Казахские служащие в судебно-правовой сфере

 
141 
истины. Той истины, которая, по их мнению, должна была защищать интересы 
гражданина  и  государства.  Мотивационная  идея  оказалась  сильна.  Поэтому 
казахские  юристы  лидировали  в  общественно-политической  жизни  казахского 
общества периода величайших катаклизмов начала ХХ века.  
Стартовые  условия  эволюции  казахских  правоведов  разнились.  В  период 
производственной  деятельности  именно  сконцентрированные  в  городских 
учреждениях  юристы  с  учетом  особенностей  воспитания,  квалификации  и 
образования  трансформировались  в  наиболее  сплоченную  корпоративную 
организацию на фоне взаимной комплиментарности, деловых качеств и общих 
задач. Точкой притяжения вчерашних студентов оставались Омск и Оренбург – 
важные  административные  центры  Сибири  и  Степного  края.  При  этом 
губернские  города  Омск,  Оренбург  акцентировались  казахскими  служащими 
как  важный  карьерный  успех.  Их  казахские  ровесники  по  средним  учебным 
заведениям  предпочитали  небольшие  уездные  города  и  волостные  станы,  то 
есть  районы  с  наименьшим  уровнем  конкуренции.  Данное  обстоятельство 
снижало степень их социального дискомфорта. 
По  всей  видимости,  юристы  имели  гораздо  больше  шансов  на  успех  при 
подобном  алгоритме  действий.  В  Казахстане  в  аграрной  среде  сохранялись 
родоплеменные  отношения.  Этот  фактор,  по  мнению  властей,  существенно 
затруднял процессы судопроизводства. При этом казахи активно использовали 
различные методы защиты с целью запутывания следствия. Эта картина носила 
частый характер и подрывала авторитет государственных норм права в степных 
регионах,  что  в  конечном    итоге  ограничивало  сферы  их  влияния  в  аграрно-
кочевой  среде.  В  соответствии  с  этими  обстоятельствами  востребованными 
оставались  специалисты  в  области  казахской  генеалогии  и  правоведения.  Так, 
представителям  Оренбургской  администрации  рекомендовалось  периодически 
обращаться  за  консультациями  к  просвещенным    казахам  Т.  Сейдалину,  Д. 
Беркембаеву, К. Беремжанову и другие [290, л.23].  
В последней четверти XIX века на смену казахским юристам с кадетским 
образованием  приходят  специалисты  с  гражданской  подготовкой.  На 
территории  Оренбургского  региона  продолжало  доминировать  семейство 
Сейдалиных.  На  протяжении  длительного  времени,  с  1901  по  1915  годы,  в 
Троицком  окружном  суде  работал  Джансултан  Кувакович  Сейдалин  [243, 
с.60.].  В  1900  году  он  имел  звание  коллежского  советника,  а  к  1906  году 
обладал  чином  статского  советника  [291,  с.18].  Секретарем  Троицкого 
окружного  суда  работал  губернский  секретарь  Мухаммед-Гирей  Чувакович 
Сейдалин [159, с.25]. 
При Троицком окружном суде действовал коллежский секретарь Ахметбек 
Османович  Балгожин,  задействованный  в  должности  судебного  следователя 
[282,  с.14].  Следует  отметить,  что  судебно-следовательские  функции  он 
исполнял  в  поселке  при  окружном  суде.  Карьера  Балгожина  начиналась  с 
младшего кандидата на судебную должность. В Челябинском уезде в 70-е годы 
XIX  века  обязанности  судебного  следователя  исполнял  Юсуп  Хасанович 
Кучуков. В данный период времени Кучуков продолжал обучение в Казанском 

 
142 
университете  [156,  с.64].  Соответствующий  эпизод  из  биографии  Кучукова  
относится к 1868-му году. В указанный период времени наблюдался тотальный 
дефицит подготовленных кадров, поэтому эпизод работы Кучукова не вызывает 
удивления. 
Факт  назначения  Кучукова  на  следовательскую  должность  приходится  на 
период начала судебной реформы в империи. Население Челябинского региона 
было  этнически  смешанным  по  своему  составу.  Кучуков  оказался 
востребованным  в  зоне  территориального  размещения  мусульманско-
тюркского  населения,  тяготевшего  к  обычному  праву  или  мусульманскому 
судопроизводству.  В  генерации  казахских  служащих  он  являлся  одним  из 
первых судейских следователей. Карьера молодого специалиста начиналась вне 
пределов  этнической  территории  казахов.  В  последующем  многие 
состоявшиеся  на  службе  казахские  правоведы  начинали  служебную 
деятельность  за  пределами  края  своего  изначального  проживания,  приобретая 
необходимый  опыт  делопроизводства  и  взаимосотрудничества  в  иной 
этнокультурной  среде.  Социальный  сюжет  откомандировывания  казахов-
юристов  за  пределы  компактного  расселения  казахского  населения  получил 
отражение 
в 
материалах 
Каркаралинской 
петиции, 
составленной 
прогрессистами 
на 
Кояндинской 
ярмарке. 
Составители 
обращения 
констатировали  нерациональность  для  всей  системы  делопроизводства  и 
правосудия  отсутствия  казахских  профессионалов  в  крае,  замещаемых 
незнакомых с казахской культурой и языком русских специалистов [292,с.24].  
Проживая в чуждом окружении, национальные служащие осваивали образ 
жизни, привычки, стиль общения местных сообществ. Анализ биографических 
данных 
казахских 
специалистов 
резюмирует 
тенденцию 
частого 
командирования  их  на  старте  своей  карьеры  в  края  с  совершенно  иной 
субкультурой  на  длительный  период.  Впоследствии  европеизированные 
специалисты  перенимали  ментальные  особенности  социокультурных  систем  в 
свое  этноцивилизационное  поле.  И  все  же  со  ссылкой  на  источники,  следует 
отметить  важную  закономерность  –  добившиеся  в  приграничных  регионах 
Поволжья  и  Сибири  успеха  казахские  функционеры,  будучи  в  этническом 
меньшинстве, не возвращались в места исходного проживания.  
При  дефиците  казахских  профессионалов-юристов  властями  применялся 
метод  привлечения  в  правовую  сферу  отличившихся  на  службе  специалистов 
из  других  структур.  В  частности,  на  учителя  И.  Алтынсарина  с  1870  года 
возлагались  обязанности  тургайского  уездного  судьи.  Решение  назначения 
Алтынсарина  диктовалось  необходимостью  ликвидации  кадрового  дефицита, 
который явственнее обозначился в пореформенный период конца 60-начала 70–
х  годов  XIX  века.  По  служебным  характеристикам  и  образовательной  базе  И. 
Алтынсарин,  А.  Сейдалин,  не  имевшие  специального  юридического 
образования,  соответствовали  нужным  параметрам  переходного  периода  при 
тотальном незнании русскими служащими местных традиций, законов и языка. 
На  данную  категорию  казахских  граждан  возлагалась  задача  введения  новой 
системы  судопроизводства  и  ее  адаптации  к  местной  этнической  среде. 

 
143 
Синхронно  в  этот  же  период  Алтынсарин  состоял  в  должности  старшего 
помощника начальника Тургайского уезда.  
С 1901 года в Оренбургском окружном суде начинается карьера старшего 
коллежского  асессора  Беремжанова  Ахмета  Курганбековича  [191,  с.  53].  По 
судебным  реформам  1864  года  согласно  §108  в  Степных  областях  уездному 
судье  предоставлялись  обязанности  мирового  судьи  и  обязанности  судебного 
следователя.  При  этом  по  §110  в  судьи  имели  право  назначаться  лица, 
получившие  образование  в  высших  и  средних  учебных  заведениях  и 
прослужившие  не  менее  3  лет  в  должностях,  при  выполнении    которых  они 
могли  получали  практическую    подготовку  в  судопроизводстве  .  Чиновники 
отмечали  общественную  активность  и  профессиональные  данные  судьи  К. 
Беремжанова,  неоднократно  поощрявшегося    руководством.  Семейство 
Беремжановых,  многие  представители,  из  которых  состоялись  как  народные 
судьи,  оказало  непосредственное  влияние  на  становление  юриста  А. 
Беремжанова.  Беремжанов  прекрасно  зарекомендовал  себя    на  юридическом 
поприще.  В  1917  году  он  состоял  в  штате  Самарского  суда  на  II-ом  участке 
Бузулукского  уезда.  В  Оренбургском    окружном  суде  значительных  успехов 
добился Мухамед-Дияров  Ахмедгирей  Асфендиярович.  В начале века он имел 
звание коллежского асессора в Орском уезде. Через непродолжительное время, 
будучи сотрудником Оренбургского окружного суда, он повышается в чине до 
надворного  советника  [191,с.  57].  Во  втором  десятилетии  ХХ  века  старший 
нотариус А. Мухаммед-Дияров числился в звании статского советника. 
При  Троицком  суде  в  1900  году  кандидатом  на  младшую  судебную 
должность числился губернский секретарь  Алдияров  Нурмухамед Кауменович 
[191, с.60]. Статус служащих Семипалатинских нотариальных контор имели Я. 
Кульжанов,  С.  Уразгулов  [293].  В  этот  период  в  Семипалатинске  работал 
учитель  Н.  Кульжанов.  В  Оренбургском  крае  трудился  популярный  врач  А. 
Алдияров.  Фамильно-генеалогическая  схема  традиционного  казахского 
общества  сохранялась  в  принципах  семейной  взаимопомощи  и  поддержки. 
Указанные  лица  регионально  и  родственно  сохраняли  связь  с  известными 
представителями интеллигенции в области медицины и педагогики. 
Юристы  работали  в  Омской  судебной  палате.  Примечательно,  что 
дипломированный  специалист  Сеилбек  Джанайдаров  свою  карьеру  начинал 
старшим  помощником  инспектора  Лепельского  уезда  Витебской  губернии.  В 
1916году    он  перевелся  в  Омский  Окружной  суд    податным  инспектором.  В 
Омске  начинал  свою  трудовую  деятельность  в  звании  младшего  кандидата  на 
судебную должность А. Турлубаев. В 1902 году Айдархан Турлубаев приказом 
старшего  Председателя  Омской  судебной  палаты  назначается  на  судебную 
должность  при  Омской  судебной  палате  [294].    Вскоре  он  командируется 
исполняющим  вакантной  должности  помощника  секретаря  палаты  [295]. 
Кадровый  дефицит  являлся  вполне  актуальным  в  сибирских  провинциях 
империи.  В  данной  должности  Турлубаев  состоял  с  1  апреля  1903  года  по  1 
декабря 1904 год. Впоследствии, согласно прошению, он откомандировывается  
в  звании  старшего  кандидата  на  судебные  должности  в  распоряжение 

 
144 
Председателя  Тобольского  окружного  суда  [296].  Из  документа  явствует 
повышение  в  звании  исследуемой  личности.  При  незначительной  плотности 
населения  впечатляет  ареал  территории  воздействия.  В  Тобольской  губернии 
находилось  10  уездов.  Наиболее  плотно  заселенным  являлся  Ишимский  уезд. 
Всего на его территории проживали 362 тысяч 318 человек, что составляло 20% 
населения  всей  губернии.  Основную  часть  населения  составляли  русские  и 
татары. Село Галышмановское являлось центром 10 волостей – Арамшинской, 
Гульшименской,  Малышенской,  Евгеньевской,  Истоненской,  Кроповской, 
Рожевской, Сениловской, Тобольской, Усть-Ланенской [297]. 
Тобольские  власти  делегировали  молодого  казахского  специалиста  в 
Ишимский  уезд,  учитывая  этническую  специфику  этого  региона.  Ишимский 
уезд,  как  и  все  уезды  Сибири,  считался  типично  аграрным.  Так,  количество  
заводов  на  его  территории  достигало  25,  а  численность  рабочих    65  человек 
Основной  контингент  общения  судей  составляли  аграрии  с  присущим  им 
общинно  коллективистским  духом  и  взаимной  ответственностью  общинно-
семейного  толка.  Анализ  источниковых  данных  показывает    лидирование 
Ишимского  уезда  в  сравнении  с  остальными  по  количеству  решенных 
судебных дел. Так, Ишимскими судьями в целом оказалось раскрыто 1490 дел 
по  факту  следствия.  И  в  этом,  безусловно,  заключалась  заслуга  Турлубаева, 
взаимно  дублировавшего  судейские  функции  на  нескольких  участках  [212, 
с.15]. Таковой являлась цена его будущей перспективы. Властями учитывалась 
этническая  мозаичность  населения,  что  предопределяло  востребованность 
Турлубаева.  
Согласно  положению  о  выборах  в  Государственную  Думу  в 
административных  центрах  империи  формировались  выборные  комиссии.  На 
уровне уездов функции председателей комиссии выполняли мировые судьи. По 
решению  общего  собрания  отделения  Тобольского  окружного  суда 
председателем  Ишимской  уездной  комиссии назначался  А.Т.  Турлубаев  [298]. 
Турлубаев в этот период зарекомендовал себя как благонадежный чиновник, на 
которого  возлагалась  ответственность  проведения  столь  важной  политической 
процедуры.  В  источниках  данный  эпизод  является  одним  из  немногих 
привлечения казахских служащих к выполнению подобной миссии. 
Позже  Турлубаев  состоял  в  числе  «лиц  свободных  профессий».  В  1910 
году  А.Турлубаев  выполнял  обязанности  присяжного  заседателя  по 
Ишимскому  уезду  [299].    Согласно  новой  системе  судопроизводства  реально 
возвышался  уровень  воздействия  в  процессе  присяжных  заседателей. 
Присяжные заседатели определяли виновность или невиновность подсудимого. 
При  этом  мера  наказания  определялась  судьями.  Присяжные  заседатели 
комплектовались  из  всех  сословий  при  условии  соответствия  претендентов 
возрастному,  имущественному  и  оседлому  цензам.  Присяжные  заседатели 
должны были соответствовать установленному цензу благонадежности. Списки 
составлялись  земскими  управлениями  [300].  Претендуя  на  должность 
присяжного  заседателя  Турлубаев,  будучи  квалифицированным  юристом, 
сохранял уверенность в правильности своего выбора. По всем характеристикам 

 
145 
он  соответствовал  на  претендуемую  должность.  Согласно  законам  о  суде 
присяжных  кандидаты  на  должность  присяжных,  в  частности,  уроженцы 
Тобольской  и  Томской  губерний  должны  были  владеть  земельной 
собственностью  в  20  десятин.  Очевидно,  Турлубаев  за  период  служебной 
деятельности сумел достигнуть соответствующего имущественного статуса.  
Примечательно,  что  в  Акмолинской  и  Семипалатинской  областях    квота 
нехристиан  ограничивалась    в  25  %  от  количества  присяжных  заседателей. 
Турлубаев  в  этнически  смешанном  регионе,  в  котором  численность  русских  в 
процентном соотношении к  «инородцам» оказалась гораздо выше в сравнении 
со  степными  областями,  имел  больше  шансов  на  успех  именно  в  Сибири. 
Опытные    казахские  служащие  за  период  служебной  деятельности  обладали 
практицизмом в выборе решений. В Семипалатинской и Акмолинской областях 
ему  реальную  конкуренцию  составляли  его  зажиточные  земляки.  По 
статистическим  сведениям,  в  Ишимском  уезде  на  должность  присяжного 
заседателя  по  характеристикам  подходили  1179  человек.  Данные  показатели 
стимулировали действия губернского руководства на открытие суда присяжных 
в уезде [289, с. 18].  
При выборе должности присяжного председателя Турлубаев конкурировал 
с  сибирскими  представителями,  большинство  из  которых  лишь  недавно 
прибыли  в  губерниюи  оказались  неизвестными  местному  населению.  В 
Ишимском  уезде  Турлубаев,  прежде  всего,  опирался  на  социальную  помощь 
нескольких сотен казахов и этнически  близких татар, зарекомендовав себя как 
грамотный специалист за долгое время юридической деятельности. В 1916 году 
он  получил  известность  как  присяжный  поверенный  [301,  с.91].  Пожалуй,  это 
был  один  из  немногих,  занимавшихся  адвокатской  деятельностью  казахских 
юристов.  С  1912  года  он  работал    мировым  участковым  судьей  при 
Акмолинской области [275].  
Институт    мировых  судей  практиковался  в  Сибири  на  рубеже  XIX-XX 
веков,  гораздо  позже  в  отличие  от  Европейской  части  России.  Судебная 
реформа, как и все государственные  преобразования, в восточных провинциях 
империи  запаздывали  по  многим  причинам.  Мировые  судьи  избирались  на  3 
года органами городского и земского самоуправления из лиц, подходивших по 
возрастному  и  образовательному  цензу.  В  ведение  мировых  судей  подлежали 
мелкие  уголовные  и  гражданские  дела.  Мировые  судьи  из  гражданских  дел 
решали иски до 500 рублей [267]. 
В  Сибири  институт  мировых  судей  официально    вводился  в  1896  году. 
Нагрузки  в  губерниях  на  представителей  юстиции  существенно  возрастали. 
Сибирские  мировые  судьи  в  пределах  своих  участков  выполняли  обязанности 
судебных  следователей  и    осуществляли  надзор  за  действиями  опекунов  и 
попечителей.  Таким  образом,  подсудная  сфера  юристов  зауральских 
территорий охватывала подведомственные иски в объеме 2 тысяч рублей, тогда 
как  в  центральных  областях  –  5  сотен  рублей  [302,  с.96].  Ключевые  звенья 
отправления правосудия сосредотачивались в полномочиях мировых судей.  
В  личной  метрике  Турлубаев  характеризовался  как  вдовец.  Длительное 

 
146 
время  он  исполнял  обязанности  мирового  судьи  Ишимского  уезда.  По 
статистическим  материалам  Ишимский  уезд  Тобольской  губернии  оценивался 
специалистами как самый  неблагополучный. В огромном по  территориальным 
масштабам  экономически  малоразвитом  уезде  проживало  разноуровневое 
население, рассредоточенное в многочисленных поселениях, расположенных на  
больших  расстояниях.  Официально  в  Ишимском  уезде  функционировало  6 
судей. Центральная ставка  Турлубаева располагалась в селе Голышмановское, 
которое  находилось  в  зоне  смежных  этнокультурных  контактов  русского, 
украинского,  казачьего,  казахского  и  татарского  населения.  От  Турлубаева  
требовалось знание ментальных особенностей  местных этнических сообществ. 
В  возрасте  30  лет  он  синхронно  выполнял  должность  мирового  судьи  на 
прокурорских участках №6 и №8. Очевидно, предоставление  Турлубаеву столь 
сложной миссии мирового судьи на 2-х участках крупного уезда определялось 
его  личными  и  деловыми    качествами.  Уже  в  этот  период  он  имел  звание 
коллежского ассесора. 
По мнению сибирского аналитика, мировые судьи выполняли обязанности 
следователей.  Условием  успешной  работы  мировых  судей  являлись  научная 
подготовка, 
служебный 
опыт, 
материальное 
обеспечение, 
личная 
независимость и знание местных традиций [302]. Турлубаев как и все приезжие 
служащие  в  Сибири,  должен  был  понять  природу  сибиряков,  вжиться  в  их 
интересы,  проникнуться  их  спецификой.  В  1907году  Турлубаев,  получил  чин 
титулярного    советника.  Синхронно  в  этот  период    он  выполнял  обязанности 
мирового  судьи  на  дополнительном  участке  №3.  Объем  работы  Турлубаева  и 
соответствующие трудозатраты отражены в нижеприведенной таблице №14. 
 
Таблица 14 – Отчетная ведомость  1907 года [303, л.31] 
 
1 
На 1 января 1907 года количество неоконченных дел 
46 
2 
Количество для возникших в суде дел с 1908 
148 
3 
Окончено следствий в1907г 
71 
4 
К 1 декабрю 1907 году осталось неоконченных следствий  
123 
5 
Число выездов по делам службы 
16 
6 
Количество дней, проверенных по делам службы 
25 
 
Анализ  показателей  таблицы  свидетельствует  об  эффективности  работы 
юриста  Турлубаева.  Очевидно,  этот  специалист  был    хронически  перегружен 
следственными  делами.  В  начале  ХХ  века  сибирским  властям  не  удалось 
переломить ситуацию по кадровому дефициту. Стимулом в работе Турлубаева 
послужило его  продвижение  по  чиновничьей  иерархии.  В  следующей  таблице 
отражена  динамика  передвижения  и  раскрываемости  судебных  дел, 
характеризующих качество работы Турлубаева. 
 

 
147 
 
Таблица  15  –  Сводная  ведомость  о  деятельности  мировых  судей  и  судебного 
следователя округа Тобольского окружного суда за 1907год [304, л.74] 
 
1. 
  Осталось дел к 1 сентября 1907года. 
21 
2. 
  Поступило снова возникших дел 
15 
3. 
  Осталось дел к 1янв.1907года. 
1 
4. 
  Поступило снова возникших дел 
9 
 
Приведенные  показатели  демонстрируют  степень  работоспособности 
одного  из  успешных  судей  уезда.  В  то  же  время  сохранялись    значительные 
цифровые    данные,  свидетельствующие  о  сложных  аспектах  системы 
делопроизводства.  В  конечном  итоге  этот  бесконечный  вал    сложных  и 
запутанных  дел  отражался  на  результатах  труда  любого  специалиста.  Выше 
упоминалось  о  дублировании  Турлубаевым  обязанностей  мирового  судьи.  В 
приведенной таблице продемонстрированы цифровые показатели деятельности  
его по участку  №6 за один месяц. 
 
Таблица 16 – Движение дел за январь 1907 года [305, л.78] 
 
 
Поступило 
с начала 
года до 
отчетного 
месяца 
Поступило в 
отчетном 
месяце 
Оставалось 
от 
предыдущег
о месяца 
Итого в 
отчетном 
месяце 
находилось в 
производстве 
Решено 
Осталось 
нерешенно
му к 
следующем
у месяцу 
Уголовные 
- 
67 
102 
169 
27 
142 
Гражданские  - 
14 
30 
44 
3 
41 
 
Таким  образом,  табличные  сведения,    в  частности,      по  деятельности 
Турлубаева,  являются  показательным  образцом  сложности  положения  
российских  юристов. 
 Позже,  Турлубаев  состоял  при  Томском  окружном  суде  в  качестве 
участкового  мирового  судьи.  Судебные  обязанности  он  исполнял  на  2-ом 
участке  г.Каинска  Каинского  уезда.  В  орбиту  действия  Турлубаева    входили 
г.Каинск,  станция  Каинск,  поселок  при  станции,  а  также  волости:  Нижне-
Каинская,  Казанская,  Ново-Ярковская,  Булатовская,  Верхне-Игинская, 
Каинская,  линия  железной  дороги  и  «инородческие»  аулы  [306,  с.108].  По 
деловой  документации    российских  служащих,  в  том  числе  и  казахов, 
отчетливо  прослеживается  их  возможность  карьеры  в  случае  перевода  в 
восточные,  наименее  освоенные  губернии.  В  Сибири  обозначился  рост 
Турлубаева, юриста Темирова, врача Карабаева и ряда других представителей.  
По  увольнении  Турлубаева  исправляющим  должность  помощника 
секретаря    Гражданского  департамента  Омской  Судебной  палаты  назначается 
Якуп  Акпаев.  Акпаев    прекрасно  характеризовался  руководством  Омской 
судебной  палаты.  Будучи    молодым  специалистом,  в  1904  году  он  отличался 
такими  качествами  как  хорошими  познаниями  в  юриспруденции  и  отличным 

 
148 
служебным усердием [308, л.2]. В этот период он занимал должность младшего 
кандидата на судью  и не имел знаков отличия. Согласно содержанию личного 
дела,  Акпаев  не  имел  финансового  обеспечения.  Он  состоял    при  канцелярии 
уголовного департамента палаты. Акпаев являлся уроженцем Семипалатинской 
области.  Характерно,  что  территориально  ему  была  ближе  Акмолинская 
область,  на  территории  которой    находилась  Омская  судебная  палата. 
Очевидно,  Акпаев  не  имел  дальнейших  перспектив  иерархического  роста  в 
соответствующей  структуре.  По  всей  видимости,  соответствующий  фактор 
явился  преобладающим  в  выборе  его  решения.  Примечательно,  что  в 
акмолинский  период  работы  младший  кандидат  Акпаев  имел  возможность 
работать  по  месту  жительства  в  Каркаралинском  уголовном  отделении 
Беркаринской  волости,  находившейся  под  юрисдикцией  Семипалатинского 
окружного суда.  
Следует  дополнить,  что  всю  документацию  по  делу  Акпаева  собирал  и 
визировал  в  качестве  секретаря  его  ближайший  друг  по  студенчеству  А. 
Турлубаев.  В  марте  1904  года  Акпаев    занимал  вакантную  должность 
помощника  секретаря  палаты  Семипалатинского  окружного  суда.  В 
Семипалатинской  области  он  выполнял  обязанности  помощника  мирового 
судьи.  Но  уже  22  июня  1904  года  приказом  председателя  Тобольского 
окружного суда он назначается помощником секретаря в Тобольское уголовное  
отделение суда [308, л.12].  
Тобольск    геграфически  находился  гораздо  севернее  степных  областей. 
Расстояние  от  города  до  ближайшей  железной  дороги  составляло  несколько 
сотен  верст.  В  начале  XX  века  Тобольск  представлял  собой  небольшой 
провинциальный  город.  Достопримечательностью  его  являлся  небольшой 
музей. 
По 
мнению 
современников, 
Тобольск 
напоминал 
собой 
«археологическую  усыпальницу».  Столичные  газеты  доходили  до  города  на  8 
день после почтовой высылки. В городе отсутствовала порядочная библиотека. 
Местные  интеллигенты,  к  коим  причислялись  и  служащие,  занимались 
картежными играми или спивались. Чиновники от скуки занимались торговлей 
[309,  с.158].К  сожалению,  данная  перспектива  характеризовала  многие 
провинциальные города.  
По  своим  масштабам  он  существенно  уступал  центральным  городам 
империи  и  крупным  административным  центрам  Зауралья.  Кроме  того, 
природно  и  климатически  Тобольская  губерния  имела  отличия  от  степных 
областей  Казахстана.  Акпаев,  как  и  большинство  казахских  специалистов, 
страдал  хроническими  заболеваниями.  Эти  причины  ни  в  коей  мере  не 
останавливали  работоспособность  молодых  специалистов,  уверенных  в  своих 
силах. 
Финансовые  обстоятельства  катализировали  действия  и  мотивацию 
многих  молодых  специалистов.  В  ноябре  1904  года  Акпаев  ходатайствовал 
перед  руководством  Тобольского  областного  суда  о  переводе  на  службу  в 
Омскую  судебную  палату.  В  конфиденциальной  переписке  между 
руководством  двух  Сибирских  палат  Акпаев  характеризовался  как  хороший 

 
149 
специалист.  В  декабре  1904  года  он  получил  должность  помощника  секретаря 
Гражданского  департамента  Омской  судебной  палаты.  Ранее  он  исполнял 
обязанности  помощника  секретаря  Тобольского  окружного  суда  [310]. 
Горизонтальное 
перемещение 
преуспевающих 
специалистов 
носило 
синхронный  характер.  Официальная  мотивация  его  кадровой  перестановки 
связана  с  иерархическим  повышением.  Потребность  в    перетряске  кадров  в 
государстве существовала всегда. Турлубаев ранее учился в Омской гимназии, 
Акпаев  –  в  Томской.  Местом  их  общения  стал  Санкт-Петербурский 
университет.  Турлубаев  и  Акпаев  активно  контактировали  между  собой  [117, 
л.6].  Акпаев  знал  о  переводе  Турлубаева,  вероятно,  от  него  самого,  ибо 
обращался с прошением о своей благонадежности к руководству университета 
для рекомендации в Омскую судебную палату. В качестве исходных данных он 
указал адрес Турлубаева при Омской судебной палате [123, л.83]. Личные связи 
как фактор взаимопомощи продолжали действовать в данной среде.   
 В  Сибири  состоялась  карьера  Раимжана  Марсекова.  Он  родился  в  1877 
году.  Знаков  отличия  на  старте  карьеры  не  имел.  В  1902  году    Марсеков 
определяется 
младшим 
кандидатом 
на 
судебную 
должность 
при 
Семипалатинском  окружном  суде  [311,  л.3].    Он  исполнял    обязанности 
младшего  кандидата  [312].  В  ноябре  1902года  он,  согласно  прошению,  по 
мотивировке  «домашние  обстоятельства»  уволился  в  отставку.  В  1903  году 
Марсеков  восстановился  на  службу  в  должности  помощника  присяжного 
поверенного в округе Семипалатинского окружного суда. 
Вероятно,  работоспособность  Марсекова  оказалась  высокой.  Следует 
учесть, что в восточных районах империи сохранялся острый дефицит кадров. 
Довольно  часто  специалисты  на  длительные  сроки  на  смежные    участки 
направлялись  в  продолжительные  командировки.  Согласно  существующим 
положениям  повышения  по  службе,  как  правило,  удостаивались  личности  с 
высшим  образованием.  Поэтому  в  1904  году  приказом  старшего  председателя 
Омской  судебной  палаты  он  определяется  младшим  кандидатом  на  судебную 
должность  при  Омской  судебной  палате.  Уже  в  ноябре  1904  года  Марсеков 
командируется  к  мировому  судье  1  участка  Омского  уезда  для  занятий  в 
канцелярии  с  целью  ознакомления  делопроизводством  [313,  л.50]. 
Впоследствии  он,  как  и  все  молодые  специалисты,    прошел  процедуру  
«испытаний»  при  Омской  судебной  палате.  После  выдержанных    испытаний  
ему  присвоили  звание  старшего  кандидата  на  судебную    должность.  При 
Омской судебной палате на должности присяжного поверенного продолжалась 
карьера 
выпускника 
Санкт-Петербургского 
университета 
Раимбека 
Марсековича Марсекова [314]. Его местом жительства являлся Петропавловск. 
Проживая  за  пределами  родного  Семипалатинского  края,  Марсеков  делал 
карьеру в Акмолинской области. В отличие от Семипалатинска Петропавловск 
оказался  географически  ближе  к  Омску.  Там,  в  Омске,  проживали  казахские 
интеллигенты и чиновники. 
В  феврале  1905  года  Марсеков  приказом  руководства  переводится  в 
распоряжение  председателя  Омского  окружного  суда.  Собрание  состояло  из 

 
150 
квалифицированных  опытных  судей.  Решение  данного  коллегиального  органа 
свидетельствует  о  качестве  компетенции  Марсекова.  Доверие  к  молодому 
юристу    определялось  не  личными  симпатиями  руководителя  палаты,  а 
решением совета. Определением общего собрания Омского окружного суда ему 
поручалось  заведование  3-м  участком  Петропавловского  уезда.  При  этом  он 
получил направление по месту командировки на незначительный срок в связи с 
нахождением в отпуске местного мирового судьи.  
Уже в мае 1905 года он, по решению аналогичного собрания, направляется 
на  должность  мирового  судьи  Атбасарского  уезда  по  причине  4-х  месячного 
отпуска  местного  уездного  судьи.  Процедура  постоянных  перемещений 
являлась 
единственной 
альтернативой 
профессионального 
роста 
и 
самоутверждения  по  деловому  принципу  Марсекова.  Собственно,  через 
соответствующую процедуру проходили многие молодые специалисты.  
Но данный аспект  хронически вызывал бытовые неудобства.  Именно  эта 
практика  постоянных  деловых  контактов  с  различными  социальными, 
региональными  и  этническими  признаками  вырабатывала  особый  стиль 
поведения 
и 
специфичность 
квалификационных 
характеристик, 
так 
необходимых  для дальнейшей карьеры.  
Находясь  в  должности  старшего  кандидата  при  Омском    окружном  суде, 
Марсеков  имел  жалование  в  1800  рублей.  Дополнительно  он  получал 
финансовую    сумму  в  1500  рублей,  из  которых  имел  500  рублей  столовых, 
квартирных  -  300  рублей,  канцелярских  -  500  рублей,  особых  –  200  рублей  
[311,  л.3].  В  сентябре    1905  года  Марсеков  командируется  на  самостоятельное  
заведование  IV-го  мирового  участка  Омского  уезда.  Сроки  его  новой 
командировки длились 4 месяца с 6 октября 1905года по 10 февраля 1906 год. 
По  окончании  соответствующей  командировки  он,  по  решению  общего 
собрания  суда  от  13  февралея  1906  года,  делегируется  в  помощь  мировому 
судье  этого  же  участка  по  производству  следствия  в  подозрении 
высокопоставленного  чиновника.  Пикантная  ситуация  заключалась  в 
запрещении  Марсекову  поездок  по  уезду  без  особого  распоряжения. 
Соответствующая  практика  ведения  судопроизводства  применялась  в 
исключительных 
случаях, 
когда 
следствие 
контролировалось 
высокопоставленным  руководством.  Очевидно,  Марсеков  грамотно  провел 
соответствующее расследование, ибо приказом по Министерству Юстиции он в 
мае 1906 года вновь откомандировывается к исправлению должности судебного 
следователя Тарского уезда.  
Таким образом, не имевший чина и знаков отличия Раимжан Марсеков за 
незначительный    4-хлетний  период  служебной  деятельности  дослужился  до 
должности  судьи.  В  группе  казахских  юристов  Марсеков,  пожалуй,  был 
вторым, кто после «оренбуржца» Кучукова выполнял обязанности следователя. 
Данная  особенность  благожелательно  проявилась  на  финансовой  статусности 
исследуемой личности. Его годовое содержание составляло 2500 рублей. Объем  
жалования  достигал  1800  рублей,  столовых  -  500  рублей,  квартирных  300 
рублей, канцелярских - 500 рублей, особых - 200 рублей. 

 
151 
Тарский  уезд  находился  под  юрисдикцией  Тобольского  окружного  суда. 
Повышение Марсекова обуславливалось его территориальным перемещением в 
Тобольскую  губернию-регион, 
который  по  социально-экономическим 
параметрам  существенно  уступал  Омскому  уезду.  В  ноябре    1907  года 
Марсеков  согласно  прошению  ушел  в  отставку.  Его  неожиданное  решение 
вызвало  удивление  у  окружающих.  Как  правило,  чиновники  на  пике  своей 
карьеры  уходили  в  отставку  по  состоянию  здоровья  или  же  по 
некомпетентности.  Впоследствии  Марсеков  характеризовался  руководством,  в 
процессе  трудоустройства  и  работы,  как  квалифицированный  и  хорошо 
подготовленный специалист. В личном деле Марсекова встречаются  сведения 
о  его  хроническом  заболевании  суставном  ревматизме,  рецидивы  которого 
проявлялись  в  этот  период.  Очевидно,  соответствующий  аспект  определил 
мотивацию поведения Марсекова. В сентябре 1907 года он ходатайствует  о его 
переходе  в  Семипалатинский  окружной  суд  на  должность  помощника 
присяжного  поверенного.  При  этом  Марсеков  стремился  попасть  на  свою 
изначальную  этнотерриторию  проживания.  Через  некоторое  время  он 
действовал  в  должности  присяжного  поверенного  [315,  с.86].  Ценный 
специалист  Марсеков  оказался  востребован  в  смежной  Акмолинской  области. 
Национальная  психология  Марсекова,  коллективное  единство  с  земляками  и 
родственниками  определили  выбор  его  решения.  Интерес  вызывает  тот  факт, 
что  он  за  короткий  промежуток  своей  служебной  работы  дважды  выходил  в 
отставку.  Причем  после  первой  отставки  он  работал  по  месту  проживания  в 
должности  помощника,  т.е.  туда,  куда  он  стремился    после  второй    отставки. 
Впоследствии он продолжил работу  по линии  юриспруденции. 
В  Томске  в  данный  период  Джиганшах  приобретал  известность 
Досмухамедов,  работавший  товарищем  прокурора  в  местном  Прокурорском 
надзоре [315, с.109].    
Качество 
работы 
казахских 
специалистов 
за 
пределами 
этнотерриториального  проживания  определялось  такими  критериями,  как 
степенью  их  научной  подготовки  и  служебного  опыта,  знанием  ими  местных 
условий  и  быта  общин,  служебным  и  имущественным  статусом.  С  XIX  века 
шла    планомерная  миграция  европейского  населения  в  Сибирь,  в  восточные 
губернии  продолжалась  высылка  на  поселение  уголовных  и  политических 
элементов.  В  категории  высланных,  по  материалам  современников, 
фигурировали представители всех социальных сословий и национальных групп 
империи.  Интеллигентские  слои  сосланных  различались  по  идейно-
политическим  взглядам  и  профессиональным  качествам.  Многие  из  них, 
представленные  конторщиками,  учителями,  железнодорожными  служащими, 
врачами,  адвокатами,  в  Сибири  превращались  в  типичных  обывателей. 
Оторванные  социальным  потрясением  бурных  революционных  событий  из 
привычной  системы  деловых  и  личных  отношений,  они  оказались  в 
непривычных  условиях пустынной Сибири. По официальным  данным, только 
в  Тобольской  губернии  в  1907  году  проживало  1500  политических  ссыльных. 
Репрессивно-государственный  механизм  способствовал  увеличению    массы  

 
152 
политических  мигрантов.  В  разряде  политических  попадались  уголовники, 
люмпены,  различные  погромщики  и  даже  случайные  личности,  попавшие  в 
разряд  ссыльных  по  ошибке.  Ссыльный  контингент  зачастую  состоял  из 
малообразованной,  малосознательной  массы  без  четкой  организации 
совместных действий и выработанной идеологической основы [316].  Из среды 
казахских  служащих  только  незначительные  единицы,  как,  например,  Ж. 
Акпаев,  А.Букейханов,  А.Байтурсынов,  М.Дулатов  и  ряд  других  активно 
контактировали со ссыльными элементами. 
Представители  юстиции  не  избирались  местным  обществом,  а 
назначались.  На  конец  90-х  годов  XIX  века  в  Сибири  насчитывалось  173 
участковых  и  добавочных  мировых  судей.  Из  них  высшее  юридическое 
образование  имели  82%,  остальные  обладали  дипломом  по  другим 
специальностям.  Образовательный  ценз  сибирских  мировых  судей  был 
значительно выше многих выборных мировых судей со средним образованием 
земских  губерний.  Все  казахи-юристы  исследуемого  периода  отличались 
высшим  юридическим  образованием.  Университетский  диплом  являлся 
необходимым  фактором  в  совершенстве  начинающих  профессионалов. 
Чрезвычайную роль играл служебный опыт. До переезда в Сибирь служебным 
опытом обладали А. Темиров и Д. Досмухамедов. Эти подготовленные юристы 
прибыли  с  повышением  на  место  назначения.  Остальные    казахские 
специалисты  именно  в  Сибири  начали  свое  совершенство.  Европейские 
юридически  подготовленные  специалисты  неохотно  уезжали  в  восточные 
регионы.  Не  имевшие  альтернативы  своего  развития,  казахские  правоведы 
уезжали  в  Сибирь  с  целью  собственной  самореализации  и  обеспечения 
материальных  благ.  Знание  местных  условий  определяло  их  знакомство  с 
обычным правом, менталитетом, психологией проживавших социальных групп 
и  этнических  общин.  При  наличии  таковых  обстоятельств  правоведы  имели 
возможность  разобраться  в  бытовой  и  юридической  обстановке  обсуждаемого 
события.  В  биографических  сведениях  казахских  юристов  начала  XX  века  не 
обнаружены 
сведения, 
касающиеся 
негативного 
оценивания 
их 
профессиональной компетентности. В юридической сфере казахи сталкивались 
с многообразием дел различного профиля. 
В процессе перемещения казахских юношей из аграрного сектора в города 
происходит  смена  их  мировоззрения.  С  течением  времени  в  динамике 
профессионального роста наблюдался их переход из одного мира отношений в 
другой.  И  соответственно,  новая  модель  поведения  сопровождалась 
концентрацией необходимых ресурсов для адаптирования к меняющейся среде. 
Данный  ключевой  момент  актуализировался  быстрым  усвоением  казахскими 
юношами необходимого инструментария из всего многообразия существующих 
моделей  жизнедеятельности  для  дальнейшей    собственной  практической 
реализации. 
Следствием 
выработанной 
модели 
поведения 
являлась 
устоявшаяся практика включения казахских служащих в определенную сферу с 
медленным  карьерным  ростом  и  мало  меняющимся  финансовым  статусом.  У 
некоторых  представителей  продолжала  сказываться  психология  инертного 

 
153 
поведения  и  отсутствия  желания  резкой  смены  сформировавшихся  устоев. 
Достижение  социального  статуса  служащих  способствовало  сохранению  их 
зависимости  от  государства  и  денежной  неустойчивостью.  Так,  в  архивных 
материалах  часто  встречаются  сведения  о  невозможности  оплаты  казахскими 
служащими за обучение своих детей в школах и университетах  
Дети  администраторов  в  независимости  от  хронологии  времени  в  унисон 
доказывали  тезис  о  собственной  бедности,  убедительно  приводя  примеры 
финансово-потребительских  возможностей  собственной  семьи.  Сравнение  
типов  поведения  администраторов  периода  60-80-х  годов  и  их  потомков  на 
рубеже  XIX-XX  веков  и  последующего  времени  демонстрирует  ряд  реальных 
отличий.  Безусловно,  в  силу  занимаемой  должности  и  уровня  политической 
культуры  местного  населения  казахские  управленцы  обладали  более 
значимыми  полномочиями  в  эпоху  60-80-х  годов  XIX  века.  Уровень  их 
профессиональной  подготовки  по  большей  части  ограничивался  кадетским 
училищем  или  уездно-волостными  школами.  Степень  контроля  со  стороны 
управленческих  структур  по  вертикали  оказалась  продуктивной  на  уровне 
исполнения поставленной задачи. Метод конструктивного решения заявленных 
проблем  в  основном  оставался  прерогативой  названных  администраторов  по 
причине сохранения их лидирующего влияния в этнической среде.  
Дети  администраторов  вследствие  полученного  образования  обладали 
большим профессионализмом. Но их служебная сфера ограничивалась работой 
в  учреждениях  с  тотальным  контролем  и  подчиненностью  центральным 
органам.  Степень  давления  в  подобных  организациях  оказалась  прямо 
пропорциональной  уровню  доверия  со  стороны  имперских  структур  по 
отношению 
к 
казахским 
служащим. 
Индивидуализация 
отношений 
корректировала  психотип  казахских  служащих,  ориентированных  на  точную 
исполнительность  при  повышающихся  деловых  нагрузках.  Минимизация 
финансовых  средств  продолжала  сохраняться  в  данных  группах  имперского 
общества.  Этот  фактор  подтверждается  многочисленными  примерами 
жизнеописания конкретных личностей из русской классики. Вероятно, поэтому 
некоторые 
представители 
казахских 
интеллектуалов 
уходили 
из 
профессиональной  среды  в  творческие  направления,  как,  например,  в 
периодическую  печать  и  жанровую  литературу,  которые  все-таки  не  являлись 
финансово доходными. Например, с периодическими изданиями сотрудничали 
А.  Байтурсынов,  А.  Букейханов,  С.  Сейфуллин,  М.  Жумабаев,  Ж.  Сейдалин  и 
т.д.[317, с.31].  
 Скрупулезный анализ архивных документов наталкивает на мысль о том, 
что  переход  казахов  из  одной  служебной  группы  в  другую  носил  редкостный 
характер.  В  то  же  время  в  казахской  чиновничьей  среде  соблюдался  принцип 
передачи  по  наследству  служебно-исполнительских  функций.  Тому  примером 
являются биографические сюжеты жизнедеятельности действующих фамилий в 
северо-западном  регионе  Степного  края.  Наследственные  династии  учителей, 
медиков,  ветеринаров  и  других  представителей  бюджетной  сферы  были  не 
столь  малочисленны,  и  в  них  не  наблюдался  принцип  преемственности.  Так, 

 
154 
дети просветителя А. Кунанбаева выбрали военно-служебную карьеру. Медики 
М.Карабаев,  Н.Алдияров,  учителя  Г.Балгимбаев,  А.Байтурсынов,  А.Алмасов  и 
др.  являлись  специалистами  в  первом  поколении.  Тогда  как  их  родители 
посвятили  себя  чиновничьему  поприщу  или  продолжали  заниматься 
традиционным  хозяйством.  Габдугали  Балгимбаев  занимал  должность 
инспектора народных училищ Иргизского уезда. Его сын Абубакир Балгимбаев 
по  факту  обучения  в  Оренбургской  гимназии  в  1912году  ходатайствовал  о 
зачислении  в  штат  Тургайского  областного  управления  канцелярским 
служащим.  В  течение  2-х  лет  канцелярской  службы  он  получил  звание 
коллежского регистратора [318, л.25].   Таким образом, на канцелярской службе 
просвещенные казахи получили возможность скорейшего роста и повышения в 
чинах в сравнении с другими сферами. Установлены единичные факты участия 
потомков представителей неадминистративной социально-бюджетной группы в 
учительской и медицинской сферах. 
На  этот  интересный  сюжет  социальной  жизни  казахов  неоднократно 
обращали внимание просветители А. Кунанбаев, А. Байтурсынов. В частности, 
А. Байтурсынов констатировал факт оттока образованной казахской молодежи 
в  служебные  структуры  [16,    с.24].  А.  Кунанбаев  неоднократно  обращался  к 
аналогичной  группе  с  призывом  к  освоению  новых  специальностей  и 
эффективной  реализации  собственного  потенциала  во  благо  общества  [14,  
с.67].  В  легендарном  сочинении  М.  Дулатова  «Оян  казак»  звучала  критика  в 
адрес  образованных  казахов,  пополнявших  ряды  чиновничества.  Казахские 
прогрессисты  обращались  с  критическими  обвинениями  к  этой  категории 
конторских  служащих,  осозновая  отсутствие  у  них  гражданственности  и 
патриотичности по отношению к народу. 
В городских условиях жизни казахские студенты создавали новые модели 
поведения,  складывавшиеся  в  зависимости  от  окружающих  социальных 
условий.  Эти  модели  поведения  формировались  под  влиянием  места 
проживания, 
профессиональных 
особенностей, 
общественной 
среды, 
политической  ситуации  и  других  фактов  Городские  выскокооплачиваемые 
казахские  служащие  имели  больше  возможностей  духовного  общения  и 
развития  в  отличие  от  канцелярских  клерков  или  аульных  учителей. 
Большинство  канцелярских  служащих  находились  в  бюджетных  сферах  со 
строгой регламентацией труда и исполнительской дисциплиной. Специалистов 
так  называемых  «свободных  профессий»,  т.е.  находившихся  в  относительной 
независимости,  было  немного.  Юристы  в  первую  очередь  осознавали  свою 
социальную ответственность. Учителя стремились развить систему обучения в 
этнической  среде.  Медицинские  специалисты  стремились  всецело  оказать 
необходимую врачебную помощь землякам. И те и другие совершенствовались 
в тех областях жизнедеятельности, в которых ощущали свое превосходство. Не 
случайно поэтому казахские врачи и учителя - одни из многочисленных групп 
интеллигенции  -  фактически  отсутствовали  в  депутатском  корпусе  и  Госдуме, 
но  при  этом  активно  поддерживали  своих  соратников  либералов.  Казахские 
медики  и  чиновники  отсутствовали  в  верхней  иерархии  алашского  движения, 

 
155 
выполняя функциональные обязанности исполнителей. 
Процедура командирования проходила в рамках официально выполняемых 
обязательств.  Анализ  командировочных  переездов  с  учетом  социально-
экономических  показателей  зон  выезда  и  въезда  свидетельствует  об  
эффективности  производственной  деятельности  этих  казахских  служащих.  Из 
районов  с  более  благоприятной  инфраструктурой  успешные  чиновники 
перемещались  в  менее  развитые  имперские  сегменты.  При  этом 
откомандировывались наиболее успешные, награждаемые функционеры.  
 Одним  из  первых  казахских  юристов  Тургайского  края  являлся  Темиров 
Абдулла.  Темиров  родился  в  1865  году  в  Кустанайском  уезде  Тургайской 
области.  Он  был  выходцем  из  обедневшей  султанской  семьи.  В  1891  году 
Темиров  назначается  кандидатом  на  должность  судебного  следователя  при 
Уфимской  Палате  уголовного  и  гражданского  суда.  Позже  его  командировали 
помощником  к  судебному  следователю  I-го  участка  Белебинского  уезда.  В 
декабре  1891  года  он  назначается  помощником  к  судебному  следователю 
Уфимского уезда а в феврале того же года - заведующим временным участком 
и  выполняет  обязанности  судебного  следователя  упомянутого  уезда.  В  июне 
1892году  его  переводят  на  аналогичную  должность  для  заведования  2-м 
временным  участком  Бирского  уезда.  Вскоре  он  отбывает  для  занятий  в 
уголовное  отделение  Палаты.  В  марте  1893  года  на  него  возлагается 
исполнение  обязанностей  секретаря  уголовного  Отделения  Палаты.  Тогда  же 
Темиров причисляется к Министерству Юстиции [126, л.2]. 
Интерес вызывает тот факт, что служебная карьера  Темирова началась  на 
территории  уездов,  административно  не  входивших  в  состав  Тургайской 
области  и  Степного  края  в  целом.  В  то  же  время  на  территории  Тургайской 
области наблюдался дефицит юристов-казахов с университетской подготовкой, 
и  логичным  было  бы  утверждение  на    должность  Темирова  в  этой  области. 
Данный  факт  объяснялся  рядом  причин.  В  провинциальной  казахской  среде 
сохранялись  такие  элементы  патриархально-родового  строя  как  местничество, 
клановость, патриархально-вассальные отношения. Поэтому каждый казахский 
чиновник,  выросший  в  этой  среде,  фактически  мог  выполнять  функции 
лоббиста  определенной  фамильной  группировки,  тем  самым  сводя  на  нет 
идеологию  имперской  политики  единства  территории  и  общности 
политических взглядов. 
Через некоторое время  Темирова назначили помощником мирового судьи 
в  округе  Сыр-Дарьинского  областного  суда.  Вскоре  он  получил  должность 
помощника  мирового  судьи  Чимкентского  уезда.  Южный  Казахстан  был 
включен  в  состав  Российского  государства  во  второй  половине  XIX  века, 
поэтому  в  этом  регионе  отсутствовала  налаженная  система  подготовки 
административных и судебных кадров. 
Деятельность  русских  чиновников,  не  владевших  казахским  языком  и  не 
знакомых  с  местной  спецификой,  зачастую  оказывалась  малоэффективной. 
Казахские  чиновники  выступали  в  роли  связующего  звена  между  местной 
общественностью и властями. Вероятно, этим и объясняется откомандирование 

 
156 
Темирова  из  Уфы  в  Южный  Казахстан.  За  выслугу  лет  он  получил  чин 
коллежского  секретаря  со  старшинством.  В  середине  90-х  годов  XIX  века 
Темиров назначается помощником мирового судьи Чимкентского уезда. Вскоре 
приказом  его  переводят  «для  пользы  службы»  помощником  мирового  судьи 
Аулиеатинского  уезда.  Характерным  признаком  авторитарного  государства  с 
раздутым  бюрократическим  аппаратом  являлся  произвол  коррумпированных 
чиновников.  Вероятно,  перемещение  Темирова  из  одного  уезда  в  другой  в 
краткие  сроки  можно  расценивать  как  стремление  властей  изолировать  его  от 
тлетворного  воздействия  окружающей  чиновничьей  среды.  В  1897году  он 
получил  должность  титулярного  советника  со  старшинством.  Вскоре  он 
назначается мировым судьей 2-го участка Аулиеатинского уезда Ташкентского 
окружного суда. 
За  5-летнюю  исправную  службу  в  штатных  должностях  на  территории 
Сыр-Дарьинской  области  Темирову  назначается  прибавочное  жалование  в 
размере  20%  годового  оклада  жалования  в  750  рублей  по  должности 
помощника  мирового  судьи.  Высочайшим  приказом  по  гражданскому 
ведомству  от  15  февраля  1902  году  он  назначается  членом  Уфимского 
окружного суда [126, л.4].   
В 1905 году согласно прошению он переведен в Тобольский окружной суд. 
В  состав  Тобольского  окружного  уезда  входили  2  секретаря,  1  архивариус,  6 
помощников  секретарей  и  4  кандидата  на  судебную  должность  [297,  с.249].  В 
1909 году Темиров получил звание статского советника. 
В  аппарат  суда  по  уставу  входили  нотариусы,  присяжные  приставы, 
приставы, рассыльные  и других. Уровень финансового обеспечения служащих 
зависел  от  занимаемой  должности  и  чина.  Канцелярский служащий  получал  в 
год  120  рублей.  На  таком  уровне  находились  переводчики  и  мелкие 
канцелярские  служащие.  Не  имеющие  чина  служащие  имели  жалование  в  450 
рублей,  из  которых  150  рублей  составляли  столовые.  Оклад  губернского 
секретаря    достигал  650  рублей,  из  которых  300  рублей  составляли    столовые 
[319,  л.48].  Титулярный  советник,  исполнявший  должность  судьи  получал  700 
рублей  жалования,  из  которых  300  рублей  составляли  столовые  250  рублей  - 
канцелярские, 250 рублей – квартирные. Титулярный советник окружного суда 
имел  оклад  в  850  рублей,  из  которых  жалование  составляло    450  рублей.  В 
Сибири на рубеже XIX-XX веков не имеющий чина учитель уездного училища 
в  городе  получал  жалование  от  200  до  300  рублей  и  добавочного  довольствия 
80 рублей в год от города.  
Рабочий распорядок  сотрудников  областного  Тобольского  суда  отличался 
хронической загруженностью. Так, в 1904 году в производстве суда находились 
3634  дел.  Из  них  в  судебных  заседаниях  заслушивалось  726,  в 
распорядительных 2120, а всего заслушивалось 2846 дела [212, с.9].  
 Тогда 
же  Темиров  получил  звание  надворного  советника  со 
старшинством.  Мотивы  перевода  Темирова  в  Тобольск  расплывчаты.  В  1905 
году  произошел  первый  социальный  раскол,  особенно  проявившийся  в 
Европейской  части  государства  и  в  Сибири.  Тобольск  считался  одним  из 

 
157 
окраинных  сибирских  городов  государства,  в  округах  которого  наряду  с 
русским  населением  концентрировалось  местное  «инородческое».  Согласно  1-
ой Всероссийской переписи 1897 года численность казахов в Западной Сибири 
составляла  50  тысяч  человек.  По  переписи  1897года  в  Тобольской  губернии 
проживало 1 433 043 жителей.  В  начале XX  века общее количество населения 
Тобольской  губернии  составляло  1  миллион  692  тысяч  38  человек,  при  этом 
численность  казахов  составляла  7481  человек  или  0,52%,  численность 
татарского  населения  –  56  957  человек  или  3,97%  [320,  с.48].  Из  общего 
количества    казахов  в  самом  многолюдном  Ишимском  уезде  проживало 
235человек. Численность казахов в Тюкалинском уезде достигала 5148 человек 
[321].   За 9 лет численность казахского  населения в губернии  существенно  не 
изменилась.  Сравнительное  сопоставление  приведенных  цифр  показывает 
динамику 
увеличения 
внутренних 
миграций. 
Большинство 
казахов 
концентрировались  в  Тюкалинском  уезде.  Географический  анализ  расселения 
казахских  служащих  показывает,  что  из  зафиксированных  в  различных 
документальных источниках никто из них не проживал и не работал в наиболее 
насыщенном казахским населением уезде.  
Уровень  грамотности  среди  тобольских  казахов  по  данным  сибирского 
статиста  Н.С.  Юрцовского  оставался  невысоким.  Из  общего  количества 
образованных  казахов  этого  региона  64%  владели  грамотой  на  своем  и 
татарском  языках,  36%  -  на  русском  [322,  с.203].  Среди  сибирских  казахов 
оставалось  сильным  влияние  мусульманства,  что  вызвало  тревогу  у  местных 
властей.  По  всей  видимости,  перемещение  Темирова  также  вызывалось 
необходимостью  установления  более  тесных  деловых  контактов  между 
местными,  компактно  проживающими  в  обособленных  аулах,  казахами  и 
администрацией 
посредством 
казахов-служащих. 
Темиров 
не 
имел 
родственных  связей  с  местной  этнической  средой,  что  обеспечивало  его 
индифферентность  ко  всем  ведущим  клановым  «инородческим»  структурам. 
Через  непродолжительное  время  Темиров  получил  степень  коллежского 
асессора,  впоследствии  статского  советника.  В  аппарат  окружного  суда  
входили  прокурор  с  товарищами  и  канцелярия.  Прокуратура  обрела  важное 
значение.  С  этого  периода  прокурорский  надзор  руководил  следствием. 
Прокуроры  выступали  на  суде,  в  том  числе  в  участках  на  местах  [300,  л.2]. 
Темиров  неоднократно  курсировал  по  участкам    окружного  суда,  выполняя  
кураторские судейские функции во время судебных процессов. 
Тобольский  окружной  суд  состоял  из  14  юристов.  Руководство 
Тобольского  окружного  суда  составляли  председатель  суда  и  товарищ 
председателя  суда.  Будучи  членом  суда,  А.Темиров  имел  чин  коллежского 
советника.  В  соответствующем  статусе  с  ним  находились  еще  4  личности, 
остальные  имели  звание  статского  советника.  Средний  возраст  членов 
окружного суда составлял 41- 42 года [323, л.11]. Время определения на службу 
Темирова  по  судебной  системе  фиксировалось  15  февраля  1902  года.  По 
возрастным  критериям  Темиров  удачно  вписывался  в  категорию    местных 
членов суда. Этот аспект носил не случайный характер. 

 
158 
Наличие      молодых  высокопоставленных  юристов  в  сибирской  глубинке 
ломает  привычные  представления  о  возрастной  специфике  чиновных 
сановников 
в 
исследуемый 
период. 
Кадровая 
политика 
подбора 
административно-управленческого  персонала  на  уровне  судебных  структур 
подразумевала  концентрацию  востребованных  ситуацией  и  временем 
относительно  молодых    специалистов.  В  региональном  разрезе  Восточной 
Сибири  данная  тенденция  прослеживалась  в  кризисное  рубежное  время    I-й 
Русской революции.  
В  состав  Тобольского  суда  входили  профессионалы,    биографии  которых  
изобиловали  множеством эпизодов, идентичных работе  Темирова. В  функции  
работников  суда  входили    многочисленные  выезды  по  значительным  
губернским территориальным  пространствам. В силу  своего ранга   работники  
окружного  суда  фактически  олицетворяли  собой  последнюю  инстанцию  в 
многочисленных  судебных  тяжбах проблематичной сибирской области.   
Темиров  неоднократно    выезжал    по  линии  прокурорского  надзора  для 
рассмотрения  уголовных  дел    в  судебных    заседаниях.  В  процессе  кадровых 
перемещений,  очевидно,  властями  учитывалось  национальное  происхождение 
Темирова,  обязанного  вступать  по  долгу  службы  в  контакты  с  мозаичным    по 
этническим  характеристикам  населением  региона.  Темиров    неоднократно   
принимал участие  в выездных заседаниях как член суда  по делам,  в которых  
фигурировали местные  казахи.  
В  Тобольском  округе  синхронно  работали  А.Темиров,  А.Турлубаев, 
Р.Марсеков.  В  приграничных  областях  Сибири  и  Северного  Казахстана 
действовала  группа  казахских  юристов,  врачей  и  прочих  чиновников 
различного ранга. Вполне вероятно установление деловых и личных контактов 
между  представителями  различных  категорий.  Из  всех  казахских  юристов 
Сибирских  областей    старшим  по  возрасту    считался  Темиров.  По  личной 
метрике он  характеризовался как женатый и имел 5-х  детей. Причем  тарший 
сын    Аббас  родился  в  1895  году,  младший сын  Абдулхан  –  в  1903  году    [324, 
л.53].   В период карьерного роста  и  в последующее  время  в семье Темировых 
дети больше не рождались. Анализ финансового состояния казахских юристов, 
их  карьерного  роста  и  служебных  перемещений    свидетельствует    о 
постепенном  перенятии ими  диктуемых  особенностями  ситуации европейских 
стандартов  поведения    и  образа  жизни.  Стаж  работы  членов  окружного  суда 
начинался  с периода конца  80-х – начале 90-х годов. XIX века. Географически 
в рамках империи  Тобольск являлся осваиваемой восточной зоной. Огромные 
территориальные  пространства  между  Тобольском  и  Дальним    Востоком  по 
большей  части  пустовали  и  ждали  своего  освоения.  На  этих  территориях 
отсутствовали  сколько-нибудь  крупные города  и населенные пункты. 
Общее  количество  чиновников  недворянского  происхождения  и  их  семей  
Тобольской  губернии  составляло  около  4654  человек.    Из  них  общественной 
сословной  службой  занималось  1535  человек.  Причем  из  них  татары  и  казахи 
составляли    21  мужчину  и  1  женщину.  На  железных    дорогах  служило  более 
900  служащих.  Из  них  48  поляков,  7  немцев,  2  еврея  и  3  мусульманина,  т.е. 

 
159 
татар  и  казахов.  Учебной  и  воспитательной  деятельностью  занималось  1388 
человек.  По  половому  принципу  категория  учителей  выглядела  следующим 
образом  –  739  мужчин  и  575  женщин.  Из  них  16-  поляков  обоего  пола, 
соответственно 13 немцев, 12 евреев,  91 татар и казахов. Таким образом, в этой 
категории  служащих  тюркские  представители  занимали  значительное 
численное  большинство.  Очевидно,  этот  цифровой  показатель  среди 
национальных  меньшинств  компенсировался  учителями  аульных,  русско-
казахских и русско-татарских школ.  Врачебной и санитарной деятельностью  в 
губернии занималось более 700 служащих.  Половая  характеристика служащих 
выглядела  следующим  образом:  494  мужчин  и  270  женщин.  Исследование 
показало, что среди служащих в области учебного и воспитательного процесса 
имеется высокий удельный вес женщин. Аналогичная картина фиксировалась в 
медицинском секторе.  Изучение   профессиональной стратификации служащих 
региона  демонстрирует  вовлечение  женщин  в  соответствующие  сферы 
деятельности.  При  этом  общее  количество  поляков  в  области  медицины 
составляло  45  человек  обоего  пола,  немцев  -10  человек,  евреев  –  6  человек,  
татар  и  казахов  -31  человек  [324,  с.10].  А  из  национальных  меньшинств  в 
медицинской  отрасли  на  2-й  позиции  после  поляков  находились  татары  и 
казахи.  В  статистических  источниках  и  прочих  документах  по  регионам  не 
обнаружены  занятые  в  медицинской  сфере  казашки.  В  этот  период 
большинство  казахских  специалистов  были  задействованы  на  уровне 
фельдшеров волостного или уездного масштабов.  
По  официальной  статистике,  наукой  и  литературой  занимались  всего  44 
человек.  Примечательно,  что  из  всех  исследованных  казахских  служащих 
только  Ж.Акпаев  специально  занимался  научной  деятельностью.  Казахи  в 
данный период не работали в научных заведениях. Но и научных учреждений в 
Сибири,  как  и  во  всей  империи,  оказалось  мало.  Частной  юридической 
деятельностью  в  крае  занимались  49  человек  Промышленный  потенциал  и 
торгово-ростовщические  организации  ограничивались  незначительными 
параметрами.  Численность  городского  населения  оставалась  невысокой.  У 
населения  Сибири  сохранялась  основанная  на  общинном  пользовании 
коллективистская  ментальность.  Индивидуальные  формы  производственной 
деятельности  в  области  деловых  отношений,  как,  например,  частная 
юриспруденция,  только  начинали  зарождаться.  Характерно,  что  большинство 
казахских юристов, за редким исключением, все-таки предпочитали работать в 
государственных  структурах.  На  морально-психологическом  уровне  в  их 
действиях  сохранялось  предпочтительное  отношение  к  государственному 
сектору.  В  кредитных  и  общественных  коммерческих  учреждениях  служило 
всего  49  чиновников  [324,  с.11].  В  этой  категории  чиновников  казахи  не 
зафиксированы.  Соответствующей  срез  по  социально-этническому  признаку 
традиционно был характерен для казахских служащих всех регионов. При этом 
увеличивался  удельный  вес  отдельных  категорий  казахских  служащих  в 
регионах, прилегающих к Оренбургу и Омску.  
Население 
городов 
Казахстана 
и 
смежных 
зон 
оставалось 

 
160 
интернациональным,  с  преобладанием  славянского  населения.  С  периода 
основания  этих  городов  происходит  активное  проникновение  татарской 
национальной группы. В Сибири, наряду с татарами, увеличивалась  этническая 
диаспора бухарцев. По российским источникам,  бухарцы являлись выходцами 
из  Средней  Азии.  Первая  группа  бухарцев  фиксировалась  в  Сибири  и 
Оренбурге уже в XVII в. Впоследствии продолжалось увеличение их удельного 
веса. По социально- имущественным характеристикам преуспевающие бухарцы 
относились  к  купечеству.  Причем  наряду  с  прибывшим    купечеством    со 
значительным  капиталом    формируется    новое  бухарское    из  представителей 
других  социальных  сословий.  Составляя  незначительное  этническое 
меньшинство,  они  стремились  сохранить  национальные  культуру,  язык  и 
этничность  методом  концентрации.  Бухарцы,  равно  как  и  татары,  проживали 
компактно  в  городских  кварталах  или  в  стационарных  поселениях.  Бухарские 
татары,  подобно  поволжским    татарам,  в  Сибири  патронировали    местные 
духовные мусульманские учреждения 
Впоследствии  представителями  этих  общин  активизируется  практика 
открытия    светских  государственных  школ  для  местных  тюркских  этнических 
групп.  Бухарцы  и  татары  по  принципу  этнической  взаимопомощи  сохраняли 
значительную роль в региональной торговле и коммерции. Примечательно, что 
татарские деятели начинали обучаться в государственных школах. Например, в 
престижном    Тюменском  коммерческом  училище  купца  Колокольникова 
числилось  несколько  бухарских  детей,  связанных  родством  с  бухарскими 
сибирскими купцами [325,  л.8]. В начале ХХ века наблюдается концентрация 
казахов  в  ряде  уездов  Сибири.  Однако  уровень  экономического  состояния 
большинства  казахских  общинников  в  сравнении  с  татарским  купечеством  и 
мещанством  был  существенно  ниже.  Являясь  пришлыми  этническими 
группами на новой территории, поволжские татары и бухарцы мобилизовывали 
все  имеющиеся  средства  к  адаптации  с  целью  сохранения    национальной 
самостоятельности.  Эта  мотивация  определила  их  алгоритм  действий, 
сохранявшийся  в течение  двух столетий до крушения  империи. 
В 
обыденном 
подсознании 
казахов 
соответствующий 
регион 
рассматривался как  своя этнотерритория. При этом  исходная основа аграрного 
казахского  народа  подвергалась  изменениям,  определявшим    их  социальную 
дифференциацию.  Парадоксально, что  в уездах Тобольской губернии  в группе  
юристов, равно как и в ряде сибирских регионов, например, в Якутии и Томске, 
успешно  реализовали  себя  казахи  из  приграничных  Семипалатинской, 
Акмолинской  и  ряда  других  областей.  Сибирские  казахи  предпочитали 
сохранение общинно-коллективного уклада как фактора защиты их интересов и 
конкретного  представителя.  Следует  заметить,  что,  не  останавливаясь  на 
достигнутом,  уроженцы  Уральской,  Тургайской  других  областей  не 
ограничивались  своим  положением  в  городах  Северного  Казахстана,  а 
впоследствии  перемещались  в  Оренбург.  Зачастую  подобные  действия 
предпринимали  казахи  молодого  возраста,  только  в  первом  поколении 
являвшие    собой  маргинальный  тип    горожанина  с  устойчивыми  связями  с 

 
161 
аграрной средой.  
Алгоритм  действий  казахских  юристов,  направлявшихся  в  Тобольск, 
отличался  логической  продуманностью.  Именно  в  Тобольской  губернии 
начиналась удачная карьера тех немногих казахских  специалистов, которые  по 
собственному  прошению  определяли  свой  выбор.  Ни  один  из  них  не 
отправился  в  центральные  губернии  России,  где  концентрировались  русские 
специалисты.  
Итак, реформирование традиционной судебно-правовой сферы казахов по 
общеимперским 
стандартам 
предопределило 
динамику 
организации 
национальной  группы  профессиональных  юристов.  Казахские  правоведы-
служащие  функционировали  в  официальной  судебной  системе  на  территории 
областей.  Группа  казахских  юристов  с  гражданской  подготовкой  начинает 
формироваться на рубеже 60-70 годов XIX века. Дипломированные выпускники 
юридических  факультетов  университетов  оказались  востребованными  в 
судебных  структурах  в  качестве  судей,  адвокатов,  следователей.  Большинство 
казахских  специалистов  состоялись  в  городах  областей  расселения  казахов  и 
близлежащих  районов  Приуралья,  Поволжья  и  Сибири.  В  этот  период 
происходит  их  приток  в  губернские  города.  Часть    казахских  правоведов 
функционировали 
за 
пределами 
своей 
этнотерритории, 
достигнув 
определенных  успехов, являвшихся результатом их деятельности. По качеству 
своей  подготовленности  и  профессиональным  параметрам  казахские  юристы 
оказались  более  независимыми  в  отличие  от  других  групп  служащих  при 
защите  собственных  интересов.  Данная  традиция  являлась  важным  фактором 
их дальнейшей общественно-политической деятельности.  
 

жүктеу/скачать 2,34 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: