Полетаева Инга Игоревна. Элементарное мышление животных: учебное пособие



Pdf көрінісі
бет24/185
Дата11.09.2022
өлшемі2,98 Mb.
#38837
түріУчебное пособие
1   ...   20   21   22   23   24   25   26   27   ...   185
Роберт Йеркс (Yerkes, 1929; 1943) показал, что с задачами «келе-ровского типа» 
справляются не только шимпанзе, но также орангутан и горилла. Кроме того, 
антропоиды в его опытах различали цвет, форму и величину предметов (как Иони в 
опытах Ладыгиной-Котс) и решали разные задачи, требующие использования 
орудий (см. рис. 4.4). В 1932 году Йеркс организовал при Йельском университете 
большой питомник для человекообразных обезьян (в 40-е годы там находилось до 
100 шимпанзе). В настоящее время он преобразован в Йерксовский региональный 
приматологический центр в городе Атланта (штат Джорджия). На его базе 
выполнены многие работы, в том числе обучение шимпанзе языкам-посредникам 
(см. 2.9.2 и гл. 6). 
Работы Р.Йеркса были продолжены его последователями в США, хотя их число 
было несоизмеримо меньше, чем сторонников бихевиоризма (Nissen, 1931; Kellog, 
Kellog, 1933; Hayes, Hayes, 1951 и др.). Обобщая результаты этого периода 
исследований, Р. Йеркс (1943) пришел к выводу, что «...результаты 
экспериментальных исследований подтверждают рабочую гипотезу, согласно 
которой научение у шимпанзе связано с иными процессами, нежели подкрепление и 
торможение... Можно предполагать, что в скором времени эти процессы будут 
рассматриваться как предшественники символического мышления человека». 
Взгляды Р. Йеркса на психику антропоидов радикально отличались от точки 
зрения тех психологов, которые вслед за Н. Н. Ладыги-ной-Котс подчеркивали 
наличие более резкой грани между психикой человека и животных. 
2.7. Учение о высшей нервной деятельности и проблема мышления 
животных. 
Точка зрения И. П. Павлова. Существует мнение, что И. П. Павлов 
отрицательно относился к гипотезе о наличии у животных более сложных форм 
высшей нервной деятельности, чем условный рефлекс. Такое представление имело 
вполне реальную основу. Так, его первая реакция на работы В. Келера и Р. Йеркса о 
способности шимпанзе к «инсайту» как проявлению способности к разумному 
решению была резко отрицательной. Он обвинил этих авторов «...во вредной, я бы 
сказал, отвратительной, тенденции отступления от истины», и это его высказывание 
до сих пор продолжает цитироваться в зарубежной литературе. Позднее он писал: 
«Келеру... нужно было доказать, что обезьяны разумны и приближаются по 
разумности к человеку, — не то что собаки», тогда как поведение шимпанзе есть не 
что иное, как «...ряд ассоциаций, которые частью уже получены в прошлом, частью 
на ваших глазах сейчас образуются и получаются» (Павловские Среды, 1949. Т. 2. С. 
429). 
Резкие комментарии по поводу трактовки опытов В. Келера не помешали И. П. 
Павлову отнестись к предмету полемики как к научной задаче. Чтобы опровергнуть 


выводы В. Келера и доказать, что в поведении даже высших обезьян нет ничего, 
выходящего за рамки условнорефлекторных механизмов, Павлов приступил к 
собственным экспериментам. В 1933 году в лаборатории появились шимпанзе Роза и 
Рафаэль. П. К. Денисов, а позднее Э. Г. Вацуро и М. П. Штодин, работая с этими 
животными, сначала повторили опыты В. Келера, а затем провели и собственные 
оригинальные исследования. Их результаты позволили Павлову в последние годы 
жизни высказать принципиально новые представления о наличии у животных более 
высокого уровня интегративной деятельности мозга, чем условный рефлекс. 
Разбирая опыты с Рафаэлем, о которых мы будем говорить ниже, на 
лабораторном семинаре (вошедшем в историю науки под названием Павловских 
Сред), Павлов отмечал способность этой обезьяны оперировать «массой свойств и 
отношений между явлениями». Он считал, что в этих опытах можно наблюдать 
«...случаи образования знания, улавливания нормальной связи вещей», и называл это 
«зачатками конкретного мышления, которым мы орудуем» (Павлов, 1949, с. 17. 
Заседание 13.11.1935). Еще раз подчеркнем, что Павлов не отождествлял эти 
«зачатки конкретного мышления» с условными рефлексами: «А когда обезьяна 
строит вышку, чтобы достать плод, это условным рефлексом не назовешь...» 
Анализируя поведение обезьян, Павлов отмечал, что «...когда обезьяна пробует и то, 
и другое, это и есть мышление в действии, которое вы видите собственными 
глазами» (с. 430). 
Ученики И. П. Павлова не оценили и не поддержали тех радикальных изменений, 
которым подверглись на основе проведенных опытов взгляды их учителя. Более 
того, было приложено немало сил, чтобы представить самые сложные формы 
поведения антропоидов всего лишь цепями и сочетаниями условных рефлексов. 
Когда Л. В. Крушинский в 70-е годы одним из первых попытался привлечь внимание 
к этой стороне павловского наследия, то не встретил должного понимания. 
Прозорливость Павлова, привлекшего в 30-х годах для анализа поведения собак
обезьян и человека генетический, онтогенетический, приматологический (точнее, 
сравнительно-физиологический), математический и кинематографический методы, 
остается до настоящего времени непонятой. Здесь снова можно говорить скорее о 
неприятии, чем о заблуждении. 
После смерти И.П.Павлова работы на антропоидах проводились под общим 
руководством его преемника — Л. А. Орбели. Однако настоящее развитие мысли И. 
П. Павлова о «зачатках конкретного мышления» у животных получили лишь во 
вторую половину XX века в работах ученика Орбели ленинградского физиолога Л. 


Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   20   21   22   23   24   25   26   27   ...   185




©emirsaba.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет