Коммуникативная организация простого предложения

 
215
которых примерно таков: «Хотите от меня сказку — и вот вы ее имеете». Эти выражения 
могут  меняться  в  зависимости  от  отношения  говорящего  к  цели  своего  высказывания: 
«Итак, жил-был когда-то один король...»; «Так вот, жил-был когда-то один король». Чем 
пространнее  эти  вступительные  замечания,  тем  скорее  они  могут  достичь  самостоятель-
ности  и  измениться  в  предложение  с  собственной  мелодической  концовкой.  Например: 
«Ну,  так  вот.  Жил-был  когда-то  один  король».  Таким  предложением  с  самостоятельной 
мелодической концовкой выражается иногда отношение говорящего к тому, что он соби-
рается сказать: «Было — не было: жил-был когда-то один король». 
Собственно, для нашей темы самыми важными являются случаи, при которых для пер-
вого предложения используются предметные ситуации, содержащиеся в самом высказы-
вании. Иногда в предложении, своеобразно предвосхищая еще не раскрытую предметную 
ситуацию высказывания, отбираются обстоятельства места или времени, которые ставятся 
в начало бытийного предложения в качестве исходной точки высказывания. Например: «В 
одной  стране  царствовал  король,  который  был  безмерно  богат»; «В  одном  городе  жили 
муж и жена и было у них три дочери»; «Далеко, где-то там, за красным морем, жил-был 
один молодой господин». Иной раз говорящий вообще обходится без вводного бытийного 
предложения и начинает повествование о герое в таком тоне, как будто бы мы с ним уже 
давно знакомы, и лишь потом вследствие недостаточной определенности мы убеждаемся 
(иногда вследствие явной неопределенности), что с этим героем встречаемся впервые. На-
пример: «Бедная крестьянка пошла в лес за травой для подстилки»; «У Вавры умерла же-
на»; «Лесник  пошел  однажды  на  охоту»; «Либор  был  единственным  сыном  бедной  вдо-
вы». Вводные предложения рассказа, в которых на основе ситуации переданы обстоятель-
ства места или времени, можно назвать началом обоснованным, а вводные предложения, в 
которых говорится о герое,— началом переносным, ибо, например, предложение «Лесник 
пошел  однажды  на  охоту»  можно  было  бы  передать  двумя  предложениями: «Жил  один 
лесник, и пошел он однажды на охоту». Простое предложение бытийного типа «Жил-был 
когда-то один король» можно назвать началом нераспространенным. Типы вводных пред-
ложений, которые мы здесь установили на примере чешских сказок, представлены, конеч-
но, и в художественных произведениях — в рассказах и романах. 
В отрывистой повседневной речи картина актуального членения предложения гораздо 
богаче,  чем  в  речи  обработанной,  особенно  в  письменной  форме  языка;  богатство  такой 
речи  тем  более  возрастает,  чем  ближе  соприкасаются  в  повседневной  жизни  лица,  веду-
щие беседу. Объясняется это тем» что в таком случае чрезвычайно обогащается ситуация, 
на базе которой можно отбирать темы высказывания или по крайней мере обстоятельства, 
которые могут стать исходным пунктом высказывания. К ситуации относится, собственно, 
все, что собеседникам известно и что можно использовать в речи как что-то известное. В 
случае  необходимости  актуализация  будет  подчеркнута  внутренним  указанием,  имею-
щим, естественно, всегда эмоциональную окраску; по отношению же к присутствующему 
лицу или предмету может быть использовано внешнее указание. <…> 
Из  подобных  отрывков  повседневного  разговора  отмечу,  например,  следующие  пред-
ложения: «У Йирсов должна быть свадьба»; «Заруба за нами строит пять новых домов»; 
«Этот ваш вход мне совсем не нравится»; «Вот эти книги нужно унести». Во временном 
отношении всего понятнее настоящее с непосредственным прошедшим и будущим: «Се-
годня я к вам уже не приду»; «Вчера была суббота, и мы всегда моемся»; «Завтра будет 
прекрасно». Естественно, что частью данной ситуации всегда является лицо говорящее и 
лицо, с которым ведется разговор: «Я пойду завтра в город и куплю тебе это. Ты, значит, 
не хочешь». За часть данной ситуации принимается также обобщенное подлежащее, ибо, 
как  правило,  оно  связано  с  опытом,  приобретенным  говорящим.  Например: «Люди  этим 
здорово  полакомятся»; «Некоторые  люди  таковы,  что  не  хотят  вообще  ничего  менять». 
Само собой разумеется, что и в повседневной речи можно встретиться с началом перенос-
ным, как мы назвали его в предыдущем абзаце. В качестве примера приведем следующее 
предложение: «Некоторые  (люди)  приехали  из  Стракониц  и  сказали,  что  там  настоящий 
переполох».  Очень  часто  исходный  пункт  высказывания  содержит  не  один,  а  два,  три  и 
более элементов, почерпнутых из ситуации. Однако центральным становится более акту-
альный  из  них,  а  остальные  элементы  выступают  как  элементы  сопутствующие.  Так,  в 

 
216
предложении «Пани Мейс-нерова делает это без закваски, и у нее также это не портится» 
общая ситуация дана в разговоре о приготовлении малинового сока (на что указывает ме-
стоимение), и на этом фоне в качестве актуального выступает приобретенный пани Мейс-
неровой  опыт,  также  имеющий  отношение  к  данной  ситуации.  В  предложении  «Теперь 
там эти люди стоят и рассказывают» исходный пункт высказывания содержит три различ-
ных элемента данной ситуации, хотя среди них актуальным является только обстоятельст-
во времени. Ядро высказывания также очень часто (возможно, как правило) наряду с соб-
ственно центром содержит сопутствующие выражения, которые связаны с этим центром и 
связывают  последний  с  исходным  пунктом  высказывания. <…> Уже  приводились  пред-
ложения,  в  которых  темой  высказывания  является  говорящий  или  собеседник,  которые, 
естественно, обозначаются в предложении личными глагольными формами, а именно гла-
голами первого и второго лица. Тема может быть выражена и формой третьего лица, если 
речь  идет  о  лице  или  недавно  названном  в  контексте  предмете.  В  языках,  где  в  повест-
вовательном предложении при личной форме глагола всегда ставится самостоятельно вы-
раженное подлежащее, это обычное явление. Иначе обстоит дело в тех языках, где глагол 
в личной форме в повествовательном предложении требует специально выраженного под-
лежащего лишь в особых случаях. В подобных языках — чешский язык относится именно 
к  таким  языкам <…> — встречаются  случаи,  когда  тема  высказывания,  которая  должна 
быть передана личной формой глагола, специально не выражена вообще, а отражена лишь 
в морфологическом аспекте слова, относящемся к ядру высказывания или в качестве его 
собственного центра, или в виде сопутствующего выражения. Сказку, первые два предло-
жения которой были разобраны в начале второго абзаца, можно продолжить следующим 
образом: «Простился он с отцом и братьями, взял себе на дорогу немного еды и пошел ку-
да глаза глядят». Тут, собственно, все является ядром высказывания, и его тема — стар-
ший  сын  короля,  о  котором  шла  речь  в  предыдущем  предложении,  выражена  формой 
третьего лица глаголов. Аналогичное явление встречается и в отрывочном повседневном 
разговоре. Чаще всего личное местоимение отсутствует в исходном пункте высказывания, 
если оно является лишь сопутствующим выражением другого, более актуального выска-
зывания,  относящегося  к  данной  ситуации.  Примером  могут  служить  предложения:  Так 
«Так я уже дальше не выбирала и пошла домой»; «Завтра об этом даже не вспомните». Но 
в отрывистой повседневной речи можно зафиксировать немало предложений, которые из-
за  невыраженного  местоименного  подлежащего  целиком  состоят  из  ядра  высказывания. 
Приведем в качестве примеров следующие предложения: «Я иду в город и вот пришла те-
бя спросить, не нужно ли тебе чего»; «Мне бы нужно было, чтобы это кто-нибудь за меня 
сделал»; «Ты не должен был ни во что вмешиваться». 
Исходный пункт высказывания и его ядро, если они слагаются из нескольких выраже-
ний, сочетаются по-разному в предложениях. И все же, как правило, можно определить, 
какая  часть  предложения  относится  к  исходному  пункту  высказывания  и  какая — к  его 
ядру. При этом обычным порядком является такой, при котором за исходный пункт при-
нимается начальная часть предложения, а за ядро высказывания — его конец. Эту после-
довательность можно назвать объективным порядком, ибо в данном случае мы движемся 
от  известного  к  неизвестному,  что  облегчает  слушателю  понимание  произносимого.  Но 
существует также обратный порядок: сначала стоит ядро высказывания, а за ним следует 
исходный пункт. Это порядок субъективный, при нем говорящий не обращает внимания 
на естественный переход от известного к неизвестному, ибо он так увлечен ядром выска-
зывания, что именно его ставит на первое место. Поэтому такая последовательность при-
дает ядру высказывания особую значимость. Наглядно это можно проиллюстрировать при 
сравнении  двух  предложений: «Я  отдала  за  нее 20 крон» (порядок  объективный) — «20 
крон я за нее дала» (порядок субъективный). Примерами субъективного порядка являются 
следующие фразы: «Такое темно-красное это было»; «Дважды я там был, и ни разу я ни-
кого не застал дома»; «Здорово этим люди полакомятся»; «Сейчас только газеты пришли». 
При  объективном  порядке  слов  эти  фразы  звучали  бы  так: «Было  это  такое  темно-
красное»; «Я был там дважды, и ни разу я никого не застал дома»; «Люди этим здорово 
полакомятся»; «Пришли  только  сейчас  газеты».  Средства,  удовлетворяющие  потребно-
стям выражения объективного и субъективного порядков при актуальном членении пред-

 
217
ложения, почти в каждом языке различны, и изучение их весьма важно. К ним относится 
не только порядок слов, но, как я показал на английском материале <…>, также и исполь-
зование пассивной предикации. 
Как явствует из приведенных примеров, я ограничился в данной работе лишь разбором 
самостоятельных повествовательных предложений, и то лишь тех, в которых представлен 
глагол  в  личной  форме  и  которые  не  могут  служить  ответом  на  предыдущий  вопрос.  Я 
сделал  это  главным  образом  потому,  что  на  примере  указанных  предложений  легче  ре-
шить рассматриваемые проблемы. Кроме того, эти предложения являются самым распро-
страненным типом фраз в разговорной речи и в несложной прозе. Смею надеяться, что на 
очень  ограниченном  материале  мне  все-таки  удалось  рассмотреть  важнейшие  вопросы 
изучаемой проблемы. Дальнейшая работа еще впереди. Предстоит исследовать не только 
материал, которого я пока не касался (другие виды самостоятельных повествовательных 
предложений, вопросительные, повелительные, восклицательные, побудительные и слож-
ные предложения), но также выявить тонкие оттенки структуры предложения, на которых 
я не останавливался. Дальнейшая задача — показать на конкретном материале соотноше-
ние формального и актуального членения предложения, ибо только в таком случае станет 
ясным, как важно все то, что здесь излагалось. 
 
 
Матезиус В. Язык и стиль // Пражский лингвистический кружок: Сб. статей. М., 
1967. С. 483–503. 
 
ПРЕДЛОЖЕНИЕ И ЕГО АКТУАЛЬНОЕ ЧЛЕНЕНИЕ 
На различие между языковой системой и смысловой структурой я обратил ваше внима-
ние еще в самом начале своей статьи, а практически мы получили об этом ясное представ-
ление, когда рассматривали вещественное содержание языкового наименования. Мы вы-
яснили тогда, что различие между языковой системой и смысловой структурой проявляет-
ся  в  различии  между  общим  представлением,  обозначаемым  языковым  наименованием, 
стоящим  обособленно  и  вне  контекста,  и  индивидуальным  представлением,  обозначае-
мым,  как  правило,  языковым  наименованием  в  конкретном  высказывании.  Вспомним 
лишь наше рассуждение о слове
*
 «дом». Само по себе это слово обозначает дом вообще, 
но в конкретном высказывании — определенный дом, о котором мы как раз говорим. Пе-
рейдем теперь от языкового наименования ко второму основному элементу высказывания 
— к конструкции предложения. И здесь мы сразу же столкнемся с наглядным доказатель-
ством различия между языковой системой и смысловой структурой. Речь идет о различии 
между грамматической структурой предложения и его актуальным членением. 
Грамматическая структура предложения опирается, как мы уже знаем, на подлежащее и 
сказуемое. При актуальном членении предложения, напротив, выделяются две другие ос-
новные части предложения. Мы уже знаем, что с помощью предложения говорящий вы-
ражает свое актуальное отношение к какому-либо явлению действительности. Это означа-
ет,  что  в  предложении  о  чем-либо  что-то  высказывается.  Чтобы  понять,  что  говорящий 
хочет выразить в своем предложении, мы должны ясно различать то, о чем он говорит, и 
то, что он об этом говорит. Тем самым определяются основные части предложения с точ-
ки зрения его смысловой структуры. Предложение как выражение актуального отношения 
к  факту  действительности  является  высказыванием,  и  потому  мы  называем  то,  о  чем  в 
предложении что-то говорится, основой высказывания, а то, что об этом говорится, ядром 
высказывания. Основа высказывания может совпадать с грамматическим подлежащим, а 
ядро высказывания — с грамматическим сказуемым, но это не обязательно. Представим 
себе, например, что дети ждут отца. Когда раздадутся шаги и, выглянув, они обнаружат, 
что  идущий  действительно  их  отец,  они  выразят  этот  факт  предложением: «Папа  уже 
идет!». Однако ситуация может быть и иной: дети не ждут отца, и, когда послышатся чьи-
то шаги, они с любопытством выглянут, чтобы увидеть, кто этот нежданный гость. Выяс-
                                                 
*
 В оригинальном тексте статьи примеры приводятся на чешском и русском языках, в настоящей хресто-
матии по всему тексту представлены соответствующие примеры только на русском языке. 

 
218
нится, что идет отец, и в итоге возникнет предложение: «Это идет папа!». В обоих только 
что приведенных предложениях грамматическая структура в принципе одна и та же; в ро-
ли подлежащего в них выступает существительное «папа», в роли сказуемого — личный 
глагол «идет». Различная же ситуационная связь приводит к тому, что смысловая структу-
ра  предложения  оказывается  каждый  раз  иной.  В  первом  случае  приход  отца  является 
чем-то  предполагаемым,  и  предложение  «Папа  уже  идет»  показывает,  что  ожидаемый 
приход  осуществился.  Поэтому  в  данном  предложении  основой  высказывания  является 
существительное  «папа»,  а  ядром  высказывания — глагольное  выражение  «уже  идет». 
Грамматическая  структура  предложения  здесь  совпадает  с  его  смысловой  структурой. 
Грамматическое подлежащее является вместе с тем и основой высказывания, а граммати-
ческое  сказуемое — ядром  высказывания.  В  другом  случае,  приведенном  нами,  приход 
отца  не  берется  в  расчет.  Исходным  фактом  является  приход  неизвестного  лица,  услы-
шанный  детьми,  которые  приходят  к  выводу,  что  нежданный  гость — их  отец.  Именно 
этим  определена  смысловая  структура  предложения  «Это  идет  папа!».  Основой  выска-
зывания здесь является глагольное выражение «это идет», а ядром высказывания — суще-
ствительное «папа». Как мы видим, смысловая структура предложения в этом случав не 
совпадает с его грамматической структурой. Грамматическое подлежащее здесь является 
не основой высказывания, как в первом предложении, а ядром высказывания, а граммати-
ческое сказуемое является здесь основой высказывания, а не его ядром. 
Для характера высказывания, а тем самым также и для впечатления, преднамеренного 
или  непреднамеренного,  производимого  высказыванием,  крайне  важен  порядок  следова-
ния  друг  за  другом  основы  и  ядра  высказывания  в  предложении.  Отдельные  их  члены, 
особенно  маргинальные,  иногда  переплетаются,  но,  как  правило,  совершенно  ясно,  где 
находится центр тяжести основы высказывания или его ядра — в первой ли части пред-
ложения, в начале его, или во второй части предложения, в его конце. В соответствии с 
этим мы различаем два типа актуального членения предложения. Иногда на первом месте 
оказывается основа высказывания, а за нею уже следует его ядро, так что исходят из того, 
что уже известно или хотя бы понятно, и переходят к тому, что об этом говорится нового. 
Этот порядок естествен и дает возможность слушателю без затруднений понять произно-
симое высказывание. Поскольку при таком порядке принимаются во внимание потребно-
сти  слушателя,  мы  называем  такой  порядок  объективным.  Противоположным  является 
порядок слов, при котором на первом месте мы находим ядро высказывания, следователь-
но, то, что говорится нового, а уже потом как бы для добавочного пояснения — его осно-
ву. Говорящий в таком случае не принимает во внимание, что слушающий еще не знает, о 
чем идет речь, он целиком увлечен тем, что ему самому кажется самым важным. Поэтому 
такой порядок мы называем субъективным. Пример объективного порядка слов наблюда-
ется  в  обоих  предложениях,  подробно  разобранных  нами  в  предшествующем  абзаце. 
Пример  порядка  субъективного  мы  можем  получить,  если  изменим  второе  предложение 
таким образом, что неожиданный приход отца будет восприниматься в нем с удивлением, 
радостным или наоборот: «Папа идет!». 
Объективный  порядок  характерен  для  высказываний  спокойных,  слабо  окрашенных 
чувством. Это типичный порядок для спокойной констатации фактов, для спокойного рас-
сказа, для спокойного изложения, а тем самым нормальный порядок слов для повествова-
тельного  предложения.  Субъективный  порядок  слов  является  для  повествовательного 
предложения чем-то исключительным и придает ему взволнованный характер. Оба случая 
повествовательного  предложения  могут  встретиться  и  в  произведениях  художественной 
литературы. Достаточно сопоставить развертывание повествования народной сказки, спо-
койное  течение  которой  сплошь  насыщено  повествовательными  предложениями,  имею-
щими  объективный  порядок  слов,  и  поэтически  взволнованное  повествование  современ-
ного писателя, состоящее из повествовательных предложений с порядком субъективным. 
Вот  отрывок  из  народной  сказки:  И  через  минуту  каждый  принес  Иржику  по  сосуду  из 
тыквы, полному воды: в одном сосуде была живая вода, в другом — мертвая. Иржик об-
радовался, что ему так удивительно посчастливилось, и поспешил к замку. На опушке ле-
са он увидел протянутую от ели к ели паутину, в центре паутины сидел большой паук, вы-
сасывал муху. Иржик взял сосуд с мертвой водой, плеснул на паука, и паук упал на землю, 

 
219
как перезрелая вишня, он был мертв. Потом он побрызгал муху из другого сосуда живой 
водой, и муха стала метаться, выкарабкалась из паутины и ж-ж... в воздух». Совершенно 
иначе выглядят следующие отрывки у современного чешского прозаика: «Закрылся храм 
за  женщиной  выходящей,  закрылся  перед  мужчиной  входящим.  Смущенно  стоял  здесь 
Шимон  Влк»; «Открыт  до  сих  пор  был  дом,  к  которому  она  шла.  Холодно  издали  уже 
чернелся вход, как будто отпугнуть хотел ангела-хранителя»; «Не должна все же с позо-
ром  умереть  Ева.  Долго  ждет  бог,  он  не  может  допустить,  чтобы,  может  быть,  навсегда 
лишилась Ева своего сияния. И упорно сопротивлялся Дух». 
Все эти отрывки взяты из середины повествования. Это имеет свои причины, ибо пер-
вое предложение занимает в повествовании исключительное место, поскольку речь идет 
об актуальном членении предложения. Если повествование не исходит по своему содер-
жанию из того, что ему предшествовало, или если рассказчик ничего не говорит о себе, то 
в начале повествования нет, собственно, ничего известного и понятного. При строго объ-
ективном порядке слов такое повествование должно было бы, следовательно, начинаться 
так, как иногда начинаются сказки: «Жил-был один король, и был он так мудр, что пони-
мал даже, о чем говорят все животные». Такое начало, однако, часто кажется рассказчику 
слишком растянутым и громоздким. Поэтому, как правило, он предпочитает прямо вторг-
нуться в повествование, чтобы принять за нечто известное или непосредственно личность 
героя, или какое-либо обстоятельство, с ним связанное, и сразу с него начать первое пред-
ложение. Это отступление от строго объективного порядка слов является таким привыч-
ным в начале повествования, что мы наблюдаем его даже в сказках, для которых в других 
случаях объективный порядок в повествовательных пассажах вполне типичен. В качестве 
примера приведем два начальных предложения из сказок: «Либор был единственным сы-
ном бедной вдовы»; «В одном городе жили муж и жена, и было у них три дочери». Если 
даже в сказках часто проявляется стремление начинать повествование без обиняков, то не 
следует удивляться, что в повествовании с намерением более осознанным это наблюдает-
ся  сплошь да  рядом. Приведем для  иллюстрации  начальные  предложения  из  нескольких 
чешских  современных  рассказов: «Край  был  подготовлен  тишиной  принять  чудовище» 
(«Вокзал  на  мгновение  стал  знаменитым»); «Джонни  был  подкидышем» («Мать  подбро-
сила  его  на  третий  день  после  рождения  к  дверям  костела,  чтобы  с  ним уже никогда  не 
встретиться»); «Солнце уже стояло на небе, и гудки пароходов раздавались на Дунае, ко-
гда пьяница Ян проснулся» («Он вылез 
ИЗ
-
ПОД 
перевернутой баржи, которая здесь, на пес-
ке, ожидала ремонта, и спустился вниз к воде умыться».) 
Повествовательные предложения являются основным материалом для построения рас-
сказа или изложения, но это не единственный тип предложений, существующих в языке. 
Кроме них, есть в языке и другие типы предложений. Мы должны кратко упомянуть и о 
них, чтобы не умалить богатого разнообразия языка. Совершенно иначе по сравнению с 
повествовательными предложениями ведут себя в плане актуального членения предложе-
ния, побудительные предложения. Этими предложениями мы побуждаем слушателя к ка-
кому-либо действию,  или к ответу на наш вопрос (вопросительные предложения), или к 
тому,  чтобы  он  поступил  соответственно  нашему  приказанию  или  требованию  (повели-
тельные предложения). Из числа вопросительных предложений можно выделить дополни-
тельные вопросы, посредством которых мы спрашиваем о каком-либо неизвестном факте, 
хотя  в  остальном  ситуация  нам  ясна,  и  которые  построены  по  принципу  субъективного 
порядка  слов.  Они  начинаются  с  вопросительного  местоимения  или  наречия,  функ-
ционирующего  в  качестве  ядра  высказывания,  тогда  как  остальная  часть  предложения 
представляет собой основу высказывания. Правильность этого положения подтверждается 
тем, что при ответе на такой вопрос ядро высказывания соответствует как раз тому вопро-
сительному  местоимению  или  наречию,  с  которого  начинается  вопрос.  Так,  на  вопрос 
«Кто это идет?» можно ответить предложением «Это идет отец», а на вопрос «Куда пой-
дет отец?» — предложением «Отец сейчас пойдет на прогулку». Вопросы, поставленные с 
той целью, чтобы выяснить, соответствует ли истине то или иное предположение (которое 
мы считаем возможным), строятся, как правило, подобным же образом. Они начинаются 
обычно личным глаголом, который является самой важной частью ответа, так как от его 
положительной  или  отрицательной  формы  зависит  значение  ответа.  На  вопрос  «Пойдет 

 
220
сейчас отец на прогулку?» можно ответить или положительно: «Да, отец пойдет сейчас на 
прогулку», или  отрицательно: «Нет,  отец  сейчас  не  пойдет  на  прогулку».  Вопрос  такого 
выяснительного характера мы можем поставить и так, что выделенной частью окажется не 
глагол, а другая часть предложения. Тогда она будет стоять не в начале вопроса, а в конце 
его,  а  в  отрицательном  ответе — может  отрицать  или  сам  глагол,  или,  непосредственно 
либо косвенно, акцентируемую часть вопроса. Мы можем, например, спросить: «Это с ва-
ми пойдет Мила?»; отрицательный ответ может быть следующим: «Нет, Мила с нами не 
пойдет», или: «Нет, с нами пойдет Власта». Точно так же на вопрос «Отец сейчас пойдет 
на прогулку?» мы можем ответить отрицательно: Ке, «Нет, отец сейчас не пойдет на про-
гулку»,  или: «Нет,  отец  сейчас  пойдет  с  визитом».  Как  видно,  выяснительный  вопрос 
строится в таких случаях по принципу объективного порядка. 
Повелительные  предложения  по  своему  актуальному  членению  напоминают  выясни-
тельные вопросы. Как правило, они начинаются энергичным словом, в котором сосредо-
точивается призыв: «Поди сюда!»; «Сюда поди!»; «Не ходи туда!»; «Найди мне эту кни-
гу!».  Их  построение  отвечает  субъективному  порядку.  Возможны  также  повелительные 
предложения с объективным порядком слов. Это отклонение от правила всегда несет оп-
ределенную функцию. Простому приказу «Не ходи туда!» противопоставляется «Туда не 
ходи!» скорее как настоятельное предупреждение; в противоположность приказу «Найди 
мне эту книгу!» предложение «Эту книгу мне найди!» звучит скорее как убедительное на-
поминание или просьба. Если при объективном порядке слов в том же самом смысле вме-
сто  повелительного  мы  употребим  повествовательное  предложение  в  будущем  времени, 
то  выразим  тем  самым  приказание  с  оттенком  угрозы:  Тат  перигее  «Ты  туда  не  пой-
дешь!»; «Эту книгу ты мне найдешь!» 
Подобное  функционально-смысловое  разнообразие  актуального  членения,  какое  мы 
наблюдали  в  предложениях  побудительных,  мы  находим  и  в  предложениях  экспрессив-
ных, то есть в предложениях, посредством которых передается удивление по поводу того 
или иного явления действительности, воспринимаемого одобрительно или неодобритель-
но  (восклицательные  предложения),  или  высказывается  пожелание,  чтобы  воображаемая 
действительность превратилась (или не превратилась) в реальность (условные предложе-
ния).  Условные  предложения  обычно  начинаются  союзом,  например  союзом  «если  бы» 
или «если бы, когда бы», а остальная часть таких предложений строится в соответствии с 
порядком  объективным.  Например: «Если  бы  ты  мне  по  крайней  мере  написал,  что  это 
случилось!»; «Если  бы  он  из  всего  этого  выбрался  благополучно!»  Восклицательные 
предложения  делятся  на  повествовательные  и  вопросительные.  В  первом  случае  к  ним 
применимы при актуальном членении те же правила, что и для предложений повествова-
тельных. <…> Во втором случае возможен и тот и другой порядок, но смысловое разли-
чие  между  ними  приглушено  тем,  что  предложение  всегда  начинается  вопросительным 
словом <…>. При более углубленном рассмотрении в экспрессивных предложениях уда-
лось бы обнаружить много любопытного, но для нас достаточно и того, что уже было из-
ложено.  Надеюсь,  что  мне  удалось  убедить  внимательного  читателя  в  том,  как  важны  и 
интересны языковые процессы, группируемые нами под названием актуального членения 
предложения. 
 
АКТУАЛЬНОЕ ЧЛЕНЕНИЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ И СТИЛЬ 
Простой  и  ясный  повествовательный  стиль  требует  прежде  всего  соответствующего 
обозначения наших представлений и ясной и последовательной формулировки мыслей в 
предложении. О соответствующем выборе выражений, то есть о первом факторе, мы уже 
говорили  при  рассмотрении  языковых  наименований.  В  главе  об  актуальном  членении 
предложения  мы  коснулись  и  второго  фактора.  Последняя  проблема  весьма  важна,  и  ей 
необходимо уделить особое внимание. При этом речь идет не об изолированном предло-
жении, не о модели предложения, являющейся частью языковой системы, а о предложе-
нии в контексте ситуации и высказывания, о предложении как о части языкового выраже-
ния.  Мерилом,  с  которым  мы  подойдем  к  нему,  будет  не  грамматическая  правильность 
предложения, а его удачная смысловая структура. И оно должно стремиться стать, как мы 
уже сказали, предложением ясным и последовательным. Порукой в том, что этого можно 

 
221
достичь, служит нам предложение, выработанное современной чешской прозой. Простое 
и ясное предложение, являющееся ее великим завоеванием, все еще остается, однако, дос-
тоянием лишь художественной литературы и утонченной журналистики и только в виде 
исключения проникает в специальный стиль. Тем упорнее нужно работать, чтобы оно ста-
ло достоянием хотя бы всех тех, кто претендует на горделивое звание людей образован-
ных. Этому должны помочь школа и усилия отдельных лиц. Однако путь к конечной цели 
ведет через познание того, на чем же основано построение простого и понятного предло-
жения и какие стилистические дефекты стоят на его пути. Мы лучше усвоим все сказан-
ное, если то, что было изложено в общем плане об актуальном членении предложения в 
предшествующей главе, сведем к конкретным положениям, касающимся стиля. 
В предыдущей главе был сформулирован также основной принцип, из которого можно 
вывести  все  остальные  требования.  Там  было  сказано,  что  для  правильного  понимания 
предложения необходимо ясно отличать то, о чем в нем говорится, от  того,  что об этом 
говорится.  Первое  специальное  положение,  вытекающее  из  этого  основного  принципа, 
заключается в требовании, чтобы каждое самостоятельное предложение содержало только 
одну  мысль,  со  всей  основательностью  выступающую  как  ядро  высказывания.  Чешский 
язык,  по  крайней  мере  чешский  язык  на  современном  этапе  стилистической  обработки, 
едва ли допустит, чтобы в предложении одновременно высказывался целый ряд мыслей. 
Он требует, чтобы цепь мыслей постепенно распутывалась и делилась на отрезки, которые 
благодаря  этому  уже  легче  выразить.  Требование  наличия  в  контексте  одной  основной 
мысли, единственного ядра высказывания, актуально не только для простых предложений, 
но  и  для  любого  сочетания  главного  предложения  с  распространяющими  его  придаточ-
ными предложениями. Можно сказать, что к четкому и ясному повествовательному стилю 
чешского языка мы придем прежде всего благодаря тому, что будем, насколько это воз-
можно,  употреблять  простые  в  смысловом  отношении  предложения  и  такие  сложные 
предложения, в которых придаточные предложения лишь развивают содержание главного 
предложения или дополняют его необходимыми пояснениями. Не следует в придаточное 
предложение (и вообще в любое дополнительное определение, не являющееся предложе-
нием)  включать  мысль,  которая  своей  вескостью  в  контексте  может  возбудить  подозре-
ние, что здесь мы имеем дело с вторичным ядром высказывания одного и того же предло-
жения. Если не обращать на это внимания, то возникают предложения, смысл которых чи-
татель пли слушатель улавливает с трудом, хотя речь идет о явлении, которое само по се-
бе вполне понятно. Речевые периоды, перегруженные смыслом вплоть до того, что стано-
вятся неясными, конечно, не являются образцом хорошего повествовательного стиля, ибо 
мы  никак  не  можем  признать  удачным  любой  повествовательный  стиль,  если  он  пред-
ставлен  предложениями,  которые  становятся  понятными  только  после  неоднократного 
прочтения.  При  этом  часто  неясность  предложения  объясняется  отнюдь  не  трудностями 
его смысла, а лишь неправильностью его стилистического оформления. 
Примеров на предложения, содержащие вторичное ядро высказывания, можно найти в 
нашей специальной литературе сколько угодно. Приведем хотя бы один из таких приме-
ров (я нашел этот пример в трактате одного признанного специалиста, вышедшем во вто-
ром десятилетии после первой мировой войны): 
 «Важно,  что  после  Липан  центром  стала  не  южная,  таборитская  Чехия,  менее  подхо-
дившая  для  этого  своим  радикализмом,  который  после  поражения  сухопутного  войска 
был  менее способен  овладеть  ситуацией  в  целом, чем прежде,  в  период  гуситских  войн, 
пока он был в своей полной силе, так и своей относительной разобщенностью, имеющая 
сильных соперников, территориально проникающих в ее владения, на юге в лице самого 
крупного чешского магната Олдржиха из Ружомберка, а на западе в лице крепко органи-
зованного плзенского ландфрида, а этим фундаментом новой, утраквистской Чехии была 
восточная Чехия, в религиозном отношении более компактная и более сконцентрирован-
ная. (Там сиротская партия...)». Есть ли смысл биться об заклад, чтобы доказать, что ни 
один читатель не сможет повторить на память содержание этого сложного периода сразу 
же после первого чтения. Причина ясна. Приведенный пример, помимо основного выска-
зывания («Важно, что после Липан центром стала не южная, таборитская Чехия, а то, что 
этим фундаментом новой, утраквистской Чехии стала восточная Чехия»), в своих допол-

 
222
нительных обстоятельственных отрезках, образующих предложения и стоящих отдельно, 
содержит целый ряд вторичных высказываний, и все эти высказывания так взаимно пере-
плетаются, что на разъяснение их взаимоотношений и правильного смысла требуется не-
мало  времени.  Трудности  в  понимании  приведенного  периода  связаны  не  с  неясностью 
смысла, а с запутанностью стилистических формулировок. Это можно легко доказать, со-
поставив  первоначальный  текст  с  текстом,  переделанным  так,  чтобы  каждое  высказыва-
ние в соответствии с принципом, провозглашенным выше, было выражено, насколько это 
возможно, самостоятельным предложением. Текст, переработанный таким образом, будет 
выглядеть примерно так: 
«Важно, что после Липан центром стала не южная, таборитская Чехия, а то, что этим 
фундаментом  новой,  утраквистской  Чехии  явилась  восточная  Чехия.  Несомненно,  что 
южная Чехия к этой задаче была менее подготовлена, что обусловливалось двумя причи-
нами. Ее радикализм мешал ей овладеть ситуацией в целом даже прежде, в период гусит-
ских войн, когда он был в полной силе, еще менее она была способна к этому теперь, по-
сле поражения сухопутных войск. Помимо этого, южная Чехия была относительно разоб-
щена, так как у нее были сильные противники, проникавшие на ее территорию; на юге ее 
соперником был самый крупный чешский магнат Олдржих из Ружомберка, а на западе — 
крепко организованный плзенский ландфрид. Восточная Чехия была в религиозном отно-
шении более компактной и сконцентрированной. (Там сиротская партия...)» 
Дальнейшие  требования  касаются  уже  деталей  актуального  членения  предложения. 
Речь идет о трех факторах, которые, собственно, располагаются в разных плоскостях. Мы 
должны  обращать  внимание  на  то,  чтобы  основа  высказывания  в  предложении  была  от-
четливо выражена и вытекала непосредственно из контекста ситуации и высказывания. То 
же необходимо соблюдать и по отношению к смысловому построению более обширного 
целого, например к абзацу. Мы должны далее заботиться о том, чтобы основа и ядро вы-
сказывания отделялись бы друг от друга в предложении с достаточной четкостью; чтобы 
части  предложения,  обозначающие  основу  и  ядро  высказывания,  следовали  друг  за  дру-
гом, если нет причин для перемены мест, как того иногда требует так называемый объек-
тивный  порядок  слов.  Последние  два  требования  также  касаются  смысловой  структуры 
самого предложения. На каждом из них следует остановиться особо. 
Требование отчетливой и ясно вытекающей из ситуационной связи основы высказыва-
ния касается, как уже было сказано, смыслового построения абзаца; чтобы быть правиль-
но  построенным,  он  должен  иметь  общую  основную  тему,  заключенную  в  его  границах 
или  развивающуюся  и  развертывающуюся  в  нем.  Эта  основная  тема  абзаца, конечно,  не 
должна  выступать,  в  каждом  его  предложении  в  качестве  актуальной  основы  выска-
зывания. Абзац может включать предложения, основа высказывания которых отклоняется 
от его общей темы. Однако основа высказывания этих предложений должна быть связана 
с общей темой абзаца и исходить из него, и если эта связь на первый взгляд не вытекает из 
самого  содержания,  то  она  должна  быть  специально  выражена.  Кроме  того,  общая  тема 
должна, как правило, совершенно четко проявиться вновь, лишь толька будет восстанов-
лена связь с предложениями, отклонившимися от общей темы. Это требование совершен-
но  естественно,  ему  без  труда  удовлетворяет  и  простой  стиль  наших  сказок.  Обратите 
внимание, например, на следующие предложения : 
«Дальше уже должен был 
ИДТИ 
Иржик пешком. Он шел долго-долго лесом, и когда, на-
конец, стал выходить из леса, то увидел перед собой далекое, безбрежное море. На берегу 
моря ссорились два рыбака. Они поймали сетью большую золотую рыбу, и каждый хотел 
взять ее себе. «Моя сеть, моя и рыба!» А другой на это: «Твоя сеть бы не помогла, если бы 
не  моя  лодка  и  не  моя  помощь».— «Если  второй  раз  опять  такую  поймаем,  то  будет 
твоя».— «Нет, так не пойдет!.. Ты жди другую, а эту мне дай».— «Я вас рассужу, — ска-
зал  Иржик. — Продайте  мне  эту  рыбу,  я  хорошо  вам  за  нее  заплачу,  а  деньги  поделите 
между собой пополам». 
Общей основной темой всего отрывка является Иржик. Это основа высказываний пер-
вых двух предложений, причем в первом он указан совершенно определенно, а во втором 
подразумевается. В третьем предложении наблюдается отклонение от этой общей темы, и 
основой  высказывания  следующих  предложений  становятся  два  рыбака  вместе  или  по-

 
223
очередно один из них. Переход к новой основе высказывания проведен здесь сжато. Пере-
ход, передаваемый целиком, без сокращений, имел бы следующий вид: «На берегу моря 
было два рыбака, и они ссорились друг с другом». Как видно, новой основой высказыва-
ния здесь прежде всего становится сочетание «на берегу моря», которое вытекает из ядра 
высказывания предыдущего предложения, а к нему в качестве ядра высказывания присое-
диняется: «два рыбака». Это сочетание в свою очередь тотчас же становится основой вы-
сказывания (в сокращенном тексте это сопровождается стилистическим опережением), и 
довольно продолжительное время сохраняется именно эта основа высказывания. Затем мы 
снова возвращаемся к общей основной теме отрывка. А поскольку в связи с отклонением 
от  основной  темы  она  строилась  уже  на  другой  основе  высказывания,  то  старая  основа 
должна  быть  опять  указана  вполне  определенно («говорит  Иржик»).  Все  это хорошо  из-
вестно  любому  хорошему  рассказчику,  даже  если  он  неопытен.  Тем  не  менее  у  нас  эту 
очевидную  истину  при  написании  статей  и  трактатов  иногда  забывают.  Авторы  бывают 
так захвачены своей основной темой, что им даже не приходит в голову повторять ее, ко-
гда это необходимо. Эта ошибка все же легко вскрывается, легко исправляется. 
Значительно труднее удовлетворить требованию четкого отделения основы высказыва-
ния от ядра высказывания. Положение облегчается, если между обеими основными частя-
ми смысловой структуры предложения есть пробел, заполненный переходными элемента-
ми. Эти элементы, хотя и относятся уже к ядру высказывания, но находятся еще на его пе-
риферии, и благодаря им образуется переход от основы высказывания к его ядру. Там, где 
пробел между основой высказывания и собственно ядром высказывания отсутствует, про-
зрачность  смысловой  структуры  легко  затемняется.  Об  этом  свидетельствует,  например, 
сложное предложение, взятое из критического отчета: «Это относится к странностям на-
шего возврата к прошлому в области театрального искусства, когда многое рассудочное и 
отжившее  было  объявлено  сохранившим  ценность  и  в  результате  чего  остался  ни  с  чем 
один  из  немногих  наших  действительных  творцов,  девизом  которых  является  кулак  и 
удар». 
Автор, очевидно, стремился к сжатому в выразительном отношении тексту и пожертво-
вал при этом ясностью и понятностью смысловой структуры. Он построил свое сложное 
предложение так, что центром его являются два длинных и содержательных придаточных 
предложения, первое из которых относится к основе высказывания, а второе — к его ядру. 
Поэтому границы между основными частями смыслового целого стали нечеткими, и акту-
альное  членение  так  затемнилось,  что  мало  кто  поймет  предложение  сразу  при  первом 
чтении.  Правильность  нашего  диагноза  подтверждает  переработка  первоначального  тек-
ста  с  целью  прояснения  смысла  предложения.  Переработку  этого  предложения  можно 
провести различными способами. Приведем три возможных варианта:  
«Наш возврат к прошлому в области театрального искусства, при котором очень мно-
гое  рассудочное  и  отжившее  объявлялось  сохранившим  ценность,  отличается  также  той 
странностью, что из-за этого остался ни с чем один из немногих наших настоящих твор-
цов, девизом которых является кулак и удар». 
 «Странностью нашего возврата к прошлому в области театрального искусства является 
то,  что  очень  многое  рассудочное  и  отжившее  было  объявлено  сохранившим  ценность, 
причем из-за этого остался ни с чем один из немногих наших настоящих творцов, девизом 
которых является кулак и удар». 
«При нашем возврате к прошлому очень многое рассудочное и отжившее было объяв-
лено сохранившим ценность, и причем, как это ни странно, из-за этого остался ни с чем 
один из немногих наших настоящих творцов, девизом которых является кулак и удар». 
Из этих возможных вариантов пусть читатель выберет любой по своему собственному 
вкусу. Я надеюсь все же, что каждый из исправленных вариантов понятнее текста, из ко-
торого мы исходили. Этого достаточно для нашего доказательства. 
Третье, и в этой связи последнее наше требование, касается расчленения основы и ядра 
высказывания в соответствии с принципом объективного порядка слов. Этот принцип, как 
мы  знаем,  предполагает,  что  основа  высказывания  представлена  в  первой  части  предло-
жения,  тогда  как  ядро  высказывания  выражено  второй  его  частью.  Если  не  обращать  на 
это внимания, то стиль изложения (и, конечно, разговорный стиль) получает взволнован-

 
224
ную окраску. Это мы уже наблюдали, когда в предыдущей главе сопоставляли отрывок из 
народной сказки с отрывком из современной чешской эпической прозы. Если мы требуем, 
чтобы в обычном изложении и в обычном рассказе порядок слов и предложений опреде-
лялся принципом объективного характера, то это не значит, конечно, что в изложении или 
рассказе недопустимо иногда употребление субъективного порядка слов и тем самым бо-
лее  взволнованного  стиля.  Стиль  взволнованный,  равно  как  и  стиль  осложненный,  явля-
ется  индивидуальной  стилистической  разновидностью,  которая  вырастает  из  индивиду-
альных потребностей или склонностей и поднимается выше среднего уровня, присущего 
обычному повествовательному стилю. Если оставаться в границах хорошего стиля, то да-
же эти стилистические разновидности не должны пренебрегать принципами, установлен-
ными  нами  для  обычного  стиля.  От  них  всегда  зависит  ясность  смысловой  структуры,  а 
это—качество, без которого нельзя представить себе хороший стиль. 
 
ОСНОВНЫЕ ФУНКЦИИ ПОРЯДКА СЛОВ 
Порядок слов в чешском предложении является одним из наиболее тонких выразитель-
ных средств, которые имеются в чешском языке. Порядок слов в чешском языке не явля-
ется свободным, и никто из желающих правильно говорить или писать по-чешски не дол-
жен  расставлять  слова  в  предложении  произвольно,  как  придется.  Порядок  слов  в  чеш-
ском предложении очень чувствителен ко всем моментам, могущим иметь на него влия-
ние, и потому очень пластичен. В этом отношении чешский язык значительно отличается 
от  наиболее  известных  у  нас  культурных  языков — немецкого,  французского  и  анг-
лийского:  в  указанных  языках  порядок  слов  преимущественно  устойчивый  и  прочный, 
причем в немецком языке в меньшей степени, а в английском — в большей. Сравнение с 
этими языками отчетливо показывает нам, какие моменты больше всего влияют на поря-
док слов в чешском языке и каковы, следовательно, его функции. 
Беспристрастному наблюдателю, который пойдет по этому пути, совершенно ясно, что 
основная функция порядка слов в чешском языке — помочь актуальному членению пред-
ложения. Причем — и это второй основной момент, от которого зависит порядок слов в 
чешском языке,— в эмфатической [подчеркнутой] речи или вообще взволнованной речи 
порядок слов иной, чем в речи спокойной. В повествовательных предложениях (которых в 
речи всегда много больше остальных и где закономерности порядка слов наиболее ясны) 
при  спокойной  речи  обычно  используется  объективный  порядок  слов,  тогда  как  в  под-
черкнутой речи возможен порядок двоякий в зависимости от того, где стоит выделяемое 
слово — в  конце  или  в  начале  предложения.  Если  оно  стоит  в  конце  предложения,  то  в 
предложениях повествовательных при подчеркнутой речи остается в силе порядок объек-
тивный,  если  же  оно  находится  в  начале  предложения,  то  следует,  как  правило,  употре-
бить субъективный порядок. 
Актуальное членение предложения и различие между высказыванием спокойным и эм-
фатическим  не  являются,  разумеется,  единственными  факторами,  определяющими  поря-
док слов в чешском языке, хотя они и оказывают на него наибольшее влияние. Порядок 
слов в чешском языке является результатом гармонии и соперничества целого ряда факто-
ров, которые, разумеется, отличаются друг от друга степенью своего воздействия и важ-
ности. Эта количественная сторона отдельных факторов является таким же важным осно-
ванием  своеобразия  порядка  слов  в  чешском  языке,  как  и  сторона  качественная,  то  есть 
способ проявления этого воздействия. Наглядно это проявляется в роли момента грамма-
тического,  который  заключается  в  том,  что  место  члена  предложения  определяется  его 
грамматической  функцией  в  предложении.  Этот  момент  в  английском  языке,  например, 
является самым важным 
фактором порядка слов, тогда как в чешском ему принадлежит по сравнению с главны-
ми факторами лишь второстепенная роль. Грамматический момент приводит, с одной сто-
роны, к фиксированному порядку слов, а с другой — к нормальному порядку слов, кото-
рый мы можем назвать также нейтральным порядком слов. Фиксированный порядок слов 
означает, что член предложения, о котором идет речь, в соответствии со своей граммати-
ческой функцией занимает в предложении всегда одно и то же место. Так, например, ап-
позиция, или приложение, всегда следует за словом, которое оно определяет: «Иржи, ко-

 
225
роль  чешский,  и  Матиаш,  король  венгерский,  встретились  у  Вилимова  для  того,  чтобы 
лично заключить мир». Нормальный, или нейтральный, порядок слов проявляется в том, 
что  член  предложения,  о  котором  идет  речь,  занимает  в  предложении  в  соответствии  со 
своей грамматической функцией всегда определенное место до тех пор, пока какой-либо 
другой фактор порядка слов не вызовет изменения его позиции. Такое привычное место в 
предложении занимает, например, составное сказуемое. Оно, как было уже сказано выше, 
стоит,  как  правило,  перед  существительным,  которое  и  определяет,  но  может  случиться 
так,  что  в  целях,  например,  выразительности  требуется  поместить  его  после  существи-
тельного. 
С  моментом  грамматическим  тесно  связан  момент  принадлежности  слова  к  тому  или 
иному члену предложения. Степенью связанности членов предложения друг с другом оп-
ределяется возможность или невозможность включения между ними других членов пред-
ложения. Выше мы уже видели, что подлежащее и сказуемое в чешском языке могут от-
деляться друг от друга целым рядом других членов предложения, так что в длинном пред-
ложении подлежащее может стоять в самом начале, а сказуемое в самом конце предложе-
ния  или  наоборот,  что  абсолютно  невозможно  в  некоторых  других  языках.  Несо-
гласуемое  же  определение  в  родительном  падеже  в  чешском  языке  так  тесно  связано  с 
существительным, которое оно определяет, что между ними невозможно (как это бывает в 
некоторых других языках) вставить другое определение. <…> 
Очень своеобразно влияет на порядок следования слов в чешском предложении третий 
из второстепенных факторов — момент ритмический. Его функционирование проявляется 
в  том,  что  слова  безударные,  особенно  энклитики <…>, следуют,  как  правило,  сразу  же 
после  первого  ударного  члена  предложения,  даже  в  тех  случаях,  когда  благодаря  этому 
они значительно удаляются от слов, к которым относятся по значению. <…> Ритмический 
момент, в сущности, касается произношения, и поэтому нас не должно удивлять, что его 
влияние проявляется обычно в повседневной разговорной речи. В письменной речи, в осо-
бенности  при  передаче  сложной  мысли,  при  расстановке  слов  моменту  ритмическому 
противодействует момент принадлежности слов к тем или иным частям речи. Поэтому на 
письме иногда появляется стремление не отрывать возвратные местоимения от глаголов, к 
которым они относятся, а ставить их непосредственно за глаголами. Сейчас, разумеется, в 
связи  с  требованием  хорошего  стиля  необходимо  учитывать  влияние  ритмического  мо-
мента на построение предложений. Поэтому хорошие стилисты при выборе между факто-
ром ритмическим и фактором принадлежности слов к определенным членам предложения 
почти всегда предпочитают момент ритмический. Прежде это бывало не всегда, и у таких 
замечательных  писателей,  как  Палацкий  и  Эрбен,  упомянутое  противоречие  решалось  в 
пользу фактора принадлежности слов к определенным членам предложения. Об этом сви-
детельствует следующее предложение из Палацкого: 
 «Все движется, крик и шум усиливаются со всех сторон, тревога охватила толпы, теле-
ги вырываются из рядов и разъезжаются, кавалеристы группами рассеиваются и обгоняют 
друг друга, но все движется не вперед, а назад». 
В  переложении  на  современный  стиль  это  монуметальное  предложение  звучало  бы 
приблизительно так: «Все движется, вокруг растет крик и шум, тревога охватила толпы, 
телеги вырываются из рядов и разъезжаются, кавалеристы группами рассеиваются и обго-
няют друг друга, но все движется не вперед, а назад». 
Ритм,  с  помощью  которого  в  чешском  предложении  осуществляется  расстановка  без-
ударных слов и энклитик, основан на ударении, следовательно, он является ритмом ударе-
ния (или акцентуации). Наряду с ритмом акцентуации для порядка слов в чешском языке 
существенным является и ритм равновесия, влияние которого состоит в том, что он опре-
деляет позицию членов предложения или их частей. Позиция же слов и словосочетаний в 
предложении зависит от того, являются ли они длинными, сложными, трудными для про-
изношения  или  краткими,  простыми,  легкими.  Известно,  скажем,  что  по  правилам  хоро-
шего стиля в чешском языке слишком сложное согласованное определение не может за-
нимать привычного места перед определяемым существительным, а должно стоять после 
него  или  распределяться  между  двумя  позициями.  Такое  определение  мы  находим,  на-
пример, в предложении: «Как я 
ОТМСТИЛ 
в своей с полным названием уже выше указан-

 
226
ной статье, речь идет здесь не о случайных явлениях, а о цепи причин и следствий». Это 
предложение звучит гораздо лучше и понятнее в такой переделке: «Как я отметил в своей 
статье, указанной с полным названием уже выше, речь идет здесь не о случайных явлени-
ях, а о цепи причин и следствий». На то, что здесь действительно влияет ритм равновесия, 
указывает  то  обстоятельство,  что  исправление  порядка  слов  становится  здесь  излишним 
или даже нежелательным, если сложное согласованное определение, стоящее перед суще-
ствительным,  уравновешивается  сложным  несогласованным  определением,  стоящим  по-
сле существительного, как, например, в следующем тексте: «Как я указал в своей с пол-
ным названием уже выше указанной статье о решающих моментах в экономическом раз-
витии, речь идет здесь не о случайных явлениях, а о цепи причин и следствий». Наоборот, 
хорошему  стилю  не  свойственно,  когда  в  конце  предложения  стоит  слишком  краткий 
член,  отделенный  от  всего  предложения  предшествующим  подчиненным  предложением 
или распространенным оборотом, не имеющим характера предложения. При исправлении 
здесь следует руководствоваться или приемлемой перестройкой порядка слов, в результа-
те которой это слишком краткое выражение утратит свою конечную позицию, или таким 
изменением порядка слов, которых! устранит его изолированность и сохранит его на сво-
ем  месте,  или,  наконец,  превращением  слишком  краткого  выражения  в  более  обширное 
выражение  путем  присоединения  к  этому  краткому  выражению  новых  слов.  Приведем 
примеры: «Давайте  просмотрим,  как  такой  анализ,  который  должен  научить  мастерству 
критического подхода и оценки, выглядит». Это предложение с исправленным порядком 
слов выглядит так: «Давайте посмотрим, как выглядит такой анализ, который должен нау-
чить мастерству критического подхода и оценки». Мы можем здесь, конечно, обойтись и 
без перестановки порядка слов и удовлетвориться одним лишь распространением конеч-
ного члена предложения. Тогда мы получим предложение: «Давайте посмотрим, как такой 
анализ, который должен научить мастерству критического подхода и оценки, выглядит в 
действительности». Как показывает первое из двух исправлений, формально ясная и удов-
летворяющая требованиям ритма равновесия структура предложений с успехом достига-
ется мелкими и не искажающими смысл отклонениями в порядке слов, вызываемыми ак-
туальным членением. Приведенные примеры, думается мне, не только проиллюстрирова-
ли способ воздействия ритма равновесия на порядок слов в чешском языке, но и показали 
также, что ритм равновесия оказывает в чешском языке меньшее влияние на порядок слов, 
чем ритм акцентуационный. Место энклитик, как уже мы отмечали, в современной разго-
ворной и письменной речи, за исключением преднамеренных отклонений, всегда опреде-
ляется ритмом акцентуации. Воздействие ритма равновесия зависит, однако, от стилисти-
ческой чуткости писателя. Следовательно, ритм равновесия влияет на порядок слов в чеш-
ском предложении не всегда, а лишь в некоторых случаях. Таких окказиональных факто-
ров, воздействующих на порядок слов в чешском языке, как и в любом культурном языке, 
имеется несколько, и в тщательном стиле их необходимо всегда учитывать. К ним отно-
сится хотя бы принцип стилистической ясности, требующий и в деталях такой расстанов-
ки  слов,  чтобы  не  возникало  неопределенности  в  понимании  их  взаимоотношений  и 
смысла. <…> Момент стилистической ясности является очень важным фактором в пись-
менной речи уже потому, что в ней мы не можем подчеркивать ударением, паузами, по-
нижением и окраской голоса смысл слов и предложений. Соотношение речи письменной 
и разговорной, однако, следует иметь в виду. Ведь плох стиль того произведения, которое 
некрасиво звучит при чтении вслух. Поэтому и в письменной речи мы должны следить за 
выразительностью  и  благозвучностью.  Эти  моменты  также  влияют  на  порядок  слов.  Из-
вестно, например, что не следует ставить друг за другом слова, от соседства которых воз-
никает цепь неприятно звучащих или трудно произносимых звуков. Устранить это может 
или  подбор  других  слов,  или  иная  их  расстановка.  Окказиональным  фактором  порядка 
слов является также мелодия речи, наиболее значительной составной частью которой яв-
ляется интонация, колебание звукового тона. Здесь речь идет, конечно, не об интонации в 
ее функциональном смыслоразличительном плане, которой отличается, например, вопрос 
от утверждения и утверждение спокойное от утверждения взволнованного и которая име-
ет место в определенное время в пределах конкретного диалекта вообще, а об интонации в 
плане чисто личном и эстетически самодовлеющем. Мы знаем, что один говорит грубо, а 

 
227
другой мягко, знаем, что что-то читается плавно, а что-то отрывисто, с резкими паузами. 
Эти различия зависят не только от подбора слов, но и от их расстановки. 
 
 

жүктеу/скачать 2,4 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: