История русской литературы XIX века. Часть 1: 1795-1830 годы


«Пир Петра Первого» (1835)



Pdf көрінісі
бет129/194
Дата12.09.2022
өлшемі2,98 Mb.
#38918
түріЛитература
1   ...   125   126   127   128   129   130   131   132   ...   194
Байланысты:
часть пер

«Пир Петра Первого» (1835).  Здесь тема Петра Великого, громко прозвучавшая сразу 
после возвращения Пушкина из ссылки в Михайловское, повернута новой гранью. 
Стихотворение начинается с описания праздника на Неве и веселого пира в царском дома. 
Далее Пушкин перечисляет обычные темы одических песнопений, героем которых был Петр 
I. Празднества посвящались победам русской армии и флота над шведами или другими 
грозными врагами, началу строительства флота, годовщине Полтавской битвы, рождению 
царского сына, именинам (тезоименитствам) царя, царицы и их детей. Однако Пушкин 
отвергает все эти достойные од «высокие» события. Он выдвигает новый и, казалось бы, 
тихий, мирный и совсем несвойственный одам повод: милость как знак человечности. 
Милосердие к поверженным133 становится равноправной с громкими военными победами и 
такой же высокой одической темой. Здесь отчетливо видно, что Пушкин следует одической 
традиции, что он не бунтует против жанра, а раздвигает его границы. Вкладывая в жанр оды 
новое содержание, поэт, опираясь на внутренние возможности, перестраивает его. С точки 
зрения поэта, чувство милости требует от царя столь же большого человеческого мужества, 
нравственной силы и мудрости, как доблесть, отвага и стратегический ум на войне. Милость 
нужна не только врагам, виновным подданным, но и самому царю, чтобы сердце его не 
зачерствело и не превратилось в камень. Только так он может сохранить человечность и 
подлинное величие. Недаром в стихотворении больше подчеркнута радость царя, чем 
радость прощенных им («Светел сердцем и лицом…», «И прощенье торжествует, Как победу 
над врагом»). Часто встречаемая в одах метафора «Петр – земной бог» своеобразно 
реализуется у Пушкина: царь уподоблен священнику, отпускающему грехи («Виноватому 
вину Отпуская, веселится…»). Гром славы, вызванный милостью Петра Первого, оглашает 
даль: 
И Нева пальбой тяжелой 
Далеко потрясена. 
И в этом стихотворении, как и в «Герое», Пушкин вновь напоминал царю о 
необходимости простить декабристов134. В стихотворении снова давался урок императору: 
Петр Первый потому и был чудотворцем-исполином, что умел встать выше мелкой 
мстительности. От того, как поступит Николай I, – воспримет он урок или проигнорирует 
его, – зависит представление о личности царя – человечески значительной или ничтожной. 
На следующий год после Болдинской осени (1830) Пушкин с тревогой следил за 
политическими событиями в мире. К этому времени его политические воззрения вполне 
133 Поэт следовал за Ломоносовым, который писал: «Простив он многих знатных особ за тяжкие 
преступления, объявил свою сердечную радость принятием их к столу своему и пушечной пальбою». 
134 Стихотворение было опубликовано в «Современнике» к десятилетию казни декабристов. 


сложились, хотя впоследствии подвергались изменениям и уточнениям. С точки зрения 
Пушкина, человеческое общество – результат непрерывного и закономерного 
эволюционного исторического развития. Вследствие этого свобода несовместима с 
революцией. В 1826 г. он писал Вяземскому: «Бунт и революция мне никогда не нравились». 
С декабристами он демонстрирует дружескую, а не политическую солидарность. В 1830-е гг. 
Пушкин – убежденный консерватор, монархист, сторонник империи, великодержавный 
патриот, совмещающий эти идеи с просвещенным европеизмом, с необходимостью 
европеизации России, распространения просвещения среди всех, в том числе низших, слоев 
населения и освобождения крестьян от крепостной зависимости. В области внешней 
политики эти идеи сводились к принципу невмешательства в дела других государств, так как 
историческое развитие народа есть внутренний процесс, подчиненный внутренним законам. 
Это равно касается России и западных стран. Когда в 1830 г. Николай I готов был послать 
войска в Европу, чтобы подавить революцию во Франции и навести порядок в Бельгии и 
Голландии, Пушкин резко осудил это намерение. Точно так же Пушкин с негодованием 
возмутился попыткой Франции вмешаться в русско-польский конфликт 1831 г. Он расценил 
французскую угрозу как желание взять реванш за поражение в 1812 г. Этот круг идей и 
настроений выразился в цикле политических стихотворений 1831 г.: «Перед гробницею 


Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   125   126   127   128   129   130   131   132   ...   194




©emirsaba.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет