Вестник КазНПУ им.Абая, серия «Филологические науки», № 1(55), 2016 г.
Немят, Заур Анара являются представителями людей, вмещающимися в определенную
замкнутость, рамки, умеющих жить внутри этих рамок, а Тахмина же - представительницей людей,
находящихся вне пределов «рамок» успокоение, свободу, живущих вне всяких рамок, созданных
обществом, людьми, и смотрящих на людей в «рамках» свысока. В ходе отношений Заура с
Тахминой, наряду с этим различием, важную роль играет фактор общества, социальная среда, и даже
когда эти молодые люди находят общий язык, окружающие превращаются в преграду для них. Как
заметил Бекир Набиев, «а когда мир мыслей и страстей этих двух молодых людей, придя где-то к
определенному общему моменту, соединяется друг с другом, раскрытие перед Зауром с Тахминой
мещанских представлений некоторых людей, находящихся с ними в конкретных деловых и
родственных связях, членов общества, управляемых этими представлениями мещанского фанатизма,
возвышается как непреодолимо громадная гора» [5, с.138-139]
Любопытно, что живущие в «Белом порте» в «рамках» люди – Заур и Немят – раскрывая душу
живущей именно за пределами этих рамок Тахмине, и сами не ведая того выражают свое почтение к
её свободе. В этом смысле достаточно вспомнить написанное Зауром Тахмине искреннее письмо-
признание: «Мне кажется, что я до сих пор обманывал всех, в первую очередь, самого себя. Надо не
убегать от правды, какой бы она ни была горькой, надо смотреть ей прямо в глаза. Этому ты меня
научила. Действительно, самой отвратительной вещью на свете является лицемерие».
И первым человеком, которому Немят «раскрыл свои раздумья о стереотипах своей жизни»,
совершил признание, была Тахмина: «Знаешь, Тахмина… Поговорил с тобой, чуть полегчало на
сердце. Купил вчера магнитофон. Записали наши голоса. Ну, сколько же можно это слушать? При
приходе каждого нового гостя заново включается, одни и те же слова, выражения, смешки. Меня
обуял ужас, показалось, что это символ моей жизни: застойной, застывшей. Теперь с ужасом думаю,
что завтра снова будут слушать. Хочется взять и убежать куда подальше»
Бекир Набиев причину признания обоих юношей Тахмине, воздействия этой женщины на их
мысли объясняет основной привлекающей чертой Тахмины, её свободой: «Самой важной
характерной чертой характера Тахмины является ее постоянное стремление к свободе. Натура
Тахмины отвергает опеку. Жить под чьей-то опекой или контролем для нее хуже рабства. Люди, с
которыми общается она, тронуты не только ее несравненной красотой, возможно, в первую очередь,
тронуты именно свободолюбием. Если свободолюбие Тахмины отвергает такого тунеядца как
Манаф, такого юношу как Заур, испытывающего внутренний кризис, привлекает, берет под свое
воздействие» [5, с.139].
А критик Айдын Мамедов в своих литературно-теоретических анализах прозу Анара исследует с
ракурса полифонии, выявляет существование у самого мелкого, незаметного глазу образа
мировоззрения, цели жизни, места среди людей, «голоса среди голосов». Сравнивающий
произведения Анара с многоголосым, многоликим городом, критик замечает, что «жителями» этого
города, занятыми порожденными различными делами, а также безработицей последствиями, дают
оценку «друг друга только соответственно своим жизненным платформам. В этом многоголосом,
многоликом городе он стоит выше других, со своей высоты не видит других, на жизнь смотрит
поверх их голов, кто-то среди людей чувствуется от случая к случаю, он один и пользуясь этим
одиночеством, может, наблюдая других как хочет, оценить, а другие его «видеть не могут»,
поскольку нет никакой пользы от его существования, так как он «ни рыба, ни мясо» [3, с,7].
Азербайджанская национальная литературная критика чутко высказала отношение и творческим
особенностям художественной прозы Анара, определила характеризующие его своеобразные черты.
В литературной критике объяснение творческих достоинств прозы Анара на фоне переходящего из
поколения в поколения признаков наследования, в контексте использования литературно-духовных
источников выглядит более успешным и привлекательным, производит впечатление воздвигнутого
на надежном корне-фундаменте величественного искусства» [6, с.15]
Лингвистическая и стилистическая оригинальность прозаических произведений Анара, богатство
художественного описания и выражения, начиная с первого времени прихода писателя в литературу,
обратили на себя внимание литературно-теоретической мысли. Критика видит творческое
использование и национального фольклора, и творческих традиций великих предшественников вроде
Насими, Физули, А.Хагвердиева, Дж.Мамедкулизаде, Сабира и др., подчеркивает значимую роль
изучения этих наших классических мастеров слова в формировании индивидуального стиля и
лингвистического мастерства.
165
|