Избранные работы

ются результатом кофронтаций и безрезультатных
дискуссий подобного рода.
Обобщенно мою мысль можно выразить при помо-
щи тезиса о том, что западная цивилизация есть ре-
зультат столкновения или конфронтации различных
культур, а значит, и результат конфронтации различных
концептуальных каркасов.
Широко распространено убеждение в том., что наша
цивилизация, которую в ее лучших проявлениях можно
с некоторой натяжкой назвать рационалистической ци-
вилизацией, является в значительной степени продук-
том греко-римской цивилизации. Она приобрела многие
свои характерные особенности, в числе которых алфа-
вит и христианство, не только путем столкновения куль-
тур римлян и греков, но и путем столкновения их с
иудейской, финикийской и другими ближневосточными
цивилизациями, а также через столкновения, происхо-
дившие во время набегов германских и мусульманских
ялемен.
Однако что же из первоначального греческого чуда—
подъем греческой поэзии, искусства, философии и нау-
:КИ — послужило действительным источником, западного
рационализма? Я уже в течение многих лет придержи-
ваюсь мнения, что греческое чудо,
 в той мере, в какой
его вообще можно объяснить,
обязано своим происхож-
дением в основном столкновению культур. Думается,
именно в этом заключается один из уроков, которые Ге-
родот хотел преподать нам в своей «Истории».
Попытаемся представить себе в общих чертах пооиг,-
хождение древнегреческой философии. Она зародилась
в греческих колониях в Малой Азии, Южной Италии
и Сицилии, то есть в тех м.естах на Востоке, где грече-
ские колонисты встретились и столкнулись с великими
восточными цивилизациями, или в тех местах на Запа-
де, где они встретились с сицилийцами, карфагенянами
и италийцами, в основном, тосканцами. Влияние столк-
новения культур на греческую философию явно заметно
уже в наиболее ранних сообщениях о философии Фале-
«са. Оно безошибочно обнаруживается в философии
Гераклита. Однако тот путь, который в ходе столкнове-
ния культур приводит людей к критическому мышлению,
•нагляднее всего выявился в философии странствующего
рапсода Ксенофана. Хотя я в другой связи уже цити-
ровал некоторые из его стихов (ср. [15, с. 152]), все же
564
приведу их вновь — настолько замечательно они иллю-
стрируют проводимую мной мысль
3
:
«Эфиопы говорят, что их боги курносы и черны;
фракияне же ^представляют своих богов] голубоглазы-
ми и рыжеватыми. Но если бы быки, лошади и львы име-
ли руки и могли б|ы ими рисовать и создавать произве-
дения [искусства], подобно людям, то лошади изобража-
ли бы богов похожими на лошадей, быки же — похожи-
ми на быков и придавали бы |[им] тела такого рода,
каков телесный образ у них самих, [каждые по-своему].
Не от начала все открыли боги смертным, но постепен-
но, ища, [люди] находят лучшее. Итак, что касается
истины, то не было и не будет ни одного человека, ко-
торый знал бы ее относительно богов и относительно
всего того, о чем я говорю. Ибо если б(ы даже случайно
кто-нибудь и высказал подлинную истину, то он и сам,
однако, не знал бы [об этом]. Ибо только мнение —
удел всех» [4, ч. 1, с. 112, 111, 114].
Вопреки мнению Бернета и некоторых других, я счи-
таю, что Парменид (пожалуй, величайший из древних
мыслителей) находился под сильным влиянием Ксено-
фана
4
. Он полностью принимает проведенное Ксенофа-
ном различение между подлинной, конечной истиной,
которая неподвластна изменениям человеческих обы-
чаев, и догадками (или мнениями) и обычаями смерт-
ных. Всегда имеется много конфликтующих мнений и
обычаев, касающихся какой-либо одной проблемы или
рассматриваемого предмета (как, например, в отноше-
нии богов), что свидетельствует о том, что не все они
истинны, так как их несовместимость говорит об истин-
ности в лучшем случае только одного из них
5
. Таким об-
разом, представляется, что Парменид (современник
3
Первые две строки этого текста — фрагмент В 16, следующие
четыре — фрагмент В 15, остальные строки взяты из фрагментов В 18,
35 и 34 (по классификации, принятой в [4]). Прошу читателей об-
ратить внимание на то, что в последних двух строках одна подлинная
истина противопоставляется множеству догадок, мнений или предпо-
ложений.
4
Парменид использует терминологию, примененную Ксенофа-
ном — см. по этому поводу [15, с. 11, 17, 145, 400, 410], а также
{16, т. 1,с.
312].
5
См. замечание Парменида (фрагмент В6) о мятущейся толпе
заблуждающихся смертных, всегда придерживающихся двух мнений
о вещах в противоположность одной «хорошо закругленной истине»
[4, ч. 2, с. 40, 36] —ср. [15, о. И, 164].
5?5

Пиндара, которому Платон приписывает заслугу разли-
чения между природой и обычаем) был первым, кто яс-
но разделил истину и реальность, с одной стороны, и
обычай или общепринятое мнение (молву, правдоподоб-
ный м и ф ) — с другой. Такой урок он, можно сказать,
извлек из учения Ксенофана и столкновения культур,
и этот урок привел его к одной из сам.ых смелых теорий,
какие только можно представить.
Хорошо известна та роль, которую столкновени1
культур играло в возникновении греческой науки — ма
тематики и астрономии. Можно даже указать тот путь,
на котором разнообразные столкновения приносили свои
плоды. К этим истокам можно возвести все наши идеи
свободы, демократии, терпимости, равно как и идеи
познания, науки, рациональности.
Среди всех перечисленных идей наиболее фундамен-
тальной мне представляется идея рациональности.
Насколько мы знаем из источников, появление ра-
циональной, или критической, дискуссии, по-видимому,
совпадает во времени с некоторыми из таких столкно-
вений. Подобные дискуссии стали традиционными с воз-
никновением и развитием ранних ионийских демокра-
тий.
V
В применении к проблеме познания окружающего
нас мира и, следовательно, к проблеме возникновения
науки идея рациональности складывается из двух при-
мерно одинаковых по значимости компонентов.
Первым из них является поэтическое творчество, то
есть рассказывание сказок, или мифотворчество, иначе
говоря, придумывание историй, объясняющих окружаю-
щий мир. Вначале они чаще всего, если не всегда, ока-
зываются политеистическими. Люди чувствовали, что
ими распоряжаются неведомые силы, и пытались понять
и объяснить мир, человеческую жизнь и смерть, приду-
мывая рассказы и мифы об этих силах.
Этот первый компонент, который, наверное, являет-
ся не менее древним, чем сам человеческий язык, чрез-
вычайно важен и универсален—
ι
у всех племен и наро-
дов имеются подобные объясняющие рассказы, зачас-
тую в форме волшебных сказок. Изобретение объясне-
ний и объясняющих рассказов, по-видимому, входит в
число основных функций человеческого языка.
566
Второй компонент сравнительно недавнего происхож-
дения. Он носит специфически греческий характер и воз-
ник после утверждения в Древней Греции письменности.
Возникновение его скорее всего связано с именем Анак-
симандра, второго философа ионийской школы. Речь
идет об изобретении критики, критической дискуссии
по поводу объясняющих мифов для их сознательного
улучшения.
Образцом греческого объясняющего мифотворчества
в его развитом виде, несомненно, является «Теогония»
Гесиода. Это фантастический рассказ о происхождении,
подвигах и падениях греческих богов. Вряд ли кто-либо
испытывал желание обратиться к «Теогонии» за поло-
жениями, которые могли бы быть использованы для
разработки научного объяснения мира. И все же я вы-
двинул предположение о том, что одно из мест «Теого-
нии» Гесиода [6, с. 266], предвосхищенное уже у Гоме-
ра в, «Илиаде» (см. [7, с. 125—126], ср. [22, с. 256]) бы-
ло именно таким образом использовано Анаксимандром,
первым критическим космологом.
Я сейчас разъясню свое предположение. Согласно
традиции, Фалес, учитель и родственник Анаксимандра,
•основатель ионийской школы космологов, говорил, что
«земля поддерживается водой, плавает наподобие суд-
на» [4, ч. 1, с. 21]. Анаксимандр, ученик, родственник
и продолжатель дела Фалеса, отказался от этого не-
сколько наивного мифа (который, по мнению Фалеса,
должен был объяснять землетрясения). Новая точка
зрения Анаксимандра имела поистине революционное
значение, ведь, судя по дошедшим, до нас источникам,
•он учил следующему: «Земля же парит в воздухе, ничем
не поддерживаемая, остается же на месте вследствие
равного расстояния отовсюду. Форма же ее кривая, за-
кругленная, подобная отрезку каменной колонны. По
одной ее плоскости мы ходим, другая же находится на
противоположной стороне» [4, ч. 1, с. 39].
Эта смелая идея подготовила почву для идей Ари-
старха и Коперника, в ней даже содержится предвосхи-
щение ньютоновского понятия сил. Как же родилась эта
идея? Я в свое время выдвинул предположение (см.
[15, с. 126, 138, 150, 413]) о том, что своим возникнове-
нием она обязана чисто логической критике мифа, изло-
женного Фалесом. Сама по себе эта критика достаточно
проста; если наше решение проблемы объяснения по^
667

ложения и неподвижности Земли во Вселенной состой
в том, что ее поддерживает океан, как вода поддержи-
вает судно, то не должны ли мы· тогда, спросит нас кри-
тик, выдвинуть новую проблему — проблему объясне-
ния положения и неподвижности океана? Но это озна-
чало бы поиск какой-либо опоры для океана, а затем
какой-нибудь дальнейшей опоры для этой опоры. И ко-
нечно, это ведет к бесконечному регрессу. Можно ли
избежать его?
Согласно моему предположению, пытаясь найти вы-
ход из этого глубокого тупика, вывести из которого, как
казалось, не может никакое альтернативное объяснение,
Анаксимандр припомнил отрывок, в котором Гесиод
разрабатывает идею, почерпнутую им из «Илиады».
В этом отрывке говорится, что Тартар находится на та-
ком же расстоянии под Землей, как Уран, или небеса,
над ней.
Вот этот отрывок: «Если бы медную взяв наковаль-
ню, метнуть ее с неба, в девять дней и но(чей до Земли
бы она долетела. Если бы медную взяв наковальню, с
Земли ее сбросить, в девять дней же и ночей долетела
б до Тартара тяжесть» [6, с. 226]. Это вполне могло бы
навести Анаксимандра на мысль о том, что можно на-
рисовать диаграмму мира с Землей посередине и небес-
ным сводом, накрывающем ее как бы полусферой. Тогда
соображения симметрии требуют интерпретировать Тар-
тар как нижнюю половину свода. Так мы приходим в
точности к конструкции Анаксимандра в том виде, в ка-
ком она дошла до нас, то есть к конструкции, которая
прорвала тупик бесконечного регресса.
Я думаю, что существует потребность дать такое
предположительное объяснение того шага вперед, кото-
рый был сделан Анаксимандром по сравнению со своим
учителем Фалесом. Мне кажется, что высказанное пред-
положение делает этот шаг не только понятнее, но и бо-
лее впечатляющим, так как теперь он приобретает ха-
рактер рационального решения очень трудной проблемы
неподвижности Земли и той опоры, на которой она по-
коится.
И все же критика Анаксимандром Фалеса вместе с
его критическим построением нового мифа ничего бы не
дали, если бы их упорно и настойчиво не развивали.
Как же можно объяснить тот факт, что они

жүктеу/скачать 3,46 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: