в скорости перед тяжеловооруженными воинами. 

Выработанные  в  результате  боевой  практики  приемы  ведения  рукопашного 

боя  помогли  кимакским  войскам  остановить  продвижение  кыргызов  в  юго-

западном направлении в Степном Алтае и Верхнем Прииртышье.   

                  

                                        Список литературы 

       1.  Ахинжанов  С.М.  Кыпчаки  в  истории  средневекового  Казахстана. 

Алма-Ата, 1989. 293 с.  

       2. Бартольд В.В. Киргизы. Исторический очерк // Сочинения. М., Т. II, Ч. 

1. С. 471-543. 

       3.  Грач  А.Д.,  Савинов  Д.Г.,  Длужневская  Г.в.  Енисейские  кыргызы  в 

центре Тувы (Эйлиг-Хем III как источник по средневековой истории Тувы). 

М., 1998. 84 с. 

       4.  Кумеков  Б.Е.  Государство  кимаков  IX  –  XI    вв.  по  арабским 

источникам. Алма-Ата, 1972. 156 с. 

       5.  Кюнер  Н.В.  Китайские  известия  о  народах  Южной  Сибири, 

Центральной Азии и Дальнего Востока. М., 1961. 392 с. 

       6. Овчинникова Б.Б. К вопросу о вооружении кочевников средневековой 

Тувы  (по  материалам  раскопок  могильника  Аймырлыг)  //  Военное  дело 

древних племен Сибири и Центральной Азии. Новосибирск, 1981. С. 132-146. 

      7.  Худяков  Ю.С.  Вооружение  енисейских  кыргызов  VI  –  XII  вв. 

Новосибирск, 1980. 176 с.  

      8. Худяков Ю.С. Вооружение средневековых кочевников Южной Сибири 

и Центральной Азии. Новосибирск, 1986. 268 с. 

      9.  Худяков  Ю.С.  Вооружение  центрально-азиатских  кочевников  в  эпоху 

раннего и развитого Средневековья. Новосибирск, 1991. 190 с. 

     10.  Худяков  Ю.С.  Сабля  Багыра:  Вооружение  и  военное  искусство 

средневековых кыргызов. СПб, 2003. 192 с.  

     11. Худяков Ю.С. О происхождении культуры средневековых кыпчаков // 

Древности Алтая. Горно-Алтайск, 2004. № 12. С. 138-153. 

 

 

 



 

 

 



 

 

 



 

 

 



KIPCHAKS AND THE MONGOI CAMPAIGNS AGAINST  

EASTERN EUROPE 

 

 

István Zimonyi 

Hungary, Szeged University 

 

      There were three important political actors in the beginning of the 13th century 

in Eastern Europe. The Kipchak tribes ruled the steppe zone, while the Kievan Rus 

and  Volga  Bulgars  controlled  the  forest  zone.  The  Kipchak  tribes  reached  Eatern 

Europe  in  the  middle  of  the  11th  century  and  from  that  time  on  they  played 

important role not only in the history of Rus and Volga Bulgars, but they had deep 

impact  in  Georgia,  Byzantium,  Danube  Bulgaria  and  Hungarian  Kingdom.  The 

Mongols  creating  a  vast  empire  in  the  first  half  of  the  13th  century  waged  war 

twice against Eastern Europe and after successful conquest the Golden Horde was 

founded.


1

  

   This paper focuses on the Mongol campaigns against the Kipchaks within the 



western conquest. The Kipchak tribes of Eastern Europe migrated along the rivers. 

The  reconstruction  of  their  settlements  was  based  on  the  direction  of  the  Rus 

attacks which have survived in the Russian annals, the archaeological excavations, 

the territorial distribution of the Kipchak stone sculptures and the evidence of place 

names.  Accordingly  the  following  groups  can  be  distinguished:  Danube,  Bug, 

Dnepr, Azov, Don, Donec, Caucasus and Volga-groups.

2

 

    The  Mongol  forces  attacked  Eastern  Europe  first  through  the  Caucasus  in 



1223.  The  campaign  was  a  part  of  a  larger  war  against  the  empire  of  the 

Khwarazmshah.  Chinggis  Khan’s  troops  assembled  on  the  river  Irtish  in  the 

summer of 1219 and reached Otrar in the autumn. The Khwarazshah distributed his 

forces among the big cities as he was afraid of a decisive battle, but Chinggis Khan 

abandoning the tactics applied in north China conquered the towns of Transoxania 

one by one. Otrar was captured after five months siege in February 1220. Bukhara 

was  taken  in  the  same  month  and  Samarkand  in  March.  The  empire  came  to  an 

end.  Jal l  al-Dīn,  the  son  of  the  Shah  was  the  only  leader,  who  defeated  the 

Mongols in a battle, but he was forced to retreat to India. Chinggis Khan sent his 

generals  Jebe  and  Sübötey  to  pursuit  Muhammad,  the  Khwarazmshah  according 

the basic Mongol strategy. He flew to an island of the Caspian Sea and died there 

in January 1221.

3

 The Mongol generals asked the permission of Chinggis Khan to 



continue  the  campaign  to  reconnoitre  the  western  countries  and  so  they  attacked 

Azerbaijan and Georgia, then they crossed the Caucasus in 1222. The Alans made 

an alliance with the nomadic Kipchaks.

4

 The Mongols sent envoys to the Kipchaks 



according  to  Ibn  al-Athīr  who  were  successful  in  alienating  the  Kipchaks  stating 

that  the  Mongols  and  Kipchaks  were  of  the  same  stock  (jins)  and  they  have 

                                                           

1

 The western campaigns of the Mongols in general: Spuler 1943, ; Vernadsky 1953; Grekov-Jakubovskij 1950; 



Tihvinskij 1970; Göckenjan 1991; Sinor 2001; sourcebooks on the campaigns: Göckenjan, Sweeney 1985; 

Tatárjárás emlékezete; Revised and supplemented version: Tatárjárás. 

2

  Fedorov-Davidov  reconstructed  six  (1966,  147-150)  and  Pletneva  eight  groups  (1974,  19-23),  twelve  by  Pritsak 



1982, 340-341 

3

 Ratschnecsky 1993, 118-134. 



4

 The term used in Muslim and eastern sources, whereas Cumans in western and Polovtsians in Russian sources. 



different  religion  than  the  Alans.  The  Mongols  promised  treasure  and  clothing  to 

the  Kipchaks,  who  accepted  the  offer  and  left  the  Alans  and  dispersed.  First  the 

Alans  were  crushed  and  then  the  Cumans.

5

  The  Mongols  spent  the  winter  in  the 



northern Caucasus and took Sugdak on the Crimea.

6

 In 1223 they penetrated into 



the  steppe  and  they  killed  the  son  of  Konchak,  Yuriy  and  Danil  Kobyakovich 

during the wars, but Köten and other princes escaped.

7

 

   The western Russian princes paid little attention to the raid of Chinggis Khan, 



as the Russian annals did not record it at all.  The prince of Galych, Mstislav was 

informed about the events in the Caucasus by his father-in-law, the Kipchak ruler 

Köten, who offered presents for making an alliance against the Mongols. Mstislav 

convoked the Russian prince to Kiev. The princes of Kiev and Chernigov took part 

in  the  war  council  and  decided  to  march  together  with  the  Kipchaks  against  the 

Mongols  toward  southeast  and  to  attack  the  Mongols  on  the  steppe.    The  main 

body of the army went along the Dnepr and met the envoys of the Mongols under 

Zarub who declared that the Mongols did not intend to attack the Rus’ territories 

west  of  the  Dnepr  and  said:  “We  have  heard  that  you  are  marching  against  us, 

having harkened to the Polovtsians/Kipchaks; but we have not attacked your land 

or  your  villages,  nor  have  we  marched  against  you;  but  we  have  come,  sent  by 

God, against our serfs and our grooms, the pagan Polovtsians. Make peace with us. 

Should  (the  Polovtsians)  escape  to  you,  then  drive  them  off  and  take  their  goods 

for yourselves. We have heard that they have done much evil to you, and for this 

reason  we are  fighting them.”

8

  The  report  contains  several  topoi,  but  reflects  the 



aim  of  the  Mongols  to  divide  the  opponents.  The  Russians  killed  the  envoys  and 

the reinforcement from Chernigov, Galych and Smolensk arrived. The allied forces 

reached  the  easternmost  bend  of  the  Dnepr,  when  other  Mongol  envoys  arrived: 

“You  have  harkened  to  the  Polovtsians  and  have  killed  our  envoys  and  are 

marching against us. March on, then. But we have not attacked you. May God (be 

judge) of all men.”

9

 The Russian troops crossed the Dnepr and marched forward on 



the  steppe.  The  battle  took  place  on  the  Kalka  on  31  May  between  the  Mongols 

and  Russian-Kipchak  army.  The  Kipchak  troop  under  Yarun  retreated.  The  three 

leading princes  fell during the  fight  and the  Mongols defeated  the  Russian  forces 

and pursued the remnants as far as the Dnepr, then retreated.

10

 The crushing defeat 



was  due  to  the  feud  among  the  Russian  princes  and  lack  of  unity  among  the 

commanders,  absence  of  the  troops  from  the  powerful  northern  and  eastern 

principalities such as Novgorod and Vladimir-Suzdal. The casualties amounted to 

the  half  of  the  participating  princes.

11

  The  news  of  the  Mongol  attack  in  1223 



reached Europe through Henry of Livonia’s Chronicle.

12

 



                                                           

5

 The basic source is Ibn al-Athīr description on the Mongol campaign. On operations in the Caucasus cf. Schütz 



1973.   

6

 Ibn al-Atīr X, 416–417; Richards 2010, 222–223; A tatárjárás… 58–59). 



7

 NPL 62, 265. 

8

 Fennell 1983, 65 



9

 Dietze 1971, 94-96; Fennell 1983, 66. 

10

 The Russian annals recorded the events under title the “Tale of the battle on the Kalka” in different versions, 



which preserved reliable historical data. Cf. Fennell 1980, 18-31. 

11

 Fennell 1983, 63-68 



12

 Göckenjan, Sweeney 1985, 29-32. 



Then the Mongols attempted to conquer the Volga Bulgars, but they had precise 

information  about  the  nomadic  tactics  of  the  Mongols  and  they  put  up  ambushes 

for  the  Mongols  and  defeated  them.  Ibn  al-Athīr  recorded:  “Most  of  them  were 

killed, none but only a few escaped. It was said they were about 4 000 men. They 

went  to  Saqsin  returning  to  their  king,  Chinngis  Khan.  The  territoty  of  the 

Qipchaqs  became  empty  of  them  and  whoever  survived  of  them  returned  to  his 

country.  The  road  was  cut:  The  Tatars  had  entered  it  and  nothing  arrived  from 

them  from  fox,  ermine,  sable,  etc.  of  what  is  carried  from  these  countries.  When 

they  left  it  (the  road),  they  returned  to  their  country  and  the  roads  was 

uninterrupted and carried the goods as before.”

13

 During the first Mongol invasion 



the Kipchak tribes between the Dnepr and Volga were temporally conquered. 

   Parallel  with  the  campaign  of  Jebe  and  Sübötey  Jochi,  the  eldest  son  of 

Chinggis  Khan    marched  on  the  Syr-darya  and  captured  the  towns  of  Sugnak, 

Özkend, Barchin and Ashnas and finally Jand im April 1220. Afterwards Chingis 

Khan sent Jochi, Ögedey and Chagatay against Khw razm during his campaign in 

Transoxania.  Ögedey  and  Chagatay  sieged  the  town  and  returned  to  their  father, 

while  Jochi  marched  to  the  steppe  and  remained  there  till  the  spring  of  1223. 

Chinngis Khan with his sons met him between Chimkent and Jambul and spent the 

summer with hunting. Then Jochi returned his camp.

14

 Rashīd al-Dīn recorded the 



events in another way after the siege of Khwarazm stating:  „Chagatay and Ögetey 

then set off to join their father, and they reached Chingiz-Khan before the fortress 

of  T laq n.  As  for  Jochi,  he  set  out  from  Khw razm  for  the  Erdish,  where  his 

heavy baggage was, and reached his ordos.  Previously, Chingiz-Khan had ordered 

Jochi, he set out upon the conquest of the northern countries, such as those of the 

Bular, Bashghïrd, Orus, Cherkes, and the Qïpchaq Steppe, and to subjugate them. 

As  /Jochi/  had  held  back  from  this  operation  and  returned  to  his  own  tents, 

Chingiz-Khan  was  extremely  annoyed  and  said:  ‘I  will  put  him  to  death  without 

seeing his face.’ Jochi was taken suddenly ill.”

15

 Finally Jochi died and the conflict 



came to an end. Rashīd al-Dīn mentioned the order of Chingiz-Khan to attack the 

western  countries  once  again:  „It  had  been  previously  ordained  by  a  yarlïgh  of 

Chingiz-Khan  that  Jochi  should  proceed  with  an  army  and  seize  and  take 

possession  of  all  the  northern  countries,  such  as  Ibir-Sibir,  Bular,  the  Qïpchaq 

Steppe, and the lands of the Bashghïrd, Rus, and Cherkes as far as Darband on the 

Caspian, which the Mongols call Temür-Qahalqa. Jochi neglected this command, 

and when Ögedey Khan acceded to the Khanate, he charged Batu with the same 

undertaking, deputing his nephew Möngke Qa’an, the latter’s brother Böchek, and 

his  own  son  Güyük  Khan,  along  with  such  great  emirs  as  Sübetey  Bahadur,  the 

army commander of the Uriyangqat people who came to this country with Jebe, at 

the head of an army, to gather all together with the other princes under Batu and set 

about the conquest of the northern countries.”

16

  The chronology  of this neglected 



command  is  debated,  as  Juwaynī  having  described  the  campaign  of  Jebe  and 

Sübedey as far as the cross of the pass Darband in the Caucasus than he wrote that 

                                                           

13

 Ibn al-Athīr XII, 388-389; Zimonyi 1992/3, 350; Zimonyi 1985, 197-204; Volžskie Bulgarija 1988). 



14

 J. A. Boyle, Djuči: EI II, , 571; Ratschnevsky 1993, 136-137. 

15

 Boyle 1971, 118, Thackston 1999, 359. 



16

 Boyle 1971, 107-108; Thackston 1999, 352 



Sübedey  met  Jochi  in  the  Dasht-i  Qipchaq  in  the  beginning  of  1224  and  both 

joined to Chingis Khan:

17

 „Then they came to Darband and none remembered that 



any army had ever passed through or gone to war by this route, but they had resort 

to a stratagem and so passed through. The army of Tushi stationed on the Plain of 

the Qifchaq and that region; they linked up with them and departed from thence to 

rejoin Chingiz-Khan.”

18

 

   According  to  Rashīd  al-Dīn  Jochi  refused  to  meet  Chingis  Khan  as  he 



neglected his command to attack the western countries, so it cannot be dated before 

1223, which seem to be logical, as Jochi could help the campaign led by Sübötey 

and Jebe.  All in all Chingis Khan sent his eldest son Jochi to the west. The details 

and results of this attack is not known, only the western border of Jochi ulus were 

recorded  by  Juwaini:  «When  during  the  reign  of  Chingiz-Khan  the  kingdom 

became of vast extent he assigned to everyone his place of abode, which they call 

yurt.  To  his  eldest  son,  Tushi  (Tūšī),  he  gave  the  territory  stretching  from  the 

regions of Qayaligh

19

  (Qay līġ) and Khorezm (Hw rizm) to the remotest parts of 



Saqsin  (Saqsīn)  and Bulghar  (Bulġ r)  and  as  far  as  the  hoof  of  Tartar  horse had 

penetrated.”

20

  We  have  no  data  on  the  attack  of  Jochi  between  1224  and  1227. 



Chinggis-Khan’s  attention  turned  toward  the  Tanguts  and  he  died  during  the 

campaign against the Tanguts in 1227. 

   The  new  great  khan,  Ögödey  was  elected  in  1229,  whose  first  step  was  to 

conquer  the  Qitays  in  north  China.  It  meant  that  greater  forces  were  not  sent 

against  Eastern  Europe  between  1227  and  1235.  The  Russian  annals  mentioned 

border incidents in 1229 and 1232 referring to the Volga-region.

21

 Both attacks had 



consequences  for  the  Kipchaks  and  Volga  Bulghars.  In  1229  a  Mongol  raid  is 

recorded in the Russian annals: “In 1229 the inhabitants of Saqsin and the Polovec 

escaped  from  the  Tatars  to  the  Bulgars  from  the  south  and  the  Bulgar  advanced 

guard  also  retreated  as  they  were  defeated  by  the  Tatars  near  the  Yayik  (Ural) 

river.”

22

 In 1232 the Mongols attacked the Volga Bulgars nott reaching their Great 



Town (Biler).

23

 The eastern borders of the Volga Bulghars were conquered. These 



Mongol attacks had an impact on the Kipchaks along the Volga. 

    Ögedey having consolidated the East, i.e. North China and Persia convoked a 



quriltay  in  1235  and  it  was  decided  to  launch  an  attack  against  the  West,  i.e 

Europe. Rashīd al-Dīn described it in detail: “Having returned in the Year of the 

Horse  (1234)  from  his  conquest  of  the  lands  of  Khitai,  Qa’an  had  called  an 

assembly  in  Talan-Daba  and held  a  quriltay. In  this  Year of  the  Sheep  (1235) he 

wished  to  reassemble  all  the  sons,  kinsfolk,  and  emirs  and  cause  them  to  listen 

once  again  to  the  yasas  and  ordinances.  They  all  presented  themselves  in 

accordance with his command, and he distinguished them everyone with every sort 

of kindness and favour. For one continuous month, in union with his kinsmen, he 

joined the morning /draught/ to the evening draught in feasting, and in his wonted 

                                                           

17

 Buell 1993, 19-20. 



18

 Qazwini 1912, 116; Boyle 1958 I, 149. 

19

 A lay to the west of Kopal (Boyle 1958 I, 42, note 9). 



20

 Qazwini 1912, 31; Boyle I, 42 

21

 Zimonyi 1992, 351-352. 



22

 PSRL I, 453; Zimonyi 1992/93, 351. 

23

 PSRL I, 459; Zimonyi 1992/93, 352. 



manner  in  accordance  to  his  practice,  he  bestowed  upon  that  assembly  all  the 

valuables  that  had  been  gathered  together  in  the  treasuries.  And  when  they  had 

done with feasting and merrymaking he turned to the disposal of the affairs of the 

state and the army. And since some parts of the lands had not yet been conquered, 

and in certain countries some were practicing rebellion, he set about dealing with 

these  matters,  dispatching  each  one  of  his  kinsmen  in  a  different  direction  and 

intending to proceed in his own person to the Qïpchaq Steppe. However, Möngke 

Qa’an,  who,  although  in  the  first  flower  of  youth,  had  the  perfect  wisdom  and 

counsel  of  an  old  man,  remarked  upon  Qa’an’s  intention  and  said:  “All  of  us 

brothers and sons stand awaiting thy ever-fulfilled command so that we may give 

our  lives  in  whatever  manner  he  may  suggest  whilst  Qa’an  busies  himself  with 

spectacles and pleasure and amusement and does not endure the toils and hardships 

of travel.  Otherwise of  what  use are kinsmen  and emirs,  and a  countless  army?” 

All  present  approved  these  perfect  words  and  made  them  their  model  and  guide; 

and the august mind of Qa’an resolved that of the princes, Batu, Möngke Qa’an, 

and Güyük Khan, together with others of the princes and a great army, should set 

out  for  the  countries  of  the  Qïpchaq,  Orus,  Bular,  Majar,  Bashghïrd,  Sudaq,  and 

/all/ that region and subjugate them all.”

24

 The aim of the campaign was described 



in  the  Secret  History  of  the  Mongols  as  follows:  “Earlier  on,  Sübe’etey-ba’atur, 

campaigning  against  Meket  (=Magas), Men-kermen, Keyibe  and  other  cities, had 

crossed the rivers Adil and Jayaq rich in water, and had reached as far as Qanglin, 

Kibcha’ut,  Bajigit,  Orusut,  Asut,  Sesüt,  Majar,  Keshimir,  Sergesüt,  Buqar  (read 

Bolar)  and  Keler  peoples.

25

  The  subjugation  of  the  Kipchaks  were  mentioned 



among main strategic aim of the campaign. 

   The basic strategy of the Mongols during the western campaign was the attack 

against the nomads on the steppe in summer and against the peoples of the forest 

region  in  winter.  The  Hungarian  friar,  Julianus  illuminated  the  matter  with  the 

following  words:  “Those  Russians,  Hungarians  and  Bulgars,  who  escaped  from 

them, told me personally that the Tatars look forward to the coming winter, when 

the rivers and marshes freeze and so they can plunder easily the whole Russia with 

their numerous strength as they did in case of the Rutens.”

26

 

  The  great  western  campaign  directed  first  against  the  Volga  Bulgars.  Mongol 



forces  joined  near  their  country  in  the  autumn  of  1236  and  conquered  Volga 

Bulgaria during the winter. The parallel and subsequent events of the raid against 

the Volga Bulgars were recorded in the letter of Julianus. The attack against Saksin 

on the  lower  Volga led by  Möngke and Büjek  with  the left wing  of the  Mongol 

army  was  described  by  Juwaynī.

27

  Pelliot  dated  the  campaign  to  the  winter  of 



1236/1237.

28

 After consolidating the Mongol power in the Volga-Kama region and 



Volga-Don  steppe  the  Mongols  attacked  the  Mordvins  and  Burtas  (Vedin/Veda 

and Merovia by Julianus). 

                                                           

24

 Ali-Zade 1980, 116-119; Boyle 1971, 54-55; Verhovskij 1960, 35-36; Thackston 1999, 324 



25

 Rachewiltz 1985, 26-27. 

26

 Vernadsky 1953, 50; Dörrie 1956; Göckenjan, Sweeney 1985, 104-105; Györffy 1986, 76-77. 



27

 Boyle 1958 II, 553-554 cf. Chinese description by Pelliot 1920, 166. 

28

 Pelliot 1920, 167. 



  Rashīd al-Dīn gave a detailed description of the events inserting the campaign 

against  the  Hungarian  king  at  the  beginning  of  the  report:    „They  all  set  out 

together in the spring of the bichin yïl, that is, the Year of the Monkey, falling in 

Jum d   II  of  the  year  633  /12

th

  February  -  12



th

  March,  1236/.  Having  travelled 

throughout  the  summer,  in  the  autumn,  in  the  region  of  Bulghar,  they  joined  the 

family /of Jochi/, Batu, Orda, Shiban, and Tangqut, who had also been deputed to 

that  region  ...  (Raid  against  the  Hungarians)….Thereafter

29

,  in  the  winter,  the 



princes  and  emirs  gathered  together  on  the  River  Yaman

30

  and  sent  the  emir 



Sübedey with an army into the country  of the Ās and the region of the Bulghar. 

They  /themselves/  went  as  far  as  the  town  of  Kūy.k.

31

  The  emirs  /of  the  town/, 



Bayan and Chïqu, came and paid homage to the princes. They were received with 

honor, but upon their return /Bayan and Chïqu/ again rose in revolt, and Sübedey 

Bahadur  was  sent  /against  them/  for  the  second  time  in  order  to  take  them 

prisoner.

32

 

   Thereafter  the  princes  held  a  council,  and  each  with  his  army  set  out  in  an 



encircling  movement  and  attacked  and  conquered  the  countries  which  lay  across 

their path. Möngke Qa’an moved in such a circle upon along the bank of the river 

and captured both Bachman, who was one of the chief emirs of those parts, of the 

Ülirlik people in the Qipchaq federation, and Qachir-Ukula of the Ās people. This 

happened in the following manner. This Bachman together with a number of other 

robbers,  had  escaped  from  the  sword  and  a  further  group  of  fugitives  had  joined 

him. He would strike upon every side and carry something off, and day by day the 

mischief he caused grew greater. He had no fixed place of abode, and the Mongol 

army could not lay hands on him. In the daytime he used to lie hidden in the forests 

on  the  banks  of  the  Etil.  Möngke  Qa’an  ordered  two  hundred  boats  to  be 

constructed and one hundred fully armed Mongols to be set in each, while he and 

his  brother  formed  a  hunting  ring  and  proceeded  along  the  banks  of  the  river.  In 

one  of  the  forest  on  the  Etil  they  found  some  dung  and  other  traces  of  an 

encampment that had been hurriedly abandoned.  In the middle of this they found 

an old woman, from  whom they learnt that Bachman had crossed on to an island 

and that he had acquired during that period by his wickedness and mischief was on 

that island. Because no boats were at hand, it was impossible to cross the Etil, but 

suddenly a strong wind arose, the water began to billow, and (it) receded from the 

passage leading from the island to the other side; and because of Möngke Qa’an’s 

good fortune the bottom became visible. He ordered the troops to ride in. Bachman 

was seized and his army destroyed within an hour, some being flung into the river 

and  some  killed  outright.  The  Mongols  bore  off  their  wives  and  children  as 

prisoners, and they likewise carried off much valuable booty. Then they returned. 

                                                           

29

 After describing the campaign against Hungary earlier events were mentioned Minorsky 1952, 228.



 

30

 Yayiq i.e. Ural river cf. Minorsky 1952, 239



 

31

    KWYK,  KWXK,  KRNK.  The  identification  of  the  town  is  debated.  Tizengauzen  referrred  to  the  Great  City 



without special explanation. Smirnov  after Berezin (1951, 268) reconstructed as Kermenčuk. Fahrutdinov rejected 

it as the town was located north of the Kama river whereas Bilyarsk was the greatest centre of the Volga Bulghars 

south of the Kama, and Kermenčuk can be dated to the  Mongol age (13-15th century) there is no trace of earlier 

settelement there. According to Fahrutdinov the term can be read as Turkic kirmen 'town, fortress' (1984, 101-102).

 

32

 The date of the revolt is uncertain cf. Smirnov 1951, 53-54; Fahrutdinov 1984, 100-102. 



 

The  water  began  to  move,  and  when  the  troops  had  crossed,  it  was  back  again 

without  one  soldier’s  having  suffered  harm.  When  Bachman  was  brought  before 

Möngke  Qa’an,  he  bagged  to  be  put  to  death  by  the  latter’s  own  hand.  Instead 

Möngke ordered his younger brother Böchek to cut him in half. Qachir-Ukula, the 

Ās emir, was likewise put to death. That summer Möngke remained in that region. 

   Then in the taqïqu yïl,that is, the Year of the Hen, falling in the months of the 

year  634  (1236-7/,  the  sons  of  Jochi  Khan,  Batu,  Orda,  and  Berke,  the  sons  of 

Qa’an, Qadan and Güyük Khan, as also Möngke Qa’an, the grandson of Chaghatai 

Khan, Büri, and the son of Chingiz-Khan, Kölgen, went to war against the Boqshi 

and Burtas and conquered them in a short space of time.”

33

 

   Julianus,  Juwainī  and  Rashīd  al-Dīn  proves  that  the  left  wing  of  the  Mongol 



army under Mengü and Böchek marched against Bachman who must have been the 

chief of the Kipchak tribes along the lower Volga in the winter of 1236-37 and the 

Mongols  conquered  the  steppe  region  between  the  Volga  and  the  Don.  After 

defeating  the  Volga  Bulghars  the  other  Mongol  princes,  their  western  and  south-

western  neighbours  i.e  the  Mordvas  and  the  Burtas  were  subdued.  The  Mongols 

reached the borders of the principality of Vladimir-Suzdal. 

    The Hungarian friar, Julianus was in Suzdal in 1237 and he copied a Mongol 

letter written to the king of Hungary, which was confiscated by the grand duke of 

Suzdal.  Among  others  it  is  stated:  „Further,  I  have  learned  that  you  keep  the 

Cumans,  my  slaves,  under  your  protection.  Whence  I  charge  you  that 

henceforward you do not keep them with you, and that you do not make me your 

enemy  on  their  account.”

34

  The  Mongols  regarded  the  reception  of  the 



Cumans/Kipchaks as a hostile act. The Cumans on the lower Danube under prince 

Borc embraced Christianity and became the subject of the Hungarian king with his 

people in 1227 and a Cuman episcopacy was founded and the Hungarian king took 

the  title  Rex  Cumaniae  from  1229.

35

  It  can  be  regarded  a  crucial  motive  for  the 



later Mongol invasion against the Hungarian Kingdom. 

   The  Kievan  Rus’  was  not  a  centralized  political  unit,  several  principalities 

flourished.  The  most  powerful  principality  was  that  of  Vladimir-Suzdal  in  the 

north-east controlling Novgorod. The south-western part of Russia was unstable, as 

the  royal  families  of  Smolensk,  Chernigov  and  Volynia–Galich  fougt  for 

supremacy over Kiev symbolizing the control over Russia. 

   The  Mongols  conquered  Russia  in  two  different  phases.  The  attack  against 

north-eastern  Russia  was  a  complicated  task,  which  was  perfectly  planned.  In 

winter  1237-38  the  Mongols  conquered  the  principilty  sieging  its  main  cities: 

Rjazan’ on 16-21 December 1237, Vladimir on 3-7 February 1938 and defeating 

the  grand  duke  in  the  battle  on  the  river  Sit’  on  4  March.  The  Principality  of 

Vladimir-Suzdal,  the  most  powerful  state  of  Russia  was  totally  defeated  and  the 

Mongols left the territory of the principality in  spring and arrived in the steppe of 

the Kipchaks. 

  The  next  two  years  the  Mongols  first  had  to  secure  their  further  invasions  by 

seizing  the  steppe  region  and  then  they  had  to  pacify  the  peoples  of  the  northern 

                                                           

33

 Ali-Zade 1980, 128-133; Boyle 1971, 57-59; Verhovskij 1960, 37-38; Thackston 1999, 326-327. 



34

 Sinor 1999,11. 

35

 Balogh 2001, 149-160; Kovács 2005, 55-66. 



Caucasus.  Rashīd  al-Dīn  recorded  the  events  of  1238:  “in  the  autumn,  Möngke 

Qa’an and Qadan proceeded against the Cherkes and, in winter their king, Tuqar 

(Tūqār

36

)  by  name,  was  killed.  Shiban,  Böchek  and  Büri  proceeded  against  the 



region  of  Qirim  and  conquered  Tatqara  of  the  Qipchaq  people.  Berke  proceeded 

against  the  Qipchaq  and  captured  Arjumaq,  Quranmas,  and  Qiran  (Arjumāk



Qūrānb/māsQap/tarān), the leader of the Mekrüti (B/Makrūti).”

37

  The  Mongols 



first  attacked  the  Cherkes  in  the  Kuban  region  east  of  the  Black  Sea.  Moving 

westward  they  crossed  Perekop, the  gate  of  the  Crimea  defeated  the  Kipchaks  of 

the Crimea and captured Sugdak (Sudak) on the coast on 26 December.

38

 Besides, 



the  Mongols  attacked  the  Kipchaks  living  in  the  steppe  from  the  lower  Dnepr  to 

the Dnestr. The Mongol raid against the Kipchaks provoked the western migration 

of the fourth Cuman ruler, Küten with his people (40 000) to the territory of the 

Hungarian kingdom, as the Hungarian king Béla IV reset the Kipchaks after having 

been  baptized  to  strengthen  his  position  against  his  internal  opponents  and  as 

useful auxiliary troops against the threatening Mongols.

39

  

   After the successful campaign against the Caucasus in the winter of 1239-1240 



the  Mongols  made  a  banquet  and  Möngke  and  Güyük  with  their  armies  were 

ordered  to  return  to  the  great  Khan  to  Mongolia.  The  remaining  Mongol  army 

under  Batu  continued  the  campaign  against  Kiev,  which  was  sieged  on  6th 

December  1240.  Then  the  Mongol  army  conquered  Galych  and  Volhynia.  The 

Mongol  central  army  crossed  the  Verecke  Pass  in  the  Carpathian  Mountains,  the 

gate  of  the  Hungarian  Kingdom  from  the  East  on  12  March  and  they  annihilated 

the  border  protection.  A  Mongol  patrol  reached  in  the  vicinity  of  Pest  on  the 

Danube. The Kipchaks under Küten had to face serious challenge as the opponents 

of  the  Hungarian  king  accused  the  Kipchaks  with  cooperation  with  the  Mongols 

and the mob massacred Küten and his revenue in Pest. The Kipchaks having heard 

of the murder left the country along the Danube to northern Bulgaria.

40

  



  The Hungarian king, Béla IV. Led his army to the river Sajó and he was totally 

beaten by the Mongols near village Muhi on 11 April 1241. The Mongols crossed 

the Danube in the winter 1241-1242 and perhaps the death of Ögödey in December 

1241  was  among  the  main  reason  that  the  Mongol  army  retreated  from  the 

Hungarian Kinngdom following the lower Danube.  

   Rashīd al-Dīn noted that during their march they met Kipchaks: “The news of 

Qa’an death had not reached them. Then in the Year of the Leopard, a number of 

Qipchaq  had  come  to  fight  with  Köten  (Kūtan

41

)  and  Shingqur,  the  son  of  Jochi. 

They gave battle and the Qipchaq were defeated. In the autumn they returned again 

and  passed  into  the  region  of  Temür-Qahalqa  (Tīmūr  Qahalqa

42

)  and  the 

                                                           

36 


Var: Būqār, Būqān. 

37

 Ali-Zade 1980, 136-137; Boyle 1971, 60; Verhovskij 1960, 39; Thackston 1999, 327; cf. Golden 1995-1997, 



116). 

38

 Spuler 1943, 19. 



39

 Polgár 1999, 91-102; Balogh 2001, 53-61. 

40

 Göckenjan, Sweeney 1985, 141-142,157-159; Pálóci-Horváth 1989, 48-51. 



41

 Var: Kūs. Köten, the second son of Ögödey. The identification with the Cuman chief Köten is hard to defend as he 

was killed in 1241 in Pest (Boyle 1971, 71 note 350). 

42

  The  Iron  Gate  is  the  name  of  several  passes.  According  to  the  geographical  context  the  Iron  Gate  of  the  lower 



Danube in the vicinity of Orsova is mentioned here. 

mountains  of  those  parts.  They  gave  an  army  to  Ila’udur  (Aylāwdūr

43

)  and 

dispatched him against them. He proceeded thither and defeated the Qipchaq, who 

had  fled  to  that  region.  They  subjugated  the  Urungqut  (Ūrunkqūt

44

)  and  Badach 

(Bādāğ

45

)  and brought  (back)  their envoys. The  whole  of  that  year  was passed in 

that  region.  In  the  beginning  of  the  taulai  yil,  that  is,  the  Year  of  the  Hare, 

corresponding to the months of the year 640/1242-1243, having completed the task 

of  conquering  that  country,  they  returned  their  ulus  in  the  mogha  yil,  that  is,  the 

Year  of  the  Snake,  corresponding  to  the  months  of  the  year  641/1243-1244,  and 

alighted in their own ordos. And God best knows the truth.”

46

 



    The  Mongol  central  army  led  by  Batu  left  the  Carpathian  Basin  in  spring  of 

1242  along  the  Danube,  while  the  Mongol  princes  conquering  Transylvania 

marched along the river Olt toward Bulgaria. Thence most of the Mongol princes 

returned to their homeland. Batu and his family settled on the rivers of the South 

Russian  steppe.  Plano  Carpini  described  the  Cuman  territory  (terra  Comanorum

in  his  journey  across  the  steppe  of  Eastern  Europe  in  1245.  He  mentioned  four 

rivers, Dnepr, Don, Volga and Ural, whose both banks were used as migrating way 

for the Mongol elite.

47

 Batu moved along the Volga and it became the centre of the 



Golden  Horde,  which  determined  the  fate  of  Eastern  Europe  in  the  next  two 

centuries. 




Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   41




©emirsaba.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет