Национальный конгресс историков казахстана исторический факультет
жүктеу/скачать 3,3 Mb. Pdf көрінісі
|
thesis147359 (1)
|
[3]. Концептуальное осмысление феномена Великой Степи интеллектуалами ХХ века способствовало пониманию мировой аудиторией подлинных степных реалий. Этнографические описания, фольклорные материалы и художественно-публицистические работы научной и творческой интеллигенции (Ч.Ч. Валиханов, Г.Н. Потанин, М. Чорманов, М.-С. Бабаджанов, Н.М. Ядринцев, А.Н. Букейханов, В.В. Радлов, Г.Д. Гребенщиков и др.) вели к более адекватному восприятию традиций обширной Евразийской Степи. Имя Георгия Дмитриевича Гребенщикова (1883–1964) – писателя, публициста, этнографа, общественного деятеля, эмигранта первой послереволюционной волны – в контексте Великой Степи сегодня малоизвестно. Между тем владеющий казахским языком и хорошо знающий культуру и быт казахского народа, Г.Д. Гребенщиков создал ряд произведений со степной тематикой, в которых репрезентирована его искренняя привязанность к Казахской Степи, – «Джаксы джигит», «Ханство Батырбека», «Степные вороны», «Кызыл-Тас», «В тиши степей», «Степь да небо», «Сайлау», «На Иртыше» и другие. Писатель восхищается эпическим, героическим прошлым казахского народа и сожалеет о социокультурных трансформациях, которые пришли в Степь в начале ХХ века и отрицательно сказывались на традиционном степном укладе. Даже в эмиграции в США (1924–1964) он сохранил интерес к истории и действительности Казахской Степи. В начале 1930-х годов он пишет эпический текст, посвященный казахскому народу, который впоследствии включает в роман «Сто племен с единым»: «О, киргиз, киргиз! Тебя, замкнутого небом степи, не знает мир. Всадник от рождения, певец-богатырь от колыбели, в погонях и набегах храбрец, непокорный пленник и учтивый гость, щедрый хозяин, гостеприимный даже для врага, не прощающий ничьих неправых оскорблений кровавый мститель, – ты, киргиз, не вероломен в рыцарской любви. И хоть от времен творения женщина для тебя – рабыня, она же для тебя и божество, священная причина радости земного бытия и символ достижений бытия загробного. Своей верностью возлюбленным киргизские богатыри стяжали и непобедимость, и бессмертие» [4, с. 111-112]. Устойчивый интерес Г.Д. Гребенщикова к Казахской Степи объясняется тем, что родился он на Алтае (село Николаевский рудник Змеиногорского уезда – ныне Шемонаихинский район Восточно-Казахстанской области). На современной карте – это 206 приграничный район Восточного Казахстана, сопредельный с Россией и Китаем. При этом личностное становление будущего писателя проходило в Семипалатинске. Поэтому для пространственного понимания среды, где формировался Г.Д. Гребенщиков, есть основания использовать тезис научного дискурса о роли фронтира, то есть своеобразия сопредельных, порубежных территорий в культурном развитии [5]. С этой точки зрения малая родина Г.Д. Гребенщикова – это, во-первых, регион межкультурного казахско-русского, тюрко- славянского взаимодействия и, во-вторых, естественный сибирско-степной рубеж, где Алтай переходит в бескрайнюю Казахскую Степь. Существует семейное предание Гребенщиковых о восточных корнях их рода. Эту легенду можно встретить в разных авторских источниках. В частности, в своей автобиографической повести «Егоркина жизнь», писатель отмечает: «Дело это темное, точно не проверенное, но будто бы прапрадед Митрия [отца Г.Д. Гребенщикова] был богатым калмыцким ханом, владевшим сотнями лошадей и тысячами баранов». Легенда рассказывает: когда казаки захватили его стада во время своего набега в горы, то «молодого ханского сына, Тарлыкана, не то Тарухана, бывшего среди пастухов, взяли в плен», а потом женили на дочери русского шахтера, которая «народила ему кучу ребят». Один из сыновей Тарлыкана – Спиридон и стал отцом Луки, деда Г.Д. Гребенщикова [6, с. 20]. Следует отметить, что, по мнению В.А. Росова, известного историка-востоковеда, среди предков писателя были казахи. По этому поводу он пишет: «Гребенщиков происходил из Западного Алтая, населённого не только выходцами из Европейской России, но и местными казахами-кочевниками. Предком писателя по отцовской линии был тоже казах, "пленённый Тарлыкхан"» [7, с. 33]. Культуру и жизнь Степи Г.Д. Гребенщиков начал осмысливать как внимательный наблюдатель, этнограф и публицист. Он всматривается, вслушивается в казахские степные легенды, притчи и сказки, образы и обычаи и воспринимает мир Степи как соотечественник. Результатом авторского когнитивного осмысления становится ряд художественных, публицистических и этнографических работ, в которых Г.Д. Гребенщиков описывает реалии Казахской Степи начала ХХ века. Современные исследователи отмечают, что созданные писателем «реалистически достоверные образы степняков формируют индивидуальную стилистику его художественного наследия» [8, с. 11]. Тема Казахской Степи прочно входит в творчество Г.Д. Гребенщикова с переводом поэмы Г. Зелинского «Киргиз» (1910). В краткой статье от переводчика ярко и емко отражено его отношение к Степи: «Обширный и оригинальный мир кочевника киргиза, еще недавно находившийся в полном расцвете поэтической воли, – быстро, на наших глазах, начинает блекнуть. Там, где еще вчера колыхались серебристые волны степных ковылей и царствовал патриархальный, почти библейский, праотцев Авраама и Исаака, уклад жизни – девственная степь испещрена заплатами распаханных полей и сморщена серыми и грязными, беспорядочно столпившимися хатами чуждых степняку пришельцев... Пройдет еще немного лет и полная поэзии кочевая жизнь превратится в скучную прозу безропотной ноши мужицкого ярма, под тяжестью которого уже не воскреснут смелые взмахи минувшей удали, и умрут последние воспоминания о былых красотах степного простора» [9, с. 3]. При переводе поэмы Г.Д. Гребенщиков не ставит перед собой задачу максимально близко передать содержание текста-источника [8, с. 14]. Наоборот, вдохновленный текстом польского поэта, писатель создает собственный вариант степной легенды. Созвучное понимание красоты и величия вольной Степи Г. Зелинского и Г.Д. Гребенщикова привело к проявлению в тексте собственного отношения переводчика к Казахской Степи. Именно поэтому писатель отмечает, что он «не претендовал ни на звучность рифмы, ни на современность формы стиха», но, уважая автора и «любя с детства знакомую степную жизнь», он «сделал все возможное, чтобы сохранить ту верность и колоритность картин», какие «почувствовал в подлиннике» [9, с. 4]. Также следует иметь в виду, что Г.Д. Гребенщиков не был профессиональным переводчиком, поэтому он пользовался помощью своего друга, 207 лесничего из Усть-Каменогорска, А.К. Голимонта (поляка по происхождению). В результате такого опосредованного восприятия Г.Д. Гребенщиков создал не подстрочный перевод, а собственное, авторское художественное изложение поэмы «Киргиз». По своему цивилизационному личностному становлению и естественному природному ощущению Г.Д. Гребенщиков – человек Степи. Поэтому авторское восприятие Казахской Степи вобрало в себя национальные признаки, характеризующие Степь как доминантный концепт казахской картины мира. жүктеу/скачать 3,3 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|